— Я всё понял. Ладно, давай дальше.
А поздно ночью я подорвался и помчался к Смаарру. И мне было плевать, спит он или нет, мне в голову пришла мысль!
Хаал спал. Стража у двери мне об этом тихонько намекнула. На что я достаточно громогласно заявил, что мне — срочно, потому что завтра, возможно, уже будет поздно! И поэтому проснётся ваш хаал, ничего с ним не сделается…
Дверь приотворилась, и я шмыгнул туда мимо стражников, сделавших вид, что всё в порядке.
— И зачем будить весь храм и привлекать ненужное внимание? — Смаарр нагнулся и поднял с пола лежащий лаар. А я на миг имел возможность узреть его подхвостье. Как я понимаю — это знак высшего доверия. Вряд ли пренебрежение… Одеваются хаарши быстро, так что через полминуты мы сидели на полу, глядя друг на друга.
— Итак, мой инопланетный друг, что за идея пришла в твою нечёсаную голову?
Я опять попытался пригладить лохмы и понял намёк. Надо бы постричься, что ли…
— Отдай мне Сисишеп.
— Нет.
— Это не простая рабыня! Вспомни, ты послал меня за нею в качестве урока, и я выбрал её. Я её выбрал! После этого Хаш приказала мне выпороть раба — тоже в качестве какого-то урока. И снова попалась она!
— Хашеп. Ваши личные ласковости — только между вами двоими. Иначе ты можешь исказить имя до прямого оскорбления.
— Понял. Но и дальше! Твоё собственное приказание! Когда я пришёл тебе повиниться, что я сделал с Сисишеп — ты мне приказал вернуться, рассказать всё Хашеп и принять то, что она скажет. А она сказала «Может, возьмём её себе? Пока что это дорого, но со временем...». Вот что она сказала. Я выполняю твой приказ — принимаю то, что она сказала.
— Со временем — может быть.
— Время пришло! Нам надо быть во дворце. А во дворце, как я понял, огромное количество вещей зависит от статуса. А статус, в том числе, определяется и наличием раба! А у нас нет раба, и такого статуса мы не достигнем.
— Ты представляешь себе, что такое раб? И какую ответственность ты берёшь на себя перед всей нашей планетой?
— Никакой, в том-то и дело! Мы же не будем жить здесь! Мы же уедем потом туда, ко мне домой!
— С рабыней? У вас же нет рабов!
— Вот именно! Поэтому мне достаточно сказать, что я освобождаю Сисишеп из рабства, и ей с удовольствием дадут официальный статус на нашей планете.
— Ты в этом уверен?
— В крайнем случае, у нас тоже есть механизмы давления и принятия нужных решений. А это будет официальная версия, за которую нашему правительству будет удобно уцепиться.
— Но если Сисишеп не будет рабыней…
— Не, ты не понимаешь! Она как была рабыней, так и останется. Потому что она сама хочет!
— А ты-то откуда знаешь?
— А мне другие слуги сказали.
Смаарр оглядел меня, покачивая хвостом из стороны в сторону. Да, действительно, признак высочайшего доверия. Показать собеседнику, что ты в задумчивости — я пока такого ни от кого из жрецов не видел.
— Ты начинаешь думать, как хаарши. Это очень хорошо. Возможно, сможешь вылезти из той задницы, в которой ты сейчас уютно устроился. Однако, кохаро, тебе придётся срочно изучать правила общения с рабами. Потому что твои вольности никого не обманут в обществе. Все поймут, что раб нанятый или дарёный. А это совсем не то… И сейчас я ещё твою радость поубавлю-то. Как Сисишеп будет жить в вашем мире?
— Ну, как… Живёт же как-то Хаш...еп.
— Она знает язык. И даже не один.
— А что, точно так же привязать Сисишеп и устроить ей сеанс быстрого обучения — нельзя? Она боль любит, потерпит.
— Ты всё-таки идиот. При чём тут боль? Да боль — это самое простое! А кто будет донором?
— Донором чего?
— Языка.
— Погоди… Я не понял… А у меня… Вы что, мне язык… засунули прямо в мозги?
— Не сам «язык», конечно, а его знание. Для этого его нужно взять у кого-то. А то, что происходило потом — это была только укладка структуры по полочкам твоего мозга. Научить тебя всем тонкостям языка и восприятия за столь короткое время — невозможно! Только взять готовое и запихнуть в твои мозги, рискуя их повредить.
— И кто… дал мне….
— Я.
Сказать, что я был ошарашен — это очень мягко сказать. Я вдруг вспомнил и разговор Хашеп и её подруги, и то, что неожиданно для себя осознал все значения ушей и хвостов, причём, в мелочах… И все эти идиомы их застольные… В общем, действительно, язык я освоил на высочайшем, глубинном уровне.
— И как, согласишься ли ты давать свой материал для Сисишеп? А потом ещё задавать ей матрицу структуры? Это тоже явление долгое и нудное, а прерывать его нельзя!
— А что же делать?
— Что, что… Будешь учить её понемножку, как сам учился. Медленно, осторожно, долго.
— Ну, это не страшно! У нас все иностранцы учат язык медленно, так что это вполне реально.
— Напоминаю, что вся ответственность за действия раба лежит на тебе! Это ты уже потом можешь раба наказать по ситуации, а результаты его поступков — на тебе! Повезёт — раб будет твоим украшением. Не повезёт — будет твоим позорищем. И отсутствие хвоста не спасёт!
— Я… Подожди… Нет, так не пойдёт. Ты ставишь меня перед выбором. Ты честно озвучиваешь все трудности, и я должен самостоятельно принять выбор. А он должен быть обдуманным. Тогда я дам ответ тебе завтра утром.
Хаал встал и резко хлестнул хвостом по ноге.
— Надо же… Умнеешь! Это хорошо. А я думал — тупица, разгильдяй, похотливый самец...
— Всё, всё! На этот раз быстро вернулось.
— Надо будет Сисишеп обязать иногда повторять, а то ты быстро забываешь и начинаешь слушать чужое мнение. В данном же случае, кохаро, никакого выбора перед тобой не стоит вообще. Ты абсолютно прав — Сисишеп предназначена тебе Высшими Силами. И я на самом деле рад, что ты это понял и принял. Принять то, что даётся свыше — не намного легче, чем сделать осознанный выбор. Идём.
Мы пошли в ту часть храма, где я ещё не был. Это удивительно — я тут больше недели, меня никто ни в чём не ограничивает, а я даже храм не облазил! Прав был хаал — нелюбопытен я! А ведь в детстве, помню…
— Сисишеп, вставай. Нет, не одевайся. Волей своей и тех, кто повелевает мной, я передаю тебя твоему новому хозяину. Ты — первая рабыня человека. Отныне он несёт за тебя ответственность твоих действий. Учти это и помогай ему в меру сил. Учти, что наказать тебя правильно он может не всегда, подсказывай ему, как должно действовать в той или иной ситуации. Помни, что ты не только статус своего господина, но и груз его ответственности. И если груз этот будет непомерен — то ты обязана принять его на себя. Это моё последнее тебе приказание.
После чего повернулся и вышел.
Рабы смотрели на нас, а Сисишеп… Уши изображали крайнее смущение, а хвост выдавал столь же великую радость.
— Господин! Я… я готова служить тебе всем телом!
О, вот в этом я не сомневался. Не одна Хашеп восторгается неуёмной сексуальностью инопланетян. Может, поэтому у них и имена похожи?
— Ложись спать, Сисишеп. А завтра будем собираться во дворец.
Все головы тут же плюхнулись на лежанки. Я сказал что-то не то?
В храме царила торжественная суета.
Как я понял, приглашение Хашеп «ко двору» ожидалось, собственно, ради этого всё и затевалось. И как только организм подал сигнал о том, что беременность наступила — приглашение вступило в силу. Или как-то так. В общем, ни гонцов, ни спецпочты не приходило, но все знали, что нас ждут во дворце. Дворец, однако, находился не в столице. Потому что королева — это должность вершителя, добившегося вершины власти (каламбур, однако!). Но власть её ограничена зоной влияния, точнее, зоной ответственности. Запросто может быть, что на одной территории управляют три-четыре вершителя. Как им это удаётся — я пока не заморачивался, сказали «Увидишь — сам поймёшь». Видимо, доведётся увидеть. Вот мама Хашеп и была королевой (скорее, в том же смысле, как самая старшая самка улья), а сама она может ею стать, а может и не стать. Если не станет — ничего страшного (у людей продолжение династии — чуть ли не первоочередная задача, а уж какие идут бои за престол — сами знаете), но вот продолжить род она была обязана.
— А почему выбрали именно его? — уточнил я.
— Потому, что так было надо.
— А кому надо?
— Коля, это больной для меня вопрос. Хочешь узнать — поговори с папой.
— Он рекомендовал его?
— Коля, ну что ты издеваешься надо мной? Там такая стая в этом вопросе участвовала! Поговори с папой!
— Хаш, не злись. Просто я же должен знать, чего ожидать от детей?
— А это тут причём?
— Дети будут похожи на отца. Значит, будут такими же агрессивными и злобными?
Хвост дёрнулся, а уши замерли в позе «Ты это серьёзно?».
— Он совсем не злобный и не агрессивный! А впрочем… Нет, это уже не важно. Нет, не думаю, что это скажется на детях. Любую злобу и агрессию можно эффективно использовать, и кроме них у детей будет целая шкура других свойств. Коля, правда, не вороши этот комок. Поверь, что там выбирали много умных хаарши из целого ряда кандидатов. Может, тебе достанутся и не самые породистые дети, но лучшие из тех, кем можно безнаказанно рискнуть.
— Я понял. В общем, лучший из тех, кого не жалко.
— Примерно так.
Из суматохи сборов меня выдернул Урриш.
— Пойдём, покажешь, как работает твоё человеческое оружие.
— Урриш… Тебе настолько любопытно?
— Ничуть.
— Тогда, может, я пока не буду его демонстрировать?
— Я уверен, даже готов рискнуть своим хвостом, что ты ни разу не проверил своё оружие на боеспособность. А он вообще исправен?
— Жаль, надо было поспорить на твой хвост. Был бы у меня сейчас такой роскошный и пушистый… Конечно, проверял! И проверял, и учился заряжать, и целиться… И даже из кобуры выхватывать красиво. А вот проверки не устраивал. Во-первых, это очень шумно. А во-вторых, где? Он же очень мощный, разобью что-нибудь лишнее.
— Зачем, интересно, в тебя вложили язык, если ты им не пользуешься?
— Ну… Не знаю, Урриш, это и правда слишком сложно: копаться в себе. Я не хотел беспокоить вас потому, что мог опять сказать что-нибудь не так и не то…
— Бояться ошибок — самый короткий путь к ним. Ты же в храме! Здесь нет безгрешных и всеведущих, и мы не таковы. Разве тебя ругают за твои ошибки?
— Нет, но само упоминание их достаточно неприятно.
— Ах, просто упоминание. Ты считаешь, что лучше промолчать, когда кто-то идёт к краю пропасти, чем укусить его замечанием об этом?
— Ну… Нет, не считаю…
— Ты трус. Ты боишься даже собственных ошибок. Хотя должен быть им благодарен. Ведь только благодаря ошибкам мы становимся мудрее. Безошибочный не развивается! Но, коль твою нежную шкурку так ранят упоминания о твоих ошибках — пожалуйста, дай мне посмотреть, как работает твоё оружие. Что тебе для этого надо?
— Прочную стенку. И что-нибудь, что не жалко разбить.
Урриш обеспечил мне глиняный горшок и приватность — комнату в одном из помещений храма. Я достал пистолет, снял с предохранителя, прицелился…
Бабах!
Да, жрецы всегда правы. Так что переспорить их трудно и по этой причине. Хаарши принюхался к результату выстрела, подошёл и посмотрел на обломки кувшина, нашёл дырочку в стене… А я трясся от восторга. Вот как он стреляет! Я испытал свой пистолет в действии, и это было действительно нужно. Сейчас я знал и отдачу, и звук выстрела, и даже то, что могу попасть.
— Дашь разок попробовать?
— У меня осталось всего девять выстрелов.
— Почему?
— У него десять патронов в обойме. Больше нету.
— Тогда не надо, — жрец спокойно вышел. Я несколько секунд смотрел в дверь, но потом решил всё-таки убрать за собой.
Почему я не дал выстрелить Урришу, хотя тому явно хотелось? Ведь на этого урода хватит и одной пули!
А если не хватит? — вдруг спросил я сам себя. Действительно, я уверен, что с одного выстрела убью кого-нибудь? И тут же навалился мандраж: а смогу ли вообще выстрелить? А что будет, если?..
Кошмар, что со мной творится?
Выехали рано утром, ещё солнце не встало. На этот раз поездка на стардаа не вызывала вообще никаких эмоций. Транспорт и транспорт. Честное слово — не до этого!
Королевский дворец в любом, наверное, мире — место помпезное. Или хотя бы многолюдное. Насчёт «помпезности» мне очень сложно судить, потому что это хаотическое нагромождение… Или нет… Наверное, это всё-таки не хаос, просто непривычный мне порядок вещей. В общем, объектов для восприятия было множество, но я не понимал, какие из них носят декоративный характер, а что — функционально. Сказать, что я был восхищён, как, например, китайскими пагодами — не было такого. Но и на пирамиды ацтеков это сооружение было непохоже. Наверное, так и должно быть: уникальная архитектура.
А вот стража у ворот во всех мирах, наверное, одинакова. В смысле, что она есть. К вопросам безопасности здесь относились очень серьёзно, не стесняясь никого обидеть. И если к завсегдатаям дворца никаких вопросов не возникало, то нас, новичков, проверяли дотошно, включая залезание под лаар, обнюхивания и сверку с какими-то записями. Я делал вид, что ничего не понимаю, иногда повторяя по-английски:
— I'm a man, I'm inviting to Queen.
Ничего подобного! Охрана дворца королевы прекрасно осведомлена о приглашённых. Мне посоветовали не валять дурака, иначе дорого обойдётся. Потому что человек Коля, допущенный во дворец — прекрасно знает Высокий Язык. Поэтому либо я демонстрирую знание языка, либо обвиняюсь в шпионаже и прочих нехороших деяниях…
Я переглянулся с Хашеп. Та чуть кивнула левым (дальним от стражи) ухом.
— Попроси его пригласить меня в караулку.
Как бы ни была умна моя хаарши, а этого манёвра и она не поняла. Но попросила. Стражник засопел, дёрнул хвостом… И всё же решился.
— Я не могу демонстрировать знание языка, — просветил я слишком дотошного охранника. — Поэтому я, конечно, его знаю, но мне приказано не слишком часто применять свои умения.
— Кем приказано?
— Ну, не то, чтобы приказано. Но хаал Смаарр посоветовал не блистать этим умением налево и направо.
— Знаешь, что?! Сюда тявкать не ходят! Подумаешь, человек! Нам с тобой нюхаться некогда! Иди отсюда!
Я вышел и пожал плечами.
— Меня не пускают.
Наша группа задумалась.
— И что ты предложишь сделать?
— Я предложу развернуться и уйти. Всем. Если не приду только я — возможно, только обрадуются. Если на аудиенцию не попадёшь ты — то, как минимум, поинтересуются, приходила ли и куда делась?
Хашеп развела уши в знаке «сомнения и скепсис».
— Я бы не хотела начинать знакомство с нашей семьёй в таком ключе.
— Тогда я слушаю твои предложения. Только давай отойдём подальше и там обсудим. Скажи ему, что мы уходим.
— Хорошо, мы уходим — грустно сообщила Хашеп стражнику, мы развернулись и направились обратно.
— Ушами не крути!
Ухо, развёрнутое назад, повернулось вперёд. Хорошо всё-таки хаарши, там, где человеку нужно оглядываться — достаточно повернуть ухо. Не так заметно, но всё равно.
— Коля, ты мне можешь сказать, что ты задумал?
— Я сказал стражнику, что твой папа мне посоветовал не говорить на вашем где попало.
— Обман такого уровня может раскрыться очень быстро. А за подобное можно и хвоста лишиться.
— Мне ли беспокоиться об этом?
— У тебя есть масса других слабых мест. И не думай, что я для тебя могу служить хоть какой-то защитой. Тут самой бы при хвосте остаться…
— Жестокий у вас всё-таки мир! Такой красоты лишать!
— Это хороший повод задуматься, прежде чем что-то делать. А ты?..
Мимо нас пробежал и резко остановился хаарши в доспехах.
— Приказ для вас — срочно вернуться обратно!
Мы переглянулись, молча повернулись и выполнили приказ. Похоже, стража тоже поняла, что перебдела.
А может, что-то ещё случилось.
Я смог в полной мере оценить, насколько храм отличается от правительственного центра. В храме люди… ой, то есть, хаарши — спокойные, уравновешенные. Не пристают, в рот (и под хвост) не заглядывают. Знают то, что знают, но молчат об этом.