Коробейники - Арнольд Каштанов 15 стр.

«Как тебе с Беланом работалось?»— спросил Юшков. Чеблаков от­вел глаза, сказал осторожно: «Он ведь не был моим начальником. Мы были на равных». «Он берет взятки». Они кончили есть. Чеблаков свалил посуду в мойку, поставил на стол сервизные чашки и разлил чай. Сказал неохотно: «Это в каком смысле? Систематически?» — «Вот именно. То самое слово».— «Я догадывался»,— сказал Чеблаков. Теперь посмотрел Юшков: «Догадывался или знал?» — «Ну... за руку я его не схватил».— «Я хочу уйти,— сказал Юшков.— У тебя нет места?»

Чеблаков открыл холодильник. Наверно, искал молоко. Закрыл. «Не спеши, старик. Заместитель, сам знаешь, мне не нужен».— «Не­обязательно заместитель».— «Старик, Белан — это не самый плохой вариант. Я бы тебе уходить не советовал. Не торопись пока»,— сказал Чеблаков.

Блондинка из Клецка, Лидия Григорьевна, пришла и на следую­щий день. Села на стул, откинула с колена полу плаща, улыбалась за­гадочно: «Ну?.. Что же мы будем делать?» Сказала это очень тихо. Мол, хочешь — считай, что речь о двигателе, хочешь, — о чем-то дру­гом. «Поздно вы встаете»,— сказал Юшков. Она поняла это как при­знание, что он скучал без нее. Рассмеялась воркующе, объяснила: «Я утром успела в цехах задние мосты и переднюю ось получить. Только вы вот меня не отпускаете». Вчера ее фамилия — Заяц — показалась ему неудобной для женщины, а теперь подумалось: как мило и как ей идет. Она открыла сумочку, вытащила флакончик с темно-красной вязкой жидкостью. «Облепиховое масло». «Как же вы так быстро это достали?» — «Уметь надо»,— сказала она.

Юшков выписал ей двигатель. Она сразу заторопилась. Он заста­вил забрать флакончик, а потом все же обнаружил его на полочке у двери.

А вот Пащенко не появился. Это было очень странно. Вечером Юшков понес его деньги Свете.

Открыл парень лет тридцати, в тяжелых очках, в замшевой курт­ке. Придерживая дверь, загораживал вход. «Мне Светлану Николаев­ну»,— сказал Юшков. Парене помедлил, пропустил.

В комнате горел верхний свет. Света сидела на низком диванчике справа. Она даже не посмотрела, кто вошел. За пустым столом дере­вянно застыли женщина в теплом байковом халате, худая, с темными глазными впадинами, и Славка. Оба подняли и тут же опустили глаза, словно боялись подсмотреть что-то такое, что им не полагалось ви­деть. За их спинами ходил невысокий лохматый крепыш, его Юшков не сразу заметил, отвлеченный поднявшимся с места молоденьким ми­лиционером в сапогах и шинели. Милиционер прошел к окну, заглянул на улицу, и все для Юшкова стало нереальным. «Светлана Николаев­на, к вам пришли»,— сказал парень за спиной. Он остановился у две­ри, как будто сторожил всех в комнате, чтобы не сбежали.

Света блеснула очками. Безумная мысль мелькнула у Юшкова: Белан и Пащенко заманили его в ловушку. Как в кино. Света медлен­но узнавала: «Юшков?» «Я, кажется, не вовремя,— сказал он, с тру­дом избавляясь от своей фантазии.— Толя просил передать, тебе кое-что». Она побледнела, расширила глаза, и только тогда он понял, что происходит. Света беспомощно посмотрела на парня. «Наоборот,— сказал тот.— Вы вовремя». Он, похоже, единственный тут получал удо­вольствие.

Лохматый крепыш остановился за Славкиной спиной, посмотрел на парня укоризненно. Он был удивительно похож на знакомого нижнетагильца, мешковатый и в то же время подвижный невысокий по­жилой человек. «Забежал по пути,— объяснил Юшков Свете.— Хотел вчера и не застал. Толя просил передать, что задержится в команди­ровке». Что-то толкнуло его промолчать о деньгах. Увидел, как Света расслабилась, обмякла. Благодарно шепнула: «Спасибо». Опять он пе­рехватил укор «нижнетагильца» парню: вот видишь, мол, чего ты до­бился. «Нижнетагилец» заметил, что взгляд его обнаружили, нахму­рился. Он явно был старший и по должности. «Садитесь»,— недоволь­но сказал парень. Юшков усмехнулся. «Спасибо, я спешу. Тут, по- моему, обыск?» Славка поднял глаза и еле заметно кивнул. «Вам уже приходилось бывать при обыске?» — спросил старший. «Нет как-то»,— сказал Юшков. «Почему же вы решили, что здесь обыск?» — «Тысячу раз в кино видел»,— объяснил Юшков. Следователь напомнил: «Вы хотели передать что-то Светлане Николаевне».— «Я уже передал...» — «И больше ничего?» — «Нет».— «Странно,— сказал парень за спиной.— Такие вещи можно передать по телефону». «Я могу идти?» — спросил Юшков. «Конечно,— усмехнулся старший.— Вы не арестова­ны». «Света, я тебе не нужен?» «Если не трудно, Юра,— сказала она,— побудь еще. Это можно?» «Можно»,— небрежно ответил старший, рассердившись, кажется, что Юшков занял у них много времени. Он обошел стол и оказался перед Светой. «Видите, как у нас получается: вы сказали, что никаких отношений с бывшим мужем не поддержи­ваете, и в ту же минуту звонят, входит человек и передает, что бывший муж задержится. Как же это?» — «Я объясню...» Света покраснела. Следователь перебил: «Ради бога. Это ведь не допрос. Может быть, вы и правы. Но как образованный и умный человек вы должны понимать, что всякая ложь может быть только во вред вам и вашему... бывшему мужу. Поэтому я вам искренне советую не мешать нам, а помогать и прошу добровольно показывать все, что нас интересует: деньги, сбе­регательные книжки, облигации, драгоценности, вообще ценности. Вы говорите, у вас ничего нет. Мы обязаны произвести обыск на основа­нии этого вот ордера. Обыск — вещь неприятная, а мне не хотелось бы доставлять вам лишние неприятности. Не думайте, что для нас удо­вольствие рыться в чужих вещах».— «Да? — сказала она.— А я дума­ла: удовольствие». Поднялась, подошла к секретеру за спиной жен­щины и капризно сказала ей: «Подвиньтесь, мне надо открыть». Жен­щина и Славка выбрались из-за стола. Юшков уже понял, что они тут в качестве понятых. Из секретера Света вытащила плоскую су­мочку, из нее — три сберкнижки: «Кому это... передать?» «Посмотри­те, пожалуйста»,— предложил понятым следователь. Они неохотно взяли книжки. Славка, не открывая, передал их женщине. «Я прошу вас ознакомиться добросовестно»,— сказал ему следователь строго. Света вернулась на диван. «Дальше»,— сказал парень. «В пальто,— вспомнила она,— кошелек с деньгами».— «Принесите, пожалуйста».— «Подайте пальто». Парень с места не сдвинулся, и старший чуть ус­мехнулся, бегло взглянув на Юшкова, способного, по его мнению, оценить юмор ситуации, и спросил: «Много в кошельке денег?» «Мно­го»,— сказала Света. «Владимир Васильевич, будьте добры, подайте женщине ее пальто».

Следователь сел к столу, раскрыл кожаную папку, вытащил из футляра и надел очки, от которых всякое сходство с нижнетагильцем исчезло. Вытащив бумагу, он стал писать, по ходу дела уточняя фами­лии понятых и участкового. Парень принес не пальто, а кошелек. Поло­жил на стол. «Надо было показать понятым, где он лежал,— невыра­зительно сказал старший. Заглянул в кошелек.— Действительно много. Двенадцать рублей. Шутите все, Светлана Николаевна». «Завтра по­лучка»,— сказала она. «Письма мужа последних лет у вас есть?»— «Мы не переписывались».—«Корешки телефонных счетов вы храни­те?» Свете снова пришлось идти к серванту. Вытащила и положила на стол пачку квитанций на скрепке. Старший показал понятым: не спи­те, мол, просматривайте, просматривайте. «Золото, драгоценности?» Света повернулась — очки в очки. «Все, что на мне». Все в комнате посмотрели на ее уши и руки, и она опять покраснела. «Обручальное кольцо мне не надо, а сережки покажите, пожалуйста». Она сняла сережки. «Когда я их покупала, они стоили сорок рублей».— «Оставь­те их.— Следователь не притронулся к ним.— Все? Больше ничего нет?» — «Ничего». Следователь с неохотой поднялся. Открыл секретер, порылся в нем словно бы приличия ради, закрыл. Посмотрел на гэдээровский столовый сервиз за стеклом в серванте, махнул рукой: мол, бог с ним. Остановился у книжных полок. «„Всемирная библиотека", полностью все двести томов?» — «Я их не считала».— «У спекулянтов покупали?» «Это мой папа подписывался»,— сказала Света. «Папа,— повторил рассеянно следователь.— Папа...» Вернулся к столу, снова писал. Описывая сберкнижки, открывал их одну за другой, без вся­кого выражения отставляя подальше от глаз и глядя поверх очков. Так, наверно, писал, когда приходилось, и нижнетагилец. «Мне мож­но воды?» — спросил Юшков. Света посмотрела на парня. «Идите»,— сказал тот, рукой показав, что относится это только к Юшкову. «От­крой сушилку, там сверху чашки»,— сказала она. «Что ж,— поднялся старший,— посмотрим спальню. Прошу». Пропустил впереди себя хо­зяйку и понятых.

Из кухни через две раскрытые двери Юшков видел, как следова­тель открыл полированную дверцу бельевого шкафа, уверенно под­нял стопку простыней, словно все знал заранее, позвал: «Товарищи по­нятые, подойдите ближе». Вытащил толстую пачку облигаций. Света заплакала, ушла в гостиную, забилась в угол дивана, всхлипывала. Следователь посуровел. Наигранная ленца исчезла. Он закончил в го­стиной свой акт, пригласил всех расписаться и отпустил понятых. Вы­ходя, они старались встретиться со Светой взглядом, но она отвер­нулась.

Юшков посмотрел на часы. Была половина восьмого. «Торопи­тесь?»— спросил следователь. «Не очень»,— сказал Юшков. «Вы ра­ботаете вместе с Анатолием Витольдовичем Беланом?» — «Я его заме­ститель».— «Давно?» — «Два месяца. Это допрос?» — «Конечно, нет, вы сами это прекрасно знаете,— сказал следователь, — Тем более что так хорошо знакомы с кинематографией. Как я понял, в этом доме вы впер­вые». Юшков кивнул. «Но со Светланой Николаевной вас знакомить не надо».— «Мы учились в одном классе».— «Простите, ваше имя-от­чество?» Юшков назвался. Следователь снова открыл свою папку, сел к столу, надел очки и записал. «Прошу вас завтра прийти в прокура­туру Заводского района в комнату восемь в два часа. Знаете это где?» — «Найду,— пообещал Юшков.— Белан, значит, арестован? Почему?» — «Вас это удивляет?» Следователь снял очки. Юшков покосился на Све­ту. «Мне кажется, это недоразумение». «А мне кажется, вам так не кажется»,— заметил, поднимаясь, следователь. Он пошел в прихожую. Молодой парень и милиционер вышли следом. Света покосилась не­добро и осталась сидеть. В прихожей зашуршали плащи, послышался смешок молоденького милиционера и потом голоса: «До свидания» — «Не дай бог»,— тихо, чтобы не услышали там, сказала Света. Хлопну­ла дверь.

«Господи, какое счастье, что сына дома не было.— Света протира­ла очки.— Кажется, столько мы с ним горя хлебнули из-за его папоч­ки, конца нет!» — «Зачем ты не сказала про облигации?» — спросил Юш­ков. «Но ведь это же все конфискуют! Ты ребенок, Юра! У меня зар­плата сто двадцать рублей, ясно же, что это не мое!» Он промолчал. «Какое счастье, что Вовки не было, какое счастье,— повторяла она, потому что в чем-то должна была видеть оправдание неожиданному чувству облегчения, которое испытывала, не понимала его и отыски­вала все новые причины, его объясняющие: — Может быть, и к луч­шему, что уже наконец позади...»

К лучшему, что муж ее арестован? Что-то похожее на сочувствие Белану шевельнулось в Юшкове.

«...платил мне алименты с двухсот, а сам хватал сотни, и я же должна была их хранить... Ой, как ты думаешь, нас сейчас не подслу­шивают?» — «Кто?!» — «Ну есть же какие-то аппараты».— «Не беспокой­ся, для тебя таких аппаратов нет».— «Откуда ты знаешь?.. Он женил­ся на мне из-за папы. Папа его всегда не переносил, но молчал, я же с ума сходила. Конечно, я знаю, что я некрасивая и характер у меня не очень, но пока я была ему нужна, он меня терпел. Он использовал меня и выбросил, как выжатый лимон...»

Он пытался вспомнить ее школьницей. Она и тогда любила деше­вые фразы. Тогда казалось, что ее пристрастие к кукольному сделает ее жизнь очень трудной, она была тоненькой беленькой девочкой в очках. Любовь к кукольному законсервировалась в ней, но под этим обнаружилось железо.«Видел, как эта баба в сберкнижки загляды­вала и облигации считала? Теперь по всему дому разнесут. Ах, мол, а когда мы у нее пятерку до получки просили, отказывала, бедной при­кидывалась... Теперь у них праздник будет, что ты, такое развлечение! Они сюда как в музей сейчас бегать начнут!.. Между прочим, этот лох­матый спрашивал про тебя».— «Следователь?» — «Не приходил ли ты вчера».— «Как он спросил?» — «Так и спросил: Юшков вчера к вам не приходил? Я сказала: я Юшкова десять лет не видела. В самом деле, живем в двух шагах... С тех пор как я узнала, что ты с Толей ра­ботаешь, все хотела встретиться. Вот и встретились»,— не удержалась она от фразы. «Почему они решили, что я должен прийти?» — спросил Юшков. «Не знаю. Ой, как я испугалась, когда ты вошел! Толя звонил мне перед отлетом, сказал, что ты принесешь деньги. Я думала, ты их сразу вытащишь, обомлела... Хорошо, что ты сообразил».— «Очень хорошо я сообразил,— с чувством сказал Юшков.— He знаю, откуда и взялось». «А что?» — испугалась она. Он спросил: «На что ты рассчи­тываешь?» — «Ну, знаешь, мы с ним в разводе. Пусть докажут, что его деньги. Я так легко не сдамся».— «Я в самом деле принес тебе сто пятьдесят рублей»,— сказал он. Она попросила: «Пусть пока будут у тебя». «Не хочу»,— сказал он. Она удивилась. Тонкие губы сжались. «Может быть, зря я тебе все рассказываю?» — «Теперь ты прини­маешь меня за тот самый аппарат,— усмехнулся он,— которых здесь нет». Она вздохнула: «Нет, это какой-то кошмар».

Позвонили. Света вздрогнула. «Господи, не хватало мне стать пси­хом». Пошла открывать. Юшков услышал женский всхлипывающий голос: «Ох, Светочка, что ж это делается! Я готова была сквозь землю провалиться! Все этот прохвост! Сколько ты из-за него вынесла!..» Юш­ков оставил на столе деньги и вышел в прихожую. Женщина в байко­вом халате прижимала носовой платок к глазам, но блестели они не от слез, а от любопытства. Света холодно смотрела сквозь очки, мол­чанием давая понять, что ей не до гостей, а гостья порывалась загля­нуть в комнату. «Ты уж теперь не исчезай, Юра»,— сказала Света.

Промозглый северный ветер не утихал. Странно было думать, что Белан сейчас в тюремной камере, обживается там и, наверно, пытает­ся расположить к себе соседей по нарам. Он бы очень удивился, уз­нав, что Юшков сегодня сделал для него. «Государство не любит, ко­гда добры за его счет»,— сказал он Леночке с АМЗ. Ее вместе с дву­мя другими командированными с АМЗ Белан и Юшков пригласили в «Турист». От нее зависело, сколько АМЗ даст заводу двигателей. Ра­ди этого вечера в ресторане секретарша Белана и еще кто-то писали заявления на материальную помощь. Леночка ластилась за столиком: «Вас, наверно, все очень любят, Толя, у вас натура доброго человека». Тогда он и ответил ей: «Все — преувеличение. Государство не любит, когда добры за его счет». Может быть, Леночка и не была глупа, про­сто хотелось ей сказать приятное Белану... «Юра,— говорил он,— ни­когда не впутывай в деловые отношения женщин. Мы с тобой не По­темкины». Отыскав две копейки, Юшков позвонил из автомата у вхо­да в продовольственный магазин. Трубку поднял тесть. «Вы знаете, что Белан...» — начал было Юшков. Тесть перебил: «Ты из дому?» — «Из автомата».— «Утром приходи прямо ко мне в кабинет». Повесил трубку. Юшков попробовал позвонить Чеблакову, но автомат одну за другой проглотил две монеты и не соединил. Наверстывал, видимо, вчерашнее.

Не дозвонившись, поехал на авось. Застал хозяев за ужином на кухне. «Что-то случилось?» — спросила Валя. А он-то думал, что на его лице нельзя ничего увидеть. Чеблаков вытащил из холодильника вче­рашнюю бутылку, взглядом спросил: будешь? Юшков отказался. Чеб­лаков сунул ее назад. Кончив ужин, Валя ушла из кухни. Это у них было правило: в мужнины дела она не вмешивалась. «Ну что там?» — спросил Чеблаков. «Белан арестован».— «Черт,— опешил Чеблаков.— Не может быть!» — «Как сказал мне следователь, мне кажется, вам так не должно казаться». — «Значит, точно?» — «Я сейчас от его бывшей жены. Так сказать, лично присутствовал при обыске».— «Чего тебя ту­да понесло?» — спросил Чеблаков. Юшков ответил: «Надо было». Чеб­лаков не обратил внимания. Он думал о Белане. «Отыгрался Толя... Ты знаешь, я ему завидовал. Талантов у него тьма, но он зарывался. Он всегда зарывался и играл на публику. Мы с ним недавно ехали вместе в поезде. Случайно получилось. Я — в Люберцы, он — в Подольск. Так, знаешь, ему удовольствие было — вытащить пачку денег, чтоб я ви­дел. Поразить. Вот, мол, как его в командировку отправляют. Мол, ди­рекция доверяет важные дела. Двадцатку шоферу выписать через сек­ретаря за экстренный рейс — он из этого спектакль устраивал». Юш­ков кивнул: «Видел».— «У меня всегда было чувство, что он рано или поздно влипнет. Хохлов знает?» — «Похоже на то. Я пробовал ему позвонить, он прервал разговор». «Струсил»,— сказал Чеблаков. «А он-то при чем?» — «Ну, старик, теперь все будем при чем... Тебя, меж­ду прочим, можно поздравить с новой должностью. Ты теперь началь­ник отдела». «А знаешь,— сказал Юшков.— Мне не хочется. С меня уже хватит. Встретил я вчера одноклассника. Модельщик седьмого разряда. Триста рублей. Вечерами не знает, куда себя девать».— «Ну-ну, старик. Рано ты сдаешься».— «Я здорово в эту историю влип»,— сказал Юшков.