Но при необходимости жители Беотии, объединившись под руководством самого крупного города этой области – Фив, – могли стать по-настоящему могучей силой, которой мало кто мог в Греции противостоять. Характерно, что именно беотийское войско в конце концов (в 371 г. до н. э.) смогло наголову разгромить спартанцев, которые раньше считались совершенно непобедимыми.
Своеобразный тип полисной государственности – «ионийский вариант» – сложился в Ионии, греческой области за Эгейским морем, на западном побережье Малой Азии и прилегающих островах. Местные особенности во многом обусловливались географическим положением и природными условиями региона. С одной стороны, ионийские полисы (Милет, Эфес, Фокея, Самос, Хиос и др.) лежали на оживленных торговых путях, обладали удобными гаванями. С другой стороны, их хора (сельская территория) была хотя и достаточно плодородной, но явно недостаточной по размеру для сколько-нибудь крупного населения. Поэтому уже в архаическую эпоху в Ионии существовал значительный «земельный голод», а это стало одной из главных причин активнейшего участия греков-ионийцев в Великой греческой колонизации (об этой колонизации подробнее будет сказано чуть ниже).
В целом в Ионии сложилась как бы особая ветвь древнегреческой цивилизации, отделенная морем от самой Эллады, но ни в коей мере не отрезанная от нее каким-то непроходимым барьером. Ионийцы вполне разделяли все перипетии исторической судьбы остальных греков, а через какие-то стадии развития порой проходили даже несколько раньше других.
В архаическую эпоху Иония во многих отношениях шла в «авангарде» греческого мира. Бурно прогрессировали ремесленное производство и торговля. Процветала культура: именно ионийские города – родина эллинской философии и науки. Поэт Ксенофан (VI в. до н. э.) так писал о жителях ионийского города Колофона, в котором он родился:
Как во всех высокоразвитых областях Греции, в полисах ионийцев постоянно шла напряженная внутриполитическая борьба. По ее накалу и продолжительности мало какой регион Эллады мог сравниться с Ионией. Боролись друг с другом группировки аристократов; известны и случаи противостояния богатых и бедных. Междоусобные конфликты очень часто приводили к установлению тиранических режимов, и тирания стала в архаической Ионии особенно распространенным явлением.
Еще одним важным фактором формирования «ионийского варианта» являлось расположение области на периферии древневосточных царств, которые были источником постоянной угрозы. И не только угрозы: уже в VII – начале V в. до н. э. соседняя Лидия подчинила своей власти ряд греческих городов Ионии. Впрочем, лидийское владычество было еще довольно мягким. Гораздо более суровым оказалось персидское, установившееся с 546 г. до н. э. Персы вмешивались во внутренние дела ионийских полисов, устанавливали там политические режимы по своему усмотрению.
В ходе Греко-персидских войн 500–449 гг. до н. э. Иония была освобождена от власти Персии. Но уже вскоре на смену ей пришло засилье Афинской морской державы. Афиняне опять же весьма жестко диктовали ионийцам свою волю. После Пелопоннесской войны афинское господство в регионе сменилось спартанским. А в 387 г. до н. э. Иония вновь попала под персидский контроль и оставалась под ним вплоть до походов Александра Македонского.
Иными словами, на протяжении всей классической эпохи ионийские полисы практически никогда не были вполне независимыми. Это пагубно сказалось и на их общеисторической роли. В V–IV вв. до н. э. Иония уже не была передовой областью греческого мира, как прежде: она утратила былое политическое, экономическое и культурное значение.
Приведем небольшую подборку цитат, характеризующих особенность двух вышеописанных вариантов «полисного характера». Вот беотийцы.
Эпаминонд говорил, что граждане должны упражнять свое тело не только для атлетики, но и для боя. Поэтому он терпеть не мог толстяков и одного такого даже изгнал из войска, сказав, что ни трех, ни четырех щитов не хватит, чтобы прикрыть такое брюхо.
Однажды Эпаминонда пригласили на ужин. Угощение оказалось очень богатым, и Эпаминонд, не прикоснувшись ни к чему, тут же ушел, сказав: «Я думал, здесь чтут богов, а не оскорбляют!».
Полководец Пелопид шел на войну. Жена просила его поберечь себя. «Это нужно говорить другим, – ответил Пелопид, – а военачальник должен беречь не себя, а своих сограждан».
Мужественная трезвость, крестьянская сметка и деловитость – вот что выступает из этих изречений. А вот ионийцы.
Когда царь Лидии Крез задумал построить флот, чтобы напасть на греческие острова Эгейского моря, в его столицу Сарды прибыл Биант – мудрец из ионийской Приены. На вопрос Креза: «Что нового в Элладе?» – Биант ответил следующей выдумкой: «О царь! Островитяне закупают множество коней, собираясь в поход на тебя». Крез только рассмеялся: пусть идут, посмотрим, как они, неопытные в кавалерийском деле, будут воевать с лидийцами – великолепными всадниками! А Биант отпарировал: «Что же, ты думаешь, желают островитяне, узнав, что ты намерен построить флот против них? Ничего другого, как захватить лидийцев на море…». Крез задумался – ведь действительно его аргумент обращался против него же – и отказался от экспедиции на острова.
Тот же Биант однажды плыл на корабле среди нечестивых людей, и вдруг разразилась буря. Пассажиры начали взывать к богам, а Биант прикрикнул на них: «Тише, чтобы боги не услышали, что вы здесь!».
Характерно упоминание о «нечестивых». Несомненно, в Ионии раньше, чем где-либо в греческом мире, основы традиционных верований стали подрываться духом рационалистического поиска. Вот еще один типичный эпизод. В 500 г. до н. э. ионийцы подняли восстание против персидского владычества. Их вожди собрались на совет; пригласили туда и видного историка Гекатея Милетского. Тот сказал, что ввиду военной слабости ионийцев и недостатка денег, чтобы набрать сильное войско, он видит только один путь спасения – взять сокровища хранившиеся в главном святилище Милета, храме Аполлона. «Благочестивому» и истово верующему человеку такое даже не пришло бы в голову: как же можно оскорбить божество?! Впрочем, совет Гекатея не был принят, а ионийское восстание в конечном счете было подавлено.
* * *
Говоря об античности, просто невозможно не остановиться на Великой греческой колонизации – освоении эллинами новых территорий, развернувшемся в VIII–VI вв. до н. э., то есть на протяжении архаического периода. В ходе этого переселенческого движения сетью эллинских городов и поселений оказались покрыты значительная часть средиземноморского и все черноморское побережье. Распространившись на эти регионы, древнегреческая цивилизация самым решительным образом расширила свои географические рамки.
В чем же причины столь грандиозного и уникального явления? Действовали несколько факторов как экономического, так и политического характера. Прежде всего, в архаической Греции возник в результате демографического взрыва острый «земельный голод». Греческие полисы обладали лишь весьма ограниченными природными ресурсами. Их сельскохозяйственная территория (хора) была, как правило, невелика, почвы Эллады – недостаточно плодородны. В результате уже не удавалось обеспечить нормальное существование гражданам; часть населения порой была вынуждена эмигрировать и искать средства к жизни на чужбине.
Так, в VII в. до н. э. на островок Фера в южной части Эгейского моря обрушились засуха и голод. Жители Феры решили вывести колонию в Северную Африку и отправили группу поселенцев во главе с аристократом Баттом. Оказавшись в незнакомых местах, колонисты поначалу растерялись. «Батт и его спутники не знали, что им предпринять, и снова возвратились на Феру. Ферейцы же начали метать в них стрелы, не позволяя пристать к берегу, и приказывали плыть обратно. Тогда переселенцы были вынуждены снова выйти в море», – сообщает Геродот. Прибыв опять в Африку, Батт основал там город Кирену, который стал впоследствии большим и процветающим.
Сыграли свою роль и другие предпосылки колонизации. Греческие полисы стремились получить доступ к месторождениям полезных ископаемых, которых не было на родине, а также закрепиться на торговых путях. Что же касается политических причин колонизации, в городах Эллады кипела ожесточенная борьба за власть. Группировке, потерпевшей в этой борьбе поражение, зачастую оставалось только одно – покинуть родной полис и отправиться на новое место.
Вполне закономерно, что главными центрами выведения колоний (метрополиями) стали самые развитые в экономическом и политическом отношении греческие государства, густонаселенные и при этом обладавшие малой хорой. В их числе – Коринф и Мегары на перешейке Истм, Халкида и Эретрия на острове Эвбея, полисы малоазийской Ионии. Особенно отличился Милет, основавший, по сообщениям некоторых источников, более 70 колоний! Еще одним очагом ранней колонизации была область Ахайя на севере Пелопоннеса. Этот отсталый аграрный регион, казалось бы, представляет исключение из общего правила, но нужно учитывать, что на каменистых почвах Ахайи тоже крайне остро ощущался земельный голод. С другой стороны, те полисы, хора которых была более обширной, а темпы развития – более медленными, сыграли гораздо меньшую роль в Великой греческой колонизации. Почти не основывали или совсем не основывали колоний в течение эпохи архаики Афины, Спарта, города Беотии, Фессалии.
Колонизационное движение греков развивалось в двух основных направлениях – западном и северо-восточном. Первые шаги были предприняты еще в VIII в. до н. э. На западе греков особенно манили к себе плодородные земли Апеннинского полуострова и прилегавшего к нему с юга острова Сицилии. Уже в первой половине VIII в. до н. э. выходцами из эвбейской Халкиды было основано небольшое поселение на островке Питекуссы у западных берегов Италии. Вскоре после этого колонисты перебрались на материк, и там возник греческий полис Кумы. Прошел какой-нибудь век – и южное побережье италийского «сапожка», а также вся Сицилия по периметру оказались буквально усеяны новыми эллинскими городами. В колонизации региона приняли активное участие, наряду с эвбейцами, выходцы из Коринфа, Мегар, Ахайи и других центров.
Южная Италия и Сицилия оказались в конечном счете настолько интенсивно освоены греками, что вся эта область даже получила название Великой Греции. Самым крупным и значительным полисом здесь были Сиракузы, основанные в 733 г. до н. э. коринфянами на восточном побережье Сицилии. Сиракузы стали настолько влиятельным экономическим и политическим центром, что могут считаться самой знаменитой греческой колонией вообще. Из других городов Великой Греции следует упомянуть: на Сицилии – Гелу (колония острова Родос), в Южной Италии – Сибарис, Кротон (основанные выходцами из Ахайи), Тарент (едва ли не единственная колония Спарты) и др.
Греки проникали, хотя и не столь активно, и еще дальше в западном направлении. Особую роль в колонизации крайнего запада Средиземноморья сыграла Фокея – полис в Ионии, родина великолепных мореходов. Около 600 г. до н. э. фокейцы основали на южном побережье Галлии (нынешней Франции) Массалию (современный Марсель), тоже ставшую крупным и богатым городом. Продвигались колонисты из Фокеи и на берега Испании, создав там ряд своих поселений.
Второе направление Великой греческой колонизации, северо-восточное, привлекало жителей полисов Балканской Греции многими «плюсами»: наличием полезных ископаемых (серебра, золота), плодородием земель, возможностью установления выгодных торговых связей. На этом направлении греки освоили прежде всего северное, фракийское побережье Эгейского моря. Особенно густой была сеть эллинских поселений на полуострове Халкидика, имеющем характерную форму трезубца. Не могли не возникнуть колонии греков и в зоне Черноморских проливов.
Так часто называют проливы Геллеспонт (ныне Дарданеллы), Боспор Фракийский (ныне Босфор), а также находящуюся между ними Пропонтиду (ныне Мраморное море). Зона Черноморских проливов – один из ключевых стратегических пунктов Старого света, место пересечения важнейших торговых путей, как морских, так и сухопутных, «мост из Европы в Азию». Не только в эпоху античности, но и позже, вплоть до XX века, этот регион неоднократно был ареной борьбы различных держав.
Здесь большую активность проявили Мегары. В VII в. до н. э. мегаряне основали на противоположных берегах Боспора Фракийского две колонии – Халкедон и Византий. Последний стал впоследствии городом великой, уникальной судьбы: это – будущий Константинополь и нынешний Стамбул.
Наконец, греки вышли на просторы Черного моря, которое они называли Понтом Эвксинским («Гостеприимным морем»). Особенно деятельное участие в колонизации на понтийском направлении принял Милет, основавший большинство своих колоний именно в этом регионе. Новые эллинские полисы возникли на всех черноморских побережьях. Но, пожалуй, наибольшее количество поселений греческих колонистов появилось в Северном Причерноморье.
Впервые милетяне обосновались в конце VII в. до н. э. на небольшом острове Березань близ устья Днепра. Несколько позже они (как и в случае с италийскими Кумами) совершили «прыжок на материк», основав город Ольвию. Настоящая россыпь городов греков, в подавляющем большинстве тоже милетских колоний, покрыла в VI в. до н. э. окрестности Боспора Киммерийского (древнее название Керченского пролива, соединяющего Черное и Азовское моря). Крупнейшим центром античной цивилизации в этой области стал Пантикапей, находившийся на месте нынешней Керчи. Меньше по размеру и значению были Нимфей, Феодосия, Фанагория и др. Со временем эти города создали религиозный и военно-политический союз, во главе которого стал Пантикапей. Из союза уже позже, в V в. до н. э., выросло крупнейшее в Северном Причерноморье государственное образование – Боспорское царство.
Интересно, что Великая греческая колонизация почти не распространялась в восточном и южном направлениях. В Восточном Средиземноморье издавна существовали развитые государства (Египет, финикийские города), которые отнюдь не были заинтересованы в появлении на своих землях поселений «чужаков». Поэтому здесь, как правило, возникали лишь торговые фактории греков (например, Навкратис в дельте Нила), а не полноценные колонии. Фактория, в отличие от колонии, практически не имела постоянного населения, коллектива граждан (купцы приплывали и уплывали), не являлась независимым полисом с органами государственной власти.
Что же касается типичных колоний (апойкий, как их называли греки), то практически каждая из них с самого момента своего основания становилась совершенно независимым полисом. Во главе государства вставал основатель, ойкист – глава колонизационной экспедиции. После его смерти жители нового города оказывали ему почести как герою-полубогу. Прибыв на место, колонисты первым делом приступали к созданию всех атрибутов нормального греческого полиса: возводили оборонительные стены, храмы богов и постройки общественного назначения, делили между собой окрестную территорию на земельные участки (клеры) равного размера.
Поэт Архилох рассказывает об интересном случае, который произошел с неким жителем Коринфа по имени Эфиоп. Он вошел в состав экспедиции, отправившейся основывать Сиракузы. Еще до отплытия колонисты договорились о разделе будущих владений на клеры. Но на корабле, даже не прибыв на место назначения, Эфиоп «по крайней своей невоздержности… за медовую коврижку продал приятелю свой надел, который должен был получить в Сиракузах».
В ходе Великой греческой колонизации огромные территории были заселены и прекрасно освоены греками. Полисы колонистов основывались не стихийно, а на рациональных началах. Перед отправлением поселенцев стремились разведать место их будущего проживания, позаботиться об удобных гаванях, плодородной земле, по возможности – о дружественности местных племен. Поэтому в большинстве случаев колонии быстро становились богатыми и процветающими городами. Поддерживая активные «обратные связи» со своими метрополиями, со «старыми» греческими землями, они способствовали их интенсивному развитию.