А потом Прохвост сделал то, что не сделал бы в трезвом уме ни один бог, – пожрал единственное растущее в саду дерево. Лишь потом Орудие осознало свою ужасную ошибку.
Дерево было последним. Быть может, золотых яблок больше уже никогда не будет. Взалкав сил и утраченного бессмертия, Прохвост, вероятно, подписал смертный приговор всем Старейшим.
Им овладели такой гнев и такая ненависть, что о сожалении он вскоре забыл.
Прохвост обернулся стройным невысоким юношей с полыхавшей всеми оттенками рыжего шевелюрой и вытянутым, резко очерченным лицом. Лицо это раскраснелось от гнева.
Через пролом в стене божество вышло к радужному мосту. Ему казалось, что идет оно уверенным бойким шагом, но посторонний наблюдатель решил бы, что мальчишка пьян или не в своем уме.
Прохвост двинулся на ту сторону.
И снова голод заглушил доводы рассудка.
Орудие проглотило немного волшебства, удерживавшего мост. Магия элен-коферов не слишком ему помогла – так полумертвый от голода человек принимается есть траву и речной ил. Чтобы насытиться, такой силы нужно ой как много.
Радуга распалась.
Рыжий юноша испуганно вскрикнул и рухнул в пропасть.
Украденного волшебства еле-еле хватило, чтобы обратиться в некое парящее создание, но и этому созданию удалось лишь замедлить полет и выбрать место падения.
Гавань так и манила, но там негде укрыться, и его точно заметят.
А Прохвост не хотел, чтобы враги узнали о его побеге. Ему нужно было свершить месть.
Бог проскользнул мимо городка элен-коферов на заросшую кустами пустошь. Одно крыло зацепилось за низенькое кривое деревце. Прохвоста развернуло в воздухе, он рухнул на землю, и его охватила всепоглощающая боль.
Даже боги, проявив неосторожность, вынуждены подчиняться законам физики.
Боги, богини и люди из срединного мира собрались в таверне элен-коферов. В ход в огромных количествах пошел гномий эль. Элен-коферы любезно оставили им вдоволь бочек.
Феррис Ренфрау и Кловен Фебруарен упились весьма основательно. Асгриммур тоже хотел, но у него ничего не вышло, ведь он так и застрял в орлином обличье. Эавийн на вечеринку не пришла: очутившись на твердой земле, тут же бросилась собирать свои недоделанные яблоки. Анна наклюкалась. Дети злились, потому что им не разрешали ни присоединиться к веселью, ни выйти из таверны. Особенно негодовал Пелла, который размечтался, что поможет Эавийн.
– Я-то думал, тебе не терпится спуститься с горы и хлебнуть лучшего пива из запасов Железноглазого, – прошептал Хект, склонившись к Герис.
– Так и есть. Но я не могу дать себе волю, пока еще не все закончилось. Вот и держусь.
Хект вопросительно хмыкнул.
– Ты же сам видел, что именно спустилось вслед за нами с горы.
– Полагаю, это был Прохвост.
– Кто ж еще. Так что посплю, а потом займусь им.
Пайпер засыпал ее вопросами. Что Герис затеяла? Понятно, она намерена покончить с Прохвостом.
– Я с тобой.
– Пайпер…
– Герис, прекращай. Ты же знаешь…
– Пайпер, клянусь волосатыми яйцами Аарона! Мы же с тобой оба Убийцы Богов или как?
– Как сказал бы Пинкус, или как. Ты права. И нам обоим постоянно кажется, что мы-то уж умнее всех на свете. К счастью для меня, в моем случае все так и есть.
– В сантеринском такую болтовню называют одним хорошим словом. Если я перейду на свой самый приличный церковный бротский, то скажу просто: ты мелешь чушь!
Кто-то хихикнул.
К ним незаметно успел подойти Кловен Фебруарен.
– Если вы, детишки, хотите поохотиться на богов, следует заручиться поддержкой всех возможных союзников. Прохвост – первоклассный злодей. Без боя не сдастся.
– Он прав, – признал Хект.
– Да, – кивнула Герис. – Вызываешься добровольцем, прапра?
– Только просплюсь сначала. Хотя тут уж не до добровольцев. С Прохвостом надо разобраться, если хотим отсюда выбраться. Так что укротите его или убейте. И поскорее. Мы заперты здесь, пока Железноглазый не поймет, что пленников можно безопасно выпустить, не погубив при этом все девять миров.
– Правильно, – согласилась Герис. – Тогда иди спать. Начнем спозаранку.
– А ты сама куда? – поинтересовался Хект.
– В кузницу. Посмотрю, что оставили нам элен-коферы. А потом тоже спать.
– Сколько у Лака друзей среди наших Старейших? – спросил Фебруарен.
– У Лака? – удивился Хект, глядя на примкнувших к охоте Орудий.
– У Прохвоста. Его имя, как и имя Орднана, редко произносили вслух. В разных краях его называли по-разному: Люк, Лак, Люх. Были и другие варианты.
– Ого. Ладно. А где Герис?
– Тут, – отозвалась сестра у него из-за спины.
– Он где-то поблизости, – сказал Фебруарен. – Сильно изранен. На первый взгляд у него нет друзей и силы ему брать неоткуда. Эавийн собрала свои яблоки. И Пелла преданно ей в этом помогал.
К ним вышел похмельный и растрепанный Феррис Ренфрау.
– Давайте уже с этим покончим, – проворчал он. – И снова можно будет залезть в постель.
Хект переглянулся с Герис. Они оба уже достаточно давно промышляли убийством богов и понимали: у Прохвоста все еще остались шансы на спасение, особенно если он решит прибегнуть к каннибализму.
В мифах ничего не говорилось о связывающих его ограничениях.
– Прапра, ты и твои дружки знаете, где он? – спросила Герис. – И насколько силен?
– Слаб как дитя. С поправкой на божественное происхождение. Слабее, чем был Харулк. И силы его тают, потому что волшебство брать неоткуда. Где он, точно не знаю. Зато могу указать направление.
– Спасибо, – поблагодарила Герис, и они с Хектом снова переглянулись.
– Какие в нашем распоряжении средства? – уточнил Пайпер. – Есть что-то, чего не было там, наверху?
Он уже видел прореху, зиявшую в радужном мосту.
– Куча железа – элен-коферы его просто обожают, немного серебра, я удивилась: думала, они уж точно заберут все до последней пылинки, неполная бочка огненного порошка, но зарядить его не во что – разве что пара стареньких ручных орудий.
– Если он с трудом передвигается, стрелять и не придется. Можно просто посыпать его монетами и железяками – пусть тает.
– Монет нету, – отозвалась Герис. – Гномы забрали. Разве только у тебя в карманах что-то завалялось.
– Мелочи есть немного. Спрошу Анну и детей. У них наверняка остались мелкие монетки – в ботинках и в рукавах.
Хект, Герис, Фебруарен и Отродье вышагивали в авангарде. Сверху кружил в дозоре Асгриммур. Его птичьи крики очень трудно было разобрать. Позади за отрядом шли с полдюжины Старейших.
Прохвост обнаружился без особого труда: валялся там, где и упал, – на неровной земле в двух милях от городка элен-коферов.
Он представлял собою жалкое зрелище: могучее когда-то Орудие превратилось в полупрозрачный пузырь, который лежал в леске среди камней и мусора и едва пульсировал. Лак не внушал страха. Сверху его покрывали палая листва и грязь. Он сочился какой-то жижей. В срединном мире на такое тут же слетелись бы мухи.
– Давайте прикончим его и отправимся восвояси, – предложил Хект и направил ручное орудие на лиловато-коричневую каплю, которая темнела внутри пузыря.
Пузырь начал медленно отползать в тень, отбрасываемую скальным выступом. И тут вдруг Фебруарен спросил:
– А почему бы с ним не договориться? В нашем распоряжении мог бы оказаться хитрейший из богов – проворачивал бы за нас грязные фокусы.
Асгриммур переваливающейся птичьей походкой подошел к пузырю и клюнул его. Хект решил, что это взывали к мести жившие внутри у вознесшегося призраки.
– Лучше убить его и больше не опасаться удара в спину, – отрезала Герис.
Она и Хект выстрелили из ручных орудий, потом Пайпер воспользовался серебряными монетами, а Герис посыпала божество железными опилками из кузницы.
В голове у каждого раздался полный отчаяния и изумления божественный крик, предсмертный вопль создания, которое долгое время считало, что уничтожить его невозможно.
Пузырь растекся по земле.
– Не слишком-то впечатляющее зрелище, – заметила Герис.
– Но весьма назидательное. – Хект кивнул в сторону наблюдавших за ними богов. – Посмотри на них – они в ужасе, подавлены. Самого изворотливого из Старейших уничтожила парочка смертных людишек из срединного мира. Будем надеяться, они этого не забудут.
Ренфрау, Фебруарен и Асгриммур что-то неразборчиво забурчали.
– И Серый Странник не вмешался, – сказал Ренфрау.
– Терпение кончилось, – проклекотал Асгриммур.
В мифах и легендах Орднан терпел и каверзы, и злобные выходки, и откровенное предательство. Лаку, если верить сказаниям, суждено было стать причиной гибели Старейших, а его детям, страшным чудовищам, – сражаться с богами во время последней битвы.
– Но теперь все изменилось? – спросил Хект.
– Все изменилось под стенами Аль-Хазена, – поправил его Фебруарен.
– Или же Аль-Хазен как раз и был началом Сумерек, а миф просто неверно все истолковал, – вставил Ренфрау.
Хекту эта теория совсем не понравилась.
Остатки жидкости из пузыря впитались в землю.
– У кого-нибудь есть предложения? – обратилась к присутствующим Герис. – Бросим его? Выкопаем это все и сожжем? Развеем по ветру? Смешаем с ядом, например с железной рудой, чтобы не собрался снова воедино?
– Может, все сразу? Раскалим землю в плавильне вместе с железной рудой, – предложил Ренфрау с едва заметной ухмылкой.
Герис поглядела на него с подозрением.
– Поживи с мое, тоже так сможешь. Я сразу понимаю, что человек задумал, видя, что он делает, – пояснил Феррис. – Ты же интересовалась кузницей.
– А где яйцо? – спросил Фебруарен. – Ведь должно было остаться большое яйцо.
– Ренфрау угадал мои мысли, – призналась Герис. – Нам понадобятся все свободные руки. Феррис, спрошу в последний раз: здесь кто-нибудь станет помогать Прохвосту?
– Нет, – ответил тот, но потом добавил: – Так мне кажется. Если только тайно. Что движет Ночью…
– Неисповедимы пути. Асгриммур, слетай-ка туда и скажи им, что мы затеяли.
С воинственным криком орел неуклюже поднялся в воздух.
– Похоже, ему понравилось быть орлом, – предположил Хект, наблюдавший за недолгим полетом.
– Хорошо бы, – кивнул Фебруарен. – Если мы здесь застрянем, ему так и придется им остаться.
Асгриммур тяжело опустился на обломок скалы и сказал, медленно и тщательно выговаривая слова:
– У нас мало времени. Этот мир гибнет. Там, где раньше был… горизонт, теперь лишь серый туман.
И снова поднялся в воздух.
– Вот уж новости, – проворчала Герис.
– Не стоит об этом забывать, – отозвался Фебруарен.
– Но у вас же есть план? – чуть испуганно спросил Ренфрау.
– Мы бы уже выбрались отсюда, если б этот паскудник не вырвался на свободу, – прорычала Герис и пнула земляной пригорок.
Люди и боги принесли ведра и инструмент, Герис взялась за лопату, копнула и велела всем:
– Соберите ту землю, которая будто маслом пропиталась, и тащите в кузницу.
Сама она наполнила два ведра и двинулась к таверне.
Когда на Кор-бена Ярнейна нападала словоохотливость и он принимался болтать о гномьем ремесле, Герис держала ушки на макушке.
– Такая вот девчонка, – проворчал Кловен Фебруарен. – Железноглазый нас до скрежета зубовного доводил своими россказнями. Как разойдется – скука смертная. Но Герис слушала. Хочешь к этой девчонке подольститься – расскажи ей про Ночь и железо.
– Прапра, что-то у тебя настроение хорошее, – заметила Герис.
Она как раз разламывала комья земли и кидала их в плавильню. Сначала температуру поддерживали такую, чтобы выпарилась влага и погибло все живущее в почве, а Прохвост не сумел бы конденсироваться. Потом Герис прибавила жару, и в итоге у них получилось несколько сотен фунтов непрозрачного стекла. Стекло поместили в керамические формы, в которых гномы отливали слитки, и остудили. В середине одного такого стеклянного кристалла обнаружилось сияющее, словно полыхающее огнем яйцо.
– Пайпер, ты только взгляни! Ну разве я не гениальна?
– Когда нужно приструнить Ночь, тебе нет равных.
Герис подольстилась к единственному богу-мужчине, и тот, красуясь перед ней, зашвырнул стеклянные болванки подальше в море. Одну-единственную, с огненным яйцом внутри, Герис оставила – отнесла в таверну и выставила там на всеобщее обозрение.
Потом в присутствии Ферриса Ренфрау, Кловена Фебруарена и Асгриммура, которые следили, чтобы не было уверток и оговорок, волшебница заставила Старейших снова принести клятвы.
– Наконец-то! Теперь можно спокойно выпить пива, – сказала она Хекту. – Эй вы, негодяи, не вздумайте мною воспользоваться, если напьюсь.
И Герис откупорила свой собственный маленький бочонок темного эля.
Пайпер Хект мучился первым в жизни похмельем. Ощущение не из приятных, и тот факт, что почти все остальные пребывали в том же виде, ничуть его не утешил. Накануне Анна с детьми отправились спать, пока празднество не перешло в настоящее буйство, и потому смотрелись лучше прочих.
– Я же ничего такого не сделал – глотнул пару раз, и все, – пожаловался Хект Асгриммуру, но тот сочувствия не проявил.
Вознесшийся не смог толком напиться, а ведь там, где прошла его молодость, пьянство считалось искусством достойных мужей.
Весь вечер Хект нянчил кружку и качал головой, глядя на Старейших. Как и их былая паства, боги полагали, что самый лучший способ развлечься – напиться вдрызг и затеять драку.
Таверне здорово досталось.
Анна принесла Хекту завтрак – кусочки ветчины и сыра, копченые и порядком засохшие. Пришлось тщательно все пережевывать.
– Пайпер, скажи Герис, надо отсюда выбираться. Эти Орудия пожирают все, что под руку попадется. Завтра, кроме пива, ничего не останется.
Хект с ворчанием потер виски. От головной боли это не спасало.
– Хлеб кончился?
– Да. Мука и все, из чего его можно испечь, тоже. Осталось немного копченого мяса и жесткого сыра. Даже фрукты сушеные кончились.
Откуда ни возьмись появилась Вэли.
– Отец, я нашла немного лука. Фунтов двести.
Лучше уж лук, чем засохшая ветчина.
– Скоро мы все с удовольствием будем есть лук. А это еще что?
Старейшие внезапно подскочили, словно укушенные, и начали перешептываться.
– Позови Герис, – велел Хект, достал ручное орудие с огненным порошком и со стуком положил его на стол.
Фитиля под рукой не было, но это и неважно: Старейшие не понимали, как действует его оружие. Они вообще плохо понимали механику и технику, этими делами ведали элен-коферы.
Пайпер жевал ветчину и наблюдал. Рядом уселась Герис и тоже принялась молча жевать и наблюдать.
Подтянулся Кловен Фебруарен, а следом за ним и Феррис Ренфрау – оба с тяжелого похмелья.
– В нормальном мире умелый волшебник избавится от похмелья в мгновение ока, – простонал Фебруарен.
– Да, в мире, где есть цвета и волшебство, – вторил ему Ренфрау.
В таверне все было бесцветным. Хект уже понимал, что это значит: никакой магии.
Он пощупал левое запястье. Амулет на месте.
– Совсем нету волшебства, – пролепетал Фебруарен, заметив его жест.
Из толпы Старейших выступили двое – на вид пышущие здоровьем мужчина и женщина лет сорока, близнецы Гаурлр и Гаурли. Изначально они не принадлежали к Лучезарным, но были Ранулами – их сокрушили Старейшие во время Войны Богов. Тогда кое-кто из проигравших оставил свой мир и переселился в Небесную Крепость.
Любопытство так и подмывало Пайпера Хекта расспросить их и разузнать все подробности о тогдашней схватке.
Близнецы подошли к нему. Вид у них был почтительный.
– Вполне очевидно, вы нам не доверяете, – сказала женщина, – несмотря на все вырванные вами клятвы и уверения.
– Вы к Герис обращайтесь. – Хект указал на сестру. – Она здесь принимает решения.
– Как пожелаешь, – кивнула Гаурли.
– Вы судите о нас по Лаку, – сказал ее брат, поворачиваясь к Герис. – И думаете, раз он себя так ведет, то и мы тоже будем. Но это не так.