Кто-нибудь из них, но точно не я и не моя мать, которая, как я полагаю, никогда ни в чем повинна не была.
На ощупь найдя выключатель, я погасила свет.
Теперь, стоя в кромешной темноте, я больше ничего не боялась. Теперь тьма стала моим другом. Я вступила с ней в сговор. Она говорила мне, что ей нужно от меня, а я делала, получая взамен укрытие. Доблестный коммивояжер Нил проснется утром с жуткой головной болью, приятной слабостью в теле и тупой болью в левом плече.
Не сомневаюсь, когда он пойдет в душ, то обязательно решит выяснить причину боли. Встанет напротив зеркала в ванной и увидит длинную красную полосу почти по всей длине плеча. Естественно, это его озадачит. Он попытается вспомнить, не ударялся ли где. Только вот рана больше напоминает широкую царапину. Тогда он подумает, что поранился собственным браслетом или чем-то подобным.
В итоге просто пожмет плечами и заберется в душ. Примерно секунду будет ощущать пощипывание в ране, а потом привыкнет. Порез заживет, кожу украсит лишь едва заметная белая полоска, история которой навсегда останется для него загадкой.
Кому может прийти в голову, что девушка, с которой ты перепихнулся прошлой ночью, вырежет скальпелем у тебя кусок кожи? Более того, она сохранит его в стеклянном флаконе как часть своей странной коллекции.
Приемный отец был одержим моей генетической невосприимчивостью к боли.
Пожалуй, ему следовало больше беспокоиться о моей генетической предрасположенности причинять боль другим людям.
* * *
Я вернулась домой, провела тщательный осмотр, чтобы убедиться в отсутствии каких-либо повреждений, и повалилась на кровать, где провела чудесную ночь без снов.
Рано утром меня разбудил звонок из лечебницы, где находилась моя сестра. Голос суперинтенданта МакКиннон звучал твердо и четко:
– Аделин. У Шаны снова был приступ.
Она могла больше ничего не говорить, все и так ясно. Я села в постели и дотянулась до своей одежды.
– Она кого-то ранила?
– Только себя. Четыре ножевых. Сейчас она в больнице, но, Аделин… она в очень тяжелом состоянии.
Я кивнула, моя сестра всегда старалась доводить дело до конца. Положив трубку, я тут же выскочила из кровати и приготовилась снова вернуться в лечебницу.
Глава 6
Алекс обо всем договорился. Когда сегодня он вместе с Ди-Ди приедет в дом Кристин Райан, их там встретят физиотерапевт Ди-Ди, а также Фил и Нил. А пока Ди-Ди вместе с маленьким Джеком сидели на кухне и корчили друг другу рожицы – кто сделает смешнее. Джек, как обычно, победил, но Ди-Ди знала, что она проиграла в честной битве.
В восемь утра Алекс отвел Джека в детский сад, который находился буквально по соседству, но в нижней части улицы. Ди-Ди в это время пыталась совладать с нервами. Дело в том, что у Алекса возникла одна идея: чтобы помочь Ди-Ди вспомнить подробности того несчастного случая в доме Кристин Райан, они все вместе поедут туда и попробуют воспроизвести события того дня, и, возможно, им удастся найти какие-либо улики. Могут ведь эксперты произвести предельно точный анализ столкновения двух машин, вплоть до вычисления виновника аварии. А нужно им для этого всего лишь осмотреть автомобиль «А» и автомобиль «Б». Если такая штука срабатывает с машинами, то почему бы это не сработало с человеком?
В половине девятого Алекс вернулся домой, и вместе с ним пришло первое испытание этого дня: нужно одеться. Ограниченная подвижность, вызванная болью в области шеи и плеча, весьма осложняла задачу.
– Мелвин, – сказала Ди-Ди, глядя в зеркало на свою левую руку.
Ее плечо немедленно отозвалось жгучей болью. Болью, которая наступает вследствие перегрузки мышц и воспаления нервов. Врачи сказали, что придется это терпеть еще несколько месяцев.
Что ей сказала психиатр? Поговори с Мелвином. Покажи ему, кто здесь главный.
– Ну ладно, – начала Ди-Ди, обращаясь к своему отражению. – Слушай сюда. Сегодня важный день. Мне предстоит много работы. И работа эта заключается в том, чтобы вспомнить то, о чем ты заставляешь меня забыть.
Ее отражение… продолжало оставаться простым отражением в зеркале.
– А, черт с тобой. Это самый тупой, самый идиотский… Слушай! – Детектив угрожающе посмотрела на свое отражение. – Сейчас я все это с себя снимаю и иду в душ. Затем выхожу оттуда нормальным человеком и надеваю свой костюм для йоги, потому что мне так сказали.
Действительно, Рассел Илг, физиотерапевт, попросил ее приехать в черных штанах для йоги и плотно облегающей черной майке. Плюс он попросил ее взять с собой мел, так что Ди-Ди ни капли не удивится, если он вдруг решит использовать ее в качестве школьной доски.
– Ты меня задолбал, – безжалостно продолжила она. – Ты мне мешаешь. Так что давай, Мелвин, сходи покури или еще что. Понимаешь ли, время-то идет и меня уже тошнит от этого дома, мне надоело таскать одежду мужа, надоело вонять, как обезьяна в зоопарке. Шесть недель уже прошло, и… мне уже хочется чем-то заняться. Сидеть в четырех стенах – это не мое. И если ты часть меня, то должен это понимать, Мелвин… ты должен меня понять.
Позади скрипнула дверь, и в проеме возник Алекс.
– Ну как? Получается?
– Да хрен там с два.
– Буду расценивать это как «вполне вероятно».
– Да пошло все в задницу.
– Может, помочь? – Алекс кивнул на рубашку, которую Ди-Ди смогла снять только наполовину, а точнее, только высвободила здоровую руку.
– Давай.
Алекс расстегнул верхнюю пуговицу и медленно стал спускаться ниже. Были времена, когда Алекс, неспешно и со знанием дела раздевал ее прямо перед этим зеркалом, а у нее тряслись коленки и перехватывало дыхание. Сейчас же она ощущала себя скорее неуклюжей.
Скорее даже не так – разбитой, слабой и бесполезной развалиной. Это хуже, чем неуклюжесть. Неуклюжесть – это уже прогресс.
Алекс снял с жены рубашку, расстегнул сзади бюстгальтер. Аккуратно снимая его, он нечаянно коснулся ее левой руки. Всего лишь легкое прикосновение, а Ди-Ди зашипела так, словно все ее существо внезапно вспыхнуло дикой болью.
Виновато посмотрев на супругу, Алекс принялся расстегивать штаны. Их оказалось снимать куда проще. И вот она, финишная прямая. Остались только носки и трусики.
Алекс включил воду и поддержал Ди-Ди под локоть, помогая забраться в душевую. Затем разделся сам и присоединился к ней в тесной кабинке. И опять-таки, всего пару месяцев назад все это могло выглядеть очень эротично, сейчас же это была прелюдия к жуткой агонии, которую Ди-Ди придется испытать через несколько секунд.
Она сама намочила голову, но чтобы нанести и смыть шампунь, требовалась помощь Алекса. Не выключая воду, он помог ей выбраться из кабинки и накинул на плечи огромное полотенце. Ди-Ди, как двухлетний ребенок, ждала, пока ее «папочка» помоется сам и поможет ей наконец вытереться.
В первую очередь Алекс принялся вытирать ее, эдакий рыцарский акт самопожертвования, вынуждавший его мокрого дрожать от холода. Ди-Ди должна испытывать благодарность, должна радоваться, что у нее такой нежный и заботливый муж, должна понимать, насколько ей повезло, что он у нее есть.
Но она по большей части чувствовала только боль, злость и разочарование. А хуже всего то, что Алекс это понимал. Тем не менее он тщательно вытирал жену, не обращая внимания на черную неблагодарность и поднимающуюся волну бессильной ярости.
– Ты бы сделала для меня то же самое, – сказал он, пытаясь разрядить обстановку.
– Вот уж вряд ли. Чего во мне точно нет, так это человечности.
– Неправда. Я видел вас сегодня с Джеком, помнишь? Можешь строить из себя железную леди перед другими, но я-то знаю, какая ты на самом деле.
– Новый психиатр уверяет, что я потеряла свое истинное «Я», и теперь моим мозгом руководит кучка психов.
– А что ты сама думаешь по этому поводу?
– Это все гребаный Мелвин, – прошептала Ди-Ди, и ее голос звучал по-другому, не как всегда. Казалось, она вот-вот расплачется.
– Все будет хорошо. Ты скоро поправишься. – Алекс поцеловал ее в лоб.
– Не ври мне. Ты же сам говорил, что я могу врать себе, но не тебе. Вот так же и с тобой. Я подслушала разговор врачей. Мой доктор сказал, что рука, возможно, полностью так и не восстановится. Да я и сама прошла достаточное количество сеансов физиотерапии, чтобы это понять. Если я не восстановлюсь, то больше никогда не смогу выйти на службу. Ты можешь представить, что я буду целыми днями сидеть дома? Вести хозяйство, ездить за покупками в семейном минивэне?
– Ты скоро поправишься, поверь.
– Хватит врать!
– Я и не вру. Я знаю тебя, Ди-Ди. Так или иначе, ты найдешь выход, ты справишься, и все будет хорошо. И знаешь, как я это понял?
– Как?
– Тебя еще не восстановили на службе, а ты уже собираешься на место преступления, чтобы помочь в поимке преступника. Ну же, Ди-Ди, хватит думать о плохом. Вместо того чтобы стоять и спорить, мы бы давно уже могли надеть рубашку поверх этого милого плечика. Как, говоришь, зовут парня, который в нем живет?
– Мелвин, – буркнула детектив.
– Привет, Мелвин. Я Алекс. Рад познакомиться. А теперь отвали.
* * *
Фил и Нил были уже на месте. Ди-Ди неуверенно переступила порог дома, словно опасаясь, что ее вот-вот окружат мрачные тени, а в нос ударит резкий запах крови. Однако это был тот редкий случай, когда реальность отличается от предположений в лучшую сторону. Небольшую прихожую неплохо освещали солнечные лучи, проникающие через многочисленные окна, а в воздухе чувствовался резкий, ни с чем не сравнимый запах лизола. Очевидно, владелец квартиры наконец-то получил разрешение навести в доме порядок. Ди-Ди готова была поклясться, что для этой цели он нанял профессиональных уборщиков, непосредственно специализирующихся на подобных случаях. Интересно, какую магию им пришлось применить, чтобы отмыть спальню наверху.
– Ну что, причины смерти установлены? – обратилась детектив Уоррен к коллегам.
– Доброе утро, Ди-Ди. Мы тоже рады тебя видеть. Как самочувствие? – сухо поинтересовался Фил.
– Просто великолепно. Я бы горы свернула. Если бы, конечно, могла пошевелить конечностью. – Уоррен неуклюже обняла самого молодого сотрудника их отдела, а Алекс пожал им обоим руки.
Долговязый рыжий Нил, несмотря на свои тридцать три, напоминал шестнадцатилетнего подростка. Это было уже его второе расследование, но, естественно, Фил и Ди-Ди брали основную часть работы на себя, а он у них учился. Раньше Нил работал техником в отделе судмедэкспертизы, поэтому неудивительно, что именно он ответил на ее вопрос, а не Фил:
– Хлороформ.
Ди-Ди моргнула. Они с Алексом стояли возле кухонного стола. Мебель, принадлежавшую Кристин Райан, еще не вывезли, но сидеть на диване убитой казалось как минимум невежливым. Поэтому все четверо теснились на кухне.
– Он убил их с помощью хлороформа? – спросил Алекс. – Это возможно?
– Не убил. Всего лишь усыпил. Откровенно говоря, Бен должен был учуять запах хлороформа еще на первом теле, но его, как он выразился, отвлекла кожа, лежавшая отдельно от трупа.
– Хлороформ можно вот так просто учуять? – Ди-Ди не могла бы точно сказать, восхищает ее этот факт или пугает.
– Разумеется. Запах довольно долгое время держится в области рта и носа. Первый шаг в ходе аутопсии – это обнюхивание тела. Таким образом можно обнаружить присутствие некоторых ядов и токсинов. Так или иначе, Бен приносит свои извинения.
Бен Уитли являлся главой отдела судмедэкспертизы и по совместительству бывшим любовником Нила. Сразу после разрыва их отношения были натянутыми, но сейчас, похоже, все наладилось.
– Значит, сперва он своих жертв усыпляет, – начал Алекс и нахмурился, явно сбитый с толку. – А потом?
– Компрессионная асфиксия.
– Компрессионная асфиксия? – озадаченно повторила Ди-Ди. – Не из этих ли опасений врачи не советуют спать с новорожденными? Якобы если взрослый во сне придавит ребенка, это может привести к компрессионной асфиксии.
– Именно. Асфиксия возникает, если оказать на грудь или на брюшную полость давление достаточно сильное, чтобы человек не мог сделать вдох. В результате наступает удушье.
– То есть наш маньяк, вероятнее всего, довольно крупного телосложения, – предположил Алекс. – Этот тип достаточно сильный для того, чтобы, по сути, раздавить двух взрослых женщин.
– Вовсе необязательно. Компрессионная асфиксия может также наступить вследствие грамотно примененного усилия. Скажем, можно просто давить коленом на диафрагму в течение нескольких минут.
– Если учесть тот факт, что он сначала усыпляет жертву хлороформом, – встряла Ди-Ди, – то смею допустить, что мы имеем дело с человеком физически слабым. Ведь обычно с силой приходит чувство собственного превосходства. А он отсиживается в засаде, нападает исподтишка, душит жертву, пока та без сознания, а на десерт проводит ритуальное сдирание кожи. Все это говорит о том, что маньяк всячески пытается избежать прямого контакта. Слабый, неуверенный в себе, скорее всего, в реальной жизни женщины ему отказывают, поэтому он их убивает. Какова вероятность того, что какая-то из жертв могла очнуться? Могла ли одна из них узнать, что происходит?
– Вероятность есть, но она крайне мала, – пожал плечами Нил. – Бен обнаружил точечные кровоизлияния в глазах и в верхней части грудной клетки. Весьма интересный факт. Я думаю, на жертве должны были остаться синяки или кровоподтеки в области груди и живота. Если бы можно было произвести более детальный анализ, то нам бы удалось узнать побольше о том, как именно преступник убивает жертву. Однако шансов практически ноль, так как кожа удалена именно с этих участков.
– Возможно, убийца срезает с трупов кожу, чтобы замести следы.
Фил покачал головой:
– Думаю, мы слишком высоко оцениваем его способности. Этот тип просто душит своих жертв, пока те без сознания. Не так уж это гениально. А вообще такое чувство, что парню просто нечем заняться и он нашел себе такое вот развлечение.
– Он проникает в дом, – снова заговорил Алекс, – пробирается наверх и обезвреживает жертву хлороформом, пресекая таким образом возможные попытки сопротивления. Затем душит ее, передавив диафрагму. Ты прав. Все это действительно выглядит вполне… целесообразно. Довольно простой способ убийства, благодаря которому у преступника остается больше времени на проведение этого… многочасового ритуала. Весьма любопытно.
– А мне больше интересно, почему именно компрессионная асфиксия, – заметила Ди-Ди. – Учитывая, что и убийца, и жертва – взрослые люди. Почему он не обратился к классике – подушку на лицо?
Фил и Нил только покачали головой. Однако у Алекса был ответ на этот вопрос:
– Он садится верхом на свою жертву. Мы видели тогда на простыне отпечатки его голеней, помнишь? Этот тип не только снимает кожу в этом положении, но также и убивает.
– Доминирующая позиция. – Ди-Ди повернулась к Нилу: – Но следов сексуального насилия все-таки не обнаружено?
Он снова покачал головой:
– Если верить Бену, то нет. Убийца производит определенные манипуляции над трупом, мы все об этом прекрасно знаем, но никого не насилует.
– А по ножу информации не появилось? – спросил Алекс.
– Нет, но Бен уже набрал кучу ножей для сравнения. Так что ему еще нужно время.
– Какое-то время я подумывала об охотничьем ноже, – медленно произнесла Ди-Ди. – В отчете о вскрытии Кристин Райан сказано, что кожа снята профессионально. Как мне кажется, единственные, у кого есть опыт в освежевании, это охотники. Поэтому прошлой ночью я посмотрела кучу обучающих роликов на Ютьюбе. Ну, знаете, как освежевать кролика, белку, оленя, лося…
Алекс с недоумением уставился на жену. Кажется, он только сейчас понял, что она выбиралась из постели где-то после полуночи. Ди-Ди задумалась, что же хуже: то, что муж не заметил ее отсутствия, или то, что он теперь в красках представлял, как она, прокравшись во тьме, изучает кровавые фильмы о разделывании диких животных. От видео Ди-Ди стало дурно. Она даже не думала, что убитые звери смогут произвести на нее такое впечатление, особенно учитывая, сколько ей приходилось видеть убитых людей.