Атака должна была начаться менее чем через полчаса. Тактические отделения будут высажены с «Громовых ястребов». Штурмовые отряды смогут продвигаться сами при поддержке «Лендспидеров», загрузку которых бомбами как раз заканчивали сервы. Хладнокровно и быстро, как любил говорить Дениятос — они ударят хладнокровно и быстро.
Капеллан Дениятос приближался к нему. Именно его команда, отделения Йелта и Эристро, обнаружили следы Асцениана и повергли высланное против них чудовище, атака монстра послужила признаком того, что они довольно близко подобрались к самому Асцениану. Дениятос удостоится почестей за свой вклад в уничтожение еретика, когда все закончится.
— Капеллан, — обратился к Дениятосу Горозий, — что ты скажешь это чужеродной ночи, которая для Асцениана будет последней?
— Хорошая ночь для него, чтобы умереть, как, впрочем, и любая другая, — ответил Дениятос.
— Возможно, скоро она перестанет быть тихой.
— Он умер бы много ночей назад, если бы Астартес были отправлены по его следу с самого начала, — ответил Горозий.
— В этом я с вами спорить не стану, реклюзиарх.
Горозий снял с брони другую книгу, эта была прикреплена к одному из серебряных колец, украшавших его нагрудник. На обложке красовался символ Испивающих Души — чаша.
— Хорошо, — сказал реклюзиарх, — что именно ты отыскал Асцениана. Это дает мне возможность побеседовать с тобой перед битвой на темы, которые меня беспокоят.
— Я слушаю, реклюзиарх, — отозвался Дениятос. Обложка книги была ему также хорошо знакома, как и любому из Испивающих Души. Это был «Боевой катехизис», написанный самим Дениятосом. Копии этой книги, переписанные вручную сервами ордена, составляли часть боевого снаряжения многих боевых братьев, офицеры зачитывали отрывки своим отделениям.
— Я изучил твой труд, — продолжил Горозий, — и довольно глубоко. Я увлеченно следил за твоим написанием «Катехизиса» с самого начала. Никогда прежде я не видел, чтобы дух ордена был освещен так красноречиво. Я чувствую, что сейчас наши братья лучше, чем когда-либо понимают путь войны Испивающего Души.
— Такую форму приняло мое служение, — ответил Дениятос. — Для меня большая честь получить такой отзыв от реклюзиарха. Однако предполагаю, что тревожит вас не это.
— В самом деле так. Речь идет о части, капеллан Дениятос, в которой ты рассуждаешь о месте Испивающих Души в галактике в целом.
— Это была крайне утомительная часть при написании, — ответил Дениятос, — но обойти ее стороной было невозможно. Вопросы о роли Испивающих Души в делах человеческой расы столь же важны, как и сам наш путь войны.
— В этом я согласен. Но беспокоит меня то, как представлены остальные граждане Империума, — пояснил Горозий. — Ты описываешь их как стадо коров.
— Я не стремился кого-либо оскорбить, — ответил Дениятос. — На самом деле, это иллюстрирует важную роль жителей Империума. Без них сам Империум бессмыслен. Роль граждан состоит в том, чтобы пастись и перемещаться под руководством лучших из их числа, и тогда их эксплуатация обеспечит существование Империума. В этом состояла цель сравнения.
— В самом этом подходе немного того, с чем я стал бы спорить, — продолжил дискуссию Горозий. — Но меня тревожат сделанные тобой исключения. Среди этих исключений нашли себе место Астартес и наиболее величественные представители человечества. Так и должно быть. Но Верховные лорды Терры, формирующие Сенаторум Империалис, наверняка ведь занимают положение выше, чем обычный человек? Между тем ты не помещаешь их в исключения, а отсюда напрашивается вывод, что они такие же коровы, как и все остальные. Кустодианцы Золотого Трона, правящие от имени самого Императора — они тоже обычное стадо?
Дениятос несколько секунд молчал, за череполиким забралом шел напряженный мыслительный процесс.
— Я не рассматривал подобное толкование.
— Это не значит, что так не было тобой задумано, — ответил Горозий. — Иногда наши цели сокрыты даже от нас самих.
— Мне стоит поразмыслить над этим, — произнес Дениятос. — На самом деле, «Катехизис» не может быть завершен, пока я жив. Это живой документ, как и наш орден.
— Из такого толкования следует еще больше очевидных выводов, — продолжал Горозий. — Если правители человечества — стадо, а стадом надо управлять, что же можно сказать о тех, кем управляют такие правители? Разве не отвечаем мы на призыв лордов Терры, когда объявляют они крестовый поход или приговаривают к уничтожению врагов человечества? Может, мы и не прислушиваемся к каждому слову Адептус Терра, но разве наши цели не совпадают, в общем, с намерениями правителей Империума? Но мы не можем быть стадом, потому что являемся Астартес — пастырями человечества.
— Получается парадокс, — подытожил Дениятос. — Печальный вывод из моей работы. Мне нужно написать дополнение, думаю, включить его в том комментариев к «Катехизису».
— Но это не парадокс, — ответил Горозий, — если делать выводы в нужном направлении. А вывод такой — Испивающие Души не должны подчиняться Терре. Они должны быть неподвластны институтам Империума. И получается, единственный верный путь для Испивающих Души — стать отступниками, если принимать во внимание распределение ролей между Астартес и населением Империума. Ты же не будешь возражать, что такой путь уничтожает парадокс? А учитывая, сколь многие боевые братья увлеклись «Боевым катехизисом», распространение такого толкования, несомненно, приведет к реальному расколу между орденом и Империумом.
— Это сильно меня встревожило, — сказал Дениятос. — И я удалюсь в реклюзиам для пересмотра этих отрывков, как только мы закончим с Асценианом. Что ж, если с этим мы закончили, то я, в свою очередь, хотел бы поделиться тем, что тревожит меня.
— Слушаю, брат-капеллан.
Дениятос окинул взглядом лес, которому было суждено менее чем через час стать полем битвы.
— Сервы ордена проводили разведку в лесу, для обеспечения артиллеристов данными. Они обнаружили специфичный участок, где река раздваивается. Там стоит крепость. Уверен, что именно там засел Асцениан, поскольку в лесу не сыскать лучшего в плане обороны места, — Дениятос указал рукой на едва видимую среди деревьев развилку петлявшей по зарослям реки. — Я предлагаю уделить этому месту особое внимание с самого начала атаки по секторам. Если Асцениан действительно там, то лучше удостовериться в этом как можно раньше, чтобы он не успел подготовиться к отражению нашего штурма.
Горозий какое-то время обдумывал услышанное.
— Это важная информация, капеллан. Что вы планируете предпринять в отношении сил, которые первыми отправятся к этой позиции?
— Ручаюсь, что их возглавит лучший из нас, — ответил Дениятос. — Честь поимки Асцениана должна принадлежать командующему.
— В таком случае я возглавлю атакующий развилку реки отряд, — провозгласил Горозий. — Если Асцениан и правда окажется там, то мое присутствие гарантирует, что боевые братья не дадут ему ускользнуть.
— Так тому и быть, реклюзиарх, — согласился Дениятос. — Я должен провести молитвы перед боем. Души наши закалятся, и никакие происки еретика не пошатнут нашу преданность.
Дениятос отсалютовал и отправился к позициям Испивающих Души. Горозий повернулся к полю битвы. Речная развилка и правда была превосходной оборонительной позицией, с двух сторон ее прикрывала река, а третью легко можно было укрепить, используя мозговые деревья. Горозий взвесил в руке крозиус — древнее оружие, в которое был вставлен осколок меча самого Сигизмунда — командующего Имперских Кулаков, первого Черного Храмовника, из личной гвардии которого во времена Третьего основания произошли Испивающие Души. За свою долгую службу булава оборвала жизни множества еретиков. Направляемая руками реклюзиарха Горозия, она заберет еще одну.
Река, которую местные туземцы именовали Кровотока, текла от подножия гор через весь лес. У развилки реки действительно располагалось некое строение, очень старое место из камня, который добывали из располагавшихся под сырым лесным суглинком слоя пород. Здесь когда-то было родовое гнездо правителей давно сгинувших поколений, у ныне населявших лес дикарей место пользовалось дурной славой.
Южный рукав Кровотоки уходил под землю, создавая запутанную систему пещер и подземных озер в слое породы, использованной для строительства крепости. В одном месте на пути потока оказался пласт более мягкого камня, который был смыт течением напрочь, в результате чего образовалась длинная, широкая с высоким сводом пещера, после которой поток убегал в расщелину и продолжал свой путь. Дикари нашли этой пещере применение. Там содержались их монстры.
Зверюги, одна из которых погибла от рук защищавшихся внутри брошенной деревни пришельцев, яростно рычали, реагируя на ревевшие над их головами двигатели. Их не требовалось стегать, чтобы выгнать на солнечный свет, громогласно топая, чудища перешли реку вброд и отправились в сторону древней крепости.
Монстров было сложно контролировать. Обычно, чтобы выгнать из пещеры и направить на врага хотя бы одного из них, требовалось пожертвовать несколькими жизнями. Но разозленные чудища в помощи не нуждались. Что-то в двигателях самолета злило их. Машина была похожа на угловатый кирпич, утыканный пушками, размеры позволяли ей нести до двадцати грозных воинов, высадку которых ранее разведчики видели в заброшенном городе. Аппарат завис над увитыми плющом укреплениями, орудия нацелились на обветшалые дозорные вышки и заросший сорняками плац, затем распахнулась задняя аппарель и на стены спрыгнули воины в броне.
***
Разведчики следили за ними с окрестных деревьев. Это были странные создания даже по меркам туземцев Хаала — лица их были выкрашены в красные и белые цвета, вырванные изо рта зубы были вшиты в ладони и ступни для улучшения сцепления, жили разведчики на деревьях и кормились там же, употребляя в пищу губчатую мозговую материю. Поговаривали, что это делало их безумными. Истинный скаут, вкусив мозговой материи, никогда больше не касался земли. Переговаривались они, подражая чириканью птиц, и тем самым предупреждали пещерных воинов о приближающихся врагах.
Беспокоиться им было не о чем. Через пару минут из зарослей выбежали монстры, чья тяжелая поступь сотрясала древние камни стен. Воды химической реки вспенились под ногами чудищ.
Один из облаченных в броню воинов, их лидер, вызывающе стоял на стене. Он был огромен, вдвое выше человека, а броня была столько громоздка, что явно требовала для ношения сверхчеловеческих сил. Вместо лица был череп, в отличие от прочих его броня была черной, а не пурпурной, в руках он держал опутанную молниями дубину. Дикари Хаала вряд ли бы смогли поверить в существование подобной твари.
Но они были предупреждены. Отец Асцениан предупредил туземцев о темных пришельцах с небес, которые придут, чтобы уничтожить их. Дикари любили Отца Асцениана. Они умерли бы за него. Отец пообещал, что такой шанс предоставится.
Бронированные воины сражались. Они были сильны и отважны. Но чудищ было слишком много. Один из монстров рухнул, не дойдя до стен, поверженный магическим оружием пришельцев. Но другой протаранил крепость. Одна стена обвалилась в реку, перегородив течение. Камни придавили лидера. Невероятно, но он скинул с себя кусок стены и вернулся в бой. Казалось, что он бросал чудищу вызов, парируя дубиной удары гигантских бивней. Дикари спрашивали друг друга, как вообще кто-либо мог в одиночку противостоять монстру. Засевшие на ветвях скауты восторженно чирикали.
Чудище поддело клыками лидера и швырнуло его через плечо прямиком в реку. Монстр повернулся, продемонстрировав дикарям изувеченную могучим пришельцем морду. Но вот в драку вмешался еще один левиафан, буквально затоптавший лидера своими лапами. Но даже это не погнуло его броню. Он восстал из потока. Сопровождавшие его воины кинулись вожаку на помощь, но монстры сокрушили и расшвыряли их, а часть пришельцев была погребена под развалинами крепости. Вновь и вновь хищники обрушивали свою ярость на лидера, броня его уже утратила форму, но он все еще был жив.
Наконец один из монстров схватил вожака челюстями и проглотил целиком. Разведчики загикали и затараторили среди ветвей. Он мертв! Пришелец мертв! Отец Асцениан будет доволен.
Отец Асцениан ушел в небо, о чем он предупреждал раньше, но обещал вернуться. По всему лесу появлялись пришельцы, и многие дикари приняли смерть от их мечей и ружей. Но это не имело значения. Темные пришли, а Отец Асцениан ускользнул от них. В сравнении с этим, жизни дикарей были ничтожны.
Несколько скаутов уцелело высоко в кронах деревьев, они сумели ввести захватчиков в заблуждение, подражая щебету птиц и чириканью хищников. Они продолжали наблюдать за древней крепостью — единственным местом, где пришельцы потерпели поражение. Некоторые из них видели, как вожак выбрался из брюха монстра, прорубив себе путь. Броня его была изъедена кислотой и изжевана клыками чудища, сам он, покрытый желчью и грязью, яростно ревел. Лидер был ранен и мог лишь ползти на животе, поскольку ног у него уже не было.
Появился еще один воин в броне. Этот тоже носил черную броню и череполикий шлем. Новоприбывший был один. Двое бронированных пришельцев переговорили и, похоже, лидер был зол.
Второй воин вытащил пистолет и дважды выстрелил вожаку в голову. Он постоял немного неподвижно, рассматривая убитого им человека. Потом затащил тело обратно в брюхо поверженного монстра и оставил его там.
Скауты осознали, пусть и на каком-то животном уровне, что стали свидетелями чего-то важного. Но ничего не было важнее того, что Отец Асцениан выскользнул из лап темных пришельцев. Дикари ухали и вопили среди ветвей, счастливые, что дожили до победы своего отца.
***
С горечью и тяжелой душой Дениятос обратился к ордену, поведав о павшем на них великом позоре. Боевые братья собрались в часовне Дорна на борту «Славы», тысяча Астартес и сотня послушников преклонили колени перед кафедрой.
— Реклюзиарх Горозий был одним из величайших героев нашего ордена, — начал Дениятос. — Всего человечества. Лишь благодаря усилиям таких Астартес мы превозмогаем. И только после их смерти осознаем, сколь многим им обязаны.
Проповедь Дениятоса была мастерской. Именно то, что мог рассчитывать получить орден от столь живого ума. Дениятос не стал останавливаться на печальных обстоятельствах смерти Горозия — пойман, растоптан и сожран боевыми зверюгами противника. Это было упомянуто лишь вскользь. Вместо этого Дениятос подчеркнул сомнительную природу людского существования и, что Горозий являлся ярким символом того, что надлежит делать ради выживания. Собравшиеся прониклись чувством того, что не только Испивающие Души, но сама галактика потеряла героя.
— Реклюзиарх Горозий пал во имя благой цели, — в голосе Дениятоса прибавилось мрачных интонаций. — Преследуя еретика Кройваса Асцениана. Поэтому наш долг не только почтить павшего брата, но и принять великий позор, запятнавший нас после провала этого дела. Горозий лежит на плите в Чертогах Покоя, а Асцениан — на свободе. Это — пятно на нашей чести, на чести всего человечества! Мы этого так не оставим! — облаченные в черные бронированные перчатки руки Дениятоса сжали кафедру. — Принимая мантию реклюзиарха, сегодня я даю обет предать Асцениан суду. Он будет отыскан и пойман Испивающими Души и никем другим! А казнен он будет по велению реклюзиама! Я клянусь в этом именем Горозия и Рогала Дорна!