Тигр уже не спал. Тигр тихо скончался, отбросив хвост на клочья разодранных дворняжек. У моего до нескромности солидного состояния есть наследник, умнейший парень. Мы семья. У меня две красивые девчонки, жена и дочь. Почему бы им не жить по-взрослому, как они того заслуживают? Мы семья, и никак иначе. Наш путь на вершину, к спокойствию и тишине благополучия был очень сложен, мы едва не заблудились в лабиринте человеческих отношений, нас чуть не погубила работа. Теперь деньги есть, денег много. Почему бы нам всем не пожить, как мы того заслужили?
Блажь, угар, сумасбродство не отпускало меня никак не меньше трех недель. Купив хорошо отделанную просторную квартиру в центре Кемерово, я сделал срочный заказ мебели в порядочной элитной фирме. Затем последовало приобретение новенького автомобиля для жены. А однажды мы вчетвером посетили самый роскошный ресторан города, и целый вечер заказывали самые вкусные, самые дорогие, надеюсь, самые изысканные блюда, обращаясь друг с другом как с болванами из самого тончайшего самого китайского фарфора. Мы и были фарфоровыми болванами на аттракционе сумасшедшей щедрости! Временами на меня накатывала волна благоразумия, и я приходил в отчаяние от растущих непомерными темпами убытков. В такие моменты звон стали по скале Чертов Лоб становился оглушительным. Мне было то дико страшно, то самозабвенно весело, стрелка настроения без устали металась из стороны в сторону, с удовольствием достигая крайних положений.
Фейерверк безумия завершился отправкой семьи на отдых в далекие заморские страны. Семья, моя семья уезжала. Провожая семью в аэропорту, я окончательно раскис, попросил детишек обязательно помочь всем морским звездам, выброшенным на берег штормом. Мы дружно плакали всей дружной семьей, дружно всхлипывали, дружно размазывали слезы по щекам, будто расставались надолго или вообще навсегда.
Должно быть слезы отрезвили меня, как осколок сказочного зеркала великолепной Снежной Королевы, наконец-то заставили взглянуть на происходящее вокруг своими собственными глазами. Реальность ужасала. Так много потратить денег на бездарных бездельников?! Тигр возвратился из жуткой обители мертвых, поднимаясь на дрожащие от бессилия и злости лапы. К биржевым торгам я вернулся полностью подавленным, в чудовищно мрачном расположении духа. Цены на акции эмитента "Нефть Росинского" не ждут разнюнившихся идиотов, ни секунду не стоят на месте! Столько времени упущено, столько денег зря потрачено на пустоголовую уродину и пару сопливых ублюдков! Сколько теперь придется наверстывать!
Вечером того же неудачного дня в дверь позвонили. На цыпочках подкравшись к двери, я разглядел в глазке громоздкую фигуру Игорька. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, селянин давил и давил на кнопку звонка.
Не дождавшись отклика, он постучал, явно намекая, что не уйдет просто так. Увы, в памятном телефонном разговоре со мной приключился приступ самонадеянности, переросший в припадок сурового кретинизма. Уверившись в полнейшей неуязвимости, я сообщил деревенщине нынешний адрес и был так непроходимо туп, что за прошедшее с момента беседы время не удосужился сменить квартиру.
- Открывай, гаденыш! - заорал Игорек.
Меньше всего мне хотелось бы привлечь к своей выдающейся персоне внимание соседей.
- Здравствуй, Игорь Михайлович, - выпалил я, отпрыгивая от открытой двери. В характере мерзкого кабана сразу разбить голову, если уже собрался.
- Мошенник, - бросил он, распространяя по прихожей мерзкую вонь алкоголя.
Переступив через порог, селянин прикрыл дверь, снял присыпанное снегом пальто. Охая, Игорек разулся, по-хозяйски прошел в гостиную, устроился в кресле. Довольно крепко выпивший, размякший, он выглядел вполне безобидным. По крайней мере драться, кричать опять деревенщина явно не собирался. Таким потерянным, тихим, погасшим, я селянина вообще еще не видел.
- Пошутил я, Игорь Михайлович. Такое у меня чувство юмора. Ученых из Новосибирска на днях вызвал, договорился в кемеровском отделении Большого Международного Археологического Университета о поддержке нашего с тобой проекта. Сейчас, понимаешь, у академиков симпозиум. Вот у вас в деревне посевная, картошку там тяпать, а у ученых все по-взрослому. Академики строго каждый месяц собираются, обсуждают мировые проблемы и, главное, морщат чертовы лбы, как бы на мировых проблемах заработать. Когда ученые услышали про нашу находку, они все сразу всполошились...
- Брат говорил. Если на горе, где Чертов Лоб, покопать. Сокровища можно найти. Просто несметные.
- Веришь в это? - немного расслабляясь, спросил я.
- Верю. Брат тоже верил.
- Значит, найдем мы с тобой сокровища легендарного Али-Бабы, Игорь Михайлович... Зачем пришел-то?
- Просто брат просил зайти. Поговорить с тобой.
Селянин снова замолчал. Плечи его упали вперед, на загривке вырос горб, сделавший Игорька не безобразным свиноподобным верзилой, а усталым, беззащитным и очень старым. Отличная закуска перед добрым тигриным обедом.
- Говори, Игорь Михайлович. У меня дела, работа простаивает. Это только шакалы в лес обычно убегают, а работа, зараза такая, никуда не денется.
Старчески пожевав губами, он откинулся на спинку кресла.
- Помнишь, как мы встретились?
Конечно, я прекрасно помнил уютный крошечный магазин в Осиновке, стремительное знакомство с Игорьком, итогом которого стало предложение недорого снять уютный маленький домик неподалеку.
Дождавшись моего утвердительного кивка, селянин продолжил:
- Брат увидел твою машину у магазина. Отправил меня. Ты сказал, неплохо бы здесь отдохнуть. Тогда я дом тебе снять предложил. Помнишь?
- Помню. Если ты насчет денег своих беспокоишься, то я все отдам. Вот только закончу заказ, получу зарплату, сразу с тобой рассчитаюсь.
- Витя, брат умер. Родной брат. Сорок дней назад умер.
Беседа начинала меня раздражать. Селянин не знает, понятия не имеет, как страшно стучит железо по камням Чертового Лба. Не хочешь ждать ученых из Новосибирска, так не жди. Никто не заставляет! Умер брат? Прекрасно! Остались бездельница жена и семеро грязных детей? Мне какое дело? На похороны срочно нужны деньги? Перебьетесь, деревенские болваны.
- Очень плохо, Игорь Михайлович, - участливо сказал я.
- Плохо.
- Брат, он самый главный родственник в этой жизни, другого такого нет и не будет.
- Правильно говоришь.
- Как его звали?
Селянин пьяно всхлипнул.
- Степан. Степан Михайлович. Брат еще в детстве сердцем слаб был. Знаешь, в горку иной раз сразу не взбежит. Сядет, отдыхает, за грудь держится. С возрастом только хуже сделалось. Просто постоянно лечился. Операций сколько вытерпел.
- Сердце, вещь исключительно серьезная, - согласился я, осторожно отступая к столу. Подальше от гостя.
Разговор внезапно приобрел опасную направленность. Брат умер. Кто виноват в смерти? Виктор Олегович, англичане и прочая мировая контрреволюция. Растяпы работают на пару, растяпы приходятся друг другу родными братьями. Степан Михайлович, Игорь Михайлович, законная организованная бандитская группировка дворняжек. До сих пор мне как-то в голову не приходило, что двое растяп способны устроить настолько хитроумную ловушку.
Обложили. Окружили по-взрослому. Копеечное ведь дело со Степаном было, у меня сейчас в бумажнике больше лежит. Заманили, устроили жить в своем доме, подождали, когда я потеряю бдительность, попытались убить. Все снаружи, ничего нет внутри. Все очевидно. Все понятно. Элементарный план. Теперь один из дворняжек умер, второй пыжится, изображает народного мстителя.
Дураки из Осиновки устроили кровавую вендетту с прологом и гнусной преамбулой, а я сейчас добавлю в их деревенский сценарий славную кемеровскую погоню.
- Брат лекарства от сердца у тебя заказывал.
Вот именно. Умница какая, этот звероподобный верзила. Даром, что выглядит полным идиотом. Заказывал, растяпа, заказывал. Без моих лекарств сумел протянуть несколько лет, хотя с лекарствами, ясное дело, прожил бы по-взрослому, целую тысячу. Виктор Олегович, нехороший человек, помешал.
- Разве я виноват? Разве я собирался? Поставщики подвели, Игорь Михайлович. У меня в работе полный ажур. Если договор подписан и аванс перечислен, я костьми лягу, работу свою выполню до винтика, до миллиметра. Такая у меня природная обязательность.
Игорек слушал, не шевелясь. Внятного плана мести у него, похоже, не было. Пока кабан размышлял, я спокойно выключил компьютер. Без пароля никто не сумеет запустить программу для дистанционного доступа к торгам на бирже. Деньгам, брокерскому счету селянин не навредит.
Теперь между нами стоял стол. Если деревенщина бросится, или, еще хуже, вытащит из-за пазухи какой-нибудь обрез, я открою балконную дверь и прыгну через перила. Третий этаж, внизу сугробы. Выберусь, обязан выбраться. Машина стоит в соседнем дворе. Не заведется после морозов, поймаю частника. Догоняй, растяпа. Ночь проведу в новой квартире. Пусть поищет тигра в джунглях, деревенский мститель.
- Не бойся, - устало махнул селянин. - Брат строго наказывал тебя пальцем не трогать.
Пожалуй, я чересчур активно передвигался по комнате.
- Честному человеку нечего бояться. Повторяю, деньги обязательно отдам.
- Опять ты о деньгах. Не о деньгах речь! Причем тут деньги? Просто речь о моем старшем брате. Понимаешь? О родном старшем брате. Степан не из-за денег переживал. Просто хотел, чтобы все правильно срослось. Просто как у людей. Законно. Ты бы пришел к нему, объяснил про поставщиков. Брат бы и заявление у полицейских забрал, и судью не беспокоил. Так ведь ты в бега отправился. Телефоны меняешь. Квартиры. Просто объяснить мог? Встретиться? Просто без выкрутасов поговорить, просто как мужик с мужиком?
- Легко, Игорь Михайлович. Признаться, растерялся я, Игорь Михайлович. Обычно так со мной не происходит, вот я и растерялся. Там, Игорь Михайлович, произошла изумительная накладка...
- Постой, постой! - оборвал меня селянин. - Хватит. У тебя одного, гаденыш, золотые перстни на пальцах. Все остальные бобров сеном на поскотине кормят. Слушай внимательно. Просто слушай, не перебивай. Готов?
- Ну готов.
- Брат жизнь себе укоротил разбирательствами. Нервничал так, что руки ходуном ходили. Брат думал, поживешь ты у нас в Осиновке, в тишине успокоишься. Одумаешься. Тогда и поговорите как люди. У тебя же на уме новые дела. Просто жулье ты, гаденыш. Просто жулик первостатейный. Брат сгоряча за ружье схватился. Признавался потом, попал бы в тебя, себе бы пулю отлил тут же. Да как попасть, если в последний раз ружье брал сразу после армии, в шестьдесят пятом году? Брат, все равно, за стрельбу переживал страшно. Тебе, гаденыш, не объяснить, как страшно. Просто извелся мужик. Потемнел весь. Просто высох. Сердце болело просто постоянно. Брат из дома не выходил, двигался еле-еле. Тогда ты вернулся в Осиновку со своим камнем. Академики, деньги, прибыли, деньги, ученые из Новосибирска, деньги, мировая слава. Опять ведь крутишь, воду мутишь. Просто не унимаешься. Оглядись по сторонам. Не такая жизнь наша. Просто не такая плоская. Последние слова брата о тебе были, о прощении. Жалел, сам не смог прийти, не смог извиниться за стрельбу. Витя, как можно так с живыми людьми обращаться? Пойми, гаденыш, люди все видят, два к двум прибавить умеют.
- Чего ты тут нюни развел? - не выдержал я. - Кто заставлял Степана стрелять?
- Человек не из стали сделан. Терпит, терпит, и ломается.
- Ладно, осознал! Не прав! Не прав по всем статьям уголовного кодекса. Помилуйте, господин дяденька, больше не буду. Доволен, деревня? Двигай отсюда, пока я полицию не вызвал. С оказией пренепременно передавай брату пламенный привет.
Скрипнув зубами, селянин поднялся, сжав огромные кулаки. Пьяно раскачиваясь, кабан постоял, затем грузно протопал в прихожую, вытащил из гардероба куртку.
Положим, я не совершенство, не гений маскировки, не все способен вытерпеть и идеально грамотно развести каждую дворняжку. У меня тоже нервы. У меня тоже принципы. У меня тоже по-взрослому крупные проблемы. Нашлась тут безгрешная мать, святая благодетельница, заступница сирых, убогих и умалишенных. Один с ружьем наперевес по Осиновке бегает, палит во всех подряд, другой розовые картины шоколадным маслом рисует. Банда бешеных дворняжек. Выстрелил в человека, значит убийца, собирай вещи, пошел в камеру. Сам Игорек, небось, самогоном приторговывает, колхозную картошку по ночам с полей ворует, а мне тут теперь высокие морали читает. Принесу себе соболезнования за воодушевление, душа моя переполнилось негодованием и праведным гневом.
- Тебе не понять, - медленно, отделяя слово от слова проговорил селянин. - Брат у тебя с того света прощения за стрельбу просит. Брат сам себя при жизни проклял. Сейчас я тебя, а может и себя самого проклинаю. Хана тебе, гаденыш. Просто тупик. Не больше недели в твоем распоряжении. Снимешь ленточку с кедра, другим станешь. Не снимешь, пропадешь. Просто выбора у тебя нет.
Закрыв дверь на оба замка, я выглянул на балкон и убедился, что Игорек, выйдя из подъезда, скрылся за углом соседней многоэтажки. Вот и хорошо. Вот и славно, уходи, дворняжка, уходи не солоно хлебавши. Беседа прошла на высоком, по-взрослому высоком уровне, и обиженный сеньор с печальным видом отправился обратно к земле, окучивать сугробы с озимыми баклажанами.
Груз с моей души упал. Неизвестно, что дворняжки выдумают завтра, сегодня можно спокойно работать. Под конец пространного монолога селянин перестал меня пугать и даже немного насмешил. Хохма, да и только! Здоровенный, устрашающего вида кабан выкрикнул в потолок нелепые проклятья, как трусливый дворовый мальчишка погрозил мне немыслимыми карами. Такого трюка я не видел с малолетства. Если силы есть, бей, кусай и круши, растяпа. Если нет, остается лишь сотрясать воздух и угрожать. Одним словом, дворняжки! Дворняжки!
Трудовой вечер, хотя и начался бездарно, все же прошел довольно плодотворно. До окончания биржевых торгов я успел солидно пополнить оба параллельных брокерских счета и выключил компьютер, не только сбыв все купленные сегодня акции "Нефти Росинского", но и открыв маржинальную позицию. Ни малейшего волнения на этот счет у меня не возникало. График с Чертового Лба утверждал, что завтра на открытии торгов ценные бумаги значительно подешевеют. Закрыв шорт в первый час, я уже сразу неплохо заработаю.
Дни шли, дни бежали, дни летели. За покупкой следовала продажа, после продажи следовала новая покупка. Сгоряча собираясь как можно скорее покинуть снятое жилье, я передумал, делая акцент на биржевой торговле. Стрелок найден. Стрелок, к счастью, умер. Стрелок подох, поганая сволочь. Атака Игорька отбита по всем правилам военного искусства. Получив по-взрослому мощный отпор, селянин вряд ли еще когда-нибудь появится на горизонтах моего зрения.
Но все равно, к едва ли не постоянному стуку железа по камням Чертового Лба отныне прибавился змеиный шелест ленточек, обвивающих дряхлый замшелый кедр. Слова Игорька пугали меня, жгли рассудок. Не зря, не зря он так долго крутился у старого дерева в тот памятный поход по осеннему лесу. Неужели отвратительный селянин говорил правду? Неужели деревенщина наложил на меня настоящее проклятие?
Неужели проклятие сбудется?
Улучив свободный час, я внимательнейшим образом изучил карту Кемерово, обращая особенно пристальное внимание на береговые зоны и отметки над уровнем моря. Цифры меня ошеломили. Взяв центр города за отправную точку, я обнаружил необъяснимую головокружительную аномалию. На относительно коротком участке Томь преспокойно текла от более низкой отметки к более высокой. Вряд ли подобное поведение реки считается нормой хоть где-нибудь на нашей планете.
Поразительные данные, разумеется, утверждали о тяжелой застарелой болезни морских звезд, которым требовалась срочная помощь. Неподалеку от центра Кемерово у подводных обитателей колония, настолько перенаселенная, что некоторые особи даже мешают нормальному течению Томи.
Мысль до изумления странная, но ничего иного мне попросту не приходило в голову. В тот миг, полностью убежденный в своей правоте, я с великим энтузиазмом пролистал множество статей о морских звездах, лишь разочаровавшись от пустой потери времени. Сложить воедино сибирскую реку, отметки над уровнем моря и обитателей подводных глубин, естественно, не удалось. Уверен, вся собранная информация каким-то образом могла быть вытянута в строгую линию, но сейчас, не имея важных элементов, моя мысль выглядела форменным бредом умалишенного кретинского идиота.