— А я? — тихо спросил Барти.
— Просто веди себя естественно. От разговоров о Лонгботтомах не уклоняйся, а совсем наоборот. Все знают, что ты дружил с Фрэнком, так что твое взвинченное состояние никого не удивит. Подумают, что ты просто в шоке от случившегося. А ты можешь между тем услышать что-нибудь полезное. Главное, сейчас прямо с утра очень — повторяю — очень внимательно прочти "Пророк", и все, что говорится о событиях, вызубри наизусть. Ты имеешь право знать только то, что сообщалось в прессе, ни слова больше. На лишних деталях легко засыпаться, так что все, что сам видел, ты должен забыть. Будь осторожен.
— Хорошо, — Барти быстро кивнул. — Я постараюсь. А мне можно сюда приходить?
— В ближайшие пару недель нельзя...
Руди принялся быстро писать на листке.
— Через две недели найдешь вот этот ресторан в Глазго. Подойдешь к владельцу, спросишь, нет ли записки для Барти. Если все будет в порядке, я оставлю там для тебя сообщение, что можно приходить. А если за эти две недели возникнет что-то совсем экстренное, что не терпит отлагательств, то найдешь вот этого человека, — он дописал несколько строк внизу, — и передашь через него. Все. Оба адреса выучи наизусть и листок уничтожь.
— Ладно. Ну, я тогда пошел...
Барти встал из-за стола, но не уходил. Неловко произнес, глядя в сторону:
— Слушай, я вот хотел сказать... прости меня за вчерашнее...
— Проехали, — Руди махнул рукой. — Я ведь тебе говорил уже: что сделано, то сделано. Потом, когда будет время и обстановка поспокойнее, сделаем разбор ситуации. Обсудим подробно, что и где пошло не так и почему. А сейчас это совсем лишнее. Как сложилось, так сложилось. Давай, держись там.
— Спасибо. Пока, Белла, — Барти кивнул и быстро вышел через дверь в сад.
Белла постояла, глядя из-за чуть отодвинутой занавески, как он спускается вниз, к пруду, и где-то там, среди деревьев, аппарирует. Вроде бы все вокруг спокойно...
Она оглянулась на мужа.
— Что скажешь?
Он задумчиво смотрел на струйку дыма от сигареты.
— Будто бы ничего страшного. Но у меня почему-то чувство, что мы крепко влипли.
***
Следующие два дня они прожили почти спокойно. Ничего особенно не изменилось — те же правила безопасности, что действовали и раньше. Из дома до наступления темноты не выходить, да и после не особенно. Шторы не открывать, к окнам без нужды не подходить. Магией пользоваться только при крайней необходимости. Не шуметь.
Новостей никаких не было. По волшебному радио сообщали только, что ведется следствие. Впрочему, и низлу ясно, что даже если бы на их след вышли, никто бы об этом не стал широко оповещать.
Белла помогла миссис Корлетт наряжать елку, чтобы чем-то отвлечься. Развешивание золотых и серебряных звезд и шаров странно успокаивало — словно ненадолго вернулось детство, и все хорошо.
На второй день вечером появился Рабастан. Вынул из карманов и положил на стол звякнувший мешочек и аккуратно упакованную небольшую пачку бумаги.
— Вот, как ты просил. Не особенно много — тысяча галлеонов и две тысячи фунтов. Больше не могу найти, не привлекая внимания, а мои счета сейчас арестованы.
— Да и за то спасибо. Ты меня очень выручил, — ответил Руди, убирая деньги.
— На франки сам поменяешь, если что.
— Да мы все равно сейчас никуда выехать не можем. Даже магловским транспортом. Будем отсиживаться.
— Попробуй-попробуй. Но скажи все-таки — я ведь был прав?
— Что не надо было лезть в это дело? Да, наверное... Но уж как вышло, так вышло. Давай пойдем выпьем чаю, и отправляйся к себе. Тебе лучше тут не появляться пока.
В кухне Руди, тем не менее, не сел за стол, а принялся ходить туда-сюда. Весь день его снедало какое-то беспокойство, которое к вечеру только усилилось.
— Может, ты перестанешь мельтешить? — наконец спросил Рабастан, поднимая глаза на брата.
— Подожди. Я думаю.
Потом он вдруг вышел в гостиную, где призрачно светился экран телевизора. Сквозь разговоры героев сериала до них доносился его голос:
— Миссис Корлетт, скажите мне, пожалуйста, сегодня так-таки не случалось ничего необычного? Какие-нибудь непонятные события. Незнакомые люди на улице. Странные разговоры.
— Вроде бы нет. Ты ведь уже спрашивал, дорогой. Нет, все было, как всегда.
— Ладно. Простите, что отвлекаю.
— Ничего, ничего.
Но когда он уже шел к двери, миссис Корлетт вдруг сказала:
— Хотя... Только что вспомнила. Сегодня, в магазине... Да, точно. Подходил ко мне какой-то человек. Неприметный такой, в сером пальто. Не могу вспомнить, кто это такой, вроде раньше я его у нас не видела. Стал спрашивать, всех ли я знаю в округе, не встречала ли кого нового. Не приезжал ли ко мне кто-нибудь в гости в последнее время... Я ответила, что не понимаю, о чем он, и отошла.
— Почему же вы мне сразу не сказали?!
— Забыла, — сказала она извиняющимся тоном. — Я и думала тебе сказать, а потом стала вспоминать, что еще нужно купить, и вот... Вылетело из головы.
— Хорошо, ничего страшного.
— А кто это был?
— Да так, никто. Спасибо.
Вернувшись в кухню и плотно прикрыв дверь, он длинно, грязно выругался.
— Все, уходим отсюда. Прямо сейчас.
— Куда ты собрался? — Рабастан поднял голову от кроссворда в "Пророке".
— Не знаю! Все равно куда. Там разберемся. Главное — быстро, быстро! Белла, собирай вещи, бери только самое необходимое. Чтобы через пятнадцать минут нас тут не было. Раби, давай уже аппарируй. Нечего тебе тут время терять.
— Нет уж. В одиночку ты сейчас дров наломаешь. Должен же кто-то за тобой, дураком, присмотреть...
— Ладно, ладно, — Руди с бешеной скоростью рассовывал по карманам деньги и документы. — Так, надо еще посмотреть, что у нее в памяти и подчистить... Миссис Корлетт!
Он вышел и вернулся с хозяйкой дома. Усадил ее на низкий табурет, встал рядом на колени.
— Простите, что беспокою вас, это ненадолго. Смотрите на меня, пожалуйста. В глаза. Да, вот так, очень хорошо.
Белла поднялась наверх и вскоре спустилась. Имущества у них было так мало, что сборы не заняли много времени. Сборник стихов она несла в руках, чтобы попросить у миссис Корлетт разрешения взять с собой. Потом вернет когда-нибудь.
Входя в кухню, она услышала треньканье сигнального заклятия.
***
Мужчины вскочили на ноги. Но звук не повторился, и высоких нот не было — значит, гость пришел один и без дурных намерений.
— Я открою, — Руди пошел к входной двери, вынимая палочку.
За порогом стоял Барти.
— Мерлин... Что ты здесь делаешь?! Я же ясно сказал...
Несмотря на напряжение, Белле стало смешно. Это Руди считает, что он ясно сказал, потому что их-то самих выдрессировали еще в мини-Хогвартсе: приказ старшего по званию выполняется точно и в полном объеме, без возражений. Но Барти — гражданский человек, для него это всего лишь благое пожелание.
— А что вы..., — Барти, не отвечая, удивленно смотрел на сцену в кухне.
— К миссис Корлетт сегодня подкатывались в магазине. Дальше тут сидеть опасно, мы уходим. Так что быстренько аппарируй. Если помнишь, я тебе вообще запретил приходить. Я с тобой свяжусь потом через тот адрес...
— А куда вы переезжаете?
— Еще не знаю.
— Я, собственно, почему пришел, — Барти замялся. — У меня вчера коллега на работе упомянул, что уезжает на пару недель в Уэльс отдыхать. Я и попросил его оставить мне ключи от квартиры. Сказал, что у меня есть девушка, а мне с ней негде... ну...
Он мучительно покраснел.
— Ладно, — Руди кивнул. — Когда он уезжает?
— Уже уехал. Квартира пустая, можно отправляться прямо сейчас.
— Хорошо. Так и сделаем. Перекантуемся две недели, а дальше посмотрим. Белла, у тебя все? Я сейчас заканчиваю с миссис Корлетт, и мы уходим.
Он вернулся к прерванному занятию. Стало совсем тихо, только из гостиной доносились преувеличенно бодрые голоса — по телевизору шла реклама.
Барти стоял посреди комнаты, держа руки в карманах. Рабастан аккуратно сложил газету и сунул в карман, потом вышел и вернулся с пальто, перекинутым через руку, такой спокойный, словно собирался отправляться на судебное заседание.
Внезапно Руди оторвал взгляд от миссис Корлетт, поднял голову и стал настороженно к чему-то прислушиваться. Потом вскочил на ноги.
— Из дома, быстро! К пруду, куда угодно. Вещи к черту, потом вернемся, если что. Выходите скорей!!
— Ты дерганый какой-то сегодня. Да что случилось? — Рабастан сморщился.
— Не знаю. У меня плохое предчувствие. Шевелитесь!
С палочкой в руках, на бегу вызвав из прихожей куртку, он кинулся через кухню к двери в сад. Они побежали следом.
Но стоило ему прикоснуться к дверной ручке, как дальше все случилось мгновенно. Пронзительно взвыло сигнальное заклятие и рассыпалось снаружи дождем красных искр. Руди, уже по инерции открывший дверь, попытался быстро ее закрыть, одновременно ставя заклятие-щит. Но сразу три или четыре красных луча пробили защиту и ударили ему в грудь. Белла увидела, как он, с удивленным выражением лица, падает, раскинув руки. Она сама, не целясь, выпустила навстречу вбегающим внутрь черным фигурам несколько заклятий на поражение — теперь-то уже не до церемоний, — но одному из них все же удалось достать ее. От удара заклятия все тело мгновенно потеряло чувствительность и оцепенело. Она упала, ударившись головой о ножку стола, и осталась лежать, неловко вывернув голову вбок.
Через две минуты все было кончено.
Из того положения, в каком она упала, Белла видела, как мимо ходят авроры в черных мантиях и черных масках, скрывающих лицо. Их была чуть ли не дюжина. В кухне сразу стало тесно, на полу образовались лужицы грязи и талого снега от сапог. Миссис Корлетт продолжала так же безмятежно улыбаться.
— Под Imperio, судя по всему, — заметил один из авроров.
Подошел к Белле — совсем рядом с лицом остановились ноги в высоких шнурованных ботинках.
— Ага.
Двинулся дальше, носком ботинка повернул голову Руди.
— Старые все знакомцы... А это кто такой?
Дело было у нее за спиной, так что она не видела, что происходит, но догадывалась, что речь идет о Барти.
— Молодой какой-то совсем. Помоги мне перевернуть. Сейчас... Черт!
— Что там такое?
— Иди посмотри.
Судя по звукам, все сгрудились вокруг Барти.
Кто-то присвистнул, кто-то выругался, еще один протянул:
— О-о...
И стало совсем тихо.
Глава 5.
— Да, — покивал Муди, — да, да. Так все и вышло. На вас действительно передали ориентировку. Маглам сказали, что готовится теракт. Попросили, если вас найдут, ничего не предпринимать — дескать, это уже спецслужбы займутся.
— А где мы наследили в Глен Рой?
— В этот раз нигде, а вот весной вас там видели. Кое-кто вспомнил, что к миссис Корлетт вроде приезжала похожая на тебя женщина — племянница или кто. А когда к ней подошел сотрудник в штатском, ваша хозяйка странно себя повела, это вызвало подозрения... Дальше понятно. Еще чайку хочешь?
Он встал и, подойдя к чайнику, ударил по нему волшебной палочкой.
— Оказывается, вы и сами почти ничего не знаете о Крауче... А Дамблдор на это очень надеялся. Собственно, потому я и здесь. Страшно подумать, за какие ниточки ему пришлось дергать, чтобы мне поручили это дело.
— Что я должна сейчас сказать? Что я счастлива?
— Ну, могла бы и сказать "спасибо". Кабы не я, тебе бы несладко пришлось.
— Будто это не часть плана... Старая милая игра в злого и доброго авроров. Скажешь, нет?
Он хмыкнул.
— Ничего не скажу. Давай лучше про то, что нам дальше с тобой делать. Как ты понимаешь, вот это все, — он неопределенно махнул рукой в воздухе, — заносить в протокол ни в коем случае нельзя. Крауч, конечно, сейчас сильно потерял позиции, но все же в силе. А до полноценного служебного расследования ему никак доводить нельзя, чтобы кой-какие делишки не всплыли наружу... о которых мы тут толковали. Так что уж он постарается похоронить в Азкабане даже не столько вас, сколько собственного сына. А если в протоколе будет все то, что ты мне наговорила, то никто из вас троих не дойдет живым не то что до Азкабана — до суда. Да и я сам из этого здания не выйду. Понятно?
Она кивнула. Все верно, не поспоришь
— Так что, я думаю, мы с тобой сейчас все это быстренько забудем и напишем другую историю. Попроще. Да?
Риторический вопрос.
— Муди, а что мой муж говорит?
Он принялся набивать трубку.
— А ничего. Я его и не пытался сильно разговорить. Он же — не в обиду будь сказано, — в отличие от тебя, профессионал. Я, конечно, не знаю толком, чем он там занимался у вас, но слухи ходят разные. Да и я не без глаз, уж разведку отличу как-нибудь. Что бы я с ним ни делал, он в жизни не заговорит. Ни ради Барти, ни ради себя, ни даже ради тебя. Вот я и не усердствовал.
— Какая ж ты сволочь, — сказала она. — Нашел, значит, слабое место — меня — и стал бить в эту точку?
— Не без того. Видишь, я с тобой честен.
Ей хотелось разреветься от обиды и унижения.
— Белла, — Муди наклонился к ней, от него пахло дешевым крепким табаком, — не бери в голову. Я тебе слово дал — я его сдержу. Давай поработаем, а?
— Ну, давай.
А что ей еще оставалось.
Она закрыла глаза и принялась рассказывать все с начала — но уже исправленную и дополненную версию.
***
— Стоп, стоп, — время от времени останавливал ее Муди, — так не пойдет. Вот смотри, мы пишем, что ты предложила Фрэнку говорить, если он хочет остаться в живых... так... он отказался... это понятно... и потом ты так вот взяла и с ходу применила Crucio. И тупо его круциатила, пока не... ну, ясно. А потом Алису.
— Угу.
— И вот Визенгамот так в это и поверит — что ты надеялась из аврора получить информацию путем пыток?
— Почему бы нет?
— Смешно.
— Это тебе смешно, а члены Визенгамота — сборище старых пней, которые понятия не имеют ни о ваших тренингах, ни о чем. Они во все поверят.
— Хорошо. Ну, а почему ты не хочешь сказать, что твой муж тоже участвовал? Вот так-таки все сама...
— А зачем его приплетать? Чтобы начались расхождения в версиях?
— Я позабочусь, чтоб не было.
— Нет уж. Сама так сама.
— Ох, Белла, не дури. Чтоб Визенгамот такое принял...
— Муди, — она наклонилась к нему через стол, — я женщина, ты понял? Жен-щи-на. А женщина-преступница — это всегда пикантно. Любое женское преступление вызывает повышенный интерес. Ах, как она могла, ах, неужели женщина способна на такое зверство... Именно поэтому обо мне можно плести все, что угодно. Даже если ты заявишь, что я каждое утро съедаю на завтрак по младенцу, все и это проглотят и не поморщатся. Так что ты пиши, пиши. Дескать, из садистских побуждений, вследствие личных неприязненных отношений... Или как там у вас положено писать?
— А что, имелись личные неприязненные отношения?
— С Алисой — да.
— Почему?
— Был один случай, но он к делу не относится. Рассказать?
— Да ладно, потом. А муж-то твой что делал, в то время, как ты...
— А что муж? Он у меня, — она усмехнулась, — как всем известно, размазня и подкаблучник. Так что можешь смело написать, что он в это время виски накачивался. И ничего больше.
Муди задумчиво почесал шею.
— Ты, главное, пиши, пиши...
— Да я пишу.
***
На третий день вечером они сидели в его кабинете. Было холодно, несмотря на камин, — на улице бушевала вьюга. Стояла полутьма, горела только зеленая лампа на столе Муди. Белла смертельно устала. Глядя на Муди, она видела, что и он устал не меньше.