— Привет, — я ухмыльнулся, точно идиот. — Да вот так, занесло попутным ветром. Шикарно выглядишь.
— Ошибаешься, — ощущение холодного дуновения в лицо усилилось. — И попутного ветра тут нет, только — встречный. Ну да ладно. Времени на пустую болтовню у нас нет, поэтому постараюсь перейти сразу к делу.
Странно. И как я только сразу не заметил? Губы собеседницы не двигались, оставаясь сложенными в кривую ухмылку. Оксанка — чревовещательница? Бред…
— Смотри, — девушка отступила в сторону и повела рукой, указывая на спящих вповалку путешественников. — Видишь?
Сначала я не сообразил, о чём она толкует, а потом рассмотрел. Над лежащими трепетали чёрные облачка, напоминающие человеческие силуэты. Причём, как я понял, полупрозрачные фантомы имелись не у каждого. По какой-то причине всматриваться в антропоморфный дымок оказалось совсем не просто и взгляд постоянно точно проваливался в туман.
Оксана кивнула.
— Молодец. Что это такое я объясню немного позже. А теперь — оглянись.
Я послушно обернулся и увидел несколько дымных пятен в нашем спальном месте. Однако, прежде, чем стало ясно кому они принадлежат, я-таки сообразил, в чём состоит главная неправильность происходящего.
— Но ты же. — сердце едва не выпрыгнуло из груди, — ум…
И проснулся.
Окончательно.
По-настоящему.
РАЗБРОД И ШАТАНИЕ
Всё же человек — очень интересная скотина. Ещё вчера у целой кучи народа приключилась натуральная истерика от непонимания происходящего и шок, после гибели двух товарищей. Потом человеки покушали, поспали и вот теперь с утра кое кто даже шутки шутит и пытается допрашивать Хробанова о месте, куда мы попали.
Самойлов своих быстро поставил на место, чтобы не задавали дурацких вопросов. При мне небритый парень с перебитым носом поинтересовался у начальника о местонахождении загадочных пещер. Виктор Семёнович долго и печально смотрел на подопечного, отчего тот как-то даже в размерах уменьшился, а потом задал встречный вопрос: «Где, блять, в контракте указано, что он, Самойлов, обязан отвечать на всякие ебанутые вопросы, не имеющие отношения к организации и распорядку?» На этом тема оказалась полностью исчерпана.
— Смотри, как интересно, — сказала Ольга, дожевав последний бутерброд и показала пальцем. — Вон та, сука деловая и бугай с ней.
— Диана, что ли? — я с некоторым трудом отвлёкся от загадочной физиономии Валентины, которая всё утро мне настойчиво подмигивала. — Это, если что, жена Утюга. Того самого чувака, по чьему повелению я уже второй раз топчу жопу мира. Но, честно говоря, меня она выбешивает намного больше, чем её муженёк.
— Силикон на силиконе, — фыркнула Оля и нахмурилась, перехватив ещё один настойчивый посыл Валентины, которая упорно не желала удаляться от нашей пары. — Эта ещё привязалась…Ладно, вот смотри, эти долдоны в чёрном, всё утро к ней подходят, что-то послушают и уходят.
Ну если даже жена заметила, что люди Самойлова по какой-то причине слушают Диану, значит мне не показалось и это — совсем плохие новости. Надо бы переговорить с Хробановым.
Но тот в этот момент оказался занят, обсуждая с Лифшицем особенности резьбы на плите, закрывающей выход. А после я уже не успел.
А вот каменюка, которую Хробанов изучал вместе со своим мутным дружбаном, действительно вызывала интерес. Забавная хренотень, даже если не брать во внимание рисунок, высеченный на поверхности. На нём, если что, изображалась битва обнажённых людей с какими-то невообразимыми монстрами, напоминающими клубок щупалец, клыков и клешней. И всё это — на фоне пламени, пожирающего обе противоборствующие силы.
Так вот, сама глыба оказалась полупрозрачным образованием, в глубинах которого загорались и медленно гасли разноцветные искры. В самом центре шестнадцатиугольного камня располагалось отверстие, словно прежде странную хренотень насаживали на какую-то ось. Дырка светилась жёлтым и оттуда веяло прохладой.
Как я понял из беседы двух экспертов, ларчик открывался следующим образом: в отверстие вставлялся продолговатый коричневый камень, изборождённый витиеватыми узорами, напоминающими арабские буквы, после чего происходило нечто. Что именно и какова судьба открывающего, тексты умалчивали. По опыту зная, чем заканчиваются подобные мероприятия, я только вежливо поулыбался в ответ, на просьбу поучаствовать и предоставил перерезание символической ленточки кому-нибудь другому.
Да вот, например, этому, сизому от неброитости, исполину, автомат на боку у которого выглядел настоящей игрушкой. Самойлов просто приказал великану отпереть каменюку и пока тот, щёлкая извилинами, пропихивал толстый окорок руки в светящееся отверстие, остальная публика затаила дыхание в ожидании развязки. Лифшиц тот даже рот приоткрыл. У него едва слюна не капала на страницы открытого блокнота, куда, как я понял, он намеревался записать результат.
Громко щёлкнуло и наш ключник замер, сосредоточенно шевеля большими волосатыми ушами. Честно говоря, я ожидал чего угодно: вопля, фонтана крови или вспышки, в которой исчезнет несчастный. Ничего не произошло и боец преспокойно вытащил руку наружу. В следующее мгновение полупрозрачный камень распался на две половинки, которые медленно разъехались в стороны, открыв тёмный проём.
— Ну, в принципе, — выдохнув, резюмировал Хробанов, — в тексте упоминается, что жернова могут и не нести угрозы.
— Если подобрать нужный ключ, — пожал плечами Лифшиц, после чего вытянул длинную шею, пытаясь рассмотреть то, что находится снаружи. — А у нас с вами, помнится, имелись некоторые разногласия.
— Леонидов и Фёдоров — вперёд, — скомандовал Самойлов и поморщился, точно его мучила сильная зубная боль. — Что там у нас по плану дальше?
Произошла некая рокировка, в результате которой Ольгу оттёрли от меня, а люди Самойлова разделились. Часть отряда направилась вперёд, а другая — заняла позицию в арьергарде. Биологи успели слегка обвыкнуться, однако Лаврентьев, по-прежнему выглядел так, словно его швырнули в воду, забыв научить плавать. Валентина и Маруся держались рядом со мной. К ним присоединился молодой человек с чахлой бородкой и синими кругами вокруг глаз. Его девушки с некоторой иронией называли Павлушей.
Хробанов и Лифшиц шагали следом за авангардом, а мы прятались за их надёжными спинами. Рюкзаки девушек я вновь забрал, обратив внимание, что поклажу жены Самойлов приказал тащить кому-то из подчинённых. А вообще, в этот раз, из-за обилия действующих лиц создавалось впечатление, будто участвуешь в какой-то экскурсии, что напрочь отбивало чувство сверхъестественного ужаса, не отпускавшего всё прошлое путешествие.
Но Бездна быстро вернула всё на круги своя.
Миновав отрытый вход, мы остановились, рассматривая картинку вереди. Выглядело впечатляюще, даже для меня, успевшего повидать, какие пейзажи способна генерировать Бездна.
Размеры новой пещеры оказались воистину исполинскими. Я не наблюдал ни стен, ни пола, ни потолка. Мы замерли в самом начале широкого моста, который дугой уходил во мрак. Если глаза не подводили, то далеко впереди, наша арка соединялась с другими, такими же каменными дугами. Вроде бы всего их было три или четыре. Ни барьеров на краю, ни опор подпирающих мостики — только каменная полоска над непроглядной тьмой.
— У меня мурашки по коже, — пробормотала Маруся и непроизвольно схватила меня за плечо, — Как такое вообще может быть?
— М-да, — хмыкнула Валентина и криво ухмыльнулась. — Законами физики тут и не пахнет.
Подошедший Лаврентьев просто очень долго смотрел перед собой остановившимся взглядом. А потом принялся часто дышать, точно только что окончил долгую пробежку. Выглядело этот так дико и нелепо, что я не выдержал и пошёл вперёд. Наша доблестная экспедиция успела растянуться метров на сто и перемещалась небольшими группками по три-четыре человека. Правда оглянувшись я обнаружил и достаточно большое скопление народа, причём наблюдалось оно вокруг Дианы и Паши. Со стороны это походило на то, как если бы наш доблестный арьергард сгонял учёных в одно большое стадо.
— Что такое? — поинтересовалась Валентина. — Блондинка понравилась? Эффектная такая…
— Угу, — пробормотал я, покусывая нижнюю губу. — Чисто тебе кобра королевская. А так…Жопа чует, что в ближайшее время произойдёт какая-то хрень, а привык доверять своим органам. В прошлый раз они меня здорово выручили.
— Ну и как поступишь? — ухмыльнулась спутница и сунула сжатые кулаки в карманы штанов. — Попросишь открыть двери и выйдешь? Думаю, другого выхода, кроме как шагать вперёд у нас, один фиг, нет.
Тут спорить оказалось сложно. Тем более я отвлёкся, изучая, как изменяется мостик под ногами. За это время он успел сильно сузиться, а между плитами покрытия возникли глубокие щели, сквозь которые наблюдался всё тот же бездонный мрак, что и вокруг. Некоторые кирпичики, как мне показалось, вообще не крепились к своим собратьям и ступать на них вообще не хотелось.
Теперь стало ясно, что наш мостик соединяется с круглой площадкой, метров эдак пятидесяти в окружности. Подробностей не разглядеть, но уже ясно, что всего каменных арок — пять штук, а центральный пятак является верхушкой полупрозрачной колонны, основание которой исчезает во тьме провала. Внутри столба скользили синие искры. Они поднимались снизу и постепенно исчезали у перекрёстка.
Если приглядеться, то на каменном пятаке глаз цеплялся за какие-то развалины. Рухнувшие колонны, переплетённые рёбра разрушенных конструкций и остатки стен. Было ли так задумано строителями изначально, или старая постройка просто рухнула и развалилась — кто знает? В этом проклятом месте могло случиться, как одно, так и другое.
— Красота, лепота, — протянула Валентина, рассматривая соединение арок на мерцающем призраке колонны. — Так что ты говорил; всё это — преддверие Преисподней?
— Дальние подступы, — я пожал плечами. — И не я так говорю, а Заратустра. Ну, в смысле, видишь впереди двух экспертов с блокнотами? Подойди и спроси, они тебе всё расскажут, как на духу и ручку позолотят.
— А мне тут просто страшно! — пискнула Маруся, всё это время пытавшаяся спрятаться за спиной подруги, — Я вообще боюсь незнакомых мест, а от этого у меня внутри всё сжимается.
— А больше ничего не сжимается? — хмыкнула Валя, покосившись на писклятину, — Например, когда Вадик тебя раком ставит, пока твой на Уазике шаболдается?
— Не было такого, дура! — в писклявом голоске мелькнули ожесточённые нотки. — И вообще, нехер к другим лезть, ясно? Сама, как с лаборантками отжигала, не хочешь рассказать?
— Так я ещё и лесбиянка? — задумчиво протянула Валентина и толкнула меня локтем в бок. — Не желаешь попробовать извращенку? Пока жена не видит? Если чего, потом просто скажешь: помогал девушке восстановить нормальную ориентацию.
— Боюсь, не прокатит, — я рассмеялся, в очередной раз поражаясь тому, что даже самые странные и жуткие места не мешают людям вести вполне себе обычные разговоры. — Оля и так на тебя смотрит, словно ты пытаешься у неё любимый кусок отобрать.
— Так я могу этот кусок и втихую стащить, — она внезапно прижалась ко мне и положила ладонь на внутреннюю часть бедра. — Пока никто не видит. Ты же не против?
Вопрос был весьма и весьма щекотливым, но обдумать ответ я не успел. Ответить не задумываясь, как намеревался язык — тоже. Мария, успевшая надуться, точно мышь на крупу, внезапно приблизилась к самому краю нашего мостика и уставилась на опору перекрёстка. Потом ткнула пальцем во мрак, поглощающий основание столба.
— Смотрите, там кто-то есть.
— Тебе показалось, — Валентина досадливо отмахнулась, но тоже всмотрелась в темноту. — Это просто эти чёртовы искорки.
Но нет, это были совсем не искорки. Теперь эту хрень видел и я. Среди мерцающих огоньков, медленно поднимающихся вверх, подобно пузырькам в бокале пива, скользили призрачные силуэты. Отсюда я не мог разобрать, как они выглядят, но одно мог сказать точно: их было дохрена и все они торопливо ползли к вершине колонны.
— Дерьмо какое-то, — проворчал я, отлично понимая, что уж этой-то субстанции в Бездне — больше, чем всего остального. — Сергей Николаевич! Блядь, да стойте же вы!
Хробанов замер, а потом медленно обернулся, остановив пространную речь Лифшица, явно обескураженного таким поворотом. Я ускорил шаг, указывая пальцем на колонну.
В этот момент авангард вышел на каменный пятачок перекрёстка.
В этот момент сзади послышался какой-то шум и обернувшись я увидел, что Паша мощной дланью остановил учёное стадо, не пуская биологов вперёд.
В этот момент из пропасти донёсся оглушительный хор мерзких квакающих голосов, слившихся в единый пронзительный вой.
В этот момент по колонне прошла слабая рябь, а мост под ногами принялся мелко вибрировать.
Кажется, начинала происходить некая неприятность.
Жопа подсказывала, что необходимо срочно бежать, но к сожалению, я никак не мог определиться с направлением.
Вот и доверяй ей. После этого!
— Почему-то мне кажется, что особого смысла двигаться дальше, нет, — эту странную фразу произнесла Валентина и я изумлённо уставился на её сосредоточенную физиономию. — Мар, у тебя всё готово?
Я было начал поворачиваться ко второй спутнице и в этот миг возникло ощущение, будто меня начали бурить где-то в районе шеи. Во всяком случае, я ощутил укол такой силы, что все мои внутренности разом обратились в желе, а ноги — подломились, позволив телу упокоиться под рюкзаками.
Единственное, что ещё продолжало функционировать в прежнем режиме — голова. Поэтому я мог наблюдать, как рядом с лицом топчутся ботинки девушек и три пары берцев, размером много крупнее. Я попытался выкарабкаться из-под груза, но сумел лишь судорожно дёрнуться.
— Двигательная моторика сохранилась, — деловито сообщил голос Валентины из небесного далека. — Ну, в этом-то мы нисколько не сомневались. А что там с реакцией на внешние раздражители?
Меня изо всех сил приложили носком ботинка по рёбрам. Причём сделал это кто-то, только подошедший. Ботинок оказался не чета остальным — дорогой, модельный и я даже не сомневался, кому он принадлежит. Просто хрюкнул и всё.
— Боль ощущает, — Диана казалась довольной. — Эй, вы, пакуйте этот мешок с дерьмом и бегом обратно. Наше путешествие закончено. Девчонки, вам отдельное мерси, всё вышло даже лучше, чем я ожидала.
— Никаких проблем, — из голоса Маруси исчезла прежняя неуверенность и испуг. — Легко работать, когда тебя никто всерьёз не воспринимает.
— Хоть этот — такой лопоухий, что даже жалко, — как ни странно, но в голосе Валентины прозвучало что-то, напоминающее сочувствие. — Что с ним дальше то будет? Инъекция рассчитана на четыре часа, а потом нужно повторить. И вообще, сыворотка теряет свои свойства спустя полсуток.
— Успокойся, — в голосе самой Дианы ощущалась железобетонная уверенность и некая снисходительность, — через час мы вернёмся, а в лаборатории у вас окажется полным-полно времени для развлечений. Пакуйте.
Пока меня «паковали», что выражалось в натягивании на тело плотного тканевого мешка, перехваченного широкими кожаными ремнями, я мог наблюдать множество интереснейших вещей. Спокойную морду Марии, наблюдающей за мной с видом заправского патологоанатома; слегка виноватую — Валентины, которая, встретив мой взгляд, неуверенно пожала плечами; торжествующую рожу Дианы и взбешённого Пашу, который повернул подругу физиономией в сторону перекрёстка.
Оттуда уже бежали бойцы, посланные Самойловым. Видимо Виктор Семёнович, в конце-то концов, сообразил, что происходит некое весьма нехорошее дерьмо и решил его разрулить. К сожалению — слишком поздно. И да, на его стороне оставалось значительно меньше дееспособных людей. Я бы принял соотношение сил, как один к трём. Учёных я, естественно, не считал за таковых.
— Да пусть положат тут весь этот мусор, — неверная супруга Утюга раздражённо отмахнулась и в её голосе мелькнуло откровенное злорадство. — Хотел нас закопать, а останется сам!
— Огонь на поражение, — скомандовал Паша своим дуболомам и те покивали, точно им не предстояло стрелять в собственных же товарищей.