Что бы ни говорили, все самое страшное, о чем Л. Арагон скажет: «О, Господи, как все запуталось! Не я один потерял отражение. Весь век не узнает свою душу в том, что предстает его глазам» , – произойдет уже после смерти Горького. (Здесь возникает еще один миф. Умер вовремя, тогда как смерть человека всегда преждевременна.)
Л. Арагон не ждал никаких пояснений: «Я в общем-то понимаю, как это могло ему <Горькому> представляться. Он ощущал своего рода ответственность, и немалую. Сознавая, что призван сыграть роль, в которой никто его не заменит. Раз уж взялся… Или он утратил критический ум? Конечно нет. Другое дело, как его применить. Разве мог он позволить себе критику, ведь из уст такого деятеля, как Горький, вознесенного – неважно, заслуженно или нет – на недосягаемую высоту, из уст человека, к которому прислушивается весь мир, любое слово, пусть самое искреннее, может нанести вред, расстроить, ослабить великое дело – этот страх и сковывал его. Во всяком случае, так все это представляется мне» .
Как видим, ни один из названных выше литераторов – современников Горького, ни А. Жид, ни М. Кольцов, ни Л. Арагон не занимались созданием каких-либо собственных версий смерти великого русского писателя.
А. Жид в день похорон Горького говорил о его болезни как причине смерти, а в своей книге (1936–1937 годов), вообще, не касался этого вопроса.
Другой очевидец событий, М. Кольцов (его книга 1938 года), вынужден был под давлением Сталина не только сам поверить в убийство Горького, но и, пользуясь своей широкой известностью среди литераторов-антифашистов, а также славой первого журналиста СССР, укреплять веру в доказательность процесса 1938 года. Вместе с тем М. Кольцов сказал в своей книге, что он, как и все, ранее считал, что Горький умер из-за болезни.
И, наконец, третий свидетель событий – Л. Арагон в своем романе (1965 года) и заметках разных лет утверждал, что Горький умер из-за болезни. Но каждый раз, когда о ней в романе заходила речь, автор напоминал, что с 1938 года в СССР убийцами писателя будут называться троцкисты и лечившие его врачи.
Л. Арагон, возможно, в качестве стилевого приема, и не проявлял точности в указании дат, мог назвать урну – гробом (тем более, что он видел и гроб с телом Горького и урну с его прахом) и перепутать, где похоронен Горький. (Эти факты может легко уточнить каждый.) Но честность и откровенность автора романа в описании обстановки, которая была в Москве 1936 года, не могут вызывать сомнения.
В Горках-10 на письменном столе всегда лежал слепок (отливка в бронзе) руки М. И. Закревской (Будберг), выполненный скульптором Лагана в Неаполе. В кабинете писателя висела купленная им в 1935 году картина М. В. Нестерова «Больная девушка». «Я никогда не видал в искусстве, чтобы так была опоэтизирована смерть», – признавался Горький . В его спальне находилась другая картина М. В. Нестерова – «Вечер на Волге (Одиночество)».
Позднее картины, рабочий стол Горького, его библиотека были перевезены из Горок-10 в Москву, в Музей А. М. Горького РАН, где и хранятся по сей день.
«“Максим Горький” – это звучит лозунгом!» Отклики граждан СССР на смерть Максима Горького
Е. Р. Матевосян
18 июня 1936 года советский народ и мировая общественность узнали о смерти Максима Горького.
Выступая от имени партии и правительства 20 июня 1936 года на траурном митинге, В. М. Молотов охарактеризовал Горького как «гениального художника слова», «великого сына великого народа», «беззаветного друга трудящихся и вдохновителя борьбы за коммунизм».
«По силе своего влияния на русскую литературу Горький стоит за такими гигантами, как Пушкин, Гоголь, Толстой, как лучший продолжатель их великих традиций в наше время, – говорил В. М. Молотов. – Влияние художественного слова Горького на судьбы нашей революции непосредственнее и сильнее, чем влияние какого-либо другого нашего писателя. Поэтому именно Горький и является подлинным родоначальником пролетарской, социалистической литературы в нашей стране и в глазах трудящихся всего мира» .
Дальнейший рост культурного сотрудничества народов способствовал приобщению широкой читательской аудитории к наследию Горького. «На знамени новой литературы – сердце Горького, и в этом сердце – мир для всего мира» , – так писал, уже в послевоенные годы, известный индийский писатель Кришан Чандар о значении Горького для всего прогрессивного человечества. Сам Чандар написал более двадцати романов и три десятка сборников рассказов, темой которых стали жизнь городской бедноты и крестьян, а также критика кастовой системы индийского общества. Творчество Горького было ему близко и понятно.
Смерть Максима Горького вызвала волну откликов.
В Архиве А. М. Горького хранятся отклики граждан СССР на смерть писателя. Разумеется, речь идет не о всех имеющихся откликах на смерть Горького, а лишь о тех, что поступили в его архив из архивов советских газет. Эта немалая коллекция документов предоставляет исследователям достаточную фактическую базу для аналитического разбора. Всего откликов на смерть Горького в коллекции архива – более 3000. В них содержится разнообразная информация, которую можно рассматривать в разных аспектах – от биографических и политических до историко-литературных, литературоведческих и культурологических. Отклики представлены автографами и газетными вырезками.
Ценность этой коллекции – в подлинном отражении исторического момента. Отклики показывают, как была воспринята смерть Максима Горького в разных социальных слоях общества. Дают ответ на вопрос, кем был Горький для современников и что для них значил его уход. Главное, что об этом свидетельствуют реальные люди, чьи голоса становятся «голосами эпохи». Они – документальны и достоверны, как в своей «чиновной» официальности, так и в неподдельной искренности народного горя.
Отклики на смерть Горького представлены в двух вариантах – это отклики индивидуальные и коллективные. Интересны оба, но наиболее содержательны индивидуальные. В них присутствуют все жанры посмертного высказывания. Здесь можно встретить соболезнования, воспоминания, оды, заметки, аналитические статьи и оценочные высказывания, такие как эпитафия и послание. Оказывается, эпитафия, чья культура в XIX веке была очень высока, сохранилась и в веке XX, продолжая предшествующую культурную традицию. Послание – то есть письмо, предполагающее открытое прочтение в обществе, судя по всему, также не утратило своей актуальности.
В Архив А. М. Горького отклики на смерть писателя, в основном, были переданы Союзом советских писателей СССР и редакцией газеты «Правда». Кроме того, отклики передавали и другие издания: «Литературная газета», «Ленинградская правда», «Пионерская правда», «За коммунистическое просвещение» и даже газета «Эрзянь Коммуна».
Список городов и населенных пунктов, из которых поступали соболезнования граждан, представляет всю географию Советского Союза. Разумеется, больше всего откликов поступило от жителей Москвы и Ленинграда, а также из городов: Киев, Харьков, Минск, Одесса, Ашхабад, Алма-Ата, Ташкент, Тифлис, Орджоникидзе, Хабаровск, Горький, Свердловск, Ростов-на-Дону, Омск, Вязьма, Иваново, Владимир, Ярославль, Ростов, Сталин, Муром, Калинин, Железноводск, Кисловодск, Керчь, Херсон, Нальчик, Грозный, Псков, Брянск, Севастополь, Ялта, Мариуполь, Калуга, Очемчиры, Краматорск, Кольчугино, Артемьевск, Актюбинск, Полоцк, Гомель, Жмеринка, село Цветоха (Винницкая область), Элиста (Калмыцкая АССР), село Христиновка (Киевская обл.), Ейск, Ливны, Шахты, Донбасс, г. Проскуров, Сталинград, Чернигов, г. Борисов (БССР), Сумы, Мичуринск, Никополь, Днепропетровск, Кременчуг, Ессентуки, Махачкала, Курск, Пошехонье-Володарское (Ярославской обл.) и др., – и это лишь часть списка.
Поступали соболезнования от малых народов. Например, от имени народности саами (Герасимов Николай Петрович), или песня «На смерть Горького» от народности ойраты (калмыки) на ойратском языке (записана Б. Каирским).
Более чем на треть отклики состоят из стихотворных посвящений памяти Горького. Самые популярные названия стихотворений – «На смерть поэта» и «На смерть Максима Горького». А вот наиболее характерные названия эпитафий: «Солнца нам не вернуть» (С. Кузнецов), «Скорбь о поэте» (П. Куланин), «Он жив в наших сердцах» (С. З. Бержанер), «Отец писателей» (Безбородов П. Ф.), «Великий человек» (Белозеров Б.), «Великий художник» (Беляков А. М.), «Борец за революцию» (Безенков Н. К.), «Великий Буревестник» (Долль Георгий), «Бессмертный Буревестник» (Лаппа А. М.), «Гигант великой сталинской эпохи» (Коровин В. Р.), «Умер наш пролетарский писатель…» (Ермаков Н. В.), «Оборвалась нить большой и красивой жизни» (Кирик), «Печальна весть стране…» (Головченко А. И.), «Великий Сокол» (Лундина А. М.), «О великом Максиме Горьком» (Ложнова Галина) и проч.
Остальную часть откликов составляют заметки и статьи, направленные в печатные органы СССР. Вот наиболее характерные поминальные заголовки индивидуальных откликов-заметок: «Светлый факел в темноте» (заметка А. Дризина), «Прощай, дорогой наш учитель» (статья А. М. Егорова), «Герой русской литературы» (заметка А. П. Епишина), «Смерть величайшего пролетарского писателя» (заметка Мих. Зекцера), «Царское правительство и Максим Горький» (статья Касьянова), «Человек – это звучит гордо» (заметка Ивана Кириленко), «Последовать его примеру» (заметка работницы Киселевой), «Смерть гения эпохи» (заметка И. А. Лаутман), «Любимый писатель молодежи» (заметка студента В. Лукача), «Будем помнить, читать, изучать и любить» (статья М. Макарова, профессора Сельскохозяйственного института) и т. д.
Интересен социальный состав корреспондентов, откликнувшихся на смерть А. М. Горького. Разумеется, не все корреспонденты обозначили в письмах свой социальный статус. Среди указавших его – рабочие, ученые, пастухи, писатели, колхозники, рабкоры и селькоры, учителя и ученики пионерского возраста, студенты и профессора вузов, врачи и поэты, бывшие красногвардейцы.
Есть отклики от иностранных граждан. Например, от итальянских ученых-«экспедиционеров» выразил соболезнование астрономом Джорджо Абетти. В июне 1936 года Абетти – крупнейший специалист по физическим процессам на Солнце, один из основателей Международного астрономического союза, президент Международного комитета по изучению солнечно-земных связей – возглавлял экспедицию по наблюдению солнечного затмения в Казахстане, в местечке Сары . Джорджо Абетти передал по телефону, через корреспондента «Правды» в Казахстане (бюллетень собкоровской информации, лист № 34) такое соболезнование: «Сары, 18 июня. (Корр. «Правды»). Передаю соболезнование итальянских ученых:
“Накануне солнечного затмения на площадку итальянской экспедиции в Саре пришла печальная весть о безвременной кончине Максима Горького. Итальянские астрономы разделяют скорбь советского народа о утрате Великого писателя, пророка возрождения человечества, который хорошо знал и любил Италию.
От имени итальянской экспедиции – профессор Джорджо Абетти”» .
Выразили свое соболезнование группа иностранных писателей, инженеров, общественных деятелей, живущих в Москве. В основном, все они были членами МОПР’а. Письмо подписали 29 человек, в их числе – Юджин Гордон, Маршалл, Маркович, Эрнст Фабри, Гуго Гупперт (Хуго Хупперт), Э. [Китовалый], Г. Гюнтер, Држевецкий, Вальтер Роберт Дорнбергер (немецкий инженер, основатель тяжелого ракетного машиностроения), Лайош Киш, Ян Матейка, Эмиль Мадарас, Иоганес Роберт Бехер, Вейперт, Александр Барта, Андор Габор, Карл Шмюкис, Фриц Эрпенбек, Петер Каст, Вилли Бредель, Идда Уинер, Густав фон Вангенгейм, Александр Гергель (Шандор Гергей), Эми Сяо, Альфред Курелла, Б. Ласк, Фр. Вольф, Станислав Ричард Станде и Георг Лукач.
Вот черновой машинописный текст соболезнования, отправленный ими в день кончины Максима Горького: «Мы – иностранные писатели, живущие в столице социализма [сегодня], вместе со всеми народами Советского Союза, глубоко скорбим по поводу смерти великого писателя, борца за коммунизм, «подлинного гуманиста», учителя и друга Алексея Максимовича Горького.
Умер Горький! Умер человек, который был могучим выразителем жизни, который неутомимо шел вперед, звал и вел за собой.
Он показал нам тот единственный путь, идти по которому должен каждый честный художник. Это – дорога революции [дорога, ведущая в Москву], ведущая к конечному торжеству коммунизма.
Умер Горький! Но жгучим пламенем горит в нашем сознании, в наших сердцах страстная ненависть к фашизму, вера и воля к борьбе за будущее всего человечества, которыми была наполнена вся великая жизнь Максима Горького. [Это пламя заронил в нас Горький]» .
В квадратных скобках восстановлены вычерки, принадлежащие неустановленному лицу.
Китайский революционер, коминтерновец, поэт, переводчик, писатель и публицист, литературный критик, главный редактор целого ряда журналов, автор текста китайского «Интернационала» Эми Сяо и общественный деятель Хулань Чи также откликнулись на смерть Горького .
Японские режиссеры Секи Сано и Ёси (Иоси) Хидзиката написали некролог от имени всего японского народа. В 20-х годах С. Сано впервые поставил в Японии пьесу по роману Горького «Мать». В 1932–1937 годах работал ассистентом режиссера у В. Э. Мейерхольда, прекрасно знал русский язык, в 30-х годах. входил в редколлегию журнала «Интернациональная литература» и, совместно с Ёси Хидзиката, печатался в нем. Ё. Хидзиката – крупнейший режиссер и театральный деятель. В 1924 году вместе с К. Осанаи организовал один из первых театров сингэки – «Цукидзи сёгэкидзё», который в 1929 году был реорганизован в «Синцукидзи гэкидан». Японский театр сингэки, буквально – «новый театр» – создавался «под влиянием западного театра XX века и своей идейной установкой избрал актерский диалог и психологический реализм» . Хидзиката был близок принципам советского театра. Впоследствии, он работал в Московском театре Революции (1938–1941) . Его собственные постановки часто были посвящены социальным конфликтам своего времени.
Секи Сано и Ёси (Иоси) Хидзиката писали: «Вся Япония любила Алексея Максимовича Горького как талантливейшего художника социалистической эпохи и страстного защитника мировой культуры.
В лице Горького трудящиеся массы Японии потеряли величайшего писателя, вышедшего из самых недр своего народа и горячо им любимого. Вся его жизнь и творческий путь, начиная с самых ранних произведений и кончая «Достигаевым и др.», хорошо знакомы всей Японии.
Алексей Максимович был родным и для японского народа. И вот его не стало.
Трудящиеся Японии переживают вместе со всеми тяжелое чувство утраты. В нашем глубоком горе нам помогает лишь твердая уверенность в том, что все деятели искусств и передовая интеллигенция Японии встанут как один, плечо к плечу с трудящимися массами, на борьбу за народный фронт, и никакие преследования и гонения кровожадных военных фашистов, этих поджигателей войны, не помешают нам добиться счастливой и свободной жизни в Японии, за что всегда боролся Алексей Максимович для своей страны.
Японские режиссеры Секи Сано, Иоси Хидзиката» .
Все отклики представляют интерес, особенно теперь, по прошествии 80 лет со дня смерти А. М. Горького, но наиболее значительным все же является слово тех, кто лично знал писателя. Как правило, это деятели литературы, культуры, общественные деятели, представители руководства страны. Например, в Архиве А. М. Горького сохранилась речь Молотова на траурном митинге на Красной площади. Речь, разумеется, была опубликована в газетах и уже цитировалась выше, но в Архиве она представлена – в машинописном виде и на украинском языке .