Крампе покачал теневой головой. Какой болтливый дом. Гамбургские, впрочем, тоже не прочь поболтать. Особенно перемыть косточки своим жильцам.
Шатт передвигался медленно, в свою очередь стараясь не спугнуть Софию. Интересно, видела ли она когда-нибудь слуг Теневого Короля, сотканных из ночных кошмаров и вещих снов? Отражали ли их когда-нибудь ее зеркала?
Впереди показалась София. Судя по тому, как она согнулась и обхватила себя руками за плечи, замерзла основательно.
Крампе цокнул языком, правда, звука не получилось. Ну-ну, девочка. Одеваться надо все же лучше, если решила встретиться поздним вечером с настойчивым мужчиной. Ну… или раздеваться, это смотря по обстоятельствам.
София обогнула трехэтажное здание, где, судя по всему, разместился банк, и спустилась к церкви, за которой находилась автобусная остановка.
Крампе поморщился. Этого еще не хватало! Как неудобно-то, все тут не как у людей. Ну и у прочих не менее приятных во всех отношениях личностей, которые к людям не имеют никакого отношения.
Шатту тоже не понравилось возникшее препятствие. Он замер и жалобно заскулил, кажется, всячески ругаясь на величественное белое здание с голубым куполом, увенчанным золотым крестом.
Крампе, недолго думая, метнулся через дорогу и замер тенью на столбе. Следом за Софией, шаг в шаг, не удастся пройти. Ну и ладно, ничего страшного, и не в таких ситуациях приходилось бывать.
Автобус подъехал к остановке, вышли несколько человек. София, на мгновение нахмурившись, посмотрела назад, словно что-то услышала. Интересно, куда умудрился спрятаться шатт? Ведь точно не поползет по церковной стенке, игра не стоит свеч.
София тем временем зашла в автобус. Крампе проводил взглядом отъехавший транспорт. Так даже лучше. Можно теперь потолковать по душам с шаттом. Тот, правда, не подозревал, что из охотника резко превратился в жертву. И если б не замешкался и успел юркнуть за жертвой, то вполне бы мог выиграть каких-то несколько минут.
Шатт скользнул на дорогу чернильным пятном, расползся громадным кракеном. Крампе в мгновение ока оказался рядом. Выбросил вмиг материализовавшуюся руку и сжал свою жертву. Шатт захрипел, извиваясь в стальной хватке. За пару секунд сменил несколько химерных обликов, от скалящейся мантикоры до зубастого вервольфа. Однако, как следует разглядев своего пленителя, замер.
Крампе наблюдал за происходящим с легкой ленцой и весьма слабым интересом. Пальцев не разжимал, только сильнее впивался выскользнувшими из плоти когтями в горло шатта.
Тот забулькал что-то невразумительное, глядя на Крампе расширившимися от ужаса глазами. Судорожно захрипел, бросив взгляд налево, туда, откуда неслась навстречу им машина.
Крампе даже не шелохнулся. Ни когда фары осветили его фигуру, ни когда машина пронеслась сквозь них обоих, не причинив ни малейшего вреда.
– Я сегодня не в настроении, – мрачно сообщил Крампе. – Поэтому советую говорить быстро, четко и желательно без попыток увильнуть. Ты меня знаешь.
На последних словах его голос резко понизился, переходя в глухое рычание. Шатт сжался, в его теневых глазах плеснуло отчаяние, но он прекрасно понимал, что долго тянуть с ответом не получится.
– Да, господин, – наконец-то прошелестел он.
– Зачем ты преследуешь Софию?
Шатт, кажется, сглотнул. Во всяком случае, со стороны это выглядело именно так.
– Король… Мой король приказал. Нужно связать ее тень, чтобы он мог подчинить девчонку своей воле.
Крампе немного поморщился. Опять сюда лезет этот выскочка. Но просто так он ничего делать не будет. Значит, все не так просто. Интересно-интересно, просто замечательно.
Шатт, кажется, немного расслабился.
– Что он хочет сделать с девушкой?
Вопрос вроде простой, но тон вышел чересчур грозным. Поэтому шатт испуганно замотал головой:
– Я не знаю. Слугам такое не говорят, мы…
Он бормотал что-то еще. Крампе прищурился, сжал пальцы сильнее. Шатт захлебнулся жутким визгом. Действительно, говорит правду. Впрочем, Теневой Король умеет хранить свои тайны. Ясное дело, не будет ими делиться направо и налево. Логичный малый, этот Теневой Король. Хоть Крампе бы и с удовольствием погрыз его косточки в укромном уголке.
Под когтями мерзко чавкнуло. Крампе разжал пальцы, отпуская шатта. Тот растаял бесформенной тенью, как никогда и не было. Да уже и вправду не было. Врагов в живых оставлять не стоит. И слуг врагов тоже.
Он перешел на тротуар, вновь обретая человеческие очертания. Поправил ворот полупальто, сбросил с плеча невидимые пылинки. Посмотрел на окутанный тьмой ночи купол церкви. Криво усмехнулся и чуть склонил голову в шутовском поклоне. На мгновение в окне церкви зажегся огонек свечи и тут же погас. Крампе довольно ухмыльнулся и приложил руку к груди, словно бы молча благодаря за что-то.
А потом направился вверх по улице, мягко ступая по прелым осенним листьям, засыпавшим сухой асфальт. София доберется домой без приключений, шатт больше не потревожит ее покой. А пока есть еще одно не менее важное дело, с которым неплохо бы разобраться до наступления утра. Ибо все же есть шанс, что строптивая сестричка Стефана может дать свое согласие уже завтра.
Глава 2
Разговор с Городовым
Домой я пришла уставшая и замерзшая. В автобусе весьма ощутимо наступили на ногу, и даже извинение не особо спасло ситуацию. В общем, настроение отчаянно испорчено. А еще добрую часть дороги мне казалось, что за мной кто-то идет. Однако стоило обернуться, как глазам представала только пустая улица. Никого. Даже немного удивительно, потому что поздний вечер все же не ночь. Обычно люди все же ходили, а тут – пустота. И едва я продолжала путь, как странное чувство преследования появлялось вновь.
Оказавшись возле двери в родную квартиру, я нажала на звонок. Славка дома, так что откроет. Доставать замерзшими пальцами ключи из сумки совсем не хотелось. Но подруга, видимо, углубившись в изучение достопримечательностей Германии, открывать не спешила. Перед тем как щелкнул замок, я успела сосчитать все царапины на двери и отметить, что ручку пора поменять.
Славка выглянула, мигом оценила ситуацию и посторонилась, давая мне пройти внутрь. В коридоре пахло свежей выпечкой и корицей. Я положила сумку на полку и покосилась на Славку. С чего это она удумала пироги печь?
– Где цветы? – огорошила она меня вопросом, закрывая дверь.
А потом развернулась и уперла руки в боки, сдув упавшую на лицо черную прядь. Ярослава к красавицам не относится. Худенькая и стройненькая, с внимательными карими глазами и мелкими чертами лица. Женскими прелестями природа ее обделила, зато одарила проницательным разумом, железобетонной целеустремленностью и уверенностью в себе. По идее с такой не слишком броской внешностью у нее должна была бы быть тьма комплексов, однако… ничего подобного.
Славка поморщилась и убрала за ухо вьющуюся прядку.
– Или ты их забыла в ресторане?
Я сняла куртку и повесила ее на вешалку.
– Не было цветов. И ресторана тоже. Только деловая встреча.
Славка закатила глаза и пошла на кухню. Весь вид подруги говорил, что никакого толку в деле обольщения и соблазнения представителей противоположного пола от меня и ждать не стоит. С чем я, кстати, совсем не согласна. Однако… частично все же признаю правоту Ярославы. Работа интересует меня куда больше мужчин.
Зайдя на кухню, я увидела румяный пирог, посыпанный сахарной пудрой, и кастрюльку с глинтвейном. Стоит только задуть ветрам, Славка важно объявляет себя ведьмой и начинает варить зелья, то бишь разные вкусности, от которых слюнки текут. А в этот раз добавился еще и пирог. Хорошо жить с подругой, которая готовит лучше тебя. Не то чтобы я это делаю плохо, но у Славки… однозначно талант.
– То есть вы серьезно, что ли, говорили о достопримечательностях Гамбурга? – уточнила подруга, усаживаясь за стол и утыкаясь взглядом в ноутбук. И тут же подняла руку, останавливая меня на полуслове: – Подожди, сейчас отправлю текст заказчику, и продолжим.
Я молча кивнула. Два копирайтера-фрилансера – это дуэт, который ставит заказчиков выше всего. Сначала работа над статьями, потом все остальное.
Тут уж, пожалуй, ведущую позицию занимаю я. Опыта в написании текстов на заказ больше, а техническое образование дает возможность быстрее вникнуть в любую тематику. Славка, в принципе, тоже не жалуется, но на работу у нее уходит куда больше времени. Она пыталась спорить и доказывать, что просто глубже изучает предмет, но я прекрасно знаю, что это «глубже» заключается в «Ух ты, какое платье!» и зависании на сайтах, которые никакого отношения к работе не имеют.
Я успела переодеться в домашнюю одежду и даже проверить почту. Пока ничего нового, кажется, несколько часов до сна будут свободными. Мельком глянув в зеркало, висевшее на двери комнаты, уловила какое-то движение. Словно по гладкой поверхности, в которой отражалась часть коридора и мягкий желтый свет с кухни, пошла рябь.
Чуть нахмурившись, я подошла к зеркалу и внимательно посмотрела. Нет, ничего странного не отразилось. Все как всегда: и комната в полумраке, и свет от моего ноутбука и золотистые отблески от фигурок машущих лапкой японских котят, купленных в ближайшем супермаркете.
– Ура, отправила! – донесся голос Славки. – Где ты там? Иди сюда, сейчас рассказывать будешь!
– Сейчас, – отозвалась я и прикоснулась к холодной зеркальной поверхности.
В ушах тут же зазвенело: смесь смеха и хрустального звона. Голова пошла кругом, и все звуки, присущие реальному миру, остались где-то далеко-далеко.
– Приветствую вас, прекрасная София, – мягко прозвенело зеркало.
Перед глазами серебрился длинный коридор с мрачными стенами и идеально гладким полом. По такому можно, пожалуй, ходить только босиком. Я осторожно сделала шаг. Раз зеркало позвало к себе, значит, стоять нельзя. Иначе может обидеться.
Справа, прямо из черноты стены, появилась мраморно-белая рука, галантно подставив мне раскрытую ладонь.
– Прошу вас, прекрасная. Не откажите в милости.
Не раздумывая, я вложила свою руку в ладонь жителя зеркала и тут же почувствовала, как земля уходит из-под ног.
За спиной раздался голос Славки, но я толком ничего не расслышала. Во всем разберемся потом, когда вернусь назад, в нашу квартиру. А сейчас, раз меня позвали внутрь, надо набраться храбрости и… терпения.
В ушах неожиданно засвистел ветер. Я покачнулась, но тут же почувствовала, как мою талию обхватили чьи-то руки.
– Не бойтесь, прекрасная, не упадете.
В спину уперлось что-то холодное и немного шершавое.
«Кажется, стена… хотя на камень не похоже, – отметила я. – Или все-таки похоже?»
Впрочем, когда жители зеркал утягивают тебя в свой мир, то все ощущения становятся… другими. Так гладкое может показаться шероховатым, шероховатое мягким, а мягкое и вовсе пустотой. Обращение «прекрасная» меня забавляло, однако жители зеркал каждой зеркальщице дают определенное прозвище. И иначе называть не желают. Поэтому я искренне радовалась, что мне досталась «Прекрасная», а не что-нибудь вроде «Бледной Поганки».
Перед глазами вдруг резко появилась картинка: перекресток, светофоры, мчащиеся на приличной скорости машины. Свет фонарей рассеивал тьму осеннего позднего вечера. С правой стороны расположились скамейки и высокие деревья, с которых уже частично облетела листва.
Слева и напротив, если только перейти дорогу, расстилался городской парк. Я попыталась глянуть вбок, чтобы сообразить, где нахожусь, и замерла на месте. Здание мореходной академии. С круглой крышей и козырьком, тяжелой деревянной дверью и чугунными якорями возле входа, выкрашенными в черный цвет. И я стою прямо на этом козырьке, а придерживают меня за талию вынырнувшие из стены руки. Такие же голубовато-серые, как выше упомянутая стена. Немного шершавые и прохладные. Ну, ребятки из Зеркалья, получите у меня. В таких местах мне бывать еще не приходилось!
Рядом кто-то рассмеялся звенящим смехом, словно ветер играл хрустальными трубочками и колокольчиками, заставляя их соприкасаться друг с другом. Я только вздохнула. Ясно, меня сюда привели не просто так. Но место-то крайне неудобное. Да и холод почти как настоящий.
Пока я размышляла о несправедливости Зеркалья, в поле зрения появился мужчина. А потом, спустя несколько секунд, к нему подошел другой. Один из них был не кем иным, как Гюнтером Крампе. Надо же, какая неожиданность. Второй… Я чуть нахмурилась. Светловолосый, высокий, в черном плаще до пят. Возле него какое-то крупное существо, размером с большую собаку. Только вот ее тело словно сделано из алебастра, странно неживое и неподвижное. Я присмотрелась. Нет, даже не собака. Уж больше льва напоминает, но, ясное дело, это все шутки Зеркалья. Где в Херсоне взять льва? Тут даже зоопарка нет, только зооуголок, но там живут бурые мишки, а никак не львы и тигры.
– Приветствую, Данила Александрович, – проговорил Гюнтер, и мне показалось, что в его хрипловатый голос вплелся далекий звон битого стекла.
Зеркала, как могли, передавали их беседу. Не приходилось даже прислушиваться, а ведь на таком расстоянии особо ничего не расслышишь, даже если обладаешь очень острым слухом.
– И вам не хворать, герр Крампе, – ответил мужчина в плаще глубоким низким голосом, от которого у меня по спине пробежали мурашки. Вот уж и впрямь – страшно. Как будто говорит не живое существо, а…
Кто именно, я так додумать и не смогла, потому что Гюнтер сделал шаг влево и приложил ладонь к стене здания.
Повисла тишина, мужчины смотрели друг на друга, словно вели безмолвный диалог. Гюнтер наконец-то усмехнулся, ласково погладил стену.
– Ганскау? – спросил он.
Данила Александрович кивнул:
– Он самый, Яков Федорович. Он, конечно же.
Гюнтер довольно хмыкнул. Я не сразу поняла, почему для него так важно упоминание этого имени. Яков Ганскау, если память не подводит, был губернатором Херсона в девятнадцатом веке. И… Я чуть не хлопнула себя по лбу. Точно! Именно он построил мореходное училище в позапрошлом веке. При этом здание похоже на те, что тогда строили в Европе. А сам Ганскау был немцем. Да и отправлен сюда царицей Екатериной ІІ, которая, кстати, была урожденной Ангальт-Цербстской, тоже немкой. Какое совпадение, однако.
– Вы по делу? – мягко уточнил Данила Александрович.
Его вопрос больше походил на утверждение. Весьма любопытная интонация. Поинтересовался вроде вежливо, но в то же время не дал возможности увильнуть от ответа.
Сильный порыв холодного ветра заставил поежиться. Ну же, давайте быстрее. А то, может, какую-то тайну я и узнаю, но паду к вашим ногам ледышкой.
– София Сокольская, – немного лениво сообщил Гюнтер и посмотрел на Данилу Александровича. – Зеркальщица. Мне нужно разрешение увезти ее в Германию.
Я нахмурилась. Вообще-то о перемещениях зеркальщиков принято говорить с Главами зеркальщиков города. Тут же… этот блондин в черном плаще мне совершенно не знаком. Наш Глава, Сергей Леонидович, мужчина в возрасте и приятный во всех отношениях. Хороший дедушка, недурственный поэт и сильный зеркальщик. При этом ведет себя на удивление не пафосно и без раздражающей надменности.
Но кто это?
Данила Александрович ничего не ответил. Немного повернул голову и резко посмотрел прямо на меня. Внутри все сжалось от невероятного холода, как если бы руки, удерживавшие меня за талию, вдруг оказались внутри моего тела и сжали желудок и сердце. Миг – ничего не происходило, даже показалось, что октябрьский ветер стих. Я смотрела в лицо Данилы Александровича и понимала, что вижу… свое собственное, отраженное в зеркальной маске. При этом в свете фонаря в его левом ухе блеснула серьга в виде якоря.
«Снова проделки жителей Зеркалья, – поняла я, судорожно выдыхая. – Определенно у него есть лицо, просто по какой-то причине я сейчас его не должна видеть».
Зеркальная маска задрожала, как гладь прозрачного озера под порывом нахлынувшего ветра. Мне удалось разглядеть, как в ухмылке искривились губы мужчины, узкие и бледные. И в то же время прекрасно поняла, что при желании можно рассмотреть его полностью. Другой вопрос, что Данила Александрович снова посмотрел на Крампе, будто давая мне понять, что увидела достаточно.