Клоули побарабанил пальцем по крышке стола.
Научные исследования?
Но исчезновение Торна и решение Всемирного Комитета связало Клоули руки, он вряд ли мог что-либо предпринять в этой области. Кроме того, он уже пришел к убеждению, что всплывшая тема научных исследований стала слишком затяжной, чтобы при данных обстоятельствах привести к каким-то приемлемым результатам.
Всемирный Комитет?
Но как же Клоули убедить участников Комитета, даже если, несмотря на все красноречие, ему не удалось это сделать в прошедшую ночь?
Его собственные мысли? Но как, используя их, перейти в наступление?
Клоули все более убеждался: существуют какие-то темные пути, ведущие из подсознания в чужой мир; один из этих путей мог бы привести его к двойному существованию, о котором он инстинктивно догадывался. Если Клоули удастся сконцентрировать свои мысли на одном из таких пунктов, он сможет попасть на один из этих темных путей.
Всплывшие в его сознании дороги в чужой мир начинались, наверное, в каких-то неизвестных точках его мозга… Если Торн действительно попал в тот самый мир, то Клоули нужно следовать за другом той же дорогой.
Но, приняв такое решение, Клоули не приблизится к решению всей проблемы, ибо такой шаг в неизвестное, возможно, самый последний выход.
Для разрешения проблемы нужны факты, именно они дадут основания приняться за дело.
Стук пальцев по столу затих.
Может быть, комната действует ему на нервы? Комната, в которой, видимо, была цепь, связывающая прошлое с будущим, а сама остающаяся во вневременье.
Теперь здесь нет Октава: может быть, именно он мог бы указать ему верный путь.
Ведь проблема проста: где-то возникла угроза Земле.
Но когда Клоули установит такое место?
Клоули склонился над письменным столом, включив видеоприбор. Его взгляд скользил по отделам Голубого Лорена, по бесконечным коридорам этого гигантского здания. На экране появились центры развлечения и отдыха, где люди самыми разнообразными способами проводили время. Там имелось и школьное отделение с учебными кабинетами для детей, были гигантские цеха с их мощным оборудованием. Виднелись гигантские кухни, где деловито сновали повара и поварихи. Были и игровые залы — там всегда царил радостный смех.
Перед взором вырисовывались атрибуты свободной, счастливой жизни. Да, это был богатый счастливый мир, в котором люди ничего не подозревали о бездне, зияющей перед ним.
Люди жили в свое удовольствие, не заботясь ни о чем другом.
Танец на вулкане…
Лицо Клоули дрогнуло. Он вдруг представил себя тем самым старым божеством, что взирает с олимпийских высот на гибнущий мир.
Если бы он мог встряхнуть этих беззаботных людей и раскрыть им паза на угрожавшую опасность!
Ему вспомнились слова Октава:
— Вооружен этот мир для того, чтобы не оказаться беззащитной жертвой в руках охотников Ты должен указать им любую причину, поставить их перед фактом опасности, например Марс…
Марс!
После внезапного исчезновения Октава Клоули больше не размышлял над брошенным ученым намеком, но теперь это слово как-то сразу пришло ему на ум.
Симулировать агрессию на Марс?
Для этого нужно немного подправить сообщения первой экспедиции к Марсу — таинственное исчезновение космических кораблей, приближение неизвестных агрессоров, слухи о страшных схватках, разыгравшихся в космосе…
Файрмур из Межпланетного общества считался другом Клоули и верил в его теорию. Кроме того, Файрмур был человеком, пренебрегающим любым риском. В его отделе работало много молодых мужчин, разделяющих его идеи.
Значит, что-то может получиться!
Неожиданно Клоули покачал головой. Распространение слуха о такой агрессии будет преступной затеей. Такой план невозможно осуществить. Может, Файрмур находится под определенным, схожим с гипнотическим, воздействием со стороны Октава?
И все же…
Нет! Нужно найти другой путь…
Клоули спрыгнул с письменного стола и начал бродить по комнате. Оппозиция! Вот чего ему недостает — конкретного противника, с которым он мог бы сразиться.
Клоули, неожиданно остановившись, спросил себя, почему же эта мысль не пришла ему в голову раньше.
Там ведь есть два человека, давно выступавших против него и Торна и изо всех сил пытавшихся подорвать их общую теорию. Два человека, но они вели себя почти как непримиримые личные их враги.
Два члена Всемирного Комитета!
Конджерли и Темпельмар!
И Клоули немедленно отправился на своем летательном аппарате к уединенному дому Конджерли. Он на малой высоте парил над зеленым лесом, спугнув белку, быстро исчезнувшую на макушке дерева.
Через некоторое время Клоули приземлился перед домом Конджерли в обширной оливковой роще.
Здесь стояла тишина. Пчелы жужжали над цветочными клумбами, сладковатый резкий запах которых тяжело висел в воздухе. Все залито ярким солнечным светом.
Клоули спокойно подошел к двери дома. Его рука пересекла горизонтальный световой луч, и в доме раздался мелодичный звон. Нигде ни единого движения. Клоули предпринял вторую попытку.
И опять в доме тишина.
Клоули подождал.
Абсолютная тишина в этом доме раздражала — и без того его нервы натянуты. Такие жилые дома находились вдали от любого транспорта; попасть сюда можно было только по воздуху.
Вдруг Клоули услышал слабый ритмичный шум, поначалу перекрывавшийся жужжанием пчел. Шум доносился из дома. То было сдержанное похрапывание, но интервалы между вдохами и выдохами казались неестественно затяжными.
Клоули подождал мгновение, потом пригнулся ниже светового луча и вошел в дом.
Он осторожно прокрался вдоль широкого неосвещенного коридора. Похрапывание стало громче, именно этот звук привел его к третьей двери.
Как только глаза Клоули немного привыкли к полутьме, он увидел мужскую фигуру, вытянувшуюся на кровати. Руки бессильно свисали по обеим сторонам кровати, единственным видимым пятном было лицо. Грудь поднималась и опускалась через равные промежутки времени.
Клоули, отдернув занавески на окнах, повернулся к кровати.
На полу стояла бутылка. Клоули, подняв ее, понюхал, потом быстро поставил на место — это был наркотик.
Клоули потряс спящего за плечо — сначала осторожно, потом все сильнее.
Храп не прекращался.
Лицо Конджерли на первый взгляд ничего не выражало, казалось отрешенным. Только внимательно всмотревшись, Клоули разглядел отдельные черты этой своеобразной личности.
Чем дольше Клоули изучал черты лица этого человека, тем сильнее в нем укреплялось убеждение: внезапное подозрение, зародившееся у него еще в кабинете у Октава, было совершенно безосновательным. Перед ним был тот самый Конджерли, которого он знал с давних пор. Возможно, чересчур здравомыслящий человек; тонкие морщины в уголках рта свидетельствовали, что он не отказывался поболтать, любил переливать из пустого в порожнее. Но ни следа влияния загадочных существ.
Ритм дыхания изменился, спящий зашевелился. Его рука поднялась и провела по груди.
Клоули продолжал неподвижно смотреть. В дом снаружи проникала летняя жара.
Спящий перевернулся на своем ложе, его рука беспокойно потянулась к вороту утреннего халата.
И тут произошло неожиданное — облик претерпел изменения. Клоули показалось, что лицо Конджерли будто ушло вглубь и погрузилось в безбрежное нечто: осталась только пустая застывшая маска.
И эта маска вдруг накрылась совсем иным лицом, черты которого выражали открытую враждебность, на лице появилась свирепая решимость.
Спящий что-то пробормотал. Клоули наклонился вплотную к его рту. Лепет и бессвязные слова исходили, казалось, из другого мира.
— … Генератор изменения времени… вторжение… три дня… мы… предотвратить мероприятия… пока… Тихий, чуть слышный шум, исходящий от двери, заставил Клоули обернуться.
В дверном проеме стояла высокая коренастая фигура Темпельмара.
Темпельмар недоверчиво и враждебно глядел на Клоули.
В следующее мгновение Темпельмар снова овладел собой, его лицо приняло выражение абсолютного спокойствия, и он слегка приподнял брови.
— Ну?
Снова донесся тихий шум.
Клоули отступил на шаг, чтобы одновременно держать в поле зрения обоих.
Конджерли выпрямился и потер ладонью лицо, потом опустил руки, уставившись на Клоули своими маленькими глазками.
— Ну? — спросил он резко. Выражение его лица совсем не подходило к облику человека, только что находившегося в глубоком сне.
В ушах Клоули все еще звучали странные слова, произнесенные во сне Конджерли.
Клоули, растерянно оглядываясь по сторонам, пробормотал извинения.
— Я только что заглянул сюда мимоходом, чтобы еще раз обговорить программу… услышал ваш храп… вошел в дом…
Клоули понял, что не исключено и прямое нападение этих двух мужчин, захвативших его врасплох в фатальной ситуации. И в этот момент он принял окончательное решение.
Он должен отыскать Файрмура.
Глава 8
Торн с опущенной головой и обвисшими плечами скорчился в своей темной камере. Его правая рука все еще была парализована и бессильно висела. На плечи словно давило все здание Черной Звезды, в верхней части которого обитали «они».
Все внутри него было напряжено: он ведь против собственной воли попал в этот мир; его тело не принадлежало ему, а его мысли не могли перемещаться как обычно, по соответствующим каналам.
Но человеческий разум — этот прибор для непрерывных раздумий и мечтаний — неутомим.
Торн продолжал бороться с чужим влиянием, пытаясь привести в порядок свои мысли. Он надеялся выработать какой-нибудь план. В первую очередь нужно было заняться проблемой его возвращения в собственный мир.
Он повторял про себя: нужно использовать разум, присущий ему в Мире-1, чтобы дать имя этому миру с точки зрения Торна-2; да и самому себе не мешало бы присвоить имя и попытаться найти ключ к собственным воспоминаниям. Эти мысли должны натолкнуться на какое-либо решение; эти мысли, миры и Торны не должны потеряться в пустоте.
Если Вселенная-1 и Вселенная-2 — назовем их так — совершенно независимы друг от друга, то между ними не было бы связи ни во времени, ни в пространстве. Они ни близкие, ни далекие.
Между ними существует только мысленная связь идентичных существ, и эта связь проявляется вне любых человеческих понятий.
Транспортировка Торна в Мир-2, видимо, произошла мгновенно, а отсюда логически следовало, что оба мира расположены как бы друг над другом. Трудно определить, какой находится внизу, а какой расположен над ним: все зависит от того, в каком мире находился наблюдатель.
Так близко — и так далеко. В этой дьявольской одинаковости нужно только вырваться из тяжелого сна, а мрак его камеры только усиливал это впечатление. Надо напрячь все душевные силы, чтобы добиться перемещения Торна-1 и Торна-2.
Он попытался сконцентрировать свои мысли, призывая на помощь темную вечность, и найти таким образом какой-то путь следования обратно, но все дороги были блокированы. Торн непроизвольно засомневался: не находится ли Мир-1 лишь в его мечтах, ибо страстное желание бежать из деспотического мира, где царит только горе и угнетение, накладывает определенный отпечаток на психику.
Если и есть какой-то ключ к возвращению в тот желанный мир, то Торн не в состоянии найти его в данный момент.
Дверь камеры открылась, и на пороге появился другой Клоули. На фоне светлой стены коридора выделялись темные фигуры двух охранников в мундирах.
Этот Клоули до последней черточки похож на другого, абсолютное сходство ошеломляющее: Торн чуть не вскочил, чтобы радостно приветствовать приближающуюся фигуру.
В сознании у Торна мелькнула мысль: ведь мысли этого Клоули тоже должны быть идентичны мыслям того, другого Клоули, которого он в их общем мире называл своим лучшим другом.
Как зачарованный Торн уставился в это холодное лицо.
— Считай это комплиментом, — сказал Клоули-2. — Я должен лично передать тебя Слугам Народа. Решение твоей дальнейшей судьбы полностью в их руках. — Он криво усмехнулся, хотя эта тирада не прозвучала злобно.
Выражения лиц тех, кто сопровождал Клоули-2, выдавали их образ жизни: их жизнь прошла в безусловном послушании в течение многих лет. На слова Клоули они совершенно не реагировали.
Торн, медленно поднявшись на ноги, побрел к двери, отдаваясь в руки неизбежной судьбе. Он казался сам себе артистом в незнакомой ему до этого времени роли.
Они шагали вниз по длинному коридору, и оба охранника в мундирах следовали за ним по пятам.
— Ты похож на убогого преступника, совершившего покушение, если позволишь выслушать мою грубую критику, — сказал спустя некоторое время Клоули-2. — Ты абсолютно неуклюже манипулировал моим именем в совершенно неподходящих условиях. Тогда ты ведь выбросил свое оружие на дно ручья. Нет, ты не можешь утверждать, что вел себя достаточно ловко. Боюсь, что одними только своими возгласами ты не удовлетворишь званию опаснейшего саботажника нашего мира. Ну да, возможно, ты был немного сбит с толку.
Торн чувствовал, что за этими словами стоит больше, чем ему показалось вначале. Несомненно, Клоули-2 давно заметил, что с Торном что-то не так, даже пытался выяснить, как обстоит дело сейчас.
Торн был настороже. В темноте своей камеры он принял твердое решение ни при каких обстоятельствах не выдавать, откуда он родом. Возможно, они сочтут его сумасшедшим — данный вывод был бы для него самым приемлемым. Но Торн ясно сознавал: вряд ли стоит на это рассчитывать.
Клоули-2 с любопытством искоса разглядывал его.
— Ты довольно скуп на слова, верно? Я припоминаю, ты на последней нашей встрече упрекал меня, произнося горькие слова, но, может, ты только хотел поколебать мою убежденность, да? Я надеюсь, ты уже понял, что таким своим поведением ничего не добьешься? Но я боюсь, что ты понял это слишком поздно.
Они продолжали идти.
— Ты должен понять, что это ты меня ненавидишь. Я же никого не ненавижу, — Клоули-2 бросил короткий взгляд на лицо Торна и его болтающуюся руку. — О да, я иногда вынужден причинять людям боль, но это зависит не от меня, а от обстоятельств. Идеал, к которому я стремлюсь, — всегда действовать только с учетом обстоятельств и не давать волю чувствам — ни любви, ни ненависти, ни чувству ответственности. Для меня достаточно лишь овладеть положением и ситуацией.
Торн слегка вздрогнул. Эти слова точно соответствовали тому, что часто повторял Клоули-2, когда был чем-то особенно возбужден. Этот человек, очевидно, пытается вытянуть из него какие-то сведения, иначе он бы никогда так свободно и откровенно не говорил с ним.
Клоули-2 чувствовал к Торну необычную симпатию и пытался найти объяснения такому странному для него чувству. Возможно, идентичность мыслей и ощущений идентичных существ была не такой уж сильной, как казалось сначала. И видимо, мысли и ощущения Клоули-1 соответствовали представлениям Клоули-2.
Положение оставалось необыкновенно запутанным, и Торн облегченно вздохнул, когда они вошли в большой зал, так как он нашел удобный случай подольше подумать о своих ответах на возможные многочисленные вопросы.
Помещение имело внешне очаровательный вид: оно было будто бы разделено на две части широкой белой полосой на полу. И над этой полосой, казалось, висела табличка:
ПЕРЕСТУПАТЬ ЗАПРЕЩЕНО!
На одной половине на жестких скамьях сидело несколько человек, одетых в обычные серые рабочие костюмы; часть из них носили темные мундиры. Очевидно, люди чего-то ждали — приказов, разрешений, приговора, беседы. Перед ними находилась типичная, наводящая скуку группа людей, вынужденных ожидать.
— Они ничего не знали!
Эта фраза ворвалась в мозг Торна, пока он рассматривал лица сидевших.