Собственно, особого желания «строить отели» у него изначально не было, но надо было селить не только своих художников, а также и ценителей искусства, прибывающих с Запада. Так появился первый резорт возле галереи в Обезьяньем Лесу, а всего их уже три. Но Команека – место особенное, поскольку она также совместное архитектурное творение Комана вместе с супругой, которая больше занимается интерьерным дизайном. И стоит она на берегу маленькой, но святой речки, текущей от прославленной Пуры Гунунг Лебах в месте слияния двух притоков немного выше по течению на той же улице.
Я не возьмусь пересказывать наш двухчасовой разговор, ибо он был насыщен деталями о всех сторонах балийской жизни, в которой Коман принимает самое деятельное участие: и банджар (собрание общины), и индуистский храм (несмотря на скепсис), и лучшая школа (где учатся его 4 детей), и забота о персонале (продвижение талантов, пенсии…). Но свое духовное развитие через живопись он выразил предельно отчетливо: реализм (материя) – импрессионизм (энергия) – абстракционизм (мышление) – наконец, выражение сущности бытия. Проработка видения и отражения устройства всех уровней реальности налицо, кто бы мог подумать!
Вернемся к йоге в узком смысле, которая на фоне богатой жизни владельца кажется совсем частным аспектом данного «места для йоги». Как-никак, а зал для йоги в резорте имеется, и при желании постояльцев практиковать приглашают лучших инструкторов из самых известных центров в Убуде. Одного из них – Харшику – попросили о встрече со мной, чтобы я могла получить представление, как у них поставлена йога. Этот молодой учитель (28 лет) имеет уже восьмилетний стаж практики и преподает сразу в нескольких местах, на удивление, включая освещенный нами ранее резорт Убуд Сари.
Харшика показался довольно симпатичным сочетанием волевой целеустремленности и скромности. Он оказался не «цеховым мастером» одного стиля, а творчески сочетает сразу три стиля (шивананда + айенгар + аштанга-виньяса) на базе индивидуального подхода (где при подборе стратегии опирается на аюрведу), в котором также интегрирует в практику асан и пранаямы, и медитацию. Но образование его оказалось несколько ограниченным в рамках азов классической йоги, ибо он никогда не слышал ни о «Хатха-йога-прадипике», ни тем более таких слов, как «бандха» и «крийя». Впрочем, учить начинающих в отелях несложно и без серьезного образования.
Второе лучшее место для йоги – в буквальном смысле «дворец» (Чокорды – князя Убуда). В целом, я передам только взгляд на эту «лесную опушку» и примерный ракурс на то место, где должен располагаться «коврик для йоги» (зал для йоги у них тоже есть, но небольшой – человек на десять, однако группу для «царской йоги» вполне можно разместить). Витиеватые террасы с роскошными виллами просматриваются с высоты. Надо отдать должное Агунгу Пране – на его просвещенный вкус Команека нравится ему куда больше, ибо царскому дворцу «недостает простоты», и там «слишком много излишних завитушек».
В завершение и с наибольшими восторгами Агунг Прана повез меня в ашрам Высшего Священника, который по сравнению с Пита Махой можно назвать «избушкой на курьих ножках», настолько он маленький и затерянный. Хотя при имени Высшего Священника любой балиец сразу принимает позу совершенного благоговения, место его обитания мало кому известно, а тем более иностранцам. За исключением самых высокопоставленных – так, сюда наносил визит Джордж Буш и, по преданию, даже обнимал Священника в порыве благодарности за наставничество, которое было отнюдь не человекоугодническим!
«Чудесная тряска» в ашраме Рату Багуса
Агунг Прана в очередной раз восхитил меня широтой своих связей, а еще более того – открытостью своих взглядов и способностью к активному восприятию всего нового. Совсем недавно он завязал контакт на Бали с гуру, которого не назовешь ортодоксальным, но он чувствует его «братом», посему пригласил меня посетить вместе его ашрам. Ашрам Рату Багуса расположен прямо у подножия святой горы Агунг и всегда полон народа, который занимается исключительно тем, что «трясется» минимум по 9 часов в день. Его английский оставляет желать лучшего, хотя он много лет женат на американке, а его супруга вдохновенно и обстоятельно посвятила меня в это странное учение.
По дороге в машине Агунг Прана, наконец, объяснил мне, что «высших священников» (то есть «рату») на Бали очень много, и это означает просто священник из касты браминов, ибо здесь в отличие от Индии священник может быть из другой касты. В каждой деревне есть свой «высший священник» (а самый высший над всеми – Ида Педанда Гунунг, о котором речь шла ранее). Священником не становятся по рождению – они проходят особое образование и даже сдают «государственные экзамены», ибо правительство Индонезии надзирает за религиозными нравами народа. Итак, Рату Багус – это вполне законный «высший священник», только уж больно оригинальный! (Интересно, что балийцы на острове Ломбок следуют той же системе священства, хотя у них там совсем особый синтез индуизма с мусульманством, нигде более не виданный…)
У ворот ашрама нас встретила Мама-джи – 69-летняя западная женщина, прожившая годы в индийских Гималаях, проводя по полгода в безмолвных ритритах, и выступавшая в роли духовного учителя, а ныне обзаведшаяся домиком на Бали возле ашрама, где она совсем своя. Впрочем, она полюбила Бали после встречи с Агунгом Праной, так что они тоже друзья. Она представила нас Рату Багусу с супругой (которая, кстати, долго «зависала» в Индии и Мексике, практикуя много чего до встречи со своим будущим мужем), а они сразу же нас «окунули в воду – учиться плавать», а именно провели в зал, где народ уже собирался «трястись», раздавались раскаты хохота, безумные вскрики, а кое-кто и катался по полу… В общем, полный дурдом, однако мое весьма мягкое замечание, что это походит скорее на «психиатрическую лечебницу» было подхвачено хозяевами – дескать, так оно и есть!
Поскольку играла громкая музыка и говорить было поначалу сложно, началось с шоу – Рату Багус подзывал своих учеников, направлял на них поток энергии, после чего они в экстазе начинали выделывать замысловатые мудры с мантрами, причем с рук движение переходило на все тело, которое изящно изгибаясь падало на пол и после нескольких грациозных переворотов возвращалось в положение сидя, после чего этот человек вполне нормально отвечал на вопросы и шел трястись дальше. Не прошло и четверти часа, как Рату стал учить трястись самого Агунга Прану, вдохновив его вылечить таким образом запущенный диабет. Коль скоро трястись меня не потянуло, супруга Рату позвала из толпы трясущихся англичанина, который ранее отсидел добрых 5 лет в ашраме, медитируя по раджа-йоге. Он радостно объяснил мне, что теперь он снимает «блоки» своего медитативного опыта в неподвижном положении.
Как всегда, я опускаю подробности многочасового общения одновременно с полдюжиной собеседников, которое далее продолжилось за совместным обедом. Рату передавал Пране «заряженные» им то табак, то воду, – тот добросовестно улавливал вибрации, но его всегда опережали Мамаджи и приближенный балиец, которые на каждый жест Рату отзывались весьма экспрессивно, хотя и каждый в своем духе. На меня такие условные касания Рату оказывали действие скорее углубленного успокоения, однако и это было по достоинству оценено. Стоит подчеркнуть, что Рату считает самым главным гуру «внутреннего учителя», поэтому никакого психологического давления в плане ожиданий «фанатического поклонения» не ощущается. Там реально легко быть самим собой!
Еще один предмет общих восторгов – фото энергетических эффектов в присутствии Рату, и его супруга завалила весь стол толстыми фото-альбомами в качестве «второго десерта». На удивление, оказалось, что и Рату Багус бывал в ашрме Раманы Махарши, где его тоже очень хорошо принимали (вообще, он много ездит – скоро будут ритриты в Италии и Австралии и т. д.) Мамаджи даже почитает Раману Махарши как учителя своего прошлого воплощения, так что пиетет к глубинам покоя и безмолвия у них есть, да и в целом сам Рату скорее являет собой воплощение спокойствия посреди безумной толпы. Правда, его супруга заметила, что путь адвайта-веданты в варианте Раманы Махарши – это «пережиток старины», и в наш динамический век энергетическая медитация в форме «тряски» гораздо адекватнее. Ладно, тот великий индийский святой тоже вылез из пещеры и каждое утро в ашраме начинал с чтения газет.
Наша застольная дискуссия о взаимодополнительности «покоя и вибрации» завершилась приглашением принять участие в практике в форме 5-дневного ритрита в ашраме в любое удобное для нас время. Вообще, они меньше чем на пять дней принципиально не берут, считая более короткий срок недостаточным для того, чтобы как следует прочувствовать эффект. Поскольку Прана до поздней осени дико занят (октябрь – священный месяц на Бали, и ожидается наплыв особо приглашенных на церемонии), он «забронировал» себе место на будущее, ответно пригласив хозяев к себе в Таман Сари погостить. Хотя мне предлагали остаться хоть сразу, я вместо прямого отказа решила-таки присоединиться к Пране попозже. Заподозрив меня в намерении все обдумать, Мамаджи пошутила примерно так: «Да что думать – трястись надо!» Впрочем, мы расстались явно дружески и все переобнимались на прощание.
На обратном пути в машине я решила допытаться у Праны, а насколько он сам, честно говоря, «паранормальный». Прана признался, что он, конечно, не «видящий», но зато… «сновидящий»! И тут последовала целая история его жизни и «обагощения» – как Пране всякий раз сначала «снилось», как он покупает за бесценок в то время совсем бросовую землю, потом он это делал наяву, невзирая на удивление окружающих, и вскоре даже в еще недостроенные домики начинали проситься люди, а изобилие желающих само собой повышало цены. Все свои спа и виллы он сначала увидел во сне! Правда, он объяснил, что не бросается лепить, что увидел, сломя голову, а тщательно анализирует все «символы» сна, чтобы правильно их интерпретировать. Не случайно он попал в качестве одного из главных героев в книгу Вольфреда «Тактика надежды».
Итак, сновидения следуют…
Триумф биоэнергетической медитации
Как предполагалось, мы вернулись: вместо пяти-дневного курса Агунг Прана все же решил ограничиться индивидуальными наставлениями, однако мы с целителем Мадэ попали на юбилей.
На сей раз в ашраме царило сущее столпотворение – промеж балийцев вперемешку с иностранцами сновали юркие журналисты, а крутые киношники с центрального телевидения в Джакарте не поленились притащить даже подъемный кран, чтобы снимать с воздуха. Несмотря на это, Рату Багус переобнимал нас всех лично и даже с ходу вспомнил мое имя, хотя я была там всего один раз и уже давно. Впрочем, до самого вечера мы его не видели, ибо в медитационном зале собралась группа балийцев для знакомства с теорией и практикой био-энергетической медитации – эдак с пару сотен человек (а всего в ашрам прибыло не меньше тысячи). Лекция была на доселе непонятном мне индонезийском языке с фрагментарным переводом Мадэ, а от практики «безудержной тряски» на сей раз отвертеться не удалось – дабы не обижать именинника.
Поскольку народ собрался совсем начинающий, то первый час тряски оказался далеко не лицеприятным зрелищем. Кроме неконтролируемых эмоциональных выплесков у многих от необычного сотрясения началась «морская болезнь»: каждую минуту кто-то хватался за горло от приступа тошноты и расталкивая беснующуюся толпу несся в душевую, откуда скоро начал распространяться еще более тошнотворный запах рвоты. Описываю, как есть, – никуда не денешься. Правда, мы переместились поближе к алтарю с благовониями, где в глубокой задумчивости сидел явно продвинутый адепт, который вместо тряски медленно закручивал пальцы в замысловатые мудры. Периодически к нам подбегали служители ашрама, вдохновляя трястись сильнее и быстрее – всеобщее безумие нарастало буквально на глазах.
Наконец, торжество началось – на удивление, с агнихотры, хотя на Бали она проводится крайне редко. В последний раз я этим делом занималась на 102-летии гуруджи в Индии, где сей древний ведический ритуал доселе рапространен. Время было подобрано так, что по мере сгущения темноты все сильнее разгоралось пламя. Однако без потрясений и здесь не обошлось: началась «смеховая медитация», которую народ тоже подхватил с радостью. Аборигенов было не так трудно рассмешить, как успокоить – балийский мальчик перед нами впал в настоящий смехо-транс и катался по земле. Ему было так весело, что даже когда началась лекция, он периодически снова закатывался в хохоте, впрочем, это только приветствовалось. Рату Багус мягко улыбался и подбадривал: «Смейтесь, смейтесь…».
Далее, мы вернулись в зал для воздания почестей Рату Багусу, первой из которых стала снова часовая «тряска». Народ старался от души – казалось, все предыдущее никого не утомило, а лишь еще пуще раззадорило. Для Мадэ это тоже было первое занкомство с системой, поэтому он прикладывал максимум усилий, дабы понять, что же это такое. Как он потом признался, он явно перестарался и на другой день страдал от кашля и ломоты в плечах. Однако в транс его не тянуло, и высказался он в итоге весьма умеренно, назвав это «базовым трансом» для начинающих. Суть такой оценки в том, что здесь исходно нет вхождения в тело некой сильной энергии, которая вызывает транс с сильной вибрацией тела, а наоброт, есть попытка заставить энергию вибрировать механическим сотрясением.
Наконец, завершилось все поздравительными речами и торжественной речью самого Рату Багуса. После чего он прошелся по залу, благословляя всех присутствущих на успехи в «тряске». Интересным оказался тот момент, что в речи он неожиданно начал высказываться с позиций адвайты в духе всем известного Сатья Саи Бабы, а под конец, чтобы подчеркнуть единство всех существ, даже шутливо присел посреди своих почитателей, дабы смиренно поздравить самого себя (на портрете) с юбилеем. Кстати, его портреты используются в зале во время практики для «ченнелинга» энергии от самого Рату Багуса, и процесс тряски обычно сопровождается повторением имени Рату Багуса. После столь шумного и веселого дня, честно говоря, я была несказанно счастлива снова оказаться дома в тишине и покое.
Если читатель еще помнит такой персонаж как Мама-джи, то могу сообщить, что в ее жизни произошли новые «чудеса». Ее единственный сын был болен раком, и она вызвала его в ашрам для практики. Он отказался от всякого лечения официальной медицины, а начал учердно трястись, как все, по девять часов в день. Через пару месяцев от рака не осталось и следа… Неудивительно, если вспомнить, что рак – это болезнь тонкого тела, вызванная энрегетическими блоками, которые при длительной тряске удается «выбить». Впрочем, что делать человеку вылечившемуся, не слишком ясно, разве что продолжать трястись или вернуться к обычной жизни. Сама Мама-джи (ей 69 лет) дотряслась до того, что сместилась в тонкий план настолько, что Рату Багус запретил ей покидать ашрам.
Кстати, по пути в ашрам мы отобедали в еще одном интересном месте – центре живого сознания «Нирарта», построенном англичанином Питером Врицем, который исходно является доктором философии, однако давно и серьезно углубился в духовную практику и преподает медитацию. Центр расположен в совершенно уединенном месте в горах, так что там стоит глубокая тишина и даже резвятся летучие зеленые змеи. Медитационный зал прекрасно обрудован, из него открывается восхитительный вид на речку. Пока готовили обед, мы не удержались от того, чтобы слегка «вжиться» в это замечательное место и попрактиковали прямо на берегу речки. Агунг Прана сказал, что хозяин центра – его друг и часто гостит у него в Таман Сари, правда, самого хозяина мы к сожалению не застали.
Традиционный целитель от всех болезней
Как я и обещала, возвращаюсь к теме «транса», начатой в моем житии на Бали целителем Мадэ с подачи Агунга Праны. Целитель – человек отзывчивый: стоило позвонить, как он сразу приехал, повез меня к себе домой (где у него и храм, и клиника, и семья), позвал друзей, а потом пригласил присутствовать на двух сеансах целительства. Итак, мы провели вместе два вечера – оба раза он отвозил меня домой уже заполночь, и если в первый день мы детально общались «по теории», то во второй – исключительно «практиковали»… Хотя наши встречи изначально обещали продолжиться по разным поводам, предлагаю пока познакомиться с общим ритуалом очищения.