Дениятос прянул в сторону, и когти клацнули рядом с ним. Дальше он падал, потеряв всякое управление, и рухнул на верхнюю ступень пирамиды. Клешня метнулась к нему сверху вниз, Дениятос ударил по ней силовым клинком, использовав энергию разряда силового поля, чтобы убраться подальше. Чудище встало на дыбы и исторгло на космодесантника поток пылающей крови.
Дениятос перекатился в сторону, но кровь все же окатила его. Он услышал, как вещество шипит, вгрызаясь в керамитовую броню нагрудника и правой руки. Дымящееся лезвие меча распространяло волны смрада, с которым кровь испарялась при контакте с энергетическим полем. Линзы шлема были забрызганы, окружающий мир погрузился в красный туман.
Испивающий Души опустошил в монстра пол магазина болтера, уверенный, что видел сквозь дымку, как взорвалось несколько черепов. Но голов было слишком много, и он не мог расстрелять их все.
Еще один воин прыгнул на чудовище — брат Сотелин, лишь недавно переведенный из послушников в ряды полноценных боевых братьев для дальнейшего изучения штурмовых доктрин. Одна клешня ухватила Сотелина поперек живота, а вторая сомкнулась на ноге. Испивающего Души подтащили к многочисленным пастям монстра, Сотелин на половину исчез из виду среди голов, жадно вцепившихся клыками в затрещавшую и расползающуюся под таким напором силовую броню.
Этот зверь был определенно демоном. Существом, обитавшим за гранью реальности — в варпе. Бесконечная Спираль принесла в жертвы миллионы людей на спутниках Архангельска. Их калечили и безжалостно вырезали. Адепты ереси приказывали гражданам убивать родственников, а самых травмированных собственными деяниями забирали в свои соборы и сады пыток, где превращали их в новых культистов. И через все эти страдания и пролитую кровь они притащили в реальность монстра.
Дениятос кинулся к демону. Врезавшись в тушу, он сшиб с коренастой шеи одну из многочисленных голов. Космодесантник сунул болт-пистолет в кобуру и ухватил Сотелина за руку, выдергивая боевого брата из месива. После Сотелина остался окровавленный кратер, который тот вырезал пиломечом, даже будучи раздираемым на куски. Израненное тело юного боевого брата упало вниз.
Дениятос вогнал силовой меч в брешь, проделанную Сотелином. Кровь шипела и испарялась. Космодесантник почувствовал, что мышцы и кости твари поддаются.
Сотелин сохранил достаточно ясности разума, чтобы понять, как именно они убьют монстра. Уцелевшей рукой Астартес отстегнул с пояса мелта-бомбу и бросил ее Дениятосу.
Дениятос подхватил заряд, корпус здоровенного цилиндра покрывали магнитные замки для крепления к вражеской бронетехнике. Космодесантник прокрутил меч и расширил рану в теле демона. Дениятос разглядел зелено-черные сухожилия среди костей, покрытых крошечными скрежетавшими зубами пастями.
Он воткнул мелта-бомбу в брешь и повернул рукоять, взводя детонатор. Астартес начал отталкиваться прочь от демона, колыхающаяся трясина израненных голов попыталась засосать его ноги обратно.
Клешня ухватила космодесантника. Дениятос вскинул меч и вставил его в створку, не давая клешне захлопнуться вокруг тела. Демон был силен. Энергетическое поле со вспышкой разрядилось в клешню, вырвав куски бронзы и обнажив находившиеся под металлом кости.
Мелта-бомба взорвалась. Раскаленная сфера набухла в глотках демона. Кости были сожжены, а плоть вскипела. Пылающие головы падали вниз, подобно горящим плодам с дерева. Хватка клешни ослабла, и Дениятос разжал ее, отступив обратно к пирамиде.
Уцелевшие головы завыли, и в этом вопле Дениятос услышал скорбь всех принесенных в жертву ради вызова этой твари. Подоспели остальные воины отделения, они прыгали сквозь кровавую дымку и пепел сожженных костей. Цепные клинки рассекали шеи, головы сыпались градом и разлетались по собору, продолжая вопить и корчить гримасы ненависти. Дениятос прыгнул и присоединился к братьям, не сдерживая себя. Сквозь красный туман виднелись искромсанные лица.
Демон был расчленен буквально на куски, после длившейся, казалось бы, несколько часов резни, его мертвая туша рухнула на верхние ступени пирамиды. Скорее всего, именно Йелт прикончил тварь, пробив грудную клетку монстра и раздавив его сердце силовым кулаком.
Единственными звуками, оставшимися в зале храма, были едва слышные шлепки, с которыми капли крови врезались в стены и распадались на миллионы алых сфер.
— Сотелин? — спросил Дениятос.
— Он жив, капитан, — ответил Йелт. Сержант стоял над Сотелином, привалившимся к одной из стен. Конечности приколоченных к стене мертвецов опутывали космодесантника, Сотелин выглядел как один из них — мертвый и давным-давно пришпиленный культистами Бесконечной Спирали. Одной руки не было, только обрубок кости, торчащий из искореженного керамита. Половины шлема не было, в пробоине виднелось кровавое месиво.
— Позаботьтесь о нем. Нам приказано соединиться с силами Гарна в машинном отделении. Апотекарий Гораллис сможет заняться им там.
Штурмовой отряд собрался вокруг Сотелина, проверяя, остановилось ли кровотечение, и считывая жизненные показатели с брони. Человек наверняка бы умер. Сотелин человеком не был. Он выживет.
Отряд Гарна также довольно быстро разделался с адептами Бесконечной Спирали, удерживавшими инженерный отсек — самое большое помещение на станции. Там они наткнулись на колдунов культа, державших в руках инкрустированные изумрудами черепа. Из мертвых пастей на Испивающих Души волнами изливалась зеленая магия. Ведьмаков расстреляли, их мерзкой магии противостоял библиарий Аскелон, испепеливший разумы нечестивцев собственными психическими силами.
Испивающие Души собрались вокруг позиции Гарна, расположенной среди гигантских удерживавших станцию на высоте плазменных турбин. Из прохудившихся труб вырывался пар, создававший повсюду туманную завесу и беспрестанно капавший маслянистый дождь из конденсата. Трупы сектантов из Бесконечной Спирали были уже свалены в груды к моменту появления штурмового отделения Дениятоса. Апотекарий Гораллис сразу же занялся Сотелином, вколов космодесантнику метаболические стабилизаторы и приказав слугам ордена перевязать раны Сотелина.
— Он был моим послушником, — сказал Дениятос, наблюдая за работой Гораллиса. — Несколько лет назад. На Терре.
— Я читал сказания о тебе, — ответил Гораллис, не взглянув на собеседника, и снял нагрудник Сотелина. Половину груди раненого космодесантника усеивали отметины зубов, создавалось ощущение, что на кожу плеснули кислотой. — Ему выпала честь, стать свидетелем таких событий.
— По правде говоря, лирики в нем было мало, — произнес Дениятос. Сказания Сотелина были сухими и занудными даже на взгляд Дениятоса, чьи подвиги в них воспевались. — По- своему, он был хорошим Астартес. Никогда не задавал вопросов. Никогда не сомневался.
— Благословенный разум, — отозвался Гораллис. Высказывание было настолько известным, что заканчивать его не было нужды. Благословенный разум не вмещает сомнений.
— Будет ли он сражаться вновь? — спросил Дениятос.
— Вероятность такая есть, — ответил Гораллис, — но небольшая. Руке досталось так сильно, что обычной бионикой уже не обойтись. Плечо, эту половину грудной клетки, вероятно, и эту сторону таза тоже не спасти. Все это надо заменить. Возможно, ремесленники ордена смогут что-то сделать с ним. Если они преуспеют, и выяснится, что ранения в голову не отразились на мозговой деятельности, то брат Сотелин вернется в строй. А иначе…
И вновь Гораллису не требовалось заканчивать фразу. Бывали случаи, когда Испивающий Души навсегда утрачивал боеспособность, но не погибал, и даже бионика не могла выправить ситуацию. Иногда, если речь шла о ценном герое ордена, такой Астартес помещался в один из саркофагов дредноута — наполовину систему жизнеобеспечения, наполовину — машину войны. Во всех остальных случаях такие калеки становились смотрителями крепостных — следили и командовали неулучшенными слугами ордена. Мрачная судьба для космодесантника. Никто не хотел бы лишиться радостей битвы и провести остаток дней в обществе тех, кто никогда не смог бы достичь стандартов Астартес.
— Что ж, я сомневаюсь, что сейчас кто-либо сложит сказание о брате Сотелине, — произнес Дениятос.
— Возможно, — отозвался Гораллис, — именно здесь начнется сказание о нем, — в голосе его было мало уверенности в собственных словах, поэтому рассчитывать на высокие шансы для такого события не приходилось. Слуга ордена начал удалять омертвелую плоть вокруг обрубка руки Сотелина при помощи медицинского лазера. Дениятос отвернулся и пошел в сторону своего штурмового отделения.
— Капитан Дениятос, — раздался незнакомый голос. Дениятос увидел приближавшуюся фигуру, ростом не превосходившую обычного человека и гораздо меньше любого Астартес, но в этой персоне было достаточно представительности, чтобы быть заметной среди гигантов. Носил он сделанную на заказ панцирную броню, с виду похожую на богато украшенный пластинчатый доспех, который можно было бы отыскать на отсталом мирке, только в груди был размещен персональный генератор поля стилизованный под литеру «I». Отделанный мехом горностая красный бархатный плащ ниспадал с плеч человека, в руках покоилась трость с набалдашником из слоновой кости, в которой, как полагал Дениятос, скрывался силовой клинок. Он обладал вытянутым темным лицом эрудированного человека, глаза были черными как смоль, а нос крупным. Смонтированный на плече болтер, подключенный к системам брони, постоянно рыскал в поисках целей.
— Инквизитор, — поприветствовал человека Дениятос.
Инквизитор Кайеда слегка поклонился.
— Могу я отнять немного вашего времени? — инквизитор махнул в сторону противовзрывных дверей, за которыми находилось помещение центрального пульта управления. Дениятос следом за Кайедой прошел через арку дверей, покинув Испивающих Души. Именно Кайеда привлек их орден к операции на Архангельске, технически, он был здесь главным, но Дениятос понимал, что даже этот человек хорошенько подумает прежде, чем бросить вызов капитану Гарну.
— Хороший выдался денек для войны, насколько я понимаю, — начал Кайеда, когда они вошли в командный центр. На одной из стен отсека помещались окна, из которых открывался захватывающий дух вид на Архангельск, верхние слои атмосферы проигрывали борьбу с тьмой космоса. Отраженный свет солнца системы окрашивал отсек в персиковые тона.
— Я потерял брата, — ответил Дениятос. — Он отмщен, но гнев остался.
— Прискорбно слышать это, — мягко посочувствовал Кайеда. — Меня убеждали в том, что…
— Это был демон, — прервал его Дениятос. — Мы же не суеверные жители улья, инквизитор.
Можем говорить о таких вещах открыто.
— Хорошо. Тогда вам будет понятна моя заинтересованность. Учитывая природу наших врагов, инквизитор обязан быть ученым. Бесконечная Спираль, без сомнений, могла призвать подобное существо в наш мир, но я не нашел ни одного свидетельства того, что культисты это сделали.
— Это был многоголовый монстр, — ответил Дениятос. — Огромный и с клешнями. Он выбрался из под гурия, сложенного из человеческих голов, все это происходило в зале, отделанном человеческими телами.
— Ага, — понимающе кивнул Кайеда. — Двухсотглазый. Я видел его описание в текстах, надиктованных жрецами Спирали. Действительно — мерзость.
— Темные дни, — ответил Дениятос.
— Настолько темные, что начинаешь задумываться, вернется ли свет. Лишь после падения Вандира мы с коллегами осознали, сколь много порчи безнаказанно распространилось в годы его правления. Нам предстоит сокрушить еще множество Бесконечных Спиралей, сжечь множество Архангельсков, прежде чем угроза со стороны Великого Врага пойдет на убыль.
Дениятос некоторое время молча рассматривал Кайеду. Об инквизиторах чаще говорили, чем видели их на самом деле, и хотя орден Испивающих Души уже сталкивался с ними во времена службы Дениятоса, последний ни разу не встречался лицом к лицу с одним из этих мифических людей. Капитан ожидал от инквизитора большого ораторского искусства, и не был разочарован, но, казалось, что Кайеда был достаточно искренен в своих словах.
Испивающие Души прибыли на Архангельск, потому что Кайеда попросил их. Он не падал ниц перед магистром ордена, не бухался на колени и не молил их слезно. Вместо этого он прислал подписанный каплей собственной крови запрос, а во время церемонии представления магистру ордена Аргурату лишь слегка преклонил колени. Для инквизитора это был просто театральный жест.
— Великий Враг не отступит никогда, — ответил Дениятос словами капелланов, чьи лекции он слушал, будучи послушником. — Он никогда не потерпит поражения. Сражение с ним ведется не ради победы, но ради самой борьбы. Ибо противостояние Темным силам само по себе является наградой. Сражение с ними уже является победой.
*«Вооружение души», стр 616.
***
— Вы говорите о Хаосе, — сказал Кайеда, бросив лукавый взгляд.
— Конечно.
— А, я — нет.
— Тогда с каким же врагом вы сражаетесь? — спросил Дениятос, внутренне напрягшись.
Хотя Кайеда и был таким же слугой Императора, как Испивающие Души, он оставался чужаком, и Дениятос на самом деле не знал инквизитора.
— Подумай вот о чем, брат, — ответил Кайеда. — Что если существует враг, который полностью окружил нас, добрался до всех закоулков Империума? Знающий все наши секреты и слабости. Проникший на каждую планету, на каждый корабль Флота, в каждый полк Гвардии. Который перестанет травить нас только тогда, когда мы полностью вымрем.
Дениятос одарил Кайеду длительным взглядом. Только сейчас он заметил старческие морщины вокруг глаз и торчавшие из брони змеящиеся трубки, воткнутые в кожу шеи — ювенантные процедуры, решил Дениятос. Возраст Кайеды невозможно было оценить. Будучи инквизитором, он мог затребовать самые дорогостоящие и редкие медицинские процедуры для продления своей жизни. Минуло ли ему сто лет? Быть может триста? А может и того больше?
— Ты имеешь ввиду, — произнес Дениятос, — человечество.
— Человечество! — улыбаясь, повторил Кайеда. — Нет большей угрозы для Империума, чем люди, которые им правят. Мы с тобой стоим в стороне от прочих, капитан Дениятос. Мы их пастыри, защитники. Но подумай об опасности, которую они представляют! Люди многократно превосходят нас числом. Их триллионы! И они повсюду! Если выродки, подобные Бесконечной Спирали, смогут быстро разрастаться, то Империум утратит контроль над человечеством, поскольку эти невежды начнут понимать, какие возможности лежат за его пределами! Их соблазнит власть и удовольствия. Они впадут в страх, воцарятся безумие и анархия. Они растерзают Империум, если мы это допустим!
— Но Испивающие Души не сражаются против граждан Империума, — сказал Дениятос. — Только в случаях восстания или обращения к Темным силам, тогда — да, мы сражаемся. Но мы также сражаемся против ксеносов. Эти точно являются врагами Империума, не так ли?
— В этом и состоит моя мысль, капитан! Почему мы сражаемся с чужаками? Зачастую в намерения пришельцев не входит натравить на нас соотечественников. Но даже когда ксеносы заинтересованы лишь в убийствах, разве конечная угроза не проистекает от населения Империума? Не хищники ксеносов наносят нам максимальный урон, но безумства и разобщение, вызванные страхом перед пришельцами! Намного больше вреда будет причинено именно так, а не действиями самих чужаков. Так что, сражаясь с ксеносами, мы тем самым устраняем угрозу со стороны граждан Империума.
— А твари подобные Двухсотглазому? Враги, обитающие за гранью?
— Вы слишком умный индивидуум, капитан Дениятос, чтобы обсуждать столь простые вещи, — ответил Кайеда. — Двухсотглазый даже не появился бы в нашей вселенной, не призови его адепты Бесконечной Спирали, которые до обращения к Темным силам были кислородными фермерами и работягами из улья. А ужас и страх, окружающий выпущенного на волю демона, вызывают даже большие разрушения, чем мог бы сотворить сам Двухсотглазый.