Большинство специалистов отождествляет культуру штрихованной керамики с древними балтами. К древнебалтийскому этносу имеет отношение и днепро-двинская культура. Считается, что она возникла на местной основе. Ранние ее поселения на Витебщине датируются 700–600 гг. до н. э.
3. Железный век
Последняя (после каменного века и бронзового века) археологическая эпоха в истории человечества, характерная распространением производства изделий из железа. В Европе она началась в конце 2-го тыс. до н. э. и условно продолжалась до конца периода переселения народов (IV–VI вв. н. э.). Относительно быстрое распространение железа было обусловлено его очевидным преимуществом перед камнем и бронзой.
На территории Беларуси черная металлургия появилась в VII–VI веках до н. э. Железо выплавляли в небольших полусферических печах-домницах. Такие печи найдены при раскопках городищ Лабенщина, Свидно (Логойский район), Тербахунь (Суражский р-н) и др. Практически во всех крупных городищах существовали железоделательные мастерские, где изготовляли оружие и орудия труда.
Наиболее древние железные изделия найдены среди памятников милоградской культуры (Полесье, верхнее и среднее Поднепровье). У носителей культуры штрихованной керамики (центральная и юго-западная часть страны) и племен днепро-двинской культуры (бассейн верхней и средней Западной Двины) железо появилось в середине 1-го тыс. до н. э. Значительное распространение железных изделий в этих регионах приходится на конец 1-го тыс. до н. э.
С рубежа 3–2-го вв. до н. э. по 1–2 вв. н. э. земли Полесья, верхнего и среднего Поднепровья заселяли племена зарубинецкой культуры. Во II веке н. э. в Поднепровье и прилегающих к нему районах появились памятники Киевской культуры. В западном Полесье во II–IV вв. расселились племена вельбарской культуры.
***
В переходный период к средневековью (V–VII вв.) на юге страны распространилась пражская культура. В среднем Поднепровье сложилась колочинская культура. В V–VII вв. в центральной, северной Беларуси и на Смоленщине сформировалась банцеровско-тушамлинская группа племен.
Племена Ж. В. находились на этапе развитого патриархата. Основной единицей общества являлась большая патриархальная семья, объединявшая до 4 поколений родичей (отец — сыновья — внуки — правнуки). Несколько семей образовывали род, владевший определенной территорией с поселениями, участками обрабатываемой земли и пастбищами для скота.
Разложение общинных отношений, столкновения между племенами отразились на характере поселений этого периода. Обычно род создавал в труднодоступном месте (например, на холме) городище, укрепленное рвом, валом и частоколом. Но с середины 1-го тыс. н. э. стали преобладать неукрепленные селения.
С распространением пахотного земледелия возникло отдельное хозяйство малой семьи. Объединенные уже не кровными связями, а общностью хозяйственной жизни, такие семьи создавали соседскую общину, которая у славян называлась «мир», «грамада» или «вервь». Члены общины были связаны круговой порукой, охраной и распределением общинной собственности, поддержанием норм традиционного права. Появились экономические условия для содержания постоянной дружины.
Изменилась религия. Наряду с поклонением заступникам рода распространялся культ природных стихий.
В VI–IX веках население на территории Беларуси по мере разрушения родоплеменных связей переходило от военной демократии к феодализму.
СЛАВЯНЕ, КТО ВЫ И ОТКУДА?
АЛЕКСЕЙ БЫЧКОВ.
доктор исторических наук
Происхождение славян до сих пор является исторической загадкой. Я не собираюсь предлагать принципиально новое ее решение — у меня нет для этого своих доводов, отличных от тех, которые уже предложены в исторической науке. Просто хочу найти строго доказательное решение этой крупной проблемы. Для этого есть лишь один путь: сопоставить с информацией письменных источников результаты археологических исследований, данные лингвистики, топонимики и антропологии. Полноценное исследование истории сложения и развития любого человеческого сообщества (этноса, нации, государства) — это комплексное исследование, с привлечением всех исторических и вспомогательных дисциплин.
***
По мнению большинства специалистов, любой этнос — такое сообщество, которому присущи три важные особенности. У его членов общий язык, общая картина мира, единое этническое сознание. В этническое сознание входит понимание общности своего происхождения (хотя бы мифологического, например от одного легендарного предка) и общности ранних этапов своей истории (пусть мифологизированной). Оно разделяет общие космогонические мифы. Соответственно, для этноса характерна общность наиболее важных черт материальной культуры — погребального обряда, конструкции жилищ, орнаментальных мотивов.
Орнаментальные мотивы в древности не были простым украшательством. Это священные (сакральные) сюжеты, игравшие роль оберегов либо самих предметов, либо людей, которые этими предметами пользовались. Жилище — тоже сакральное пространство. Разумеется, в первую очередь оно отвечало требованиям реальной жизни — защищало людей от холода и атмосферных осадков, от хищных зверей, от посторонних взглядов. Но в понимании древнего человека оно выполняло их не столько в силу своей конструкции, но главным образом потому, что было «правильно» организовано в высшем смысле, то есть правильно моделировало «устройство» мира. Поэтому внутри него все и всегда было неизменным: очаг находился там-то, спальные места — там-то, пищу готовили там-то, мужчины находились здесь, женщины — там… Благодаря такому подходу тип жилища, как и тип погребения (оно тоже сакрально) — устойчивая этническая черта, маркер этноса.
Устойчивость, — как правило, многовековая — этнических традиций в материальной культуре — это фактор, без которого археологический поиск предков любого народа был бы в принципе невозможен. Археологам крайне редко достаются памятники, содержащие письменные свидетельства языка, на котором говорили люди, оставившие какую-то археологическую культуру. А как, не зная языка людей, оставивших археологические памятники, судить об этнической принадлежности их создателей? Только по устойчивым признакам материальной культуры!
Именно устойчивость «этнического стереотипа поведения» позволяет археологам пользоваться ретроспективным методом. Суть его в следующем. Этнографические исследования любого современного народа выявляют комплекс этноопределяющих признаков, присущих именно ему. Археолог же, выделив ту часть этих признаков, которая касается материальной культуры, пытается отследить главные черты этого комплекса, исследуя археологические памятники в обратной последовательности — от самых поздних к самым древним. И если круг памятников, охваченных исследованием, достаточно широк, то археолог в принципе может «отловить» все сохранившиеся компоненты этого комплекса, как бы широко они не «растекались» по территории и как бы глубоко не уходили в древность. Он может также выявить место и время, когда части этого комплекса еще входили в другие комплексы, которые, в свою очередь, со временем распадались, образуя новые комбинации признаков — и так до тех пор, пока в глубине веков не растворятся окончательно малейшие признаки зачатков культуры того народа, историю которого он пытается восстановить.
Двигаясь из древности к нашему времени, он может найти то место и эпоху, когда все признаки материальной культуры этого народа слились, наконец, в ту комбинацию, которая по всей совокупности исторических источников принадлежит ему, и только ему. Тогда археолог может считать свое исследование законченным.
Именно так изучал историю славян один из самых компетентных специалистов в этом вопросе, археолог-славист Валентин Седов (1924–2004).
Объективности ради замечу, что не все специалисты согласны с таким подходом. Есть, например, лингвисты, которые полагают, что комплекс материальных признаков какой-либо культуры не является собственно этническим признаком, и нельзя его считать сцепленным с тем языком, на котором говорят его носители: это два независимых признака человеческой культуры. Для них главным этноопределяющим признаком является язык, поэтому в первую очередь они ищут древние следы интересующего их языка, а не материальной культуры.
Такие следы, как правило, имеются. Это топонимы и особенно гидронимы: названия местностей и водных объектов. Они могут сохраняться на местности тысячи лет, хотя население, здесь живущее, неоднократно менялось, а народов, живших в древности, уже давно нет. Для сохранения топонима нужно только одно условие: чтобы вновь пришедшее население застало хотя бы часть предыдущего и имело с ним разговорный контакт. До наших дней дожили топонимы, «присвоенные» местностям, рекам, озерам и морям много тысяч лет назад на языке народов, которых уже давно нет. Их выявление и определение языковой принадлежности — это своего рода «лингвистическая археология».
Седов широко использовал ретроспективный метод. При этом свое движение в глубь веков он начинал с археологических культур, оставленных населением заведомо славянской этнической принадлежности, то есть позднесредневековым, о котором имеется масса достоверных исторических документов. А дальше продвигался до тех пор, пока от комплекса признаков материальной культуры, который можно считать этноопределяющим славянским, не оставалось ничего.
Параллельно с собственно археологическим исследованием Седов отслеживал по данным топонимики продвижение в древность лингвистических признаков славянского присутствия на тех или иных территориях в разные исторические эпохи. Одновременно он привлекал данные по разновременным следам контактов славянской языковой группы с носителями других языков, которые сопоставлял с археологическими данными, говорящими о смешении на определенных территориях носителей разных археологических культур. Сведения такого рода позволяли ему вносить коррективы в датировки времени и места таких межэтнических контактов, а заодно выяснить, каков был их характер.
1. О предках народов Европы
Во второй половине 2-го тысячелетия до н. э. на территории Европы произошло очень интересное событие. Весь ареал культуры курганных погребений за какие-нибудь две сотни лет, может быть, чуть больше — точно мы не знаем — вдруг резко изменил погребальный обряд! И на огромном пространстве, от восточной Франции до Западной Украины, утвердилась единая культура. В науке ее назвали «культурой полей погребальных урн».
Точнее, это культурная археологическая общность, в которую входит масса локальных культур. Но их всех объединяет общность погребального обряда. Покойников перестали зарывать в землю, а начали сжигать, собирать пепел и пережженные кости в урны, и урны эти ставить в небольшие ямки и засыпать землей без всяких курганов, может быть, как-то отмечая место погребения — маленькой насыпью, памятным знаком, теперь это невозможно проверить.
Понятно, что за этим стоит радикальная смена «картины мира»! Можно предположить, что таков был результат деятельности каких-то пророков, которым открылось, что душа, «очищенная» от плоти посредством огня, легче и быстрее достигает неба или переселяется в другое тело. Тут огромное поле для домыслов — ведь то был бесписьменный период европейской истории!
Но одно можно сказать определенно: за сменой идеологии скрывается экологическая целесообразность. Вся территория культуры полей погребальных урн географически — лесная зона. Курганный обряд погребения мог быть привнесен в нее из степи, но не зародиться в ней. И скотоводу, и земледельцу приходилось отвоевывать у леса пространства для пастбищ и пахоты, к тому же не имея железных орудий. Занимать курганами с огромным трудом отвоеванные места, да еще сгребая для их сооружения верхний плодородный слой почвы — верх нерациональности! А вот сведенного леса при расчистке полей оставалось много, и не весь он годился для домостроительства. Поэтому сжигать покойников и хоронить урны с их прахом в таких условиях было намного практичнее, чем насыпать над ними огромные курганы.
Итак, культура полей погребальных урн, последняя по времени культура бронзового века средней Европы, покрыла огромную территорию. Важна она для нас тем, что именно из нее начали «расти» те культуры раннего железного века, которые принадлежат этносам, дожившим до наших дней, или хотя бы до того времени, когда они попали в поле зрения античных авторов. Это италики, кельты, иллирийцы, германцы, славяне.
Начнем с кельтов. Народа с таким названием теперь нет. Однако современные ирландцы, шотландцы, валлийцы в Англии говорят на кельтских языках. На материке к ним относятся бретонцы во Франции, галисийцы в Испании, валлоны в Бельгии. И это — все! А вот в раннем железном веке, примерно к IV–III векам до н. э., кельтские народы, носители так называемой латенской археологической культуры, занимали гигантскую территорию: от атлантического побережья в Испании, сплошной полосой через всю среднюю Европу вплоть до Вислы, включая Ирландию и Британские острова. И далее, отдельными большими и малыми вкраплениями, северо-восточнее Карпат, до верховьев Днестра и Южного Буга. И это еще не все: отмечено массовое вторжение кельтов по Дунайской долине на Балканы, а оттуда — на северное побережье Малой Азии.
Именно кельты первыми в Европе освоили массовое производство железа. Не одно столетие они разрабатывали рудники в Силезии, на склонах Судетских гор. По некоторым подсчетам, в этих местах было произведено около четырех тысяч тонн сыродутного высококачественного железа. Железом кельты снабжали всю тогдашнюю Европу. Использовалось оно в основном для изготовления оружия, так как бытовое потребление железа в те времена было минимальным: топоры, ножи, серпы, косы, тесла, долота, наральники — вот и все. Конечно, и другие европейские народы к тому времени умели выплавлять железо, но никто не выплавлял его столько и такого качества.
И вообще латен — высокоразвитая культура. Это великолепное гончарное искусство, масса прочих ремесел, включая цветную металлургию, пашенное земледелие и придомное многовидовое скотоводство. Это крупные сельские поселения и защищенные поселения — «протогорода», то есть места, приспособленные для обороны, а возможно, и центры общественной жизни.
Это довольно сложная общественная структура, и все же она не дала письменности и не создала государства! Даже самый многочисленный кельтский народ, хорошо известный по римским источникам — галлы (населявшие почти всю территорию современной Франции), много и нередко успешно воевавший с Римом, и он не построил социальной структуры выше развитого вождизма — последней стадии военной демократии. Также и кельты, занявшие Британские острова: они создали ряд крошечных королевств с военной верхушкой во главе, то есть с королем, иногда выборным, и его дружиной. Остальной народ — свободные земледельцы-скотоводы, ремесленники и небольшая прослойка несвободного населения, скорее всего из числа военнопленных.
А что же другие индоевропейские этносы, потомки культуры полей погребальных урн? Они тоже постепенно распространялись по Европе, местами вклиниваясь в кельтский ареал и везде соседствуя с ним. Италики из средней Европы двигались на юг, на Аппенинский полуостров, на некоторые острова Средиземного моря, ассимилировались с исконным доиндоевропейским населением, создавая симбиотические культуры, с которыми потом столкнулся Рим, завоевывая Италию.