– Вот ты где! – Встревоженная Зара стояла у избы, наспех переплетая косу и сурово глядя на дочь. Она так торопилась, что даже не покрыла голову, прежде чем выйти из избы.
Найдана улыбалась, смешно щурясь от солнца. Она знала, что за напускной суровостью Зары скрывались испуг и тревога. Постоянно боясь, что с дочерью может что-то случиться, она не отпускала ее от себя ни на шаг, готовая в любую минуту прийти на помощь. Зара понимала, что рано или поздно придется отпустить Найдану в самостоятельную жизнь, но старалась отсрочить этот момент.
Несмотря на то что мать сердилась, увидев ее, Найдана сразу успокоилась. Гнев растворился, как грозовые тучи в солнечных лучах. Даже дышать стало будто легче. Словно и не было стычки с мальчишками. Только растерзанная кукла, валявшаяся в грязи, напоминала о случившемся.
Сурово сдвинув брови, Зара укоризненно смотрела на дочь. Но, увидев, что та перепачкалась, изменилась в лице и воскликнула уже совсем с другой интонацией:
– Что случилось? Ты упала? Где болит?
Она привычным жестом перекинула косу за спину, подбежала к дочери, бросилась перед ней на колени и принялась осматривать, не поранилась ли та. Убедившись, что дочь цела, Зара с облегчением выдохнула и прижала девочку к себе, не боясь запачкаться.
– Я обыскалась тебя! – прошептала она и снова повторила вопрос: – Что случилось?
Найдана посмотрела в сторону, куда убежали мальчишки, и ничего не ответила. Она мало что поняла из случившегося. Оберегаемую матерью, прежде ее никогда не обижали, да и неведомый дух раньше не являлся. Как рассказать об этом, не умея говорить? Тут никаких жестов не хватит.
– Пойдем в истьбу, – молвила Зара, – пойдем, я тебя отмою.
Она взяла девочку на руки и понесла в дом. Найдана крепко обняла мать за шею и, выглядывая из-за ее плеча, с грустью смотрела на остатки разорванной куклы.
* * *
– Вот так, – приговаривала Зара, умывая дочь и обтирая ее льняным полотенцем. – Ты у меня самая красивая.
Она одела Найдану в чистую белую рубашку, расшитую красным и черным цветом. Красный – символ огня, черный – земли и плодородия. Этим она отличалась от одежды детей ее возраста. Уже год назад Найдане можно было шить рубахи из новья, украшая лишь красной обережной вышивкой, как подобает детям. Но Зара, переживая, что с ее единственным ребенком может что-то случиться, подстраховывалась и по-прежнему перешивала ей из своей одежды, надеясь, что ее сила, ее дух всегда будут с дочерью и уберегут от опасности.
Соседки косились на девочку и укоризненно качали головой: негоже так долго считать ее младенцем, пора бы ей носить свои рубашки и укреплять собственную силу. Но Зара была непреклонна. «Это не будет лишним», – приговаривала она, перешивая очередную свою сорочку в маленькую рубашонку.
Переодев дочь, Зара взяла костяной гребень и принялась расчесывать ей волосы, которые уже доросли до середины спины. Найдана сидела на лавке спиной к матери, ожидая, когда та закончит. Ее взгляд упирался в бревенчатую стену, протыканную мхом, а пальцы непроизвольно теребили край рубахи. Ей нравилось расчесываться. В обычный день она даже сама приносила матери гребень, молча намекая, чтобы та ее расчесала. И могла часами сидеть, закрыв глаза и наслаждаясь тем, как мама копошится в ее волосах, берет прядь за прядью и много раз пропускает их сквозь частые зубья гребня. Волосы словно отзывались благодарностью, становились послушными, гладкими и блестящими, начинали светиться изнутри каким-то чудесным светом. Точно в них просыпалась неведомая ранее сила. Так было каждый раз.
Но сегодня Найдана не прислушивалась к ощущениям. Даже не закрыла глаза, а уцепилась взглядом за одно место на стене, где мох неаккуратными паучьими лапками топорщился в щели, и думала. Что-то тревожило ее маленькое сердце. Будто что-то непременно должно произойти. Или встреча с мальчишками так ее расстроила?
– Найдана… – вдруг послышался тот же голос, который она уже слышала сегодня.
Девочка быстро обернулась и взглянула на мать.
– Не крутись! – строго сказала та, продолжая с невозмутимым видом тщательно распутывать всклокоченные после сна волосы дочери.
Значит, она ничего не слышала… Найдане стало неуютно от того, что ее преследуют какие-то голоса. Она поежилась, обхватив себя руками за плечи.
– Ты замерзла? – удивилась Зара.
Найдана помотала головой и выпрямилась. Она старательно прислушивалась, водя взглядом по избе и пытаясь разглядеть вредного шутника, который целый день насмехается над ней. Но голос молчал.
Зара закончила расчесывать и улыбнулась, с нежностью глядя на дочь.
– Скоро уж будем тебе косу плести, – сказала она.
Вдруг дверь скрипнула, и они обе обернулись на звук. Это вернулся Визимир. Найдана торопливо соскочила с лавки и побежала навстречу отцу. Он, как всегда, вернулся с добычей.
Отобедав, Визимир прилег отдохнуть, а Зара занялась дичью, принесенной мужем с охоты. Найдана же, почувствовав свободу, воспользовалась тем, что мать отвлеклась, и снова прошмыгнула в открытую дверь. Так всегда бывает: ребенок спокойно живет в ограниченном пространстве, пока не узнает, что такое свобода. А попробует раз уйти из-под присмотра старших, и обратно в прежние рамки его уже не загнать.
Мальчишки опять дразнили пса, а заодно и его престарелую хозяйку. Найдана спряталась за бурьяном, не желая снова встречаться с обидчиками. Ведь неизвестно, придет ли в этот раз на помощь добрый дух. Хотя теперь, по прошествии времени, все произошедшее казалось чем-то нереальным. Мало ли что может примерещиться. Только Найдана решила, что ей почудилось, как вдруг услышала:
– Найдана!..
Нет, это не мог быть ветер. В этот раз Найдана отчетливо слышала свое имя и не могла ошибиться. Кто-то звал ее. Но кто? Что это за шутки? Она осмотрелась. Вокруг – никого. И вдруг Найдана поняла: тот, кто ее зовет, стоит там, за высоким забором, который опоясывал всю деревню. Вот почему она его не видит!
Осторожно, чтобы не нарваться на мальчишек, прячась за избами и кустами, Найдана добежала до больших ворот, по чьей-то рассеянности оставшихся незапертыми. Обернувшись, она посмотрела на свою избу и, убедившись, что мать не вышла, торопливо юркнула в узкую щель между полуприкрытыми воротами.
Через ворота из деревни вела дорога, за много лет вытоптанная лошадьми и людьми, изъезженная повозками. Но Найдане не хотелось идти по дороге. Она вглядывалась туда, где неподалеку березовая роща зазывно манила поникшими ветвями. Ровные белые стволы, застенчиво прикрытые редким кустарником, явно скрывали какую-то тайну. Найдана не понимала своих чувств, но что-то подсказывало ей, что там ее ждут. Кто же мог звать ее по имени?.. Это должен быть кто-то из своих. Чужим людям родители не сказали бы имя своего единственного ребенка. Повинуясь настойчивому зову и не чувствуя страха, Найдана решительно пошла в сторону рощи.
Трава мягко щекотала и холодила босые ноги. Местами, где трава была выше нее, Найдана останавлилась и прислушивалась в надежде услышать зов, чтобы понять, куда идти дальше. Умей она говорить, крикнула бы: «Эй! Кто меня звал?» Но ей оставалось только ждать, когда неведомый голос вновь произнесет ее имя.
Тишина. Даже собачьего лая не слышно. Наверное, мальчишкам надоело дразнить бедное животное. Или Найдана ушла слишком далеко от своей деревни. Девочка оглянулась, впервые ощутив волнение от того, что матери нет рядом. Сквозь высокую траву с трудом просматривались очертания построек. Как же велико было сейчас желание Найданы броситься назад, под защиту матери!
Словно в ответ на ее мысли вдруг послышалось:
– Не бойся. Подойди ко мне, – голос прозвучал так неожиданно, что Найдана вздрогнула, быстро обернулась и тут же лицом к лицу столкнулась со стариком, сидевшим перед ней на корточках. Мгновение назад его тут не было!
От неожиданности Найдана пошатнулась и взмахнула руками, теряя равновесие, но старик осторожно придержал ее, не дав упасть.
– Испугалась? – ласково спросил он, не отнимая рук.
Его широкие ладони закрывали почти всю спину и плечи маленькой Найданы. От них шло необыкновенное тепло, и Найдане совсем не хотелось освобождаться. Не в состоянии ответить, она молча рассматривала странного старика. Он был таким светлым, что казалось, будто сам излучает свет. Белые одежды, длинные и совершенно седые волосы, перехваченные на лбу полоской, сплетенной из бересты. Его глаза по-доброму щурились, будто за густой белой бородой скрывалась улыбка. Найдана так осмелела, что протянула руку и осторожно потрогала бороду старика. Она оказалась на удивление мягкой, вовсе не такой, как у ее отца. Старик запрокинул голову и засмеялся. Громко, задорно, совсем как молодой. Найдана сначала растерялась, неловко убрала руку, но, глядя на смеющегося старика, тоже улыбнулась. Нет, такой веселый старик не может быть злым.
– Вот и правильно, не нужно меня бояться, – сказал старик, будто прочитав ее мысли.
«Сам Велес!» – пронеслась в голове Найданы восторженная мысль.
– Нет, не Велес, – засмеялся старик.
«Ты меня слышишь? – насторожилась Найдана. – А говоришь, что не бог».
– Нет, я не бог. Люди называют меня Ведагором. Можешь и ты так звать, – снова ответил старик на ее немой вопрос. Это было так удивительно! Похоже, с ним можно было общаться не говоря ни слова.
«Это ты меня сейчас звал?» – мысленно спросила Найдана.
Старик кивнул.
«А тогда днем?»
– Тоже я.
«Откуда ты знаешь мое имя? Тебе его назвала моя матушка?» – Найдана чуть склонила голову набок и изумленно распахнула глаза. Никогда прежде ей не доволилось так общаться с кем-либо.
– Я ведун и много чего знаю. Твое имя мне нашептал ветер. А с твоей матушкой я не знаком.
«Откуда же ветер знает мое имя? – удивилась Найдана. – Может, это были злые духи, которыми меня пугает матушка?»
– Нет, это был лишь ветер, – снова засмеялся старик. – Со злыми духами я не общаюсь.
Найдана с подозрением посмотрела на старика. Он и правда совсем не был похож на того, кто имеет дело со злыми духами. Вот жрец Кудес из их деревни в своей медвежьей шкуре и черным рисунком на лице куда больше подходил для этого, хоть и отрицал свою связь с Чернобогом, утверждая, что поклоняется Велесу. Это местные привыкли к черному лицу Кудеса, а когда пришлые люди видели его впервые, у них с непривычки душа в пятки уходила.
– Дай-ка, я посмотрю на тебя, – старик вдруг перестал смеяться и пристально вгляделся в лицо Найданы.
От этого взгляда мурашки пробежали по спине девочки, она снова почувствовала что-то, чего не могла объяснить и чему не могла дать название. Это чувство появилось совсем недавно и заставляло Найдану останавливаться, прекращать все свои занятия и прислушиваться к новым ощущениям. Сейчас оно было особенно сильным. Старик пристально смотрел в глаза Найданы, будто хотел добраться до ее мыслей. Хотя к чему это? Он и так прекрасно слышал, о чем она думает. Нет, он хотел увидеть что-то еще, что находится гораздо глубже. Найдана выдержала пронизывающий взгляд старика. Наконец напряжение спало с его лица, глаза прищурились, и это означало, что за густой белой бородой снова появилась улыбка. Он не сказал, увидел ли то, что хотел, только легонько погладил Найдану своей широкой ладонью по черным непослушным волосам.
Вдруг со стороны деревни послышался крик:
– Некраска!
Найдана обернулась. Сквозь высокую траву ей было ничего не видно, но она знала, что это мама зовет ее. Найдана радостно улыбнулась на зов и повернулась к старику, желая сказать ему, что ей нужно уходить. Улыбка застыла на ее лице и вдруг сменилась на растерянность: рядом никого не оказалось. В одно мгновение старик исчез, словно растворился в воздухе.
«Эй! Ведагор!» – мысленно позвала Найдана, но только ветер ответил ей, прошелестев листьями берез.
– Некраска, ты где?! – снова послышался мамин голос.
Найдана поспешила на зов, перепрыгивая через кочки и время от времени оглядываясь назад, все еще надеясь увидеть странного старика.
Зара стояла у ворот и с волнением озиралась по сторонам, в панике прижав руки к груди. Она тяжело дышала, платок на голове сбился, в глазах был неподдельный испуг. Похоже, она обыскалась дочь в деревне, а теперь искала ее за пределами, отгоняя самые страшные мысли. Зара с тревогой вглядывалась в окрестности, не зная, куда в первую очередь бежать. Вдруг она увидела девочку, пробивавшуюся к ней сквозь высокую траву, и покачала головой.
– Что ты меня пугаешь? – воскликнула Зара.
Найдана подбежала к матери, кинулась в ее объятия и почувствовала, как та судорожно с облегчением выдохнула. Найдана не хотела огорчать мать, ей было очень стыдно. Но как попросить прощения и все объяснить, если не можешь вымолвить ни слова? «Эх, если бы матушка тоже могла слышать мои мысли… – подумала Найдана, обнимая мать и глядя в ту сторону, где только что общалась с Ведагором. – Я бы все ей рассказала. Я бы сказала, как люблю ее…»
– Зачем ты убежала? – строго спросила Зара, попутно проверяя, нет ли на руках и ногах дочери ссадин.
– Ыыы…ммм…эыыы… – Найдана старательно махала руками, пыталась рассказать про странного старика, который звал ее по тайному родовому имени.
– Да, туда нельзя, там медведь, – по-своему поняла Зара пояснения дочери. – Я волновалась. Искала тебя повсюду, звала. Ты слышала, как я тебя звала?
Найдана кивнула и снова принялась рассказывать:
– Мм…уыыы…мм… – «Нет, там не медведь, а старик в белых одеждах, он смотрел в мои глаза», – Найдана помогала себе жестами.
– Ну и что, что ты не видела медведя. Он там есть. Вот не поспешила бы я, он бы тебя съел! – строго ответила ей Зара, опять поняв по-своему.
Найдана улыбнулась, решив, что бесполезно пытаться что-то объяснить: мать все равно ее не поймет. Она снова обняла Зару и еще раз взглянула на рощу, прежде чем зайти в ворота, которые отделяли поселение от внешнего мира, его опасностей, странностей и тайн – от всего.
* * *
На другой день, когда Найдана помогала матери по хозяйству (во всяком случае, она сама так считала), на пороге вдруг возник Первушка. Найдана сразу заметила его, едва он появился и застенчиво мялся, не решаясь зайти. Вспомнив, что было вчера, Найдана насупилась и отвернулась.
– Посмотри-ка, кто к нам пришел! – воскликнула Зара. Но Найдана старательно делала вид, что нет ничего более важного, чем собирать на столе хлебные крошки. Она старательно выбирала их по одной и складывала в кучку.
– Я тут это… – Первушка стеснялся, не зная, что сказать. Было видно, что этот визит дается ему с трудом.
– Ну проходи, – сказала Зара. – Что стоять в дверях-то?
Первушка сделал шаг и снова остановился, пряча руки за спину.
Найдана продолжала собирать крошки. Она боялась, что Первушка опять начнет дразнить ее и обзывать при маме. Ведь мама не знает, что она – как там кричали мальчишки – убогая калека, а еще чернавка. Мама всегда называла ее самой красивой и лучшей, а теперь вот тоже узнает… Расстроится, наверное, что ее дочь не такая уж и хорошая, как она думала… Найдана собирала крошки, вжав голову в плечи, и думала об одном: «Божечки, родненькие, пусть он поскорее уйдет!.. Пусть он ничего не расскажет маме, а просто уйдет».
А Первушка снова подал голос и Найдана еще сильнее вжала голову в плечи, готовая сама сжаться до размеров одной из хлебных крошек.
– Я это… Вот… – И он протянул новую соломенную куклу, неловко замотанную тряпицей. – Мама сестре делала, а я подсмотрел как и тоже сделал. Некраска, это тебе. А то твою поломали…
Найдана вдруг обернулась. Это было так неожиданно, что она растерялась. Первушка торопливо подошел, сунул ей в руки куклу и тут же отступил на пару шагов. Он даже облегченно выдохнул, словно кукла оттягивала руки, а теперь отдал ее и сразу полегчало.
– Ладно, пора мне, – важно, по-деловому сказал он, радуясь, что его миссия выполнена.
Он вышел, а Найдана смотрела на куклу, лежавшую на коленях, и улыбалась. Ей тоже сразу стало легко. И не от того, что Первушка ушел, а потому, что он приходил.