Бабушка курила много, сизый дым висел под потолком, сигаретный пепел оседал на окаменелостях, разбросанных по большой пустой квартире. Бабушка называла этот пепел «пыль тысячелетий», делая вид, что сигареты тут вообще ни при чем.
– Я проветривала, – оправдывалась бабушка. – Я знаю, что курить вредно.
– Тогда почему куришь? – спросил внук.
Маркиза подумала и сказала:
– А я тоже вредная. Так на так выходит. Позвонил бы, что придешь, я бы твое любимое мясо в кляре сготовила. А теперь только говяжье рагу. И тушеная капуста.
Маркиза знала про вегетарианскую диету и не одобряла ее. Поэтому обычно держала в холодильнике что-нибудь очень мясное, если сын или внук неожиданно забегут. Они недалеко жили и ходили часто.
– Рагу годится, – согласился Ванечка. – А капусту не надо, вместо нее можно простой колбасы, я не гордый. Маркиза, у тебя нет знакомого вампира?
Бабушка задумалась.
– Только комары, – сказала она. – И то не здесь, а в последней экспедиции. Мы в Красноуфимском районе копали трилобитов нижнего пермского, так комаров было куда больше, чем трилобитов. Ужас какие вампиры.
– Это пулемет? Это недоразумение, а не пулемет! Вот у меня в молодости был пулемет… когда я еще была мамонтом…
Привидение захихикало.
– А ты помалкивай! А то всем рассказу, чем ты по ночам занимаешься! – пригрозила крыса.
Привидение всплеснуло ручками и улетело за стеллажи.
– А чем? – спросил цыпленок. – И кто это такое светящееся?
– Про то тебе еще рано знать, – важно сказала крыса. – А то умрешь от ужаса.
– А эти, что под потолком висят, – они кто?
– А-а, эти… не обращай внимания, они несъедобные, я проверяла.
– А тут еще кто-нибудь живет?
– Да полно народу. Дом-то старый. От младшего абонемента вниз – тайный ход в чудские подземелья. Это раньше тут чудь жила, еще до людей. Потом люди пришли – чудь в гору ушла. В подземельях много кого встретить можно. Ты туда не ходи. А если по делу придется, то скажи, что от меня. Так и скажи: меня Вечная Изабелла послала. Изабелла – это мое имя. А Вечная – потому что живу вечно. Меня там уважают, и тебя не тронут.
– Ой, – поежился цыпленок. – Я не пойду туда, я лучше тут побуду. А в доме всегда так пусто?
– Нет, это называется выходной или праздник – когда людей в библиотеке нет. Только я, привидение, да еще кое-кто, хе-хе… А завтра ребятишки придут, библиотекари станут книжки выдавать. Раньше книжки были вкусные, на мучном клейстере, а сейчас химия сплошная. И это они называют прогрессом?
Тут раздалось: бом-бом-бом-бом – и так двенадцать раз.
– Полночь бьет, – задумчиво сказала крыса. – Сейчас что-то будет. В полночь, когда силы зла властвуют безраздельно, держитесь подальше от…
– Ой, Бэллочка, ты совсем запугала ребенка, – сказал скрипучим голосом большой кактус в углу.
Цыпленок вздрогнул. В программе телепередач было про клуб кактусоводов, но там не упоминалось, что кактусы разговаривают. Крыса Изабелла съежилась и дернула носом.
– Тетушка Магнолия, с Новым годом! – заискивающе сказала она.
– Сама такая, а чего врешь? Сие постыдно. Я давно сижу за кактусом и слушаю – совсем завралась, деточка! Мамонтом она будто бы была! Живет вечно! Смотри у меня! Укушу!
Из-за кактуса медленно выдвинулась крыса еще более облезлая, раза в полтора толще Изабеллы и на полхвоста длиннее. Крыса клацнула зубами – каждый зуб величиной с полпачки «Масла сливочного».
– Го-годзила снова напал на японские города, – растеряно сообщил цыпленок и нырнул за «Масло сливочное».
– Однако невместно врать такому юному отроку, тем более плоскому и бумажному, – сказала тетушка Магнолия. – Ты, Бэллка, еще слепым крысенком у мамки в норке пищала, когда я управляла здешними землями. Ай, как стыдно! Какая же ты вечная? Девчонка сопливая по сравнению со мной!
– Вам много лет, о великолепная мадам? – осмелился спросить цыпленок, выглядывая из корзинки.
– Сколь похвально таковое вежество у юного бумажного отрока! – похвалила Магнолия. – Али ты отроковица? Сразу и не разберешь. Да, я уже немолода. Юным крысенком, исполненным неизъяснимой прелести и живости, играла я с малютками-динозавриками, только что вылупившимися из яиц. Климат тогда был не чета нынешнему – тепло, благостно… от прежних времен только вот этот кактус и остался. Августовскими ночами он цветет в полнолуние, и мы вспоминаем былые деньки, когда мир был еще молод, и Лучиэнь танцевала среди цветов болиголова… нет, это не отсюда. И птеродактили порхали над уральским морем, издавая сладостное пение.
– Они мерзко орали, – проворчала Изабелла.
– А ты не слышала, малявка, так и не говори! Укушу! – накинулась на нее Магнолия. – У тебя музыкального слуха нет! Птеродактили сладостно пели!
– Еще скажите – сладостно благоухали, – заметила Изабелла.
– Нет, этого я не скажу, – с достоинством возразила Магнолия. – Чего не было, того не было. Ихтиозавры резвились в изумрудных волнах, а тираннозавр… о-о-о, это невозможно забыть! Какая осанка! Какой прикус! И тогда…
Тут опять раздалось «Бом-бом-бом-бом» и опять двенадцать раз.
– Полночь бьет, – опять сказала Изабелла.