— Теперь, когда вы истратили этот и еще десятка два долларов, — сказала она, — может быть, вы закажете охапку сена для Говарда?
Оказалось, что скрытые за портьерой двойные двери вели в спальню. Они придвинули бельевой полушкаф к кровати, превратив его в нечто вроде стола. Не стали ждать, пока охладится вино, и пили его с кубиками изо льда. Через какое-то время бутылка почти опустела, а от жареных цыплят остались одни косточки. Перченые сосиски тоже исчезли. За окном продолжал нудно шелестеть дождь. Но в спальне было тепло, и включенный в сеть радиатор еле слышно приятно посвистывал.
Лиза сонно свернулась в комочек у подножья кровати. Доминик откинулся к стене, подложив под спину подушку. Из радиоприемника негромко лились старые мелодии, исполняемые трубачом Армстронгом. Диск-жокей, терзаемый тоской по прошлому, с грустным восторгом рассказывал о творчестве великого музыканта. И если когда-нибудь Доминик и чувствовал где-то себя лучше, он сейчас не хотел этого вспоминать.
Он потянулся к Лизе, зажал нежно ее лицо между ладонями, несколько секунд внимательно смотрел ей в глаза, затем поцеловал женщину в губы. Она почти не ответила на его поцелуй, и, чуть подождав, отстранилась.
— Ладно, ладно, — сказал он. — Я не буду жадничать. Согласен на то, чтобы этот вечер прошел спокойно. Без сильных эмоций.
— Сильные эмоции не явились бы для меня неожиданностью, — она покачала головой. — Может быть, мне бы даже хотелось их испытать.
Он снова наклонился к ней, но женщина внезапно приняла сидячее положение.
— Послушай, — сказала она поспешно. — Я полагаю, у меня ничего не выйдет, если буду заниматься спиритизмом. Наверное, нет способностей делать деньги, дурача людей общением с духами. Я для этого не создана. Как ты думаешь?
— Думаю, ты права.
— Но я лучше повешусь, нежели вернусь в универмаг. Жизнь не стоит того, чтобы проводить ее впустую. И, кроме того, по натуре я просто ленива, — добавила она с вызовом. — Порой мне кажется, что я родилась, чтобы стать проституткой. По крайней мере, могу попытаться. Если бы удалось завести постоянных клиентов… — тихо заметила она, не глядя на мужчину.
— Я тебя слушаю.
Лиза повернулась и посмотрела ему прямо в лицо.
— Мне нужно заплатить за эту квартиру. За месяц вперед. Ты смог бы мне помочь?
— Какую сумму в виде помощи ты имеешь в виду?
— Я не знаю, — ответила она смущенно. — Я чувствую сейчас себя такой глупой. Двадцать долларов были бы весьма кстати. Ты не обиделся, надеюсь, что прошу у тебя деньги?
— Нет, — солгал он. — Мы — взрослые люди. И думаю, лучшего способа потратить такую сумму у меня нет.
— Ты действительно не возражаешь?
— Нет, я за, — ответил он. — Послушай, если забыть о предупреждении Говарда не увлекаться азартными играми, я готов предложить тебе сыграть в «железку». Если выиграешь, ты получишь вдвое больше, если проиграешь — ничего. Твои последние четыре цифры, мои — первые.
— Хорошо. — Лиза улыбнулась. — Пусть сегодня будет мой большой праздник. Праздник с азартной игрой.
Доминик достал двадцатидолларовую купюру из бумажника.
— П 76277845, — медленно повторил он, затем грустно усмехнулся и бросил купюру на кровать перед женщиной. Затем достал еще двадцатидолларовую бумажку и громко зачитал ее серийный номер: — Д 93682621. И почему я не вытащил ее?!
Лиза радостно рассмеялась и с облегчением взяла обе купюры.
— Я, наверное, должна засунуть эти деньги под резинку моего чулка. По-моему, так поступают проститутки. По крайней мере, в кино… — Тут она остановилась и посмотрела на Доминика. — Ты так много проиграл… Ты действительно можешь себе это позволить?
Доминик пожал плечами.
— Иногда. Ведь я работаю для города.
— В городской службе?
Он утвердительно кивнул головой.
— У меня были кое-какие друзья среди чиновников муниципалитета. Но им не очень-то много платили.
Лиза некоторое время внутренне боролась с собой, затем сунула деньги ему в ладонь и легонько похлопала ее.
— Платить за квартиру мне предстоит через две недели. Может быть, я что-нибудь придумаю. Давай представим себе, что в «железку» выиграл ты, а не я.
— Спасибо, большое спасибо тебе, моя сладенькая, — сказал Доминик. — Но мне кажется, выиграли мы оба. В противном случае числа на купюрах не принесли бы тебе удачи.
Он чуть взлохматил волосы на ее голове и, посвистывая, снял пиджак, наслаждаясь тем, как ее глаза расширились от удивления, когда она увидела специальный полицейский револьвер в его наплечной кобуре.
Роберт Артур
Как избавиться от Джорджа
Голос Дейва Денниса: «Лора, ты одета?» и стук в дверь заставили Лору вздрогнуть, выпрямиться в кресле и проснуться. Она спала, сидя перед своим туалетным столиком, полуодетая, и видела дурной сон. Будто она на съемках, перед кинокамерой, глаз которой, нацеленный на нее, медленно превращается в глаз Джорджа и подмигивает ей — медленно, цинично полуопуская верхнее веко, так как он это делал во время их выступлений в третьесортных ночных кабаре.
Но Джордж мертв, слава богу. Мертв уже пять лет, и снился ей только тогда, когда она чувствовала себя очень усталой, например, как сейчас, настолько усталой, что заснула во время переодевания для званой вечеринки, происходящей внизу.
— Подожди минуту, Дейв, — отозвалась она, но дверь уже распахнулась, и щеголеватая маленькая фигура заведующего рекламой кинокомпании «Формост филмс» появилась на пороге.
Небольшое круглое лицо Дейва выражало крайнее раздражение. Он уперся ладонями в бедра и возмущенно уставился на актрису.
— Похоже, Лора, что ты забыла, зачем устроила эту вечеринку. Тебе необходимо укрепить хорошие отношения с прессой. Но этого ты не добьешься, отсиживаясь в своей комнате. И хотя премьера фильма «Обреченная любовь», где у тебя главная роль, имела сегодня грандиозный успех, определенно можешь его омрачить, если не спустишься вниз, где тебя ждут обозреватели, комментаторы и репортеры, и не приобретешь из их числа новых друзей. И очень тебе советую — поторопись.
— Я скоро выйду к ним, Дейв, — пообещала Лора, сделав усилие над собой. Она ненавидела Дейва так же сильно, как и он ее. — Просто я устала. Очень устала.
— Кинозвезда не может себе этого позволить. Она принадлежит публике, а публикой владеет печать, — заметил наставительно Дейв.
— Тебе лучше убраться отсюда, — ответила Лора с угрожающей вкрадчивостью. — Или я могу запустить в тебя вот этим.
Дейв сделал шаг назад, увидев, что она взяла со столика увесистую серебряную статуэтку, подарок от Гарри Лоуренса, ее личного менеджера.
— Остановись, Лора! — резко сказал Дейв. — Сегодня не должно быть демонстрации известного всем темперамента Лоры Лейн, иначе твое имя запачкают так, что оно не отстирается.
— Не беспокойся. — Она повернулась к рекламщику спиной.
— Я буду ослепительно улыбаться всем этим писакам, словно у меня нет желания наплевать в их противные рожи. Хейла Френч и Билли Пирс, разумеется, здесь?
— Кусают себе ногти, ожидая тебя.
— Еще бы! Эта парочка выуживает информацию из моей горничной Мэри и моего посыльного Педро о том, как я чищу зубы. — Губы кинозвезды искривились в презрительной усмешке. — Хейла подкупила Мэри, а Билли оплачивает болтовню Педро. Если я заговорю во сне, эти стервятники узнают о моих словах на следующий день.
— Но такие люди очень необходимы для карьеры кинозвезды, — напомнил Дейв. — И ты об этом прекрасно знаешь. Через десять минут я жду тебя внизу. И вот еще что: среди приглашенных есть новый обозреватель, представляющий прессу восточного синдиката. Он хотел бы взять у тебя короткое интервью. Насчет того, как чувствует себя женщина, по которой вздыхает каждый мужчина.
— Я объясню ему. Пришли ко мне Гарри Лоуренса, и пусть он принесет что-нибудь из выпивки. Потом я спущусь.
Лора чуть наклонилась вперед и уставилась на себя в зеркале. Ей было тридцать пять. Обычно она выглядела на двадцать девять, но сегодня она дала себе все сорок. И это потому, что смертельно устала. Бесчисленные, казалось, съемки и пересъемки, завершившиеся сегодняшней премьерой, совершенно измотали се. Наконец-то, все позади. Третий фильм, в котором она снялась, как и два предыдущих, восторженно воспринят; условия контракта со студией выполнены. Теперь она и Гарри могут создать собственную кинокомпанию и снимать те фильмы, которые они задумали. Он уже провел переговоры с «Юнайтед» о производстве трех кинокартин, что сулило по меньшей мере шесть миллионов долларов на двоих. И что самое замечательное, они могут теперь снимать эти фильмы за границей, вдали от вездесущих газет, журналов для кинолюбителей, всякого рода проходимцев и щелкоперов, высасывающих из кинозвезд кровь и превращающих ее в чернила для своих пасквилей. Целых пять лет эта свора, преследовала актрису, пытаясь докопаться до ее прошлого, до той правды, которую она и Гарри с таким трудом и так тщательно скрывали от общественности.
Удивительно, что прожитые семь лет до Голливуда, не отразились на ее лице. Семь лет выступлений в дешевых ночных кабаре по всей стране, где она исполняла «стриптиз», а Джордж, ее муж, комик-конферансье, грязными шуточками комментировал со сцены процесс раздевания до полной обнаженности тела. Джордж, который однажды, когда она серьезно заболела, обокрал ее, забрал все ее сбережения и исчез. Джордж, единственный бескорыстный поступок которого состоял в том, чтобы случайно оказаться среди застреленных жертв ограбления в Ньюарке. Лора никогда не чувствовала себя более счастливой, чем в тот день, когда прочла в газете извещение о гибели Джорджа.
Но теперь Хейла Френч или Билли Пирс были бы в восторге, если бы им удалось раскопать эту историю и пропечатать в трехстах газетах с сотней миллионов читателей.
И, если бы не Гарри Лоуренс, — спасибо тебе, Господи, за Гарри!.. Она представила его себе — высокого, широкоплечего, владеющего утонченными манерами, обладающего мягким вежливым голосом. Представила, как он осторожно пробирается в толпе газетчиков и киношников, собравшихся внизу, улыбаясь всем и каждому, обмениваясь любезностями, производя хорошее впечатление на окружающих, даже на Хейлу Френч. Теперь, когда у них есть собственное дело, она и Гарри могут, наконец, пожениться. Разумеется, об этом следует прежде всего уведомить первой Хейлу Френч! Она уже обещала этой влиятельной обозревательнице первоочередное интервью относительно того, когда и где состоится помолвка. Даже сама смерть не так беспощадна, как эта саркастическая, сложенная из больших костей особа, правящая среди голливудских писак, особенно к тем, кто нарушает данные ей, Хейле Френч, обещания.
В дверь опять постучали. Она радостно обернулась.
— Входи, Гарри.
В комнату вошел человек, но это был не Гарри Лоуренс. Ниже ростом, напомаженные и прилизанные к черепу черные смоляные волосы. Большие в роговой оправе очки на носу маскировали верхнюю половину лица.
— Кто вы? Что вам здесь надо? Что вы делаете в моей комнате?
— Восточная пресса, — хрипло произнес вошедший. — Я хотел бы получить короткое интервью. — Он закрыл дверь и медленно оглядел роскошную комнату для переодевания.
— Я сказала Дейву, что увижусь с вами внизу.
— Но я подумал, что нам следует поговорить наедине, Глория.
— Почему вы… — тут она сделала паузу, схватившись рукой за сердце. — Почему вы так называете меня?
Он снял очки и взлохматил прилизанные волосы. Затем медленно его правый глаз закрылся, вновь приоткрылся, изображая такое знакомое ей циничное подмигивание.
— Теперь ты узнаешь меня?
— Нет! Ооо! Нет! — В ее мозгу чей-то голос закричал: — «Джордж! Он жив! Жив!» — Но это невозможно! Черт бы тебя побрал, ты мертв. Об этом писалось в газетах. Тебя убили во время ограбления в Ньюарке.
— Произошла ошибка. Но я не стал опровергать. В это время я находился в тюрьме под чужим именем. Освободился шесть месяцев назад. Потребовалось некоторое время, чтобы отыскать тебя. Это было непросто. У тебя новое имя, новый нос, новые зубы, новая карьера. Не очень-то много осталось от старого нашего шоу — «Глория Гордон или Джордж и Глория». У тебя роскошные апартаменты. Не то, что те крысиные норы, в которых нам приходилось выступать и жить.
От отчаяния и ненависти ее почти затрясло. Это было похоже на Джорджа, типично для него — заявиться даже из мира мертвых, чтобы вновь омрачить ее жизнь.
— Что ты хочешь? — она постаралась говорить спокойно. — Если это деньги, я заплачу тебе двадцать пять тысяч долларов за то, чтобы ты убрался отсюда и развелся со мной.
— Развестись с тобой? — Джордж улыбнулся углом рта, чуть обнажив гнилые зубы. — Я не такой дурак. Я твой любящий муж, вернувшийся к тебе после печального, но неизбежного временного расставания.
— Я умру, прежде чем вновь сойдусь с тобой, — сказала она с ненавистью. — Ты был шакалом, шакалом и остался. Пятьдесят тысяч. Я займу их где-нибудь. Бери куш и ползи обратно в свою нору. Не забывай, что произошло в Кливленде. Я все еще могу засадить тебя в тюрьму за то, что ты обокрал меня.
— И все прочтут в газетах, что суперсексзвезда Голливуда Лора Лейн на самом деле Глория Гордон, бывшая стриптизница из дешевого кабаре. Между прочим, у меня есть кое-какие фотографии, на которых запечатлено, как ты исполняешь этот старый трюк с раздеванием. Держу пари, скандальные журнальчики хорошо заплатят мне за эти фотографии.
Лора закрыла глаза на несколько секунд.
— Джордж, я предупреждаю тебя. И предупреждаю в последний раз — возьми сто тысяч долларов и убирайся. Я уже не покорная кукла, и тебе не удастся обращаться со мной, как тебе угодно.
Джордж заложил большие пальцы за поясной ремень и искривил губы в насмешливой улыбке.
— Детка, мы находимся в Калифорнии. Здесь, согласно закону о собственности, то, что твое — мое, а то, что мое — твое. У тебя миллионы долларов в банке, поэтому не будем мелочиться. А теперь встань и обними своего запропавшего, но горячо любимого тобою муженька, у которого случился приступ амнезии и которого ты своей лаской вернешь к реальности.
Лора вскочила на ноги. Джордж шагнул к ней. Одной рукой он обнял ее за талию, а другой попытался запрокинуть голову женщины назад.
— Убери от меня руки! — выдохнула она яростно.
— Веди себя хорошо, и я буду к тебе хорошо относиться. А теперь поскорей и погорячей поцелуй своего соскучившегося Джорджа. Его пальцы крепко сжали запястье ее левой руки и заломили эту руку за спину женщины так, что она прикусила губы от боли, стараясь не закричать. — Вот и ладно, — заметил он с жестоким юмором. — А теперь, моя женушка, приласкай, как подобает порядочной супруге, своего муженька.
Острая боль и чувство отвращения воспламенили ее рассудок. Лора почувствовала, как ее рука нащупала тяжелую серебряную статуэтку, осознала, что поднимает ее, размахивается и со всей силой бьет. Она не отдавала отчета, что делает. Все было так, как и в других двух-трех случаях, когда Лора Лейн приобрела репутацию женщины взрывного темперамента. Вспышка ярости затмила ее мозг.
Когда сознание прояснилось, она обнаружила себя стоящей со статуэткой в руке над упавшим Джорджем. Муж лежал с застывшим в широко открытых глазах выражением удивления на ковре напротив камина. Левая сторона его головы представляла собой сплошное кровавое месиво.
В этот момент Лора услышала, как в комнату кто-то вошел. Она резко обернулась. Спиной к двери стоял Гарри Лоуренс, держа в руке высокий бокал.
— Боже! — Его загорелое лицо побледнело. — Лора, что это такое?
Дрожащей рукой актриса взяла бокал и осушила наполовину. Гарри закрыл дверь на ключ. Затем, с трудом усевшись в кресло напротив туалетного столика, Лора рассказала ему, что произошло.
— Понимаю, — заметил он. — Твой муж. Боже, Лора!
— Я думала, он мертв!