– Ромуальд, чего ты там возишься? – капризно спросил один из подростков, обращаясь к моему противнику.
– Хочу поиграться с ним, – ответил Ромуальд, выбивая остатки палки у меня из рук. – Чтобы ты знал, смерд, – сказал он перед следующим взмахом меча, – никто не спасет ни тебя, ни этого старикашку.
Меч несся ко мне с большой скоростью, и только мои вратарские навыки позволили мне от него уклониться. Я отпрыгнул назад и едва не упал.
– Прыгучий какой, – рассмеялся подросток, делая колющий выпад.
От этого удара я опять уклонился, уйдя влево.
– Ромуальд, – крикнул главарь шайки, – мне самому им заняться? Ты смерда заколоть не можешь?
– Но, Рональд, – ответил немного обескураженный подросток, видя, как я уклоняюсь от его выпадов, – он скользкий, как змея.
– Ну так наколи его, как змею, – ответил подросток, чем вызвал смех остальных своих друзей.
Следующие две минуты я прыгал и скакал, как настоящий кузнечик, с трудом уклоняясь от свистящего меча. Правда, один раз я сплоховал, и кончик меча коснулся плеча, располосовав рубаху. Плечо обожгло болью, показалась кровь.
Увидев ее, противник радостно вскрикнул и бросился атаковать с удвоенной быстротой. Я понял, что смогу продержаться от силы пару минут. Если до этого меня выручала моя скорость, то теперь я основательно выдохся, к тому же текущая кровь здорово действовала мне на нервы, заставляя сердце сжиматься от страха.
– Ага! – завопил Ромуальд, увидев, что я споткнулся о камень и растянулся на земле. – Допрыгался, холоп!
Он занес надо мной свое оружие, и я уже приготовился к смерти, как вдруг меч с громким звоном вылетел из его руки. Я удивленно посмотрел на подростка и, видя, что он сам находится в еще большем недоумении, посмотрел туда, куда упал меч. Оказалось, что рядом с ним лежит сломанная стрела с четырехгранным наконечником.
Сразу вслед за этим, с совсем небольшим промежутком, еще пять стрел выбили мечи из рук других подростков. Те закричали от боли, тряся выбитыми кистями. Один из них попытался поднять оружие, но прилетевшая со стороны пшеничного поля стрела пробила ему ногу – подросток упал на землю и закричал от боли.
Вся банда с испугом замерла на месте, а затем, подхватив раненого под руки, бросилась наутек, поняв, что стрелок не шутит и может перестрелять их, как куропаток. Их мечи остались лежать на земле.
Я с трудом поднялся и пошел к старику, едва переставляя натруженные прыжками ноги.
– Дедушка, с вами все в порядке? – вежливо спросил я, поднимая старика с земли и отряхивая его странный наряд от пыли.
Старик по-прежнему кашлял, но уже не так сильно.
– Нет… кхы… но мне уже… кхы… кхы… лучше, – проговорил он, поднимаясь с земли и опираясь на мое плечо.
– Хозяин, как вы? – раздался голос сзади меня, и я с испугом повернул голову.
С поля к нам выходил еще один старик, только вооруженный длинным, в свой рост, луком. На спине у него висел колчан со стрелами. Я понял, что это и есть тот неизвестный стрелок, который спас нас со стариком.
– А, это ты, Гран, – улыбнулся пострадавший подходящему лучнику, который сразу же подхватил старика с другого бока. – Ты, как обычно, вовремя, сколько раз ты уже мне жизнь спасал, я уже сбился со счету.
– Хозяин, ну что вы, – ответил второй старик. – Да если бы не вы, то моих детей растерзали бы собаки графа Рональда, и потом вы дали денег, чтобы моя семья переехала в другое герцогство. Я у вас в неоплатном долгу.
– Перестань, Гран, – грустно улыбнулся старик, – ты начал спасать мне жизнь еще во времена Первой войны магов. Так что это я в долгу перед тобой.
– Уважаемые дедушки, – перебил я их, – может, быстрее смотаемся отсюда, пока они не вернулись с подкреплением? Я предлагаю обратиться к местным органам правопорядка и написать жалобу на действия этих хулиганов. Их должны наказать, они чуть не убили меня и вас.
Старики непонимающе на меня посмотрели, и тот, кого другой называл хозяином, ответил:
– Не знаю, кто ты, юный отрок, но у нас нет, как ты сказал, «милиции», и я даже не знаю такого слова. Так же точно то, что графа Рональда никто никуда не посадит, его отец – герцог Нариг. Единственное, в чем ты прав, так это в том, что нам нужно быстро уходить отсюда, пока они не вернулись за своими мечами.
Я поднял свои вещи, и мы зашагали в сторону, указанную Граном, бережно помогавшим идти своему хозяину.
Пока мы шли, я решил, что больше не буду высказывать свои мысли, пока не разберусь, куда я попал: все эти графы, мечи, «хозяины», Первые магические войны сбивали меня с толку. У меня было такое чувство, что я попал в сказку для детей или в Средние века.
«Но ведь этого просто не может быть, – поправил я себя, – этого просто не может быть».
Очень скоро мы вошли в деревню, и навстречу нам высыпала толпа людей. Глядя на их облачение, я понял, что они одеты очень просто, так, как крестьяне во всевозможных фильмах о сказочных рыцарях, спасающих принцесс. Не хватало только самих рыцарей.
Женщины с жалостью всплескивали руками, а мужчины недовольно морщили лица, когда мы проходили мимо них.
– Скоро хозяина убьют, а нас отдадут герцогу Наригу, он-то с нами поквитается за то, что пошли против его воли и не сбежали к другим господам, – услышал я шепот одной из женщин.
– И без того его солдаты топчут наши поля и насилуют наших дочерей, – заплакала та, которой адресовались эти слова. – Лучше бы барон согласился и переписал последнюю деревню герцогу.
– Не вашего ума дело, бабы! – прикрикнул на них стоявший рядом мужик. – Наплачетесь еще горькими слезами, когда перейдем к герцогу и его похотливому сынку.
Весь разговор я слышал, и во мне стало зреть огромное зерно сомнения: что, если я попал в какой-то параллельный мир и мой дом вовсе не здесь, а неизвестно где? Нужно срочно искать мага или волшебника, который отправит меня домой.
От этих мыслей на глаза мне навернулись слезы, и, чтобы их никто не увидел, я сделал вид, что в глаз попала соринка.
За деревней мы прошли через большой фруктовый сад и вышли на дорогу, ведущую к небольшому замку. Я от восхищения открыл рот – это действительно был самый настоящий замок со всеми полагающимися ему атрибутами: рвом, подъемным мостом, крепостной стеной с воротами, развевающимися знаменами на остроконечных вершинах угловых и центральной башен. Такое я раньше видел только на картинках или в кино.
Правда, когда мы подошли ближе к воротам, действительность оказалась куда неприглядней: от рва остался лишь небольшой бру́ствер, мост был без цепей и вряд ли когда-нибудь сможет быть поднят. Сам же замок был похож на идущих рядом со мной стариков: он явно знавал лучшие времена.
Даже мне было понятно, что замку нужен срочный ремонт, так как ветхие стены грозили обрушиться сами, не дожидаясь осаждающих их войск.
– Хозяин, что случилось? – раздались крики из замка, и навстречу нам выбежали две пожилые женщины, которые, осматривая нас, горестно запричитали.
– Так, всем молчать! – приказал старик, в голосе которого неожиданно зазвенел металл. – Этот юноша спас меня от графа Рональда и является моим почетным гостем. Выделите ему гостевую комнату, ближайшую ко мне.
– Но, хозяин, – перебила его одна из женщин, – там давно нет мебели, мы все сожгли этой зимой, так как не было дров. Мы можем его устроить только в помещении слуг, это единственное место, где остались лавки.
Старик виновато посмотрел на меня.
– Вы не расстраивайтесь, дедушка, – поспешил успокоить я его, – я у вас ненадолго задержусь, приведу себя в порядок и завтра пойду искать магов.
Как только я сказал последнее слово, понял, что опять ляпнул не то. Лица всех присутствующих стали земляного цвета, а Гран вообще подскочил ко мне и заткнул рот ладонью, озираясь по сторонам.
Старик так же осторожно огляделся, но, видимо, успокоившись, тихо произнес:
– Я не знаю, кто ты, юный отрок, но, если тебе дорога жизнь, никогда не произноси этого слова в нашем королевстве. Да и вообще, если хочешь прожить чуть дольше чем пару минут, не произноси этого слова вслух. Если на тебя просто подумают, что ты ищешь связи с неназываемыми, тебя казнят, но сначала будут пытать две недели, чтобы вызнать о них больше.
Видя состояние окружающих, я понял, что они ни капельки не шутят, и решил отныне вообще держать рот на замке, пока не разузнаю, куда я попал.
– Иди умойся, отдохни с дороги, устройся на ночлег, – продолжил уже спокойным тоном старик, – а через два часа, за ужином, ты нам все расскажешь.
Я поблагодарил его и отправился вслед за женщинами, которые тут же стали меня расспрашивать, кто я, откуда, почему одет в такую странную одежду, как познакомился с бароном Кроном. Я тут же придумал легенду, которой собирался придерживаться в дальнейшем. Ничего не помню, кто я – не знаю, очнулся в лесу, брел куда глаза глядят и встретил барона, на которого напали. Так мы и познакомились.
Женщины поохали и погладили меня по голове, говоря, что потерять себя – это самое страшное, что может случиться с человеком.
За этими разговорами мы пришли в небольшое полутемное помещение в угловой башне замка. Там было все: от кухонных очагов до лавок, заваленных тряпьем и шкурами.
– Ну вот, это твоя лавка, – кивнула мне одна из женщин, когда закончила перевязку моего поцарапанного мечом плеча.
Я посмотрел на указанное ею место.
– Бедный Таль скончался от холода этой зимой, и больше некому носить дрова в замок. Не Грану же или безрукому их таскать.
Я поблагодарил ее и направился к лавке. Кругом стояла такая вонь, что я сморщил нос. Как они вообще тут живут?
Идя к лавке, я наступил на мышь и отпрыгнул, когда несколько десятков этих тварей бросились от меня врассыпную, недовольно попискивая. Меня едва не стошнило, а когда я разглядел в полутьме, что лежащие на лавке тряпки чуть шевелятся, то, едва сдерживаясь, бросился наружу. В этом месте я точно спать не буду.
Выскочив из башни, я осмотрелся, ища, где бы мне остановиться на ночь. Тут я услышал до боли знакомые звуки, которые всколыхнули мою кровь, – где-то тут была кузня, и в ней кто-то работал. Я двинулся туда с мыслью: лучше напрошусь ночевать в кузне на свежем воздухе, чем лягу в том клоповнике.
Обогнув угол башни, я увидел то, что искал. Кузня стояла на заднем дворе замка, отдельно от всех построек, именно оттуда раздавались звуки ударов молота о металл. Подойдя ближе, я был приятно удивлен: кузня оказалась лучшим строением в этом замке – ни одного покосившегося или выпавшего камня, кроме того, все было промазано глиной.
«Видимо, здесь работает настоящий кузнец», – с уважением подумал я, заходя под навес.
Хозяин кузни оказался ростом вровень мне, правда, в ширину был как большой двустворчатый холодильник в доме маминых друзей. Я встал слева от наковальни, за спиной кузнеца, и стал наблюдать за совершающимся таинством. Кузнец ковал подкову, медленно, аккуратно проковывая каждый ее миллиметр. Почувствовав, что в кузне кто-то есть, он повернулся, и я невольно разинул рот. Больше всего меня поразило не то, что вместо рук у кузнеца были металлические протезы в виде клещей и молотка, а то, что он был гномом. Классическим таким гномом из кинофильмов и фэнтезийных книг, что я иногда почитывал. Низкие надбровные дуги, нос картошкой, борода, заправленная в кожаный фартук, маленькие косички, висящие из-под кожаного колпака на голове, – в общем, на меня недовольно смотрел яркий представитель Подгорного племени. Память услужливо подсказала обычное приветствие гномов, и я рискнул поприветствовать недовольного гнома на его же языке, который я, оказывается, тоже знал.
– Приветствую мастера Подгорного племени, – обратился я к нему на гномьем языке, как услужливо подсказала неизвестная часть моей памяти, как «основном наречии Подгорного племени».
Брови гнома немного поднялись, но тут же вернулись на место. Он внимательно на меня посмотрел, и его брови снова поднялись вверх. Неожиданно, также на гномьем, он произнес:
– Надевай фартук, бери молот и сделай мне подкову.
Я удивленно на него посмотрел, но спорить не стал. Сняв одежду, чтобы не прожечь ее, я остался в одних трусах. Затем надел фартук и, взяв горновые клещи для закладки металла в горн, подошел к куче лежащих обрезков металла, выбрал кусок, подходящий по размеру для подковы, и сунул его в огонь. Гном тем временем закончил работу и положил подкову на камни рядом с половиной деревянной бочки, по которой журча бежал ручей, держа ее всегда полной.
Гном отодвинулся от наковальни и внимательно стал на меня смотреть. Поняв, что он устраивает мне проверку, я не захотел подвести своего дедушку и постарался вспомнить все, чему он меня учил. Странно, но все мои знания прекрасно вспомнились, даже те слова деда, которые, как я думал, навсегда забыл. Особенно странно это было потому, что я помнил слова деда и отца только касаемо кузни и металла, а все остальное вспомнить не мог, как ни старался.
Подойдя к горну, я посмотрел вниз. Там располагались ножные мехи, с помощью которых, со слов деда, раньше в горн для увеличения температуры пламени закачивался воздух. Затем я посмотрел в горн и увидел, что угли пышут жаром.
«Всегда сбрызгивай угли водой, – вспомнились слова деда, – так и стабильный нагрев металлу дашь, и он быстрее нагреется». Я зачерпнул ковшом воды из ручейка и слегка сбрызнул угли: они зашипели и покрылись черной коркой. Отложив ковш, я стал давить ногой на меха, разогревая угли и металл. Временами, когда с углей сходила черная корка, я снова сбрызгивал их водой.
Посмотрев на цвет куска металла, лежащего в горне, я задумался: в зависимости от марки металла или стали существовала и температура его нагрева. По идее, работая с незнакомым материалом, я должен был засечь все цвета, которые проходит металл до пережога, но мне не хотелось портить заготовку на глазах у гнома, поэтому я повернулся к нему и решил пока разговаривать с ним на гномьем:
– Цвет?
Гном хмыкнул и ответил:
– Белый.
Поработав мехами, я довел кусок железа до белого каления. Прежде чем достать его из горна, я подошел к уже выкованной гномом подкове и, взяв ее ковочными клещами, осмотрел со всех сторон: нужно было уточнить форму, наличие шипов и прочие нужные вещи. Запомнив все это, я подошел к горну, вытащил клещами поковку, взял в руки небольшой молот и нужные для формирования подковы инструменты: дорожник, пробойник, шпильку.
Странно, но все, что сейчас делал самостоятельно, я бы никогда не смог повторить дома без дедушкиной помощи. В этом странном месте, в которое я попал, все, что когда-либо о металлах говорил дед, всплывало в памяти так отчетливо, будто это было сказано им вчера.
«Жаль, что только о металле», – с сожалением подумал я.
Поэтому, помня всю последовательность действий, я начал работать: сначала вытащил полоску металла, сделал с помощью инструментов шипы на концах, затем прорубил гвоздевую дорожку. Когда я закончил первый этап, руки мои едва держали инструмент и тряслись от усталости – все же навыка работы у меня было меньше, чем знаний. Но, держась на одной воле, я смог закончить первый этап работы и снова сунул полоску в горн для нагрева, поскольку она уже остыла. Когда заготовка снова стала белой, я вытащил ее и сделал средний шип, а также пробил отверстия под гвозди.
Затем снова положил ее в горн. Пока почти готовая подкова грелась, я опять взял в руки уже остывшую подкову, выкованную гномом, и еще раз оглядел ее: на третьем этапе ковки нужно было согнуть заготовку по шаблону, потом отбухтовать внутреннюю кромку и, наконец, выровнять.
За один проход у меня это сделать не получилось: пришлось еще два раза нагревать металл, чтобы закончить все необходимое. Когда я клещами выносил готовую подкову, чтобы положить ее на камни для остывания, то едва держался на ногах: руки и ноги дрожали от непривычной работы, пот заливал мне лицо, а ладони грозили вскоре покрыться нешуточными мозолями. Но, украдкой глядя на гнома, я был счастлив, и мое самомнение стремительно увеличивалось – во время моей работы выражение лица гнома менялось, как погода. Сначала оно было презрительным, затем стало проступать удивление, потом недоумение, а теперь, когда я выложил подкову для остывания, гном выглядел откровенно ошарашенным. Его высоко поднятые брови и закушенная во рту борода выдавали крайнее изумление.