РАССКАЗ
Ликотам-Гамма, 782.М41
27-й год Крестового похода Миров Саббат
Человеческие черепа разочаровывали. На них был слишком тонкий слой плоти.
Седдок-этогаур обдумывал это, пока его Бригада Смерти шла через неиспользуемые шахтерские туннели. Он испытывал чувство, похожее на сожаление — сожаление, опутанное колючей проволокой — всякий раз, когда его нож врезался в кость. Это гневное исступление возникало, когда Седдок терзал вражескую плоть или свою собственную. Лезвие не вонзалось так глубоко, как следовало бы. Существовали пределы для глубины боли и магической силы крови. Воин отметил свое служение Кровавому Богу завитками нарезанных мышц и лоскутами щек. Но как он мог дать полное выражение своей вере и ярости с такими жесткими пределами по материалу?
С полотном своей собственной плоти он уже мало что мог сделать. Шрамы шли внахлёст. Они формировались друг на друге, образуя слои насильственных смыслов. Части оголенного черепа Седдока выступали на макушке. Он даже проводил работу прямо над костью, вырезая руны остриём меча. Степень увечий этогаура требовала должного уважения его подчиненных. Глубина приверженности к Кровавому Договору измерялась военными действиями, направленными против врага и деяниями, физически воплощенными на теле воина. Верность Седдока была видима в каждом изъяне его плоти. Он не пощадил даже свой язык. Воин все еще мог говорить без затруднений, но на вкус чувствовал лишь огрубелую плоть и кровь.
Этого было недостаточно. Лезвие должно вонзаться глубже. Всегда должно быть больше боли, больше крови, больше плоти, которую можно растерзать.
Он думал о пределах увечий, потому что это относилось к текущему заданию. Седдок и его бойцы собирались причинить боль. Но недостаточную.
Никогда не будет достаточно боли.
Они достигли развилки, и Кштах без промедления выбрал левый туннель. Горные работы испещрили дырами эту область Катчгарских гор на Ликотам-Гамма. Работа продолжалась, но многие из жил были истощены. Пробуя воздух на вкус и ощущая вибрации когтистыми лапами, локсатль мог определить, насколько близко они находятся к кому-либо из рабочих. Ящеровидный ксенос вел бригаду через туннели, которые не использовались уже несколько лет. Как только они приблизились к цели, Седдок с трудом расслышал звуки работ и механизмов. Скоро не будет никакой нужды в секретности. Еще немного — и останутся только боль и урок. Урок, который окажется недостаточным.
Бригада Смерти прибыла на Ликотам-Гамму четырьмя днями ранее, приземлившись в пустыне, вдали от каких-либо населенных центров. Седдок и его воины выбрали удачное время и не столкнулись ни с кем. Они не были замечены Сынами Сека. Удар обрушится из ночи. Послание будет ясным.
Воздух преобразился. Из затхлого и спертого он превратился в удушливый, маслянистый, насыщенный песком. Седдок почувствовал легкий ветерок у выхода из туннеля, расселины примерно в двадцати метрах от основания скалы. Этогаур взглянул направо, на север, в сторону мануфакториума. Он располагался в узкой долине, касаясь стенами склонов горы, и выглядел, как собор из темного железа. Скопления его труб образовывали шпили сотню метров высотой, извергающие облака настолько густые, что они полностью закрывали небо. Хотя стоял полдень, долина была погружена в глубокие сумерки. Паутина рельсов расходилась от входов в туннели, скармливая составы, загруженные рудой, принимающим платформам в восточном и западном крыльях комплекса. Южный фасад был занят массивными воротами, там начиналась дорога, ведущая из долины.
— Это не нанесет столько вреда, сколько требуется, — сказала Меввакс-сирдар, отзываясь эхом на недовольство Седдока. Она наблюдала за транспортами, волочившими продукцию мануфакториума через ворота. Это были компоненты корпусов пустотных кораблей. Захват мануфакториума станет ударом по силам Сынов Сека, но едва ли критическим. Они держали Ликотам-Гамму под контролем, и это был не единственный промышленный центр.
— Согласен, — отозвался Седдок. — Но что может его нанести?
Она пожала плечами.
— У нас есть приказы, — напомнил ей этогаур, — и мы им подчиняемся.
Меввакс кивнула, жест вышел напряженным от гнева, вызванного мыслью о том, что их усилия пропадут напрасно.
— Мы доставляем послание, — произнес Седдок, напоминая об этом не только своим подчиненным, но и себе. Они стремились преподать урок, а не обезглавить конкурента. Кровавый Договор не находился в состоянии войны с Сынами Сека, но Анакванар Сек не признавал авторитет Урлока Гаура, как ему следовало бы. Магистру необходимо было напомнить, что силы Кровавого Бога в этой части Галактики говорили одним голосом и подчинялись одному господину. Сыны Сека верили, что они — главные на Ликотам-Гамме. Возможно, так и было. Но это совсем не обещало им неприкосновенности.
Параак засмеялся, звук получился влажным. Гротескная маска пехотинца, скрывавшая лицо, была оснащена короткими шипами, пронзавшими щеки. Он всегда глотал собственную кровь.
— Кровопускание пойдет им на пользу, — сказал Параак.
Седдок оскалился, чувствуя, как неровные уголки губ надорвались, коснувшись гротеска. Она, в отличии от маски Параака и других воинов низших чинов, не была железной. Её выковали из золота. «А нам ещё полезнее будет посмотреть, как прольется их кровь», подумал он. Имелся еще один урок, который они собирались преподать. Хвастливых Сынов Сека следовало научить покорности. Они похвалялись своей воинской доблестью. Истории о выдержке и дисциплине Сынов разносились по системам Миров Саббат. Все же, для их гордости было некое основание, да. Они хорошо справлялись, да. Но Седдок явился для того, чтобы показать Сынам, на что способна Бригада Смерти Кровавого Договора.
Перед воротами мануфакториума, с обеих сторон дороги, ведущей из долины, располагался лагерь. Довольно крупный, по оценке Седдока, для примерно двухсот воинов. Он насчитал двадцать часовых, размещенных по периметру и у ворот.
— Гляньте-ка на них, — сказал Эшк. — Как гордятся своими костюмчиками.
Он имел в виду обмундирование. Даже с такого расстояния, качество оборудования Сынов было очевидным. Они не носили полноростовую панцирную броню, как в Бригаде Смерти, но их жилеты и шлемы были унифицированными и, возможно поэтому, надежными, в отличии от тех, что имелись в распоряжении большинства воинов Кровавого Договора.
— Они им не помогут, — ответил Седдок. Он определил на глаз возможные подходы. Желание приступить к унижению Сынов было сильным, и этогаура не беспокоило их преимущество в численности восемь к одному. Его бригада уничтожала и большие по размеру силы Имперской гвардии. Но Седдоку следовало помнить о цели: если мануфакториум закроется перед ним, стены комплекса будут неприступны, словно крепость. Бригаду удержат на железнодорожной платформе до тех пор, пока не прибудут подкрепления.
Если бы этогаур следовал велению холодного гнева, а не жгучей ярости, путь был бы ясен. Кштах привел их ко входу, с которого открывался обзор на один из железнодорожных путей. Из-за ветхого состояния его перестали использовать несколько лет назад, и ветку, оказавшуюся слишком далеко от жизнеспособного источника руды, оставили разрушаться. Перегоны между станциями уцелели до сих пор. Принимающая платформа, к которой они вели, снабжалась двум другим линиям. Одна из них выходила из отверстия десятью метрами ниже и сотней метров правее от позиции бригады. Вторая начиналась из туннеля, зев которого был почти сорокаметровой высоты.
Седдок взлянул на верхнюю ветку. Кштах издал категоричное шипение и, в свою очередь, указал на нижнюю. Этогаур пронаблюдал за ней, доверившись способности локсатля к восприятию вибраций. Через несколько минут состав, груженый рудой, прогрохотал по рельсовому пути. Его прохождение было громким, но добавляло немного шума к металлическому грохоту, раскатывавшемуся по долине. Седдок поднял магнокль и рассмотрел караульных — они всего лишь мельком взглянули на состав. Их внимание оставалось прикованным к дороге, единственному наземному подходу к мануфакториуму.
Это было почти слишком легко.
— Думаю, они хотят, чтобы им причинили боль, — сказал этогаур.
По сигналу Кштаха бригада направилась вниз по рельсовому пути. Двадцать пять воинов в панцирной броне, почерневшей от крови их жертв. Двадцать пять гротесков: металлические лица с озлобленным, жестоким взглядом, носы и подбородки, выгнутые крючьями. Седдок знал, что внешний вид бойцов не вселит ужас в Сынов Сека. Но был уверен, что их действия смогут.
С того момента, как воины Договора покинули укрытие в туннеле, они стали видимы с поверхности. Четвероногий Кштах был почти незаметен, но другие привлекли бы внимание своими перемещениями, если бы попались на глаза наблюдателям. Седдок на ходу следил за часовыми, но они не двигались. Тревогу никто не поднимал. Менее чем за пять минут бригада добралась до платформы мануфакториума на полпути к комплексу.
Внутри помещение оказалось громадным. В нескольких сотнях метров впереди рабы разгружали содержимое состава с рудой и волокли вагонетки по спускам на нижние уровни. Потолок здесь был низким. Далее, за зоной разгрузки, становилось просторнее.
Теперь передовым группы стал Седдок. Наказание должно было вот-вот начаться, они больше не думали о том, чтобы избегать противника — всё равно через несколько мгновений воинов обнаружат. Здесь трудились тысячи рабов, которых, разумеется, охраняли. Сейчас имели значение только скорость и неистовство. И этогаур хотел, чтобы их заметили. Урок окажется полноценным, только если его свидетели уцелеют. Они оставят выживших. Немного, но достаточно, чтобы разнести послание: «Уважайте власть Гаура. У него длинные руки».
Бригада Смерти понеслась в атаку через разгрузочную платформу. Грохот их ботинок по скалобетонному полу был всего лишь еще одной нотой в общем шуме. Рабы не поднимали взглядов до последнего. Седдок увидел, как расширяются их глаза, крики людей даровали вкус первого удовлетворения и стимул к большей ярости. Эти измученные создания жили надеждой, что послушание дарует им нечто, способное сойти за милость. Но этого не случилось.
С лазпистолетом в правой руке и цепным мечом в левой, Седдок прорубался сквозь рабов, не замедляя натиска. Кровь омывала его броню. Конечности падали на землю. Крики ужаса превратились в вопли боли, а вопли боли обрывались в рычании меча. Остальная бригада следовала клиновидным построением, потроша и прокалывая всех штыками. Кштах полосовал рабов когтями и выдрал горло одному из них зубами. Воины Договора оставили за собой горы растерзанного мяса. Кое-кто из трудяг проживет достаточно долго, чтобы поведать другим об ужасной силе, которая обрушилась на них. Седдок чуял вонь локсатля, смесь прокисшего молока и мяты.
Бойня была банальной. Незначительная ниточка, но она имела собственное место в ткущемся гобелене крови. Каждая капля становилась подношением Кровавому Богу. Каждая капля становилась отповедью Сынам Сека.
Разгрузочная платформа заканчивалась у обширного пространства, занимавшего весь центральный блок мануфакториума. Многочисленные уровни, располагавшиеся друг над другом, снабжались ресурсами на огромных платформах лифтов, которые медленно поднимались вверх по вертикальной шахте к потолку на сотню метров. Затем они двигались горизонтально несколько десятков метров, после чего так же медленно спускались по другому пути. Рабы перемещали компоненты и материалы на платформу и в обратном направлении. Им приходилось действовать быстро, так как лифты не останавливались. По обеим сторонам от себя Седдок заметил ещё подъемники. Рабочие уровни располагались зигзагами, в результате чего получался запутанный лабиринт из металла и скалобетона. Справа, в центре комплекса, располагалась колоссальная доменная печь. Она излучала волны жары и громыхала, словно вздыхающая гора. Это было сердце мануфакториума. Это была цель. И её предстояло атаковать у основания.
Платформа подъемника поднялась над уровнем разгрузочной платформы. Бригада Смерти прорвалась по ней и спрыгнула на противоположный уровень. Там были еще рабы, работавшие над палубными балками. Очередная попутная мясорубка. Волны крови на полу. Никаких остановок, потому что для этих убийств едва ли требовались навыки бригады. Рабы не заслуживали пощады, но они и не были важны. Урок требовалось преподать другим.
На другом конце уровня опустилась платформа. Отряд Седдока занял её и сформировал круг, как только она с лязгом и грохотом направилась вниз, к полу комплекса. Теперь они открыли огонь. Воины Договора посылали потоки лазерных лучей во всех направлениях, отстреливая рабов на всех рабочих этажах в зоне досягаемости, на каждом уровне, через который спускались. Рабочие умирали. Многие паниковали. Начинались пожары. Беспорядок распространялся, набирая силу, превращаясь в катастрофу. Седдок выстрелил в скопление труб, и лазер проплавил металл. Перегретый пар и электрические кабели обрушились на рабов.
Больше криков, больше огня. Хаос распространялся, и в этом была заслуга дисциплины Кровавого Договора. Строгость на службе Хаоса. Единство во имя Кхорна. Все сгодится, чтобы утопить Галактику в крови. Единство, которое Сыны Сека очень хорошо запомнят.
Через две трети пути вниз произошла внезапная перемена. На нижних уровнях не шла работа, там были временные баррикады на сторонах, обращенных к платформе. Седдок понял, что их ждет, но контратака началась прежде, чем этогаур успел предупредить бойцов.
Продольный лазерный огонь обрушился на платформу, убив троих из Бригады Смерти. Седдок и остальные бросились на пол, стараясь не подставляться под выстрелы. Но укрытия не было. Воинов Договора окружили, враг превосходил их числом. Силы противника исчислялись дюжинами с каждой стороны, и Сыны Сека также ждали на нижних уровнях. Если бы бригада осталась на платформе подъемника, она была бы уничтожена до того, как достигла пола мануфакториума.
— Прямо к ним в пасть! — скомандовал Седдок. — Вперед!
Платформа находилась между уровнями. Сыны Сека обрушивали лазерный огонь сверху, но солдаты внизу еще не держали на прицеле Кровавый Договор. Перепрыгнув через край, этогаур повел своих бойцов в атаку и обрушился на неприятеля водопадом ярости. Противников оказалось десятеро, реагировали они быстро, без паники. Седдок был проворной целью, но все равно получил лазерный ожог через броню на левом боку. Боль оскорбила, возмутила его. Этогаур видел мир в красных тонах, все перед глазами пульсировало гневом его бога. Он прокатился, ударившись о платформу, и поднялся, открывая огонь, в паре метрах позади Сынов Сека.
Впервые Седдок увидел их чётко и ясно. Броня Сынов была грязно-желтого цвета, её вид отражал их верность Анакванару Секу. Рты воинов закрывали руки, пришитые к губам или же поднимавшиеся из воротника брони. Отметина одержимости, молчания о секретах, знак абсолютного контроля их владыки.
Любое отклонение могло привести всех к поражению от рабов ложного бога. За такую слабость не существовало смерти достаточно болезненной.
Битва закончилась за несколько секунд, искалеченные Сыны Сека беспорядочно валялись на полу. Ни следа единства не осталось в них. Только разнообразие смерти, влажный блеск внутренностей, растекающийся багрянец крови и зазубренная белизна костей. «Теперь, — подумал Седдок, — вы усваиваете урок? Вот она, цена отступничества». Эта мысль принесла удовлетворение.
Но враг на верхних уровнях продолжал стрельбу. Пригнувшись к земле, Бригада Смерти отступила от баррикад, из зоны поражения.