— Передай своим повелителям в аду, что Призраки явились за ними! — крикнул он во тьму.
Лазерные заряды, мелким раскаленным дождем сыплющиеся через дымовую завесу, оставляли шипящие, быстро затягивающиеся следы в жидкой грязи. Неподалеку звучала хриплая отрыжка огнемётов, а издали, с речного берега, доносилось жабье кваканье миномётов Кровавого Договора и треск автопушек, из-за которого казалось, что там работает какая-то адская дробилка.
Оглядываясь по сторонам, комиссар пытался составить картину боя, но дымовая завеса скрывала всё — Гаунт мог различить лишь неясные очертания фигур, обступающих его в полумраке. Кто-то выпустил осветительную ракету, и она повисла в небе, дрожа и покачиваясь, словно вторая, более яркая железная звезда — но и это не улучшило видимость.
Кровь комиссара взыграла. Встретив лицом к лицу и прикончив ещё троих солдат Архиврага, Гаунт узнал ярость, пробудившуюся в его сердце — старую ярость, созданную из отваги и целеустремленности. Ибрам уже начинал бояться, что утратил их, за последние годы комиссару стало казаться, что его огонь угас, не оставив в душе ничего, кроме горячей золы.
Но теперь некое дыхание страсти раздуло угли, вновь разожгло пламя. С ноткой грусти Гаунт понял, что чувствует себя настоящим человеком, лишь оказываясь в безумии битвы — его угасшая душа вспыхнула вновь, уставшие руки и ноги стряхнули изможденность и боль, разум очистился. Жизнь Ибрама, сама суть его существования как имперского солдата, скрывалась здесь, полная жизни и дрожащая от возбуждения в исступлении боя.
Лишь идя по лезвию бритвы между жизнью и смертью, Гаунт обретал остроту чувств. Лишь в смерти он мог жить.
Офицер Кровавого Договора — этогаур — вырвался из пепельного дыма. Здоровый ублюдок, под заляпанным кровью плащом которого бугрились перевитые канаты мышц, он носил гротескную маску из грязного золота. По громадному двуручному мечу в руках этогаура стекала кровь имперцев.
Рыча, хаосит озирался в поисках нового гвардейца для потрошения.
— Я здесь, гачий сын! — крикнул ему Ибрам Гаунт.
XVI
Доктор Курт склонилась над своим пациентом. Полевая медицина не относилась к изящным искусствам, и хирургическая одежда Аны измаралась в крови.
— Не понимаю, — произнесла военврач, — всё жизненные показатели четкие и стабильные, но он как будто ускользает от меня.
Дорден положил руку ей на плечо.
— Мы сделали всё, что могли.
— Нет.
— Ана, у нас тут сотни раненых, которым нужна помощь. Может…
— Нет, — решительно ответила Курт, — я не собираюсь сдаваться.
— Посмотри на его раны, — сказал Дорден, кивком указывая на истерзанного пациента. — Кровавый Договор сделал свое дело — так же жестоко, как и всегда.
— Ещё остался шанс, — возразила она, потянувшись за чистым скальпелем. — Шанс есть всегда.
XVII
Испустив какой-то гнусный боевой клич, этогаур, похваляясь силой, умело крутанул над головой двуручным мечом. Оружие оказалось силовым, и по всей длине блестящего клинка затрещали разряды энергии цвета индиго, напоминавшие вздутые электрические жилы.
Магазин в болт-пистолете Гаунта опустел и у него не было времени на перезарядку. Это вполне устраивало комиссара, он хотел разобраться с врагом в поединке на мечах.
Этогаур бросился в атаку, и Гаунт поднял клинок Иеронимо Сондара, парируя первый взмах противника. Отраженный удар тяжелого двуручника оказался настолько мощным, что запястье комиссара вздрогнуло, а сам он вынужденно изменил стойку на более устойчивую. Противник оказался быстрым и явно умелым мечником — этогаур выказывал истинное мастерство владения клинком, даже таким чудовищным, массивным оружием, предназначенным для грубой резни, а не подобной дуэли.
Гаунт отразил ещё три резких выпада, искусно играя мечом, в то время как этогаур использовал вес клинка для все более мощных ударов. Офицер Договора плавно переходил от одного замаха к другому, меняя хват на рукояти и вращая двуручник вокруг себя, чтобы вложить в оружие максимальную убойную силу.
Очередной удар должен был разрубить комиссара напополам, но Гаунт остановил меч этогаура плоскостью клинка и тут же толкнул противника от себя, лишая момента инерции. За счет своей грубой силы хаосит воздел двуручник и вновь попытался взмахнуть им. Его меч был вдвое длиннее клинка Сондара, этогаур выигрывал в расстоянии и силе ударов.
Хлюпая сапогами в трясине, Гаунт обогнул противника и оказался слева от него. Этогаур начал разворачиваться, но комиссар нанес быстрый режущий удар, который офицер Договора парировал с огромным трудом и, оказавшись в неудобной позе, потерял равновесие.
Пока враг пытался встать в правильную стойку и снова поднять двуручник, Гаунт рубанул его мечом Сондара. Силовой клинок рассек длинную рукоять, прошел через правое запястье этогаура и начисто срезал все пальцы на его левой ладони.
Хаосит издал какой-то лающий звук, не веря в случившееся. Он отступил на шаг, обливаясь кровью, хлещущей из обрубка правой руки и с остатков левой ладони, и уставился на Гаунта через прорези грязно-золотой маски, ожидая смертельного удара.
Комиссар направил острие меча на этогаура.
— Беги. Беги и скажи им: «Явились Призраки Танит, и они убьют вас всех».
Завыв, офицер Договора повернулся и уковылял в туман, скуля от страха и боли.
Гаунт позволил себе улыбнуться. По его лицу текли кровавые слёзы.
Повернувшись, комиссар заметил поблизости Призрака, атакованного двумя бойцами Кровавого Договора. Бросившись на помощь, он разрубил хребет первому воину Архиврага, а второго выродка, воспользовавшись моментом, прикончил ударом штыка отбивавшийся гвардеец.
— Ты цел? — спросил Гаунт у Призрака, вытаскивавшего из трупа свой клинок.
— Всё в порядке, сэр, — ответил солдат, и комиссар узнал в нем Белтайна, своего адъютанта.
— Рад тебя видеть, Бел. Как держишься?
— Положение весьма скверное, не так ли, сэр? — спросил адъютант с пепельно-бледным лицом.
— Со мной всё будет в порядке, Бел.
— Сэр, я думаю…
— Да?
— Что-то не так.
Рассмеявшись, Гаунт указал на клубы дыма, языки пламени и трупы, валяющиеся в грязи.
— Сам догадался, да?
Белтайн покачал головой.
— Я хотел сказать, что слышал странные сообщения по воксу. Здесь мы сломили волю врагов к сопротивлению, но, кажется, с фланга к ним подходят подкрепления.
— Ещё Кровавый Договор?
— Нет, сэр. Судя по вокс-перехватам, это Сыны Сека.
Гаунт похолодел. Бойцы Кровавого Договора дрались как демоны, их когорты собирались архонтом Гауром с определенной целью — создать противовес Имперской Гвардии на театре военных действий в Мирах Саббат.
Командующий Анкванар Сек — ужаснейший из заместителей архонта, — вдохновившись примером Договора, создал собственные элитные войска. Комиссару приходилось видеть его Сынов в деле на… где же это было… Гереоне, да, точно, на Гереоне. Сыны Сека оказались даже более стойкими бойцами, чем Кровавый Договор, и обладали тягой к жестокостям и зверствам. Призракам ещё только предстояло испытать сомнительное удовольствие от встречи с ними на поле боя.
— Где Роун? — спросил Гаунт.
— Не могу знать, сэр.
— Ну, а Баскевиль? Даур? Колеа?
— Не могу связаться с ними по воксу, — ответил адъютант.
— Дай мне хотя бы Корбека!
Белтайн странно посмотрел на комиссара.
— Что такое? — спросил Гаунт.
— Сэр, полковник Корбек… погиб пять лет назад.
Комиссар помедлил.
— Да, конечно. Конечно, он мертв…
— Сэр?
— Бел, нам нужно занять этот мост до наступления ночи.
Адъютант посмотрел наверх, в небо, скрытое дымовой завесой.
— И когда это будет, по вашему мнению?
— Не знаю. Мы просто должны занять мост.
— Я уже не понимаю, где он находится, — ответил Белтайн.
— Вон в той стороне, — комиссар показал себе за левое плечо. — Мост близко, Бел, так что беги назад и собирай основные силы полка. Найди Роуна и Колеа, убедись, что они готовы к наступлению. Передай, что Сыны Сека обходят нас с фланга, и что я вместе с авангардом Призраков наступаю в направлении моста.
— Разумно ли это, сэр?
— Мост — наша цель, Белтайн, нам нужно захватить его. Скажи Роуну, что я собираю всех Призраков, кого только могу отыскать, и веду их к переправе. Майор должен прикрыть наши задницы от фланговой атаки. Соберись, Бел, здесь нет ничего сложного, это тебе не звездолёты строить!
Кивнув, адъютант подхватил лазган и повернулся, собираясь выполнять приказ, но вдруг остановился и протянул Гаунту руку.
— Бел?
— На случай, если мы больше не увидимся, — сказал Белтайн, — хочу, чтобы вы знали, сэр: для меня было честью служить с вами.
Комиссар пожал ему руку.
— А для меня было честью служить с тобой, Дуган. Но мы ещё увидимся.
— Да уж, хотелось бы, — ответил адъютант, припускаясь по грязи прочь.
Гаунт смотрел на него до тех пор, пока Призрак не скрылся за дымовой завесой. Повернувшись, комиссар вновь направился к переправе.
В грязи повсюду валялись трупы бойцов Кровавого Договора, и некоторые тела уже почти утонули в бездонной трясине. Гаунт был уверен, что обнаружит впереди взводы Призраков, но не находил и следа своих солдат. Гвардейцы ведь наступали вместе с комиссаром, так куда же, фес, они подевались?
Перезарядив на ходу болт-пистолет, Гаунт продолжил ковылять вперед. В воздухе пахло рекой, небо скрывалось за клубами и завитками дыма, все звуки и отголоски битвы утихли.
У него снова начали болеть глаза. Комиссар мало что мог разглядеть в проклятом дыму.
А потом он увидел Нессу.
XVIII
Несса Бура, один из лучших снайперов под началом Гаунта, воевала в рядах сопротивления во время осады Вервун-улья, а после освобождения города присоединилась к Призракам.
Сейчас она, заняв позицию для стрельбы в грязном окопе на берегу реки, водила лазганом в поисках цели. В результате массированных бомбардировок во время битвы за Вервун-улей, Несса совершенно лишилась слуха.
Сидя одна, без наводчика, она совершенно не замечала подбирающегося сзади бойца Кровавого Договора с занесенным мачете.
Наведя болт-пистолет, Гаунт отстрелил хаоситу голову, и Несса подпрыгнула от неожиданности, когда тело рухнуло рядом с ней. Повернувшись, она подняла длинный лазган.
«Это я», жестами показал комиссар, и Несса опустила оружие.
— Вы застали меня врасплох, — произнесла она со своим чудесным, немного носовым акцентом.
— Уж лучше я, чем, он, — заметил Гаунт.
Коснувшись щеки комиссара, Несса повернула его лицо к себе.
— Чтобы я могла видеть, — потребовала она. — Видеть ваши губы!
«Прости», знаком ответил комиссар и присел в окопе рядом со снайпершей, оставаясь лицом к ней.
— А где все остальные? — спросил он.
Несса покачала головой.
— Я никого не видела. Кругом спокойно.
— Тут что-то не так, — сказал Гаунт.
— Что?
«Тут что-то не так», пояснил он знаками. Ибрам постарался выучить язык жестов после Вервун-улья — Несса оказалась не единственным глухим солдатом в полку, и многие из них, как и сама снайперша, отказывались от аугментаций, предпочитая преимущества, которые тишина может даровать на войне.
— Нам нужно вести себя тихо, — согласилась она.
«Если так, то почему ты говоришь со мной вслух?», показал жестами Гаунт.
— Я глухая, но могу видеть ваши жесты, — ответила Несса. — А как вы собираетесь разглядеть мои?
— Не понимаю, — ответил комиссар.
Протянув руку, снайперша провела пальцем по щеке Гаунта, вокруг правого глаза.
— Мне очень нравились ваши глаза, — сказала она. — Они излучали такую силу. Наверное, их можно заменить.
— Заменить? О чем ты?
— Они забрали ваши глаза, сэр. На пустошах Яго они забрали ваши глаза.
— Да что ты мелешь?
Несса отстранилась.
— Простите, — ответила она. — Я думала, вы знаете.
— О чем? Никто не забирал мои глаза. Я вижу тебя, Несса, вижу тебя!
— Точно так же, как я слышу вас, — отозвалась снайперша. — Забавно, правда?
— Несса…
— Простите. Я рада, что вы можете меня видеть, действительно рада.
— Ничего не понимаю, — произнес Гаунт, у которого снова разболелись глаза. Лучи пылающей железной звезды пробивались сквозь дым.
«Вы слепой, а я глухая», показала она жестами. «Какой замечательный союз. Хотела бы я остаться здесь, с вами».
— Несса? — крикнул комиссар. — Несса?!
В окопе остался только он, снайперша исчезла. Рядом с Гаунтом нетронутыми лежали её длинный лазган и патронташ, в воздухе оставался её запах.
— Я не слепец, — произнес Гаунт в пустоту. — Я не ослеп. Я вижу всё это. Я вижу реку. Я вижу мост.
XIX
Мост казался таким же далеким, как и прежде. Когда развеялся дым и осела пыль, Гаунт рассмотрел переправу из окопчика, через прицел Нессы. Куда же делась снайперша? Она была здесь. Она была рядом…
Комиссар заметил движение у реки, и, настроив оптику, увидел в зловещем свете железной звезды чёрные фигуры, собирающиеся возле входа на мост. Целая дюжина, и всё они смотрели на Гаунта.
Подняв длинный лазган и проверив заряд, Ибрам задумался о собственной меткости. Сможет ли он свалить одно из существ на таком расстоянии? Несса сумела бы, как и Ларкс, но Гаунт не был тренированным снайпером. Возможно, ему удастся спугнуть наблюдателей, даже если выстрел пройдет между ними?
Черные фигуры начинали раздражать комиссара. Чего они хотели? Заполучить самого Гаунта? Явились ли существа за ним? Ибрам не мог понять.
Он опустил оружие, не видя смысла в растрате боекомплекта. Заряды ещё пригодятся — комиссар слышал бой барабанов, отбивающих искаженные, чуждые ритмы Сынов Сека.
До того, как опустится ночь, прольется ещё очень много крови. Гаунт задался вопросом, найдет ли он в себе силы, чтобы выстоять. Он слишком устал, и у него болели глаза.
«О чем говорила Несса? Кто забрал мои глаза?»
Всё тело ломило, и сон казался желанным освобождением. Всего на минутку, а? Подремать хоть несколько минут…
Гаунт закрыл глаза.
XX
Где-то раздался долгий, пронзительный, тревожный писк.
— Изолиния! — крикнул Дорден.
— Электроды! — со слезами на глазах потребовала Ана Курт.
— Это ничем не…
— Электроды! Семьдесят кубиков адренолика! Ещё десять единиц крови!
Писк не умолкал.
— Ана, изолиния. Нет смысла продлевать его…
— Дай мне фесаные электроды, — приказала она.
XXI
Он не спал, и его окружала лишь тьма. В этом безлюдном месте не ощущался даже свет железной звезды, существовал только звук, надоедливый и писклявый. Это скуление пронзало пустую, лишенную сновидений тьму — надсадное, пронзительное, монотонное.
Вдруг он очнулся, бесцеремонно пробужденный какой-то могучей встряской. Писклявый звук утих, и его место занял грохот вражеских барабанов.
Нечто пробудило его — какое-то прикосновение, вытащившее на поверхность из тёмных глубин сна.
— Так не пойдет, — произнес чей-то голос.
Гаунт сел.
— Кто здесь?
— Собрались поспать на работе? Если бы вы поймали нас за таким делом, прописали бы пару ПИНков, — ухмыльнулся ещё кто-то.
— Кто здесь? — требовательно повторил Гаунт, потянувшись к болт-пистолету. — Я вас не вижу! Кто здесь?!
— Конечно, вы нас не видите, — вмешался третий голос, очень ровный, искусственный, лишенный эмоций и ударений. При этом он звучал весьма саркастично. — Вы вообще ничего не видите.
— Но всё в порядке, сэр, — заявил четвертый, молодой голос. — Мы вас видим.
— Так что ты в безопасности, — сообщил первый — добродушный и ободряющий голос. — Пока что, по крайней мере.
— Пора двигаться, не возражаете? — спросил ровный саркастичный голос. — Мы не можем торчать тут вечно.
— И присматривать за вами мы сможем очень недолго, — добавил второй, улыбчивый голос.