— При чём тут нукенинство вообще? — озадачился Хаджиме. — Смотри, как он посуду вымыл! Надо похвалить!
Итачи серьёзно обдумал довод, едва заметно кивнул.
— В самом деле, не разбил ничего.
Краем глаза Учиха отслеживал реакцию подрывника — обуяло вдруг любопытство.
— Тоби справился-я-яа-а! — с радостным воплем существо в оранжевой маске запнулось об порог и рухнуло прямо на до сего момента целые миски. — Ой. Тоби неуклюжий…
— Ничего страшного, — спокойно отозвался Хаджиме. — Тоби просто останется без тортика.
Неуклюжий шиноби. Ага, щаз. И чего лицо скрывает, если такой лох?.. Мутный парень. И гладить его не хочется.
Тоби взвыл так, что заныли зубы. Дейдара, как раз отмерший не только от поглаживания, но и от реакции Учихи, злорадно захихикал и попытался вытолкать эту живую сирену в коридор. Куда там, Тоби вцепился даже не в косяк, а в самого Тсукури.
— Убери от меня руки, ммм!
— Никаких взрывов на кухне! — мигом определил главную опасность Итачи.
Хаджиме посмотрел на этот бардак, нахмурился: «Кто-то, блин, заигрался в истеричную малолетку. Водой его окатить, что ли? Хм… Далеко тянуться, лучше проще».
Бамц!
Сковородка встретилась с чернявым затылком. Весьма нежно, если учитывать прочие равные, но достаточно сильно, чтобы переключить программу.
— А если Тоби сейчас же не заткнётся, — зловеще проговорил Хаджиме. — То вкусняшек он больше не получит НИКОГДА.
Реакцию парня под маской было не видно, но замолк он так резко, словно язык откусил. Дейдара все-таки вырвался из слегка ослабших рук, отскочил. Вернулся. Потыкал Тоби пальцем.
— Хаджиме-семпай, ты кру-у-ут, — протянул он с искренним восхищением. — Научи?
— Как-нибудь потом, — пообещал он, осматривая парня в маске с лёгким беспокойством. Как бы на боевую программу крикуна не переключило, должен же он хоть как-то драться… — Так, пора доставать наш торт…
Торт не торт, но многослойный морковно-мясной пирог со сливками впечатлял и распространял вокруг себя божественный аромат. Ощутив его, Хаджиме испытал некий укол совести — оставлять без настолько одурительно пахнущей вкусняшки было воистину жестоко. Даже Итачи проняло — во всяком случае, принюхивался он с удовольствием.
Пришел и Кисаме — то ли на запах, то ли просто подгадав время. Остановился в дверях, оценил композицию из возбужденно подпрыгивающего Дейдары и воплощенной скорби в лице Тоби, хмыкнул.
— Поделишься кусочком, Хаджиме?
— Только за общественно-полезную работу, — сообщил условия Учиха.
— Я рыбу поймал, — пожал плечами Хошигаке. — И заткнул утром вот этого в маске. Рыбой.
— Сойдёт, — согласился Хаджиме, примеряясь разрезать торт. — А Тоби может заслужить прощение, если приберёт за собой и ничего больше не сломает. Рассаживайтесь.
Слова возымели прямо-таки магические действие — веник в руках Тоби возник чуть ли не из воздуха. И с уборкой он справился в рекордные сроки, умудрившись никого не задеть, но зато пару раз пройдя сквозь углы и мебель. Итачи даже шаринган активировал, но все равно не понял, что это за техника и как именно она должна применяться. Хотя картина чакры только усилила ощущение, что этого человека он уже видел. Возникла даже догадка, когда именно, но Учиха все ещё сомневался. Если это тот, о ком он подумал, то такой метод маскировки должен страшно оскорблять его гордость.
Хотя — что Итачи мог знать об этой гордости и том, что с ней произошло за все эти годы?
В результате Тоби таки не остался обделённым, уминая свой пирог наравне со всеми. Отвернувшись, разумеется, чтобы его неземную красоту никто не запалил. Сам Хаджиме ел не так уж бурно, больше следил, как его творение с чавканьем и урчанием исчезает в желудках. С аппетитом ел даже Итачи — то ли получилось и впрямь очень вкусно, то ли наличие конкурентов так повлияло. Но свой кусок умял быстро и даже за добавкой потянулся, столкнувшись руками с Дейдарой.
— Вы уже наелись? — предположил Хаджиме. — А то, кажется, хотите тренировку устроить… А жаль, пирога-то ещё много осталось…
Итачи проявлял все признаки ревности, и это слегка льстило волчонку. Слегка, потому что он весьма смутно представлял, как может развернуться ревность у нукенина и насколько это может быть больно.
Дейдара насупился и хмуро зыркнул на Итачи. Учиха с невозмутимым видом взял соседний кусок и подчеркнуто аккуратно откусил. Читать Тсукури нотации о правилах поведения за столом он не собирался, но это не значило, что ему нравится манера подрывника сначала обслюнявить еду языками на руках. А уж доносить свое неодобрение до окружающих без всяких слов Учиха умел.
Другое дело, что требовать чего-то от Хаджиме он просто не имел права. Уж точно не до серьёзного разговора.
— Эм, Дейдара… — озадачился волчонок. — У тебя рты на ладонях? Или мне показалось?
Вообще, спрашивать об особенностях организма шиноби — крайне неприлично, за это можно в лоб взрывпечатью получить. Но тут вроде как никто особо не скрывает, а разглядеть толком не получается.
— Ага, — согласился Тсукури. — Кеккей генкай!
Сказано было с немалой гордостью, хотя из всех присутствующих заподозрить в отсутствии кеккей генкая можно было разве что самого Хаджиме да Тоби в силу общей мутности личности.
— Да уж ясно, что не опыты Орочимару, — не удержался от хмыкания Кисаме.
Имя показалось волчонку смутно знакомым. И почему-то — каким-то неправильным. Будто чего-то не хватает. Но заострять внимания на этом он не стал.
— А-а-а, — понимающе протянул он. — Дрочить, наверное, удобно.
Дейдара поперхнулся пирогом с такой силой, что несколько крошек вылетели через нос, отчаянно закашлялся. Кисаме, ухмыляясь, хлопнул его по спине, выбивая обратно застрявший в горле кусок.
— А ведь и правда должно быть, — хмыкнул Хошикаге. — Мне в голову не приходило.
— Ой, прости-прости, я не хотел тебя смущать! — замахал руками Хаджиме, глядя на с трудом восстанавливающего дыхание парня. — Просто вдруг в голову пришло. Прости.
Дейдара, уже успевший заподозрить не самые приглядные причины интереса, поперхнулся вторично. Как-то не было в его окружении тех, кто мог вот так извиниться. И как относиться к подобному — он не знал.
Но отвечать все равно не стал. Только цапнул следующий кусок и зажевал, стараясь выглядеть так, будто ему все равно.
Хаджиме поумилялся про себя реакции деточки, но ничего говорить не стал.
В целом, поели тихо-мирно. Никто никого не задирал, не доставал. Чудо сотворила не техника, чудо сотворил пирог.
— Ну, кто хочет помочь мне помыть посуду? — жизнерадостно спросил Хаджиме под конец трапезы.
Дернувшегося было Тоби буквально одним взглядом осадил Учиха.
— Я помогу. Как раз и поговорим без лишних ушей.
— Хорошо, — улыбнулся ему волчонок.
Хотя, по его мнению, упоминание лишних ушей как раз гарантировало их присутствие.
Впрочем, как выяснилось, Учиха именно на это и рассчитывал, за первым же поворотом создав двух теневых клонов и бросив хенге Хаджиме на одного из них. Теневики сдержанно кивнули, забрали посуду и отправились её мыть, а сам Итачи шуншином дернул Хаджиме обратно в комнату, где они ночевали. Разжал пальцы, постоял несколько секунд, словно собираясь с мыслями.
— Не знаю, помнишь ли ты, что такое кланы шиноби и какие считаются сильнейшими из них… Так или иначе, начну с начала. Меня зовут Учиха Итачи, и я считался гением клана Учиха, пока этот клан существовал. Сейчас от него остались трое — я, мой младший брат и некто, выдающий себя за Учиха Мадару.
Итачи сжал губы, заставляя складки у рта стать резче и глубже.
— Я — тот, кто уничтожил свой клан.
Слова звучали страшно. В основном потому, что они были сказаны с глубокой обречённостью и вообще…
— Эм… В каком смысле уничтожил? — не понял волчонок.
— В прямом. Когда мне было тринадцать, я обрел Мангекю Шаринган и вырезал клан, чтобы проверить свои силы. Как видишь, остановить меня тогда никто не смог, — губы Итачи искривила гримаса. — Джонины… Ветераны… Даже отец! А ведь он был главой клана!
— А-а-а… Ну ок.
— Это все, что ты можешь сказать? — удивился Учиха.
Хаджиме подумал. Подумал ещё немного. И ещё.
— Ага. Ну, разве что один вопрос: так это у тебя от скуки депрессняк?
Итачи дернулся:
— В каком смысле от скуки? Я свою семью вырезал!
— А, ну, то есть всё-таки совесть мучает…
Итачи вздохнул.
— Я не буду рассказывать про политику Скрытого Листа — тебе это скорее навредит, чем поможет. Но… В свое время я купил жизнь младшего брата. И сделал всё, чтобы он возненавидел меня достаточно сильно, — Итачи запрокинул голову, глядя куда-то в потолок. — По моим расчетам, если он не сможет активировать Мангекю до нашей финальной схватки, моя смерть послужит достаточным катализатором для этого. Поэтому я и не хотел… Всего. Саске уже достаточно силен, несколько месяцев, полгода — и он найдет меня.
Хаджиме приподнял бровь. Звучало всё ещё безумно, но уже похоже на правду. А то безжалостный убийца, ради пробы сил вырезавший собственную семью, как-то не походил на того человека, в которого можно безнаказанно пихать витаминки.
Оп-па…
— Хм… Значит, из благих побуждений хочешь самоубиться о братика, да?.. Саске, значит? Угу. Ну, удачи, что.
Итачи помолчал, только лицо еще сильнее застыло, возвращаясь к привычному состоянию фарфоровой маски. Да, конечно, он сам хотел, чтобы его смерть не причинила Хаджиме боли, и, наверное, нужно радоваться…
Но было как-то очень по-человечески обидно. Обидно почувствовать предложенное тепло, прижаться щекой к открытой ладони — и вдруг понять, что это не для тебя. Что ласковое касание достанется любому, кто не попытается откусить руку в движении. И даже тех, кто попытается, встреплют, а потом все равно погладят.
— Я рад, что тебя это не огорчает.
Хаджиме — нет, уже Якуши Кабуто — посмотрел чуть насмешливо.
— Врёшь ты всё. Нифига ты не рад, что я не бьюсь в истерике в попытках спасти твою тощую тушку. Но, во-первых, ты так решил, кто я такой, чтобы спорить? Во-вторых… Нихренашеньки у тебя не выйдет.
Итачи повернул голову, несколько секунд разглядывал волчонка непроницаемым взглядом.
— Почему?
— Ты брата своего давно видел? Если давно, то сообщаю — вырос тако-о-ой козлищще… Обломаешься ты со своими планами, как пить дать. Но если всё-таки очень нужно — можешь попробовать джинчурики девятихвостого тронуть. Там тебе и Мангекю будет, и мучительная смерть. Может даже не один раз.
Учиха наклонил голову набок:
— Память вернулась? Вы были знакомы?
— Ага, — легко согласился волчонок, перекатываясь с пятки на носок. — И ага. Якуши Кабуто, приятно познакомиться.
— Правая рука Орочимару и его шпион в Скрытом Листе? — Итачи продемонстрировал, что депрессия отслеживанию окружающей обстановки не помеха. — Не ожидал.
Он снова сделал паузу. Хотелось спросить, как Хаджи… Кабуто оказался в Стране Рек, почему в таком виде, откуда и зачем бежал. Но это было не столь уж важно.
— Хорошо, что тебе есть, куда возвращаться, — это прозвучало с гораздо большей толикой искренности.
— Треснуть тебя, что ли? — задумчиво проговорил Кабуто, присаживаясь на кровать. — Весьма надеюсь, что Саске использует на тебе свою секретную технику и выбьет из тебя всю дурь. Ну, а пока… Витаминок, кои?
— Витаминок? — Итачи невольно вскинул брови. — Ха… Кабуто, ты о чем?
— Ну, ты же не думаешь, что из-за этого всего я перестану тебя откармливать? — удивился он, потянувшись к своей сумке. — Тебя кормить, лечить, отсыпать и снова кормить. И вообще, ты думаешь, что твой брат такой слабак, чтоб себя заранее в такую хреновую форму приводить? Поддаёшься типа?
— Нет, — Учиха мотнул головой, понимая только, что он окончательно перестал понимать происходящее. — Кабуто… Ты что, остаешься? — голос невольно, самую малость дрогнул. — А как же твои друзья… Дела… Орочимару?
— Перетопчутся немного. Сколько там говоришь? Несколько месяцев, полгода? Вот тогда и посмотрим, что делать и как быть.
Лицо Итачи так и осталось неподвижным — только глаза поблёскивали, постепенно оттаивая и становясь живыми. А потом Учиха прянул вперед, порывисто обнимая своего волчонка, который всё-таки не отвернулся и не бросил.
— Спасибо.
========== Часть 8 ==========
— Спасибо.
— Спасибо тебе, что спас, — отозвался Кабуто, обнимая в ответ и прижимаясь отчаянно, крепко. Именно это выдавало, насколько он нервничал, насколько ему не всё равно, несмотря на все слова и небрежное поведение. — Знаешь, тогда… Я действительно мог окочуриться. Даже без вмешательства извне, просто разбил бы себе голову об камень, и всё. Откровенность за откровенность? И витаминки.
Кабуто отстранился, достал из сумки медикаменты и мерную ложку. Его иногда посещало желание вылить в Итачи все пузырьки разом, насколько медленно и неуклюже шёл процесс восстановления, но он одёргивал себя, понимая, что это не поможет.
Ложка с лекарствами вызвала у Итачи невольную улыбку. Это было что-то такое простое, уже привычное даже, а ещё — мирное. Словно подтверждение того, что всё в порядке.
— Все ирьёнины такие? — поинтересовался он, послушно глотая уже привычные микстуры. — И… Ты вспомнил, кто такой Шишибей?
— Ну, учитывай, что ирьёнин — это боевая профессия. Потому что перед тем, как вылечить шиноби, его надо сначала поймать, — озорно улыбнулся Кабуто и тяжело вздохнул: — Шишибей… У меня есть догадка, кто это, хотя я не совсем уверен. Не верится как-то.
— Он похож на биджу. На дружелюбного биджу, — заметил Итачи. — И он тебя охраняет. Даже тогда в Тсукуёми… Ловил ментальные закладки. Кстати… — Учиха метнул быстрый косой взгляд. — Первые были наложены очень рано. Поэтому и произошел такой откат.
— Ага… — согласился Кабуто, отмеряя следующую микстуру. — После… Некоторых событий у меня закладки все вразнос пошли, а я, вместо того чтобы как послушный ученик обратиться к учителю, решил сам разобраться. И применил одну технику, которая теоретически могла устранить конфликты. Но хрена с два, только усилилось всё. Надо было отключить все закладки, но времечко для экспериментов я выбрал правильное, никто меня просто не успел поймать. А Шишибей… Это не биджу. Это кеккей генкай.
— Никогда не слышал о таком, но звучит логично, — заметил Итачи. — Ты ведь приемный ребёнок, верно? В Конохе нет подобного генома… — он оборвал себя и нахмурился, сосредоточенно обдумывая мелькнувшую догадку.
Ничего, подобного Шишибею, Итачи действительно видеть не доводилось.
А вот схожую структуру чакры он всё-таки встречал.
Что же касается излишней «живости» призрачного волка… Что ж, ему порой казалось, что шаринганы тоже имеют какую-то свою волю и разум. Правда, полностью удостовериться в этом так и не вышло.
— Ага. По моей теории неправильные, внеклановые тренировки могут повредить кеккей генкай, а то и вовсе полностью его забить. Вернуть изначальный «окрас» чакры можно, но сложно. И результат получается слегка… Непредсказуемый. Всё-таки способности в клане хоть схожие, но не полностью идентичные. Да и с возрастом сила обретает собственный характер… Как биджу, только эти биджу умирают вместе с носителем.
— И ты попытался вернуть этот изначальный «окрас»? Или вообще не знал о нём?
— Не. Техника духовного лечения одна, просто иногда побочно вылазит «истинный окрас». Это как если бы сделали технику полного лечения тела, решили залечить маленькую царапинку, а внезапно оказалось, что ноги-то две.
— Вот как… Техника духовного лечения? Позволяющая снять закладки?
— Угу, — согласился Кабуто. — Хотя нет, оказалось, что закладки-то она как раз и не снимает. Но вообще, фиговая штука. И выживаемость так себе.
— Ты помнишь, что происходило внутри Тсукуёми? — спросил Итачи. — Хочу повторить, посмотреть, как ты-внутренний изменился за это время.
— Помню. Так себе местечко. Но давай, мне тоже интересно, — Кабуто посмотрел ему в лицо спокойно и открыто.