Сейчас площадка между стеной, парадным входом и монументальным забором совершенно не походила на школьный двор, пусть даже и бывший. Скорее, на строевой плац небольшого, но серьезного воинского подразделения прямо перед полевым выходом или даже войной. Борт к борту, впритык, стояли бронированные грузовики, да не простые, а «Тайфуны», те самые, что буквально за пару лет до начала войны начали в войска поступать, бронетранспортеры, БМП и даже одна БМД. Кстати, и на двух БТР‐80 видны эмблемы воздушно-десантных войск…
Так вот с кем, получается, «князья» толпой воевали, вот какого «батьку» им скопом оказалось бить легче. Плохо, очень плохо. Если все это великолепие, по виду судя, со складского хранения, новыми послевоенными условиями эксплуатации и ремонта не ушатанное, сейчас у Гвоздя (да и не только у него, думаю) на подворье – значит, разбили «князья» десантников. И стали сильнее. А вот количество тех, кто мог бы им окорот дать, наоборот, уменьшилось… Осталось выяснить, чего от меня хочет Гвоздь. Он и без того не последний человек среди бывших уголовников, что семь лет назад на Вологодчине верховодить начали, а теперь, при всей этой «броне»… В общем, невеселые перспективы рисуются. Но способ приглашения в гости все же внушает осторожный оптимизм. Попади Гвоздю какая шлея под хвост – и меня сюда волоком на веревке за «УАЗом» приволокли бы. Нет, понятно, что кого-нибудь я с собой прихватил бы однозначно. Но с автоматом против «восьмидесятки»… Не, тут наши не пляшут.
Ожиданием меня мариновать не стали, даже оружие не отобрали, только магазин попросили, причем вежливо попросили, отомкнуть. Я спорить не стал, убрал магазин в подсумок, а автомат за спину закинул.
– Пойдем, – указывает мне дорогу к «княжьим палатам» Цыган.
Я лишь плечами молча пожимаю. Разумеется, пойдем, а иначе на кой мы вообще сюда приехали?
– Сан Саныч… – Гвоздь даже привстает немного из своего шикарного кожаного кресла, когда руку протягивает, проявляя уважение.
– Николай Дмитриевич, – отвечаю я на рукопожатие.
У меня эта тема давно уже, с «князьями» я всегда по имени-отчеству, до прозвищ их мне как бы и дела нет. Те, кстати, в большинстве относятся к этому спокойно. Ну а кому что не нравится… Со всеми претензиями – в письменном виде, в трех экземплярах, по четвергам ко мне в приемную. Не знаете, где она, – так это ваши проблемы… Словом, если кто и недоволен, то мнение свое при себе держит, отлично понимая, что «хэдхантеру» Франту на все недовольства плевать с высокой башни. Более того, тот же Гвоздь со мной всегда общается, демонстративно избегая «фени». Хотя между своими порой выдает такое, что без толмача и не понять, чего сказать хотел, слышал пару раз. Тоже, считай, знак уважения и расположения.
– Хотел чего-то? – вежливо интересуюсь я.
– Только поговорить, – задумчиво тянет Гвоздь в ответ, словно до сих пор сомневаясь, стоит ли начинать разговор. – Но на очень серьезную тему.
– Слушаю самым внимательным образом.
– Мы тут, как ты в курсе, отлучались ненадолго. Слегка повоевали. Успешно…
– Да я уж вижу, – не очень вежливо обрываю я его. – Не свезло десантуре…
Вежливость вежливостью, а вот про разгром базы ВДВ мне от бывшего рецидивиста слушать почему-то не хочется совершенно.
– Кто проболтался? – На мгновение глаза Гвоздя полыхнули злым ледяным пламенем, но с голосом он совладать смог, говорил по-прежнему спокойно и непринужденно, даже доброжелательно.
– У меня глаза есть, – так же спокойно отвечаю я. – Эмблему «войск дяди Васи» закрасьте, если источник происхождения «брони» разглашать не хотите. И БМД в сарай какой-нибудь загоните. Они только у ВДВ на вооружении были.
– Нет, прятать мне ни от кого ничего не нужно. Просто показалось, что у меня в «дружине» излишне болтливые люди завелись…
Гвоздь еще несколько секунд посидел молча, словно собираясь с мыслями и решаясь на что-то. И все-таки решился:
– Вот что, Сан Саныч… И я тебя не первый год знаю, и ты на моей земле давно живешь. Мы, может, закадыками и не были никогда, но и подлянок друг другу за спиной не делали. Опять же, ты знаешь, меня в Чухломе не было… Мог бы пойти, но не пошел…
Молча киваю. Тут Гвоздь прав: в Чухломе были многие из тех, что сейчас по всей бывшей Вологодской области «князьями» сидят. И с ними мы по итогам той резни договор заключали, почти как Завулон с Гессером в известном фильме Бекмамбетова, чуть не посреди поля боя. Но Гвоздя там и правда не было. Он к договору уже позже присоединился, добровольно и без крови. Беспредельщиком Николай Дмитриевич Гвоздиков не был даже тогда, когда казалось, что, имея оружие, можно творить все что захочется. Да и сейчас, как я уже говорил, он не столько «торгующий крышей» рэкетир из «лихих девяностых», сколько реальный князь, из тех, что много столетий назад, самые первые… Которые, по сути, те же рэкетиры, но с замашками государственников. Для которых важно не только лично для себя и братвы своей бабла настричь, но и чтоб народ ему это самое бабло нес добровольно, без угроз и принуждения, чисто «за уважуху». Кто знает, возможно, и выйдет у него что-то… Но смотреть на это у меня все равно ни малейшего желания. Закончу тут, встречусь в «Двух кружках» с теми, кто со мной встречи ищет… А там или сначала контракт возьму, а потом – в Киров. Или, возможно, даже и не возьму. Тогда в Киров сразу.
Вместо ответа я только головой согласно мотаю, мол, помню, так и было.
– Так вот, – продолжает меж тем «князь», – врагами мы с тобой не были никогда, скорее наоборот, оба честно свою часть договора исполняли. Я не лютовал и не щемил народ попусту, ты залетные банды с Пустошей громил, людям помогал… Да, друзьями мы не стали и вряд ли смогли бы, но и вражды не было. Опять же, среди своих ты в серьезном авторитете. Потому и позвал сейчас тебя.
Заинтересованно заламываю бровь и неопределенно хмыкаю, намекая, что уже вполне можно перейти к сути.
– Вам нужно уходить!
В первый момент мне показалось, что я ослышался.
– Нам – это кому? Мне и Кенни с учениками? И в чем причина? Ты ж вроде сам только что сказал, что отношения у нас ровные…
– Не вам четверым и не из Никольска. Вам всем – и с Вологодчины.
После этих слов мне вообще как-то не по себе стало. Похоже, нехорошие предчувствия, что проснулись при виде армейской бронетехники во дворе, меня не обманули. А Гвоздиков продолжил:
– Очень многие из наших, особенно из тех, что помельче и победнее, вас последние год-два просто терпели, причем скрипя зубами терпели. Урок вы нам всем в свое время преподали серьезный, это наиболее ретивых и притормаживало. Но теперь… – Гвоздь кивнул в сторону выводящего во двор окна. – Теперь такое есть у всех, кто ходил вместе с нами. У кого-то больше, у кого-то меньше, но – у всех. Склады нам и правда достались очень серьезные, богатые, а вот охраны там было…
Я жестом останавливаю собеседника, давая понять, что слушать подробности истребления бывшей воинской части мне совершенно не интересно.
– Это было не на наших землях, – с каменной рожей продолжает Гвоздь. – Договор касался только Вологды, наши дальние рейды вас не касаются, и до них вам дела нет.
Возразить мне нечего. Все так и есть. Заключая тот договор, мы потребовали от будущих «князей» спокойствия именно на этих землях, прекрасно понимая, что кусок большего размера нам просто не проглотить – не настолько нас много. Теперь вот, кстати, как выяснилось, кое-кто считает, что нам и этого много. Причем «кое-кто», имеющий на вооружении почти новые бронетранспортеры и боевые машины пехоты. Плохо дело, очень плохо! Но чего от меня хочет «князь» Гвоздиков? Зачем позвал? Был бы он из тех, кто «скрипя зубами» нас с Кенни через пару дней просто догнал бы на дороге БТР и покрошил бы в мелкий винегрет из КПВТ. Метров с трехсот, чтоб мы и огрызнуться в ответ не смогли. Но я тут, сижу и разговоры разговариваю, а не умираю быстрой, но лютой смертью.
– Дележ добычи и обратная дорога – дело небыстрое, многое обсудить успели, о многом поговорить. Мелочь, получив «броню» и оружия с боеприпасами, раскрылилась не в меру и решила от вас избавляться.
– Только мелочь? – с нарочитым равнодушием хмыкаю в ответ я, хотя кишки мне в этот момент будто в узел ледяной скрутило.
– Почти, – так же спокойно отвечает Гвоздь. – Но я, Черномор, Рафа-маленький и Севостьян идею не поддержали. Вот только поддержавших все равно много. По отдельности они ни до кого из нас не дотягивают, но скопом… да с новыми «игрушками»… Причем войну с ними начинать из-за охотников за головами мы тоже не станем. Нас вы устраиваете, но не настолько, чтобы за вас в такой ситуации впрягаться. Жили рядом с вами, проживем и без вас, уж не в обиду.
– Так зачем тогда предупредить решил, если и без нас нормально жить будете?
– Не я один решил, мы все решили. Все, кого я перечислил, сейчас на своей земле «хэдхантеров» в известность ставят. Нам идея младших самим не нравится, но войны между «князьями» не будет, оно нам не в жилу. Опять же, ты понимать должен: за вас в открытую никто впрягаться не будет, вы все же не по пиковой масти, а совсем наоборот… Но мы с вами не враждовали и Чухлому хорошо помним. Не хотим, чтобы при оборотке от вас и нам прилетело, до кучи и за компанию. Вот и предупреждаем: мы под этот блудняк не подписывались.
Ай да молодцы старшие «князья», ай да выдумщики! Со всех сторон прикрылись и при любом раскладе – в шоколаде, уж простите за убогую рифму. Схарчат нас младшие – и фиг с нами, но в процессе мы им кровушки все равно пустим от души. А старшие силы сохранят. Хватит нас на то, чтоб зарвавшимся и слишком много воли решившим взять пиковым отпор дать – снова старшие в этом лично участия не принимали, снова они не при делах, даже предупредили заранее… И в обоих вариантах чужими руками жар загребли. Красавцы какие! Но – предупредили, этого не отнять. В противном случае нас всех по одному – по двое тихой сапой к ногтю бы взяли… Тоже без стрельбы не обошлось бы, но при «броне» и скопом ничего не подозревающих одиночек давить – не так уж сложно. Впрочем, я уже сказал: чем серьезнее мы огрызнемся, тем выгоднее таким, как Гвоздь. Им излишняя самостоятельность младших тоже не по нутру. Этак, глядишь, те сначала нас изничтожат, а потом, силу свою осознав, и про возможность передела самых жирных кусков задумываться могут начать. И оттого, что мы их забуревших младших ослабим, старшим сплошная польза. При любом раскладе. И для этого мы должны быть готовы к скорому удару в спину.
– Я тебя услышал, Николай Дмитрич, благодарю. А теперь, уж извини, пойду я. Сам понимаешь, дел и забот у меня внезапно прибавилось.
– Еще одно, – уже у дверей притормаживает меня Гвоздь. – На земле тех, кого я тебе назвал, за жизнь свою можете не опасаться. «Убежища политического» мы вам дать не можем и в разборки из-за вас встревать не станем, но свободному быстрому проходу мешать не станем.
Кивнув вместо ответа, я выхожу в коридор. Дел у меня теперь и правда полно.
– Так, Кенни, подъем! – негромко, но очень серьезно скомандовал я, едва подойдя к занятому Боровковым столу в кабаке.
– Да брось, Сань, присядь, пивка еще выпей, сколько не виделись-то?
По голосу судя, основательно захмелеть бывший прапорщик еще не успел, и это хорошо.
– Соберись, Игорь, все хреново. Нужно «Набат» объявлять. Так что вскочил и побежал.
По лицам вижу, «подмастерья» Игоря ничего не поняли, видно, не дошли еще до этой темы в учебной программе курса будущего «хэдхантера». Зато Боровков протрезвел мгновенно.
– Какой «Набат»?! – гаркнул Игорь и аж со стула подскочил.
– Присядь и не шуми, не привлекай внимания. Значит, слушай…
Уже через десять минут я быстрым шагом шел в сторону дома Павлова. Не того, что в Сталинграде, а того, в котором живет здешний купец Павел Иванович Павлов, жену и грудного сына которого я в свое время от похитителей спас. Правда, и Иваныч мне совсем недавно подсобил очень крупно. И тот самый вечный долг, что он мне объявил после того, как жену обнял, я сам считаю полностью погашенным. Но «Набат» – это уже совсем другое.
То, что рано или поздно «князья» нас попробуют взять к ногтю, понятно было изначально, в тот самый день, когда мы в Чухломе мир заключали. Правда, чем больше лет проходило, тем сильнее хотелось верить в то, что этого никогда не случится. Но готовиться мы продолжали. И вот, оказалось, что не зря. За почти восемь лет охоты на убийц и насильников, бандитов с Пустошей, сопровождения торговых караванов и прочего нелегкого труда наемных стрелков мы неминуемо обросли связями, обзавелись знакомствами, завели друзей. Пока «князья» собирали дань и демонстрировали крутость, мы доказывали людям, что нам можно верить. Среди тех, кто был нам многим (зачастую так и жизнью) обязан, люди встречались самые разные: старосты небольших деревень и хуторов, хозяева гостиниц, постоялых дворов и кабаков, торговцы и наемные караванщики… Объединяло их одно: у этих людей была связь друг с другом. Кто-то держал контакт через посыльных, кто-то – по радио, на коротких волнах, радиолюбителей до войны было немало. В нескольких местах я даже голубятни с голубями-почтарями видел. Да, эта связь в большинстве случаев была не такая быстрая и доступная, как довоенные сотовые сети, но зато разветвленная и надежная. И сейчас мы с Кенни по своим каналам: я – через Павлова, он – через своего знакомого на ярмарке – запустили в эту сеть короткий сигнал: «Набат». И по «сарафанному радио» он пойдет от человека к человеку по всей Вологодчине. И каждый находящийся рядом со знающим человеком «хэдхантер» о нем узнает и поймет: для нас наступили черные дни. Нужно уходить из Вологды на юг, в заранее оговоренную точку, и ждать, когда соберутся остальные. Да, дойдут не все. Но все же «княжьи дружинники» по лесам да болотам рыскали редко, разве что когда крупные банды с Пустошей гоняли. Но такое не так уж часто и далеко не везде случалось. В остальное время они либо оброк с поселков собирали, либо базы свои сторожили, ну, может, еще в патрули катались. Но все – по дороге. А для охотника за головами лес как терновый куст для того Братца Кролика – дом родной. Лови нас там. Так что, если сигнал пройдет вовремя, потери большими не будут. А вот собравшись, мы и устроим слишком до фига о себе возомнившим младшим вологодским «князьям» жесткий правеж в лучших традициях спецподразделений, в которых когда-то служили. Но сначала нужно собраться вместе, растопыренными пальцами во врага не тычут, его безжалостно мордуют крепко сжатыми кулаками, круша ребра и челюсти.
На душе было муторно. Вроде и готовы мы к подобному варианту развития событий, но внутренний «вещун» ноет, будто чувствует позади уже наступившей беды еще одну, куда более страшную. Знакомое чувство, очень знакомое.
За семь лет до описываемых событий
– Поживей, граждане, поживей, встаем в автобусах плотнее, на сидячие места – детей и стариков. До аэропорта меньше получаса, даже устать не успеете…
– Молодой человек, а почему нам нельзя взять багаж? – обращается ко мне пожилой загорелый мужик с толстой золотой цепью на шее и дорогими часами на запястье, тоже, понятно, золотыми.
– Уважаемый, проводится экстренная эвакуация, вывозим ЛЮДЕЙ, а не шмотки. В аэробусах толкотня, словно в автобусе в час пик, каждый килограмм веса на счету. К тому же ваш багаж в аэропорту просто некому грузить, персонал давно разбежался. Самолеты дозаправляют наши военные, которые аэропорт охраняют. Берите только самое ценное и важное: документы и деньги.
– Но у меня дорогие вещи, – пытается спорить он.
– Послушайте… – Я понемногу начинаю терять терпение: таких, как этот бодрый и явно не бедствующий дед, у меня сегодня не один десяток уже был. – Вам что дороже: голова на плечах или ваши брендовые шлепки и шорты? Исламисты вот-вот в курортную зону прорвутся, а вы тут ерундой страдаете!
– Может, еще и не вор…
– Так! – взрываюсь я. – Тихо!!! Пальбу все слышат?! Так вот, это местные арабские «шариковы», что очень хотят все ваше взять и поделить, попутно изнасиловав ваших жен, дочек и сыновей возрастом помладше! Не прорвутся?! Вы когда последнего полицейского перед отелем видели? Позавчера? Так вот, они все или там, оборону совместно с нашими десантниками держат, или разбежались давно! Так что документы и кошельки в зубы, маленьких детей под мышку – и бегом на посадку в автобусы, нам еще одну гостиницу вывезти нужно!