1
ТЕПЕРЬ можно без труда восстановить цепь событий. Началось все одним апрельским вечером в аудитории Бостонского научного института, где доктор Уолтон прочел свою эпохальную лекцию.
Лекцию, которую тогда прослушали довольно немногие. Что было вполне ожидаемо: снаружи стояла теплая, манящая погода - первое дыхание весны в притомившемся от холодов мире; внутри же - всего-навсего биолог со своим докладом. Неудивительно, что в тот вечер собралось мало слушателей.
Но когда Уолтон вслед за ректором института поднялся на возвышение, он, кажется, не замечал пустых рядов. Это был невысокий, живой, нервного вида мужчина средних лет. Он постоянно приглаживал правой рукой тонкие темные волосы, а его черные глаза беспокойно бегали по сторонам. Пока улыбчивый пухлый ректор представлял Уолтона слушателям, сдабривая речь легкими шутками, доктор взволнованно ерзал на стуле. Как только руководитель института произнес заключительную хвалебную фразу и отступил, маленький ученый тут же выскочил вперед. Его приветствовали жидкие аплодисменты. Биолог, немедля, начал выступление.
- Название моей лекции, - говорил он отрывисто и торопливо, - "Эволюция и Будущее", и оно несколько неоднозначно. Потому хочу сразу предупредить: старые теории я освещать не намерен. Но зато представлю одну новую. Впрочем, для целей доклада необходимо сначала обратить ваше внимание на общую теорию эволюции, какой мы ее знаем.
Как известно, до опубликования сей теории, считалось, что все живые существа издревле обладали одним и тем же обликом и внутренним строением, и что так будет во веки веков. Не допускалось даже мысли, что с течением времени существо или вид существ способен полностью измениться внешне и внутренне, то есть обрести более совершенную форму бытия.
Затем вышли знаменитые труды Дарвина, Уоллеса, Хаксли. И стало очевидным: неизменны в нашем мире только перемены. Вместо того чтобы извечно пребывать в одном и том же состоянии, жизнь безустанно меняется, перерождается в новом обличии. От протоплазменной слизи, этой основы всего живого на земле, жизнь прошла через множество различных стадий, тысячью расходящихся тропинок. Океан слизи - медузы - беспозвоночные - рептилии - млекопитающие - человек. Вверх, вверх, без устали вверх. Карабкаться, не смотря ни на что. Каждое поколение чуть-чуть опережает предыдущее; проходит немного дальше по пути совершенствования. Неизвестно, что там, в конце дороги, ведь, как мне кажется, эволюционную тропу, по которой мы вынуждены идти, подобно всему живому, проложили для нас всемогущие Силы. Так что, хоть нам и неведомо, во что мы в итоге превратимся или во что превратятся прочие живые существа, безусловно одно: перемены происходят - бесконечно медленные, но непрестанные. Насколько же человеческий род сегодня стоит выше диких неандертальцев, живших пятьдесят тысяч лет назад! А еще через пятьдесят тысяч лет от дня сегодняшнего люди будущего настолько же опередят и нас. И все живое, каждое проявление жизни ожидает подобная судьба. Все стремится вверх, вверх; меняется и снова меняется.
Мы не можем сойти с пути изменений, по которому идем. Но что если бы удалось ускорить свое развитие, ускорить продвижение по тропе? Допустим, нашелся бы способ существенно подхлестнуть эволюцию, и тысяча лет преобразований уместилась бы в один единственный день?
Пожалуй, подобная идея звучит безумно. Эволюция - невероятно медленный, естественный процесс. Каким же образом можно ее подхлестнуть? Чтобы отыскать подобный способ, необходимо выяснить причину эволюции как таковой, нужно понять, почему мы меняемся, почему меняется вообще все живое.
Вопрос о причинах эволюции - это величайшая загадка биологии. Было выдвинуто бесчисленное множество теорий: адаптация, сегрегация, мутация, Менделизм... Я мог бы привести с десяток подобных трактовок. Однако ни одна из них ничего не объясняла, и причина эволюционных изменений до сих пор оставалась тайной. Тайной, которую я в конце концов раскрыл. И ответ - излучение Гарнера. Вот какая сила влечет жизнь вперед по бесчисленному множеству дорожек перемен; вот она, первопричина эволюции.
Полагаю, большинству из вас название незнакомо. Излучение Гарнера открыл всего несколько лет назад один физик, чье имя оно и получило. Однако до сего дня природа новых лучей во многом остается загадкой. Нам известно, однако, что наша планета, как и вообще все мироздание, представляет собой один грандиозный клубок колебаний, видимых и невидимых. Из этой массы вибрационных сил можно выделить несколько известных науке: электромагнитное излучение (или радиоволны), химическое, тепловое, световое - все это, повторюсь, просто непостижимый клубок вибрационных сил.
Лучи Гарнера из той же оперы. Считается, что они - это очередная разновидность химического излучения, которое испускают колоссальные залежи радиоактивных веществ в недрах Земли. Так же существует мнение, что излучение неким образом искажается под воздействием магнитного потока, что устремляется от одного полюса планеты к другому. Каким бы ни было происхождение лучей, но доподлинно известно: кое-где на Земле излучение кажется чрезвычайно интенсивным, и в то же время в иных районах оно заметно слабее. Данное обстоятельство указывает на неравномерность распределения внутри планеты радиоактивных материалов, которые служат источником лучей Гарнера.
Вам, конечно, захочется узнать, какое отношение данное излучение имеет к проблеме эволюции. Такая связь есть, и я первым ее обнаружил. Мы знаем, сколь безмерное влияние оказывают на жизнь прочие вибрационные силы. Например, свет. Что за жизнь была бы без него?! Лучи Гарнера не менее важны: непрерывно воздействуя каким-то необъяснимым образом на нервные узлы, они изменяют каждого из нас умственно и физически; изменяют все живое. Вот непосредственная причина эволюции. Как только на Земле зародилась жизнь, излучение подстегивало ее, поднимало до современного уровня. И по сей день медленно, но неустанно продолжает толкать наверх.
Я могу доказать вышесказанное. Физики обнаружили, что излучение слабее всего в Австралии. Без сомнения, это обстоятельство свидетельствует о скудных залежах радиоактивных элементов под материком. Интенсивность излучения там меньше, чем где бы то ни было, и оставалась такой всегда. Что же в итоге? Любой зоолог скажет вам: Австралия просто кишит поразительным зверьем. Такого нигде больше не встретишь. Кажется, будто эволюция там отстала и едва движется. То же касается и людей, населяющих континент: коренные австралийцы, бушмены, однозначно, самые примитивные человеческие существа на Земле; среди всех прочих рас они наименее развиты.
Вот я и добрался до сути моих устремлений. Я доказал, что излучение Гарнера затрагивает все живое на Земле и является истинной причиной эволюционных изменений прошлого. Доказал, что в тех местах, где излучение сильнее всего, эволюция протекает наиболее стремительно; и наоборот. Теперь, предположим, нам удастся искусственным путем сгенерировать данные лучи (точно так же, как мы вырабатываем свет, тепло и радиоволны). Допустим, мы произведем в лаборатории излучение Гарнера, сгустим его, уплотним и, сфокусировав, направим на человека. Что же с ним случится?
Уолтон прервался и поднял худой палец, подчеркивая значимость сказанного.
- Когда это произойдет, когда искусственные лучи Гарнера пронзят человеческое тело, его обладателя зашвырнет на тысячи лет вперед в умственном и физическом развитии; перенесет сквозь столетия в точку, где эволюция достигла предела.
И если подобным образом поступить с любым из нас, то это окажет точно такое же воздействие - произойдет скачок в развитии на тысячи или миллионы лет, в зависимости от мощности искусственного излучения. Подумайте о бесчисленных веках, которые потребовались жизни, чтобы доползти и предстать в образе современного человека. И вот после бесконечного, мучительного продвижения - гигантский скачок, потрясающее сокращение пути. Сапоги-скороходы для человечества на тропе эволюции!
Мои слова - не пустые мечты. Подобное свершится. Не стану говорить, что добьюсь успеха я сам, но это произойдет. Если не в наше время, то в обозримом будущем. И тогда всех ждет великое перерождение. Я так и вижу, как человечество в один миг встает в полный рост, обретя могущество и непобедимость. Вижу стремительный путь от одного свершения к другому. Вижу людей, что уподобились богам...
2
ДО СИХ ПОР не забылась шумиха, поднятая поразительным выступлением Уолтона. Ажиотаж, прокатившись волной по научному миру и по страницам газет, прославил на весь мир безвестного бостонского ученого. И сделал его заодно одним из самых порицаемых людей планеты.
Идеи доктора не нашли и тени признания. Девять ученых из десяти, когда спросили их мнение, ответили, что Уолтон или глубоко заблуждается, или он просто-напросто шарлатан. Эволюция, подчеркивали они, это, в конце концов, всего лишь теория. Потрясающая теория, принципиально важная, но все же - теория. Она лежит больше в области философии, чем науки. Так что, когда Уолтон, считая эволюцию предметом лабораторных исследований, спокойно предложил ускорить процесс, научные умы, естественно, решили, что биолог либо искусный охотник за славой, либо слегка чокнутый.
Таким образом, Уолтон вдруг угодил в центр всеобщего осуждения. Но, как ни странно, казалось, будто ему нет дела до мнения окружающих. К счастью для доктора, существование его не зависело от академической должности, поскольку ему досталось богатое наследство. Итак, совершенно незатронутый бурей, которую сам и поднял, Уолтон невозмутимо продолжил свои занятия, проводя уйму времени в небольшой лаборатории, оборудованной позади дома.
Жилище свое он получил по наследству. Большой, старомодный, беспорядочно выстроенный особняк некогда возвышался посреди поместья, однако теперь стоял в современном пригороде в окружении аккуратненьких бунгало. Позади дома располагалось маленькое кирпичное строение, внутри которого и находилась лаборатория. В последней, по общему мнению (хотя Уолтон не делал после доклада никаких заявлений), он корпел, проверяя на практике свою теорию. Наверняка, все же, утверждать не мог никто: из немногочисленных друзей доктора лишь один допускался в лабораторию.
Почетной привилегией обладал молодой врач по имени Стюарт Оуэн. Целый месяц он отсутствовал в городе, и возвратился лишь недавно. Теперь Оуэн горел желанием подробнее разузнать о заваренной Уолтоном каше. Поэтому, сразу после приезда, молодой человек поспешил домой к другу, чтобы выяснить детали скандала.
Когда приятели вошли в главный зал лабораторной постройки, трудившийся там за столом мужчина поднялся и подошел поздороваться. Это был Бриллинг, помощник Уолтона - тихий молодой человек с крючковатым носом и тонкими губами. Буркнув несколько приветственных слов, он поспешил вернуться к работе. Оуэн же воспользовался случаем утолить любопытство.
- Эта затея с эволюцией, Уолтон, - начал он, - ты ведь не всерьез? Я читал о твоей лекции в газетах. На самом деле ты ни над чем подобным не работаешь, правда?
- Нет, я вполне серьезен, - заверил Уолтон. - Бриллинг и я уже около двух лет бьемся над проблемой.
На лице Оуэна отразилось удивление.
- Но, старина, - возразил он, - это же смешно. Ускорить эволюцию... Тебе не преуспеть. Никогда!
Уолтон слегка улыбнулся, многозначительно переглянулся с помощником, и произнес негромко:
- И все-таки, у меня получилось.
Оуэн с изумлением воззрился на доктора, а тот продолжил:
- Полагаю, тебе можно доверять? Я на время хочу сохранить все в тайне.
Юноша быстро кивнул. Уолтон подвел его к длинному верстаку и сказал:
- Что ж, взгляни-ка сюда.
Стол был плотно заставлен электрическим оборудованием, а сбоку, на свободном пятачке, примостился небольшой цилиндрический футляр из черного диэлектрического материала. Верх коробки усеивало множество маленьких никелированных переключателей, а дюжина проводов соединяла устройство с электроприборами на верстаке. Положив руку на корпус, Уолтон заметил:
- Целый год работы - и вот он, результат. Сей небольшой аппарат, Оуэн, способен вырабатывать искусственное излучение Гарнера, во много раз более интенсивное, чем в природе. Мощности хватит, чтобы воздействовать на что угодно внутри комнаты и перебросить все живое на века вперед в эволюционном развитии. Внутри корпуса находится сочетание радиоактивных элементов, испускающих особое химическое излучение. Однако, минуя череду компактных, но мощных электромагнитов, оно изменяется и подстраивается.
Оуэн со скепсисом рассматривал черный цилиндр, а потому Уолтон сказал:
- Видимо, придется убеждать тебя по-другому.
Он подал знак Бриллингу, и тот вышел из комнаты. Через несколько минут ассистент вернулся с живой курицей.
Опустив птицу на пол под верстаком, Уолтон достал из выдвижного ящика три узкие подушки из серой ткани: одну он вручил Оуэну, а еще одну - Бриллингу. Оуэн крутил в руках подушку, озадаченный ее неожиданным весом. Уолтон пояснил:
- Твоя защита, Оуэн. Она оградит от излучения. Повяжи ее вокруг тела так, чтобы прикрыть позвоночник, и лучи никоим образом не повлияют на тебя. Они не могут пробиться через прокладку из металлической фольги внутри этих подушек: жизненно важные нервные узлы будут вне опасности.
Оуэн неловко напялил защиту, и удовлетворенный Уолтон воскликнул:
- Теперь смотри!
Он потянулся к черной коробке и щелкнул крошечным выключателем. Затем доктор отступил и показал на курицу.
Оуэн взглянул и ахнул от изумления. Курица менялась... Менялась прямо на глазах: крылья становились все меньше и меньше - усохли и пропали; перья поредели и тоже исчезли; птица потеряла в размерах, уменьшилась, сжалась, и вряд ли была теперь крупнее малиновки. Затем она упала замертво - сморщенный комочек кожи и костей. Оуэн поднял глаза и наткнулся на веселый взгляд Уолтона.
- Видел? - спросил доктор, щелкнув тумблером. - Только что перед тобой промелькнуло все будущее вида; за несколько минут ты просмотрел изменения, которые займут несколько следующих столетий.
Он повернулся к Бриллингу, и тот снова покинул комнату, чтобы вскоре возвратиться с очередной курицей.
- Теперь я собираюсь запустить процесс в обратном направлении, - сказал Уолтон, - отброшу хохлатку назад в развитии. Говоря иначе: ты видел будущее птицы, а сейчас я покажу ее прошлое.
- Но как?.. - начал было Оуэн, однако Уолтон тут же перебил друга, бросившись объяснять.
- Ничего сложного. Как только я научился генерировать излучение Гарнера, эманацию, что подстегивает эволюцию, я сразу же приступил к поискам излучения, способного на прямо противоположное - обращение эволюции вспять. И я добился желаемого. Все, что необходимо для получения реверсивного излучения - это изменить направление тока в преобразующих электромагнитах. Таким образом, реверсивное излучение - это не что иное, как полная противоположность лучей Гарнера, ускоряющих эволюцию. То есть оказывает равно обратное действие. Так что, если не хочешь, откатиться назад в развитии на миллион лет, проверь, надежно ли щит закрывает позвоночник.
Доктор усмехнулся, глядя, как Оуэн судорожно поправляет накладку.
Уолтон поместил вторую птицу на то же место, что и первую, но для начала не преминул заковать ее в пару массивных стальных оков, которые застегнул на лапах курицы. Кандалы крепились к полу крепкими цепями. Недоумевающий взгляд Оуэна вызвал у доктора улыбку.
- Необходимая предосторожность, - сказал он.
Дотянувшись до прибора, Уолтон нажал на другой выключатель и немедля шагнул назад.
Оуэн зачарованно следил за изменениями, которые претерпевало создание на полу. Они протекали столь же стремительно, как и в предыдущий раз. Правда теперь курица не уменьшалась в размерах, а напротив - увеличивалась. Она с молниеносной скоростью сменила сотни различных обликов, превратившись в крупную, свирепого вида птицу с грубым тяжелым оперением и длинным хвостом; вместо клюва была усаженная острыми зубами пасть.