– А, точно… я помню, было такое. Там вся работа встала.
По телеку показывали, – вставил я воспоминание.
– Вот именно, журналисты это как главную новость в те дни обсуждали, что из-за отсутствия простой и привычной бумаги всё остановилось. Возникла ситуация, препятствующая нормальной работе отлаженной структуры. Но я не уверен, что все это осознали. Главное, что мы это и так знаем…
– Так и есть, но какая роль нашей конторы во всём этом? – вникал я.
– Я их представитель здесь – там всё решается, в два-дэ, но всегда существует человеческий фактор, много чего нужно делать здесь, поэтому есть я. Не раз в истории было так, что в воспалённом мозгу одного человека рождалось что-то, и он это делал и влиял на ход истории не в лучшую сторону. Потому что часто в таких случаях без документов всё решалось. Собирались активные деятели и в устной форме принимали решение или кто-то один влиял на ход событий.
– Ты не переоцениваешь значение личности в истории? Я думаю, общий ход событий влияет на общество, и на тех, кто принимает решения в этом обществе. Назревает что-то и под этим впечатлением совершается что-то… Не кто-то один, – высказал я своё понимание.
– Это ты недооцениваешь роль личности в истории. Кто-то один убил царскую особу в Югославии в начале века, и началась первая мировая война.
– Так там же не он один решал это – там была группа недовольных…
– Но исполнил или окончательное решение принял кто-то конкретно, он мог в тот момент обернуть всё иначе… Первая мировая не очень удачный пример… Вот возьми Александра Македонского… он хороший пример личности в истории. Гитлер тоже. Сейчас если кто-то обвешается гранатами и пойдёт дарить президенту цветы, то история изменится. Был же этот военный лётчик при Брежневе, который сам хотел всё изменить, он стрелял в генсека, но не попал. Но попади он тогда, всё было бы по-другому. Они в два-дэ не всегда могут предугадать и предотвратить подобное, а если бы не было два-дэ, то и история была бы другой… Мир развивался бы по своему непредсказуемому сценарию. Кстати, не повесь себе Брежнев пятую звезду, то и прожил бы подольше… Четыре нормально было… жадность подвела его и маразм… – Игорь помолчал, вспоминая те звёзды. – Раньше не было никого, кто может видеть на чистой бумаге. У меня есть эта способность – видеть, это сверхъестественно, ни они, ни я не знаем, откуда это и почему. В любом чистом листе или плоскости, потенциально способной принять написанное, уже есть всё, что когда-либо было. Не зная этого, человек берет, пишет или рисует на нём – делает свой маленький вклад. Я стал видеть относительно недавно и сразу всё понял… Написал им про эту способность в письме и сжёг. Сработало, услышали меня в два-дэ. Я пишу им, они – мне, то есть я вижу написанное ими на белом листе. Вообще, вся информация, которая когда-либо попадала на бумагу, уже есть на любом листе. Это как голографический принцип Мира – в любой его малой части есть всё то, что есть вообще. Это как телевизор: когда он просто стоит – он есть, но он может показать любую программу или фильм, если трансляцию поймать. Там, в два-дэ, решили, что я смогу им помочь найти мессию, он сможет осознать и принести в этот Мир новое учение. И я его уже почти нашёл, но пока рано всё.
– Круто. И мессии пора бы появиться, не понятно, куда всё может прийти по сегодняшнему пути.
– Правильно. Расскажи мне кратко, что и как ты понял, – решил проверить мою понятливость Игорь.
– Мы – бумага, то есть структура, в которую стекается вся информация, которая в том или ином виде существует на бумаге. Мы контролируем эту информацию, анализируем и принимаем решения… – протараторил я. – Но как такой объём информации обработать можно? – Как раз это я и не уловил.
– Можно. Бумага – это образно. Всё, что оказалось на плоскости, на бумаге, – это газеты, фотографии, любые публикации, журналы, – автоматически попадает в два-дэ, они сами обрабатывают всё, и мне, как их представителю здесь, предоставляют основную необходимую информацию. Ты правильно заметил, что мы информацию анализируем, большинство её просто потребляет. Ещё, любое изображение, попавшее на монитор компьютера или телевизора, также автоматом в два-дэ уходит. С ним происходит то же самое: фильтруют —и сюда основное. Также все эти телефонные разговоры, электронные средства коммуникации, это тоже всё два-дэ, на самом деле, если разобраться. Так всё устроено в нашем мире. Вот мы и разбираемся со всем этим… Утром возьмёшь у Иды допуск первого уровня. Завтра её в два-дэ вводить будем, хочу, чтобы ты поприсутствовал.
– Да, интересно будет. Я вот что подумал в связи со всем этим… В Израиле – Стена Плача, там верующие свои записки Богу вставляют между камнями стены этой… что-то вроде… таким образом пытаются свою просьбу донести, – поделился я соображением.
– Ну, это неосознанно, там своя легенда. Они же про два-дэ не знают. У них религия… но, с другой стороны, правда в том, что просьба на бумаге автоматом в два-дэ попадает и оказывается там, где они хотят, – рассудил Игорь.
– Я про Иду хочу спросить, – вспомнил я. – Она вообще фантазии свои реализует? Она хочет в мультик попасть… Она что-нибудь умеет? Что-нибудь реальное она сделала?
– Она сделала такую вполне реальную скульптуру… Называется «Писающая девочка», и планирует установить её напротив
«Писающего мальчика» в Брюсселе… «Чтоб равновесие соблюдалось», как Ида говорит. Ещё у неё идея такая: организовать автоэкспедицию по такому маршруту в России, чтобы когда потом отметить путь на карте, то можно увидеть слово «Позитивизм». Она говорит, что «по кругу Земли ездят только мудаки, которые о своей славе думают. Землю не покорять надо, а спасать».
– Надо же… Ай, какая молодец, эта Ида! Это яркий пример внешней философии, – заценил я новую знакомую.
– А что, бывает внутренняя? – спросил Игорь.
– Конечно. Выгляни сейчас на улицу… там у всех внутренняя… у них таких проектов быть не может, – высказал я в первый раз вслух свои наблюдения.
– Вот… ты меня уже учить начинаешь… это хорошо. Но ты главное учеников не набирай… – дал совет Игорь.
– А зачем они мне нужны? – не понял я.
– Правильно, не надо.
Дома я сидел весь вечер и смотрел в одну точку в центре выключенного телевизора. Я совершенно конкретно подсел на думку про бумагу. Не каждый день постигаешь такое.
Потом позвонила Ида, сказала, что привела себя в порядок и можно пересечься. Мы встретились и сделали всё то, что хотели. Мы насладились друг другом. Потом она уехала к себе.
Спал, как ребёнок. Мне приснилось, что я попал в бумагу и в тот же момент Всё про Всё понял. Но когда я проснулся – Всё это забыл. Причём я проснулся от собственного крика… я что-то хотел спросить… Утром было такое ощущение, что я узнал в темноте ночи Самую Крутую Фишку, но, проснувшись, забыл…
Так минул день первый. Красный.
∞
– Мама, почитай книжку.
– …И после сего видел я четырёх Ангелов, стоящих на четырёх углах земли, держащих четыре ветра земли, чтобы не дул ветер ни на землю, ни на море, ни на какое дерево без их ведома. И видел я иного Ангела, восходящего из небытия и имеющего печать бога живого. И воскликнул он громким голосом к четырём Ангелам на четырёх углах…
– Стоп!!!
∞
Первый раз Фишка пришла сюда к Алле Борисовне, она Её просекла. Потом Фишке стало скучно с нею и со всею её музыкальною семьёю. Фишка оттуда ушла. Филипп Ей сразу не понра вился, он Фишку со своим творчеством не рюхал вообще. Но общение с этою семьёю дало Фишке понимание, что Она может прийти, то есть Она, оказывается, ходить умеет… Также ей стало ясно, что Её можно просекать и рюхать. Фишка решила не только приходить к кому-то, но и быть в чём-то. В тот момент, когда Она появилась в мелодии одного заурядного композитора, который крутился в том, что здесь называют шоу-бизнес… (Наивные люди… они как раз фишку не рюхают… это не шоу-бизнес, когда вас пираты нагнули, и когда вы платите за эфиры… Когда артисты зарабатывают не на пластинках, а выступая на концертах и в клубах, повторяя из года в год одно и то же, – это мышиная возня. Все ваши тусовки – это брожение в собственном скисшем соку, такое в Европе и Америке не хавают. Ребята, не бизнесом надо заниматься, а делом. Отстреляйте пиратов и зарабатывайте нормально.) В тот момент горе-композитор воскликнул: «Ого, Фишка!!!» Потом эта ублюдочная мелодия имела некоторый успех и ротацию у таких же ди-джеев и слушателей… Но наш композитор больше умел молоть языком, нежели писать свои мелодии. Он болтал направо и налево: «Фишка – фишка, фишка – фишка!» Короче, подсел на Фишку. И, как следствие, через непродолжительное время, на это слово… Замечу! не на саму Фишку, а именно на слово, подсел весь этот русский шоу-бизнес, а уж потом те, кто думал про себя, что они Её секут. (ХА-ХА!!! Наивные люди.) Потом Её часто стали упоминать все подряд, и она узнала, что Её можно: хавать, сечь, просечь, видеть, слышать, делать, производить, рюхать, не рюхать, иметь, пускать на поток, вырубить, врубить, рубить, петь… и вообще, многое другое. Ей такое обращение не понравилось. Фишка изначально была не для всех. Потом Фишка ушла к себе, но слово осталось. Так мы теперь и вынуждены слышать иногда слово, без истинного его понятия здесь.
Всё вышеизложенное напомнило мне одного деятеля. Он ходил на все вечеринки и клубился в лучших клубах. Выглядел он очень хорошо и проходил любой фейсконтроль, но это всё потому, что никто и никогда не смотрел на его руки… Однажды я встретил его в Пассаже, он шёл весьма довольный собой оттого, что накупил себе много всего нового и последнего. Поздоровавшись с ним при дневном свете, я обратил внимание на его руки – они были по локоть усеяны страшными, крово-гное-точащими язвами. Я спросил его: «Что это у тебя?» Он, как ни в чём ни бывало, преспокойно мне ответил: «Фишка в том, что я участвую в шоу одном… там Алибасов в конце выезжает на белом коне… Они экономят на этой лошади и кормят её не овсом, а отходами… и от такой человеческой еды, от этих трюфелей и икры, у бедного животного несварение желудка и запоры всю дорогу… Ну, я слежу за ней и два раза в день подхожу к этому коню сзади, поднимаю хвост, засовываю руку и выгребаю всё это несварение руками… от этого и язвы. Так сказать, профессиональная болезнь… следствие стиля жизни». Я, конечно, весьма удивился и спросил:
«Так на фиг тебе такая работа? Ты чё с ума сошёл? Брось всё это… и пошли ты этого Карабаса-Барабаса нaхер!» Он, в свою очередь, тоже очень удивился подобному предложению, затем, с превеликим достоинством встал в позицию оратора, поднял вверх указательный палец с язвами и громко произнёс: «Ты чё дурак? Чтоб я бросил ШОУ-БИЗНЕС? Никогда!! Да я, собственно, ничего другого и делать-то не умею». И в тот момент я понял, что человек способен полюбить навоз, больную лошадь и даже Карабаса-Барабаса, относиться к этому всему с нежностью, трепетом и любовью, если от этого зависит его жизнь, благополучие и счастье…
Шамбала
На следующий день на месте Иды сидел Вениамин Викторович – представительный мужчина средних лет. Семён про него сказал: «Вениамин Викторыч – не только организатор процесса: он оптимизатор процесса, и это очень важно! Он фишку рюхает!»
– Доброе утро, Ида уже здесь? – Именно с таким «оптимизатором» я решил быть официальным, пока он сам не дал повод не быть таким.
– Доброе утро, А Четыре. Ида просила передать тебе новый допуск первого уровня, держи.
– Новый не только ворота открывает, что-то ещё?
– Это ты спроси у Игоря. У меня нулевой, – с сожалением сказал Вениамин Викторович и подумал при этом: «Эти молодые…»
– Спасибо. – Я удивлялся скорости, с которой Игорь меня продвигает. Вениамин Викторович работал в конторе, я не знаю сколько, а у него нулевой.
В кабинете Игоря не оказалось. Я зашёл к Семёну, с Димой-логотипщиком они тыкали пальцами в картинку на мониторе и что-то обсуждали. Я не стал их отвлекать. Вернувшись на улицу, я услышал сирену истерично кричащей «Скорой». Едут. Вчера Игорь решил сюда привезти художника, который рисовал Бивиса и Батт-Хеда.
Из машины вышел наш шеф с каким-то американцем – то, что американец, – у него на лбу написано шрифтом Таймс.
– Привет, А Четыре, это аниматор из Нью-Йорка, Майк Джадж, который Бивиса и Батт-Хеда придумал. Выписали на два дня… Возьми, пожалуйста, сумку в машине… Не нравится он мне. Там все знали, что сегодня он нам понадобится, ему объяснили всё, а он, видите ли, в Амстердам, никого не предупредив, улетел. На свободу нравов потянуло нежданно. Иди с нами наверх, – распорядился Игорь. Мы прошли по коридору и поднялись на второй этаж, с америкосом шеф разговаривал на его языке.
– Как нашли его, сложно было? – поинтересовался я. Майк шёл молча, по его виду я не сказал бы, что он виноватым себя считает.
– Он ведь, гад, билет на самолёт купил не заранее, как все добропорядочные граждане. Мы бы сразу отследили, – Игорь искренне удивился. – Он вчера накурился дури дешёвой и с подружкой, под кайфом, сразу в Амстердам улетать начал, за новыми ощущениями. Он сам не знает, чего там хотел. Вроде нормальный, а такие номера выкидывает… Конечно, я напряг кого надо, вылетели, встретили в Голландии, прилетели в Москву, в себя привели. Хорошо, что хоть помнит, зачем здесь. – Я первый раз видел Игоря таким возбуждённым.
Втроём мы зашли в кабинет на втором этаже, который не имел знака, как остальные, но имел простую надпись «Шамбала». Кабинет был разделён пополам звуконепроницаемым стеклом, за которым сидела счастливая Ида с толстой потрёпанной книгой в руках. Заметив нас, Ида приветливо помахала. Непонятно, как она туда попала, входной двери я за стеклом не увидел. На нашей половине находились три стула, стол и свежераспакованный сканер странной конструкции. Упаковка лежала рядом в углу. Этот кабинет мне напомнил про одного хакера. У него тоже ничего кроме того, что нужно для входа в сеть, в комнате не было. Минималистическая лаконичность обстановки лучше всего говорила о том, что у него в этой комнате происходит. Происходило то, что он хакал кого хотел, когда хотел и куда хотел во все места. Любой банк, любую разведку и любой сайт… У него было всё, и он всё мог себе позволить. У него странная фантазия была, он говорил, что «сейчас всё уже есть, но так хочется жить в шалаше с крестьянкой. Шикарная жизнь надоедает быстро». Он всё про себя знал, как и о многих других. Никто, кто хотел, не знал про него ничего. Он говорил, что планирует хакнуть какую-то книгу. Я тогда подумал, что он не просто хакер, а возможно, само это понятие. Потому, что его найти невозможно. И, по его словам, находят не хакеров, а пользователей.
Игорь нажал кнопку переговорного устройства.
– Ида, извини за задержку, обстоятельства… Начинаем. – Из сумки он достал профессиональные наборы карандашей и фломастеров для аниматоров. Затем прозрачную плёнку, под неё положил белый лист. Жестом предложил Майку садиться за стол. Если бы не рассказ Игоря, я, наверное, мог сказать, что мне нравится этот парень.
Ида встала, заинтересовавшись процессом превращения.
Майк быстро, профессиональной рукой, нарисовал Иду на плёнке контурами, затем контуры заполнил нужным цветом. Всё заняло не более трёх минут. Молча, я пока вообще не слышал его голос, он указал жестом, что всё готово. Игорь некоторое время смотрел внимательно на рисунок, потом на Иду.
– Мне это не подходит. Что это, посмотри, нарисуй нормальную девушку – вот она, а у тебя тут что? – Английский Игоря был хорош, но я чувствовал в его голосе раздражение.
– Не надо меня учить, я сам кого хочешь научу. Я автор сериала, я всех героев придумал. Нормально нарисовал, – истерично ответил америкос. Видно, там с ним не так разговаривают.
– Мне не надо нормально. Мне надо хорошо. – Потребовал Игорь. – Отлично надо. Лучше всех! Её не надо придумывать, разуй глаза, вот она реальная! Рисуй!
Иду всё это начало смешить, она не слышала нас, но понимала в чём дело.
Майк бросил на стол карандаш и, уже не сдерживая себя, раздражённо сказал.
– Больше не буду рисовать, я так вижу. Я рисую всех один раз, нарисовал так, значит, правильно. – Так можно сказать, если не знаешь Игоря, или можно, но не ему. У нас все художники такие. Мне было интересно, как шеф поступит в сложившейся ситуации. Сейчас он воспринимал всё как хамство.
Игорь, демонстрируя спокойное выражение лица, нажал несколько цифр на телефоне:
– Сергей, зайди к нам наверх, твоя помощь нужна, – сказал он в трубку и, улыбаясь, посмотрел на Майка, который тоже заулыбался.
Зашёл Сергей, личный телохранитель Игоря, было видно, что он спешил. Специально, чтобы понял наш гость, Игорь, не переходя на русский, распорядился:
– Расскажи этому, – указал пальцем, – как и с кем надо разговаривать, что отвечать и с какой скоростью соглашаться. Куда засунуть свой пафос и как рисовать. Не поймёт, дай по морде. – Сергей, поняв команду, не церемонясь, выволок гостя за ухо.
Жестом извинившись перед Идой (она махнула рукой, дав понять, что понимает всё), Игорь прокомментировал:
– Бывает так, что люди знают про себя всё и позволяют себе подобное, но есть моменты, когда надо учитывать сложившуюся ситуацию.