Не стану отрицать: еретик Зигмунт Молох одержал тогда чистую и жестокую победу. Я долго гонялся за ним, но на Маджескусе он неожиданно перестал убегать и встретил нас лицом к лицу.
От последовавших событий сильнее всего пострадал «Потаенный свет». Почти половина моего экипажа погибла. Среди прочих в результате кровавого преступления Молоха я потерял троих своих старейших и самых доверенных товарищей: Уилла Толлоухенда, Нору Сантджек и Элину Кои. Испачкав свои руки в их крови, еретик победоносно удалился.
Мне и прежде доводилось терять друзей. Как и всем нам. Служение ордосам Священной Инквизиции всегда было опасной и весьма тяжкой работой. Если по-хорошему, я и сам являюсь живым, хотя и уродливым, примером опасностей, поджидающих инквизитора.
Но Маджескус оставил на наших душах особенный шрам. Удар, нанесенный Молохом, был гениален в своей жестокости. Казалось, еретик утратил все человеческое. Он обладал особым талантом в тех вопросах, когда требовалось причинить боль. И я поклялся, что не найду покоя, пока не настигну этого преступника и не заставлю его заплатить по полной.
По правде сказать, отправившись на Саметер, я действовал совершенно не так, как полагается инквизитору. И мне не стыдно признаться, что в ту минуту, пусть и не надолго, но служение Богу-Императору уступило более личным интересам. Я — Гидеон Рейвенор — горел желанием отомстить за погибших друзей.
И то же самое ощущали и четыре моих компаньона. Гарлон и Кара знали Элину Кои еще с тех времен, когда все они служили моему наставнику, Эйзенхорну. Нейл гордился своей дружбой с весельчаком Уиллом Толлоухендом. А в Норе Сантджек Тониус находил товарища, обладающего столь же быстрым и острым интеллектом. Этим двоим больше никогда не проводить дьявольски запутанных партий в регицид, не устраивать ночных споров о развитии поэзии позднего геликанского периода. Карл был еще так молод. И это стало его первой потерей на пути служения ордосам.
Скорбел даже Вистан Фраука. Хамоватого и неразговорчивого, его вряд ли кто сильно любил, да и проклятие неприкасаемого не способствовало обзаведению друзьями. Но Элина Кои тоже была такой, одной из тех редких людей, от природы обладающих талантом подавлять влияние псайкеров. Последняя из Дамочек Биквин. Эту пару связывали определенные отношения, о которых они предпочитали не распространяться. Скорее всего, их объединял общий статус отщепенцев, изгоев. Фраука тосковал по ней. После Маджескуса он стал еще более молчаливым и постоянно курил, устремив взгляд в пустоту или в тени.
Усевшись в арендованный транспорт — небольшой серый грузовичок, посвистывающий вращающимися пропеллерами, — мы отправились к западной границе города-улья. Карл подключил свой информационный планшет к выводу моего кресла, и я смог изучить данные, касавшиеся схолума.
Это заведение действовало уже много лет и имело репутацию вполне достойного приюта, дававшего кров и базовый уровень образования самым обездоленным представителям Урбитана. По Империуму были разбросаны миллионы, если не миллиарды точно таких же учреждений. Они имелись в каждом улье, поскольку в каждом улье процветала нищета. Многими приютами заведовала Экклезиархия, или же фонды, поддерживаемые Департаментом Муниторум, или даже Имперской Гвардией. Порой их организовывали и частные миссии, управляемые фанатичными приверженцами социальных реформ и политических инициатив, а иной раз и добропорядочные, сердобольные люди, стремящиеся помочь всем угнетенным и униженным.
Но иногда подоплека была совсем не так проста. Вместе с Карлом мы тщательно изучили все материалы, касавшиеся Колледжа юных сирот. На первый взгляд все выглядело вполне пристойно. Все результаты проведенных официальных проверок обязательно выкладывались в публичный доступ. Регулярно добывались гранты и дополнительное финансирование, что предполагало постоянный контроль со стороны Администратума. Приют пользовался поддержкой Муниторума и имел все документы и разрешения, необходимые благотворительному учреждению. Кроме того, он мог похвастаться и впечатляющим портфолио рекомендаций и благодарностей, высказанных большинством богачей и аристократов Урбитана. Руководству даже удалось получить от Миссионарии несколько грамот отличия.
Но если соскоблить внешнюю шелуху…
— Вам это понравится, — сказал Карл. — Префектом там служит некто Берто Сайрус. Его личное дело просто в идеальном порядке и не содержит ни единого темного пятна. Вот только сдается мне, что это подделка.
Подделка. Официальный документ, состряпанный так, чтобы скрыть предыдущие записи и заменить их. Чувствовалась рука профессионала: все было проделано просто блестяще, фальшивка легко могла обмануть даже Администратум. Но мы, служители священных ордосов, обладали куда более изощренными инструментами проверки. Карлу удалось найти несколько повисших в воздухе хвостов и нестыковок, ведущих к одному-единственному выводу: кто-то очень потрудился, создав префекту ложную биографию, в которой даже инквизиции приходилось изрядно покопаться, чтобы выяснить правду. Администратум Империума обладал одним серьезным недостатком. Когда приходилось управлять такими огромными городами-ульями, как Урбитан, подразделения этой организации едва успевали разбираться с ежедневными делами. Им просто некогда было проводить глубокий анализ. Если вам хотелось скрыть что-нибудь от их глаз, достаточно было поместить истину позади длинного хвоста недомолвок и лжи. Ни простой инспектор, ни клерк ничего бы и не заподозрили.
— Он старше, нежели пытается притворяться, — сказал Карл. — Куда старше. Вот тут он прокололся. Смотрите, здесь двенадцатизначный личный код гражданина отличается на три цифры от того, что указан в свидетельстве о рождении, но это же никто не станет проверять. Настоящий Берто Сайрус появился на свет уже мертвым. Префект же просто использует его имя.
— И это значит?..
— Это значит, что на самом деле он старше на восемьдесят восемь лет. И таким образом, является не кем иным, как Людовиком Кюро — еретиком, обучавшимся в Когнитэ и разыскиваемым на пяти мирах.
— Когнитэ? Трон Земной!
— Я же говорил, что вам понравится, — улыбнулся Карл. — И это еще не все. Похоже, он занимается довольно темными делишками.
— Продолжай.
— Учитывая количество учеников, прошедших через этот приют за долгие годы, я нахожу как-то мало, очень мало бывших воспитанников в официальных документах.
— Они исчезли?
— Ну, это слишком сильное слово. Точнее будет сказать: они не были учтены. Все закончившие обучение вполне законно снимались с учета, так что проверять сам приют никому и в голову не приходило. Воспитанники оставляли Колледж юных сирот, подписав все необходимые бумаги, заключив договоры о найме… Вот только эти документы ведут в никуда.
— Что заставляет тебя делать такой вывод? — спросил я, хотя Карл и без того бы все рассказал.
— Схолум — просто прикрытие. На самом деле они «отмывают» детей и подростков. Они их растят, обучают, воспитывают, а потом перепродают в другие руки. Традиция давать попавшим в приют сиротам новые имена, позволяет скрывать их настоящее количество. Очень умно.
— Они получают безымянных детей, дают им новую личность и легальный статус, а затем продают, используя безукоризненно оформленные, неотслеживаемые документы?
— В точку, — подтвердил Карл.
— И что же они делают с этими детьми? — спросил я.
— Вот тут позвольте мне высказать свою догадку, — неожиданно встрял Фраука, отрываясь от своей похабной книжонки. Я даже и не подозревал, что он прислушивается к нашему разговору. — Те трое, чьи следы мы тут искали, окончили свои дни в роли наемных убийц. Скорее всего, именно эти таланты за ними и были обнаружены в схолуме. Стало быть, крепкие парни — в солдаты, симпатичные девчушки…
— Как бы то ни было, — остановил его я, — мы закрываем эту лавочку.
VII
Камера представляла собой просто большую железную коробку, где сильно пахло мочой. Желтоволосый открыл дверь и вытащил Пэйшэнс наружу. Она пыталась сопротивляться, но руки не слушались, а сознание было затуманено. Похититель держал свой ограничитель выключенным.
Пока что девушке удалось узнать только то, что его зовут Да’Роул и что он работает на человека по имени Локеттер.
— Давай поднимайся на ножки, дорогуша, — произнес желтоволосый. — Тебя уже заждались.
Он погнал ее по темному коридору. Девушка не знала, где оказалась, но точно могла сказать, что эти люди увезли ее из схолума.
— Тебя зовут Пэйшэнс, верно? — спросил Да’Роул. — Это твое трофейное имя?
— Какое?
— Трофейное. Вы же все в схолуме получаете трофейные имена, необходимые для игры. И тебя назвали Пэйшэнс, так?
— Где мои сестры? — спросила она.
— Забудь, что они вообще у тебя были.
Локеттер — тот самый мужчина в красном балахоне — ожидал их в богато обставленной приемной, расположенной в конце коридора. Кроме него, там присутствовало еще несколько человек — таких же ухоженных пожилых людей. Они сидели, развалившись на кушетках и антигравитационных креслах, покуривая лхо и потягивая амасек. Пэйшэнс приходилось видеть таких на выпускных обедах. Богатые, влиятельные люди — владельцы фабрик, купцы, капитаны космических кораблей, мастера гильдий. Некогда она грезила, что однажды кто-нибудь из них остановит свое внимание на ней и заберет из приюта, обеспечив работой, деньгами, будущим.
Теперь эти мечты выглядели глупо. Несмотря на напускное благодушие, роскошные одеяния и изысканные манеры, в душе все эти богатеи были обычными хищниками. А схолум, которому она столь долго доверяла, служил просто откормочной фермой.
— А вот и она, — улыбнулся Локеттер.
Собравшиеся лениво зааплодировали.
— Еще даже из приютской формы не вылезла, — с неким смакованием в голосе произнес мужчина, одетый в зеленый костюм. — Неплохой выбор, Локеттер.
— Борот, я же знаю, что ты любишь свежатинку. Ее зовут Пэйшэнс, она владеет телекинезом. Хотя, если честно, не гарантирую, что она сама это до конца понимает. Что скажешь, милашка? Ты знаешь, кто ты такая?
Последний вопрос явно адресовался Пэйшэнс, и девушка покраснела.
— Знаю.
— И кто же?
— Женщина, оказавшаяся среди кучки извращенцев, — сказала она.
Публика засмеялась.
— Вот это дух! — произнес Борот.
— А посмотрите на эти зеленые глаза! — воскликнул еще один, кутающийся в оранжевые меха.
— Начальная ставка — семнадцать тысяч крон на полчаса выживания, — заявил Локеттер.
— Весьма приличная сумма, — заметил мужчина в мехах. — А площадка и риски?
— Нижний Теналт, — ответил Локеттер. Некоторые засмеялись, и тогда он еще раз повторил: — Нижний Теналт. Опасность представляют Долоры. Впрочем, если ей хватит сноровки, она может проникнуть и на территорию Пеннирекеров, и тогда ставка поднимается еще на сто пятьдесят.
— Количество загонщиков? — спросил высокий бородатый человек, одетый в синий камзол.
— Правила стандартны, Вевиан. Один на игрока. Выбор свободный. При себе — только холодное оружие. Но загонщикам позволяется держать при себе пистолет на случай опасности, хотя тот и не может применяться против добычи. Впрочем, полагаю, это вам напоминать и не требуется. Гибель от огнестрельного оружия или дезинтеграция аннулируют игру, и ставки уходят к дому.
— Устройства слежения? — поинтересовался мужчина в сером облачении.
— Как и всегда — серво-череп со встроенным пиктером. Дом предоставит восемь штук. Каждый игрок имеет право принести еще два собственных.
— Она будет вооружена? — спросил Борот.
— Не знаю. Скажи, ты хочешь выбрать какое-нибудь оружие? — Локеттер повернулся к Пэйшэнс.
— А какие тут ставки?
Новый взрыв смеха.
— Жизнь, конечно же. Так что, будешь выбирать? Да’Роул, покажи ей.
Неприкасаемый подошел к лакированному деревянному ящику, стоявшему на боковом столике, откинул крышку и продемонстрировал девушке множество лежащих на бархатной основе начищенных до блеска кинжалов и более экзотичных приспособлений, служащих для истребления себе подобных.
— Выбирай, дорогуша, — произнес Да’Роул.
— Я же не боец, — покачала головой Пэйшэнс. — Не убийца.
— Дорогуша, если ты собираешься протянуть хотя бы десять минут, тебе придется стать и тем и другим.
— Я отказываюсь, — заявила девушка. — Иди к чертям, «дорогуша».
Да’Роул вздохнул и захлопнул ящик.
— Значит, без оружия? — произнес Борот. — Что ж, Локеттер, я принимаю ставку и даже удваиваю ее.
— Четырнадцать принято и поднято, — провозгласил мужчина в красном.
— Принимаю, — отозвался человек в розовом замшевом костюме.
— Играю, — подтвердил тот, кого назвали Вевианом.
Еще четверо поддержали их и принялись выкладывать на низкий десертный столик толстые пачки купюр. Буквально десять секунд спустя у ног Локеттера образовалась куча денег, в тысячи раз превышающая суммы, когда-либо виденные Пэйшэнс.
— Начинаем, — сказал Локеттер, поднимаясь. — Ждем загонщиков у главного входа для осмотра и проверки. Дроны должны будут пройти сканирование перед вылетом. Знаю я твои штучки, Борот.
Толстяк усмехнулся и замахал пухлыми руками.
— Игра стартует через тридцать минут. — Локеттер подошел к Пэйшэнс. — Я очень рассчитываю на твои способности, детка. Не подведи меня. Не хотелось бы потерять такие деньги.
Она плюнула ему в лицо.
Локеттер только улыбнулся.
— Это именно то, что мы искали, верно, Да’Роул?
Коротышка схватил ее за руки и поволок из комнаты. Он провел ее лабиринтом длинных металлических туннелей и наконец остановился возле железной лестницы, ведущей к дверям, напоминающим космический шлюз или ворота ангара для орбитальных кораблей.
— Поднимайся и становись к ним, — сказал Да’Роул.
— И что потом? — спросила Пэйшэнс.
— А потом ты побежишь, спасая свою жизнь, и так будет продолжаться, пока они не настигнут тебя.
Пэйшэнс прислонила ладони к проржавевшей поверхности люка, но тут же отдернула их, когда тот начал со скрежетом открываться.
Она понятия не имела, что ожидает ее снаружи. Впереди простирались грязные пустоши, уходившие вдаль до самого горизонта.
— Я туда не пойду, — прорычала она.
Да’Роул подскочил сзади и вытолкнул ее из ангара. Пэйшэнс повалилась в грязь.
— Дам небольшой совет! — крикнул коротышка напоследок. — Если ты, конечно, готова к нему прислушаться. Осторожней с Долорами. Они скрываются в тени. Опасайся темных углов.
— Я не…
Пэйшэнс не успела договорить, как ворота захлопнулись.
Она поднялась на ноги. Вокруг царил вечный полумрак. Над окружающими руинами веял раскаленный, зловонный ветер, принося с собой запахи гниющего мусора, выброшенного городом.
Где-то там во мгле кто-то страшно завыл. В небе прогрохотал орбитальный грузовик, сверкая цепочками огней. Оглянувшись, Пэйшэнс увидела высящиеся за ее спиной шпили улья, подобные скальной гряде.
А потом она бросилась бежать.
VIII
С лицом префекта Сайруса творилось что-то неладное: его покрывала сеточка лопнувших капилляров, которую не смогли до конца скрыть даже недавно пройденные дерматологические процедуры. Начальник приюта изо всех сил старался казаться верноподданным гражданином и был явно впечатлен внешним видом своего гостя, но мысли его витали где-то в стороне.
— Боюсь, это несколько неожиданно, — произнес он, пропуская посетителя в кабинет, стены которого украшали цитаты из Имперских Истин, начертанные золотыми буквами на деревянных лакированных досках. — Существуют определенные даты и для инспекций, и для отбора учеников. Не желаете ли присесть?
— Прошу простить за доставленные неудобства, — отозвался Карл, — но сроки поджимают, а вас мне очень рекомендовали.
— Понимаю, — сказал Сайрус.
— У меня имеются… ресурсы, которые помогут окупить ваши убытки.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся префект. — Могу я узнать ваше имя?
— Я предпочитаю не называть его.
— Тогда, сэр, боюсь, я буду вынужден выставить вас за дверь. Мы вам не что-нибудь там, а уважаемая академия.