— Хэй, Учиха, решил себе обожателя завести?
Парень мгновенно насторожился, присел, готовясь атаковать. Оглядел Кисаме, завис.
— Рыбка?.. — осторожно уточнил он, принюхиваясь. — Или человек?
Итачи тихо засмеялся, растрепал ему волосы. Такая реакция на Хошигаке не была чем-то новым, но в исполнении волчонка, как он мысленно окрестил найдёныша, все равно умиляла.
— Вот уж что не советую, так это пытаться попробовать Кисаме на зуб.
Хошигаке недоуменно моргнул, потом чуть ли не демонстративно сложил ладони в «Кай». Смеющийся Учиха? Да он его за все годы улыбающимся видел от силы пару раз!
— Итачи, с тобой все в порядке? — прямо уточнил мечник.
— Итачи хороший! — грудью встал на защиту волчонок. — Но тощий.
Кисаме снова моргнул, переваривая… А потом громогласно заржал. Более меткой характеристики напарника он еще не встречал.
— Забавный. Что с ним делать собираешься?
— Нам не запрещено заводить учеников, — пожал плечами Учиха.
— Не боишься, что тот же Хидан захочет поиграть с ним? — уже более серьезно спросил Кисаме.
Из-под темных ресниц блеснуло алым:
— Думаю, я смогу убедить его, что это плохая идея.
— Так рыбка хороший? — уточнил волчонок, склоняя голову набок и осторожно подходя.
— Да, — кивнул Итачи. — Хороший.
В целом, из всех Акацки Кисаме был, пожалуй, самым уравновешенным. По крайней мере, насчет него Итачи был точно уверен, что он не станет пинать кого-то только потому, что на него не так посмотрели. А ещё Хошигаке умел действительно уважать других — и хотя бы ради уважения к напарнику его «питомца» не тронет.
Хотя, соответствуй внешность волчонка тому, что Учиха видел в гендзюцу — можно было бы вообще за него не волноваться. Порой Итачи казалось, что Хошигаке не таскает с собой какого-нибудь малолетнего последыша кланов Кири только потому, что боится нечаянно пришибить, не рассчитав хрупкость детских костей.
Найдёныш осторожно приблизился, поводя носом. Осмотрел сверху до низу. И внезапно разулыбался широко и счастливо:
— Рыбка — хороший! — и тут же посерьёзнел, нахмурился: — Но Итачи не отдам.
И отошёл назад, след-в-след тому, как подходил. Присел. Огляделся, прислушался. И на шустрой шинобячьей рванул в лес.
— Куда? — Итачи с трудом сдержался, чтобы не ругнуться, и рванул следом.
Неизвестно, как там у волчонка обстояли дела с памятью, но навыки в него явно вбивали намертво. Потому как бежал он, отлично соизмеряя движения и органично вплетая в них чакру.
— Да стой же ты!
Парень по-звериному рванулся вперёд, свалился на землю, технично перекатился, развернулся, сразу переходя в низкую боевую стойку.
— М? — удивлённо уточнил он.
А в зубах у него трепыхалась куропатка.
— Тьфу! — возмутился парень, выплюнул, свернул птичке шею. — Во!
— Ты голодный? — Итачи потребовалась вся его невозмутимость, чтобы спросить это спокойно.
Похоже, волк внутри личности и впрямь заметно влиял на поведение. Но откуда он вообще взялся?
— Ты тощий! — возразил волчонок, скорчил рожицу и с трудом вытащил изо рта перо. — Ужин!
— Слышь, Учиха, — доброжелательно сообщил подошедший Кисаме. — По-моему, к тебе подкатывают.
— А? — Итачи удивленно распахнул глаза.
— Рыбка… — насупился волчонок. — Плохая шутка.
— Чего шутка? — Хошигаке прислонился к дереву. — Ты ему добычу ловишь.
— Р-р-р… — обозлился парень, приседая.
Кисаме зубасто усмехнулся. Происходящее развлекало его всё больше, а повеселиться Хошигаке любил.
— Кисаме. Хватит, — наконец, подал голос Учиха. — Не дразни ребенка.
Мечник выразительно вздернул брови, окидывая взглядом недоутопленника — тот выглядел ровесником Учихи, если не старше.
— Ему вот тут, — Итачи постучал согнутым пальцем по лбу, — лет семь, не больше. Ментальные закладки, разнонаправленные. Стоило их тронуть, как все посыпалось, ну и вот, — Учиха кивнул в сторону парня.
— Р-ру… — согласился парень, скорчив такую грустную рожицу, какую мог скорчить только ребёнок. Или нахальная девица-манипулятор, но такие обычно куропаток ртом не ловят. — Рыбка плохой. Не дам рыбке добычу.
— Вот меня ещё дети не кормили, — возмутился Кисаме. — И вообще, будешь звать рыбкой, станешь зайкой.
— А как тебя зовут? — приподнял бровь парень.
— Хошигаке Кисаме. Один из Семи Мечников Киригакуре, — Кисаме с нежностью погладил замотанную в бинты Самехаду.
— А другую рыбку как? — уточнил парень, приподнимая другую бровь.
— Другую рыбку? — Кисаме проследил взгляд найденыша, хмыкнул. — Самехада. Тронешь её — руки переломаю.
Уточнять, что Самехада и сама прекрасно справится с особо наглыми ручонками, он специально не стал.
Волчонок склонил голову на один бок. На другой.
— Хищная рыбка, — согласился он и подхватил куропатку. — Идём?
— Это будет забавно… — глубокомысленно заключил Кисаме, глядя на привычно-выпрямленную спину Учихи. — Это будет очень-очень забавно.
========== Часть 3 ==========
Кисаме в своих прогнозах не ошибся. Волчонок и впрямь серьёзно отнесся к тому, что Учиха «тощий», и каждую свободную минуту норовил отловить что-то съедобное и скормить Итачи. Причем не просто съедобное — он и траву притаскивал, и ягоды какие-то успевал собирать. Хошигаке, поначалу просто веселившийся, постепенно задумался. Уж очень ему это напомнило специализированный рацион для Мечников Тумана. Мяса в нем хватало, несмотря ни на какие трудности с провизией — то, что боевая элита не должна быть голодной, гакурезато усваивали с кровью, — но кроме того постоянно приходилось грызть всякую дрянь вроде овощей, непонятной зеленухи, а когда их не было — пилюль. Не то чтобы Кисаме считал овощи невкусными — просто без мяса на них любой шиноби ноги протянет. А есть только ради вкуса… Непозволительная роскошь. Им объясняли, зачем нужно жрать всё, а не отбирать у кого-то только мясо из пайка — но то, что пацан пытается подручными средствами воспроизвести этот рацион… Очень, очень интересно. Особенно то, кем он был до того, как пересекся с шаринганом.
Учиха, кстати, уходу за собой вяло сопротивлялся, утверждая, что столько не ест, но парень обломал его гениальным в своей простоте приёмом. Он просто прекратил есть сам. Итачи хватило ровно на два привала, когда волчонок вздыхал, провожая голодным взглядом каждый кусок, поглощаемый Кисаме, но упрямо отказывался есть без Учихи. Хошигаке даже мысленно поаплодировал — сам он так и не смог приучить напарника жрать нормально, но ему такая дурость, как прекратить есть самому, и в голову бы не пришла.
Учиха уже не дёргался каждый раз, когда волчонок срывался с места в поисках очередного неосторожно бегающего или растущего куска еды, только сканировал, чтобы рядом не находилось крупных источников чакры.
Но однажды ребёнок вернулся и спросил, застенчиво прячась за деревом:
— А людей можно грабить? Если они плохие и первые напали?
Итачи нахмурился, одним прыжком оказался рядом.
— Цел? Не ранен?
— Не, они медленные были, — неловко засмеялся волчонок и тут же скривился: — Слишком, даже размяться не успел.
— Та-ак, — Итачи прислонился к дереву. — Кто «они». Откуда взялись. Что хотели. Что значит — размяться?
— И что награбил, — добавил от себя Кисаме.
— Пять мужиков. Гражданские, тренированные. Нашёл на соседней дороге, там перекрёсток, — волчонок послушно перечислял. — Им не понравилось, что я кусты черники обдираю неподалёку от них. Говорили гадости. Немного. Устранены тихо, сопротивления почти не оказали. Грабить — немного денег, добротная одежда, медикаменты, оружие среднего качества и книжка с голыми женщинами. Но я там всё оставил, так как не знал…
— Ох, Хаджиме, — Учиха дернул парня на себя, обнял. — Какой же ты ребёнок…
Имя волчонку он подобрал ещё в первый же вечер. Парнишка не возражал и особых предпочтений не высказывал — в отличие от волка, он полностью забыл всю личную информацию. А Итачи показалось символичным назвать его именно так. «Начало»… И в самом деле начало новой жизни. Учихе хотелось надеяться, что проживёт волчонок дольше него. Тем более что навыки никуда не пропали и постепенно «вспоминались».
Волчонок с удовольствием обнял, но всё же повторил:
— Так грабить можно? А то я что-то не по-о-омню. И вообще как-то грустно стало.
— В такой ситуации можно, — разрешил Итачи, решив, что для выживания подобный навык всяко пригодится. — И, Хаджиме, теперь по вечерам будешь со мной тренироваться.
— Урра! — обрадовался парень и радостно лизнул его в щёку. Озадачился. Лизнул в другую. Отошёл. И, развернувшись, побежал грабить.
— Какой удобный ребенок, — весело фыркнул Кисаме. — Еду найдет, оружие добудет… Самообразованием займется.
— Ты о чем? — не понял Итачи.
— О книжке. Или, как порядочный старший брат, отберешь у младшенького похабень?
Учиха дернулся, как от удара, отвернулся.
— Нет. Не отберу.
Хаджиме вернулся через десять минут нагруженный, но довольный. Он успел переодеться в обновки, поместить за спину увесистый рюкзак, а в руках держал котелок с черникой. Полный котелок черники. Итачи невольно задумался, а существуют ли специальные техники для скоростного сбора урожая?
— Вкуснятина! — протянул ребёнок ягоды. — Кто будет?
Итачи зачерпнул горсть, чтобы не обижать добытчика. Напоминание о Саске обернулось горечью во рту, и есть уже привычно не хотелось… Но Хаджиме так сиял, что портить ему настроение было бы слишком гадко.
— Спасибо.
Услышав такой бесцветный ответ, парень чуть не задохнулся от возмущения. А когда продышался — почувствовал, что сжимает зубами жёсткую ткань и тёплую плоть под ней. Хаджиме отскочил так же быстро, как и укусил, и прижал руки ко рту:
— Ой, прости. Я не хотел. Я не…
Учиха машинально накрыл место укуса ладонью, недоуменно моргнул. У него даже улыбка вышла какая-то удивленная:
— Да ничего страшного. Только ты не бросайся так внезапно, я ведь могу руку не сдержать.
— Я не… — вокруг него вспыхнула чакра, формируясь на мгновение в волчий силуэт. — Не хотел, просто… Аррры! Рррры!
Чакра сложилась ещё на пару секунд и тут же опала. Хаджиме сжал виски пальцами. Он не понимал, на что так взбеленился Шишибей, поэтому он не хотел его отпускать, а то он снова сделает больно Итачи… Вот когда Шиши-чан бандитов покусал — было круто.
— Как интересно… — Кисаме подобрался.
Он в своё время достаточно насмотрелся на Ягуру, чтобы знать, как формируется покров биджу… Только вот никогда не слышал о биджу-волке. Зато в очередной раз убедился, что Учиха выцепил о-очень интересного парня.
— Тихо, тихо… — Итачи шагнул вперед, уверенно укладывая ладонь на макушку — словно волку между ушей. — Шишибей недоволен? Ему хочется… Погони? — интуитивно предположил Учиха.
В самом деле, ну чего ещё может хотеть волк, долго просидевший взаперти? Может, как раз поэтому Хаджиме так и норовит куда-нибудь рвануть, пробежаться, кого-нибудь поймать? Темп они с Кисаме держали высокий, но не выматывающий, и тренированный парень вполне с ним справлялся.
— Да… — зажмурился парень. — Прости…
Зверь снова сформировался и защёлкал пастью. Только вот призрачное пламя проходило сквозь плоть, не задевая. Хаджиме держал волка крепко.
Итачи усмехнулся:
— Я же обещал тебе тренировки… Догоняй! — и легкой тенью сорвался с места.
Потом он разберется, почему чакра Хаджиме при появлении волка меняет свой оттенок — не мог же Шишибей обладать собственным очагом? А пока… Почему бы и впрямь не пробежаться? Просто так, наслаждаясь тем, как легко ноги отталкиваются от земли?
Волк радостно завыл, ягоды и добыча были вручены Кисаме — угрожающий взгляд теоретически намекал всё не съедать, оставить немного для впихивания в Итачи, но вряд ли за полсекунды можно было расшифровать, — и кинулся вслед, чуть ли не впервые в жизни испытывая радость погони. Хошигаке пожал плечами и зачерпнул горсть ягод из котелка. Волчонок определенно шёл на пользу Учихе — вон, уже забегал. Если ещё и спать нормально станет, то Кисаме лично набьет морду любому, кто что-то вякнет против найдёныша. А немного подождать… Ну, они никуда и не спешили.
Итачи пластался в длинных прыжках, едва касаясь ногами земли — и неожиданно для себя наслаждался бегом. Наслаждался тем, как работает сильное, тренированное тело, пружинящей под ногами почвой и ветками деревьев… Чувствующейся за спиной погоней тоже наслаждался. Чуть сильнее сделать упор на левую ногу, толкнуться — и вот окутанный призрачным волком Хаджиме пролетает мимо. Крутнуться на месте почти в пируэте — и снова бежать, дразнясь и давая почти дотронуться до края плаща, но неизменно выворачиваясь в последний момент. Так играть оказалось даже… Весело?
Волчонок, казалось, даже не замечал, что не дотягивает. Азарт захватил его с головой. Вот он — вихрь чакры в плотном воздухе, вот его цель — мелькающая красно-чёрным, пахнущая сладостью и домом. А вот путь — ветки, земля, стволы, почва… Он чуточку путался в ногах — глупый человек не понимал, что на четвереньках будет удобнее.
Бежать, бежать-бежать-бежать!
— Поймал, — хрипло сообщил он на ухо Итачи. — Моё.
Обманный манёвр с использованием клона и сокрытием чакры вышел автоматически, но это оказалось явно не то, чего Учиха ожидал в лёгких догонялках с полузвериным противником. Итачи снова улыбнулся — удивленно-радостно, сложил печать… И миг спустя в руках Хаджиме остался только чурбак, вырванный техникой замены. А Учиха поманил его с соседней ветки и снова сорвался в прыжок. Ещё, быстрее, легче! Не оставлять следа, мчаться сквозь лес невесомым призраком, как учил Шисуи…
…и запнуться, едва не падая из-за внезапно накрывшего приступа кашля.
Найдёныш прыжком оказался рядом, присел на одно колено, и его руки окутались зеленоватым свечением медицинской техники. Он провёл ими по спине, диагностируя.
— Странно… Организм так изношен. Ты же не старик, чтоб было всё так… — Хаджиме изменил направление техники на лечащее, гася приступ. — Правильно я тебя кормил. Хм… Кажется, я был медиком…
— Кх-ха… — Итачи сплюнул на землю сгусток крови. — Я болен, Хаджиме. Давно уже.
— Это плохо, — согласился он, продолжая водить техникой над спиной. — А ты врачу показывался?..
— Кха. Смеешься, что ли? Какой медик согласится лечить нукенина, за голову которого назначены несколько миллионов? Вернее — действительно лечить?
— Ну, значит, я буду, — мотнул головой Хаджиме, пригасив технику. Теперь он просто гладил по спине. — Не знаю, откуда я это знаю, но, кажется, знаю… Лучше, чем ничего, да? У тебя лихорадка. Внутри совсем. Так часто бывает у шиноби. Не хотят лечиться, разгоняют чакру, а тем временем болезнь всё глубже проникает. Всё будет хорошо, правда. Я обещаю.
И волчонок обнял его, прижимаясь изо всех сил. Итачи медленно, будто через силу поднял руку, обнял его за плечи.
— Ну, не переживай так. Меня ойнины до сих пор не убили, а они старались. Идем, а то Кисаме решит, что мы не голодные и нас можно не ждать.
— Ты будешь есть всё, — потребовал Хаджиме с угрозой. Вокруг него даже начало образовываться небольшое Ки. — Обещай.
Фатализм Итачи его расстраивал, но поделать он ничего не мог. Разве что трясти, обнимать и кормить вкусняшками, чтоб хоть немного вернуть к жизни.
— Сашими не буду, — вдруг взбрыкнул Учиха. — Оно у меня и так поперек горла стоит.
Мелькнуло еще капризное желание потребовать данго, но Итачи устыдился. Издевается тут над ребёнком. Кстати, о детях…
— Хаджиме, а ты сладкое любишь?
— Я мясо люблю, — ребёнок ребёнком, но таки немного волчонок. — Пойдём, пока Кисаме все не слопал. И рыбу люблю. И яйца. Но мясо больше. А сладкое — не помню. Может и не ел никогда, а может, не понравилось…
Парень потянул его за собой, но вдруг остановился, развернулся и снова обнял крепко-крепко. Итачи, уже вспоминавший, где ближайший городок, в который можно завернуть без особого риска, невольно вздрогнул. Удивленно посмотрел на сурово сдвинувшего брови Хаджиме. Невольно подумал, что как-то неловко умирать, когда тебя так тщательно стараются спасти.
— Эй, все хорошо, — Итачи обнял волчонка уже почти естественным жестом. — Правда.