- Тогда я пойду проверю обстановку на корабле, - я отдала честь и с радостным жужжанием выбежала с капитанского мостика, на ходу поправляя шляпу.
***
- Спееейн, придурок, ты куда дел всю технику?! – я выбежала на палубу и грозно посмотрела на нашего «капитана», который как раз оставил свой пост и прогуливался, пока Аличе накрывала на стол, расположенный под небольшим навесом прямо на палубе.
- А зачем она нам? – беззаботно сказал Спейн и я раздраженно зарычала. Он опять за свое! Ну почему это происходит каждый раз, как только он выходит в море? Никакой техники. Давайте лучше сами споем, йо-хо-хо и бутылка рома, на абордаж… Проклятье, я встречаюсь и живу с психом морским.
- Да смирись ты наконец, что живешь в двадцать первом веке! И если ты выкидываешь за борт всю современную технику, то мог бы, для большей убедительности, и плавать на своем старом корыте, а не на супер-современной навороченной яхте!
- Я хотел, - беззаботно ответил Антонио, пропустив мимо ушей все мои замечания. Ух, иногда я его ненавижу! – Просто мой старый Фрегат еще в ремонте. После всех сражений, в который он побывал, ему нужен серьезный ремонт. Но потом мы обязательно выйдем в море именно на нем.
Я обреченно вздохнула. Ну, это же невозможно! Я даже не знала, что он чинит свой старый фрегат. Дожили.
- Спейн, а вы говорили, что взяли с собой гитару, может, сыграете сегодня? – вдруг послышался голос Аличе. Ну она-то куда лезет, не видно что ли, что мы разговариваем?!
- Конечно, Иточка, с удовольствием, - весело сказал Спейн и, к моему удивлению, сделал в ее сторону поклон. Тоже мне, кавалер-джентльмен. Я презрительно хмыкнула.
- А могли бы в караоке спеть, если бы ты его на берегу не оставил, - ворчливо сказала я, но Спейн ничего не сказал и пошел за гитарой. Прекрасно! Тогда я приведу картофельного немца, а то он как ушел переодеваться пару часов назад, так и пропал. Вон, уже темнеть начинает, а его все нет.
***
- Вставай, бочонок пивной! Я сказала, подъем!
Мою койку заметно тряхнуло от удара Кьяры и я резко проснулся. Проклятье, когда я уснуть-то успел, вроде уборкой занимался…
Минуточку. Это что же выходит, меня только что разбудила… Италия?
Я нервно усмехнулся и сел, хмуро посмотрев на Кьяру, которая стояла передо мной, уперев руки в бока.
- Разлегся тут, - презрительно фыркнула сестра Аличе, - подъем и марш на палубу, там уже художница наша стол накрыла.
- Долго меня не было? – спокойно спросил я, поднимаясь с постели и по-привычке сразу же заправляя кровать.
- Пару часов. Но не переживай, кажется, никто не заметил твоего отсутствия, - хмыкнула Кьяра, и, развернувшись, вышла из каюты. Я последовал за ней и, как только вышел в коридор, услышал переливчатые аккорды гитары, которые смешивались с голосом Аличе, она весело и от души пела.
- … Mi va, mi va di avere la libertà
la gioia, l’amore, la semplicità
io voglio morire di felicità…
Mi va, mi va e voi venite con me
la libertà non ama i clichès…
io voglio la vita più vera che cè…*
Пока я поднимался вслед за Кьярой по лестнице на палубу, подумал, что у Аличе очень красивый голос, а когда она поет, он становиться глубже и звучит иначе, чем когда она просто говорит. Почему-то мне вспомнилось время, когда мы только познакомились, и она написала и спела для меня песню.
- Ооо, а вот и вы! – радостно сказал Спейн, как только заметил нас, - теперь все в сборе, и можно перекусить.
- Вее, играй, - с улыбкой сказала Аличе и чуть толкнула Спейна в плечо.
- Не переживай, мы без музыки не останемся, это уж точно, - с улыбкой ответил он ей, меня снова передернуло.
- Аличе, иди ко мне, - позвал я Италию. Сам не знаю, почему, я просто захотел, чтобы она отошла от Испании.
- Вее, – Аличе радостно подбежала ко мне и обняла, прижавшись лицом к моей груди. Я приобнял ее одной рукой и немного успокоился. Нет, правда же, с чего это я вообще волноваться начал? У меня же нет причин для ревности.
- Я приготовила лазанью, а для тебя отдельно сделала картофель, ну, тот… Не помню, как правильно назвать, который запекается вместе с луком, сыром и ветчиной.
- Спасибо, - я погладил ее по спине. Мне было приятно знать, что в такой насыщенный новыми знаниями и впечатлениями день она не забыла обо мне.
- Неси вино, красотка! – весело скомандовал Антонио, усаживаясь за стол и убирая навес, чтобы мы могли поужинать прямо под открытым небом.
- Я тебе не прислуга! – возмутилась Кьяра.
- Конечно-конечно, но вино принеси, - он откинулся на своем стуле так сильно, что тот аж поднялся на задних ножках. Испания озорно улыбнулся своей Италии, и она, раздраженно зарычав, пошла за вином.
Я тоже сел за стол и усадил Аличе рядом с собой. Она сняла с себя старую потертую пиратскую шляпу и стала играть с ее пышным пером.
Антонио это заметил и радостно улыбнулся.
- У меня еще с собой есть пиратский флаг, и даже повязка на глаз, где-то должен лежать пиратский женский костюм. Я взял его для Кьяры. Но она не захотела его надевать.
- Правда? – тут же спросила Аличе, вся так и засветившись энтузиазмом, что мне, признаться, не понравилось.
- Да, позже могу тебе его отдать, - улыбнулся Антонио. Мне казалось, что я готов был его убить. Пусть он прекратит завлекать мою Италию в свои пиратские игры!
- Не стоит, все же ты приготовил эту одежду для Кьяры, - с легкой угрозой сказал я Антонио и приобнял Аличе.
Да что со мной сегодня?
- Вее, Дойцу обнимается! – радостно запищала Италия и я не успел опомниться, как она уже сидела у меня на коленях, свесив ножки и крепко прижимаясь к моей груди. Так-то лучше.
- Вот твое вино, помидор ты недозрелый! – грозно сказала Кьяра, которая только что вышла на палубу из кубрика, неся в руках четыре бутылки красного вина. Заметив, как Аличе ко мне жмется, Кьяра закатила глаза, но промолчала и поставила на стол бутылки с вином, села на плетеный стул рядом со Спейном, который тут же открыл одну бутылку и начал разливать вино по бокалам.
- Ну что же, за встречу? – с вечной улыбкой спросил Антонио.
***
Вечер прошел быстро и незаметно. Сначала разговор не очень вязался, но, после того, как мы с Людвигом начали обсуждать Италий и сравнивать их повадки, беседа моментально оживилась, стала жаркой и шумной. Я и не заметил, как стемнело, а легкий бриз уже стал настолько прохладным, что Кьяра сбегала в каюту за кофточкой, а Аличе так жалась к Людвигу, словно пыталась в него впитаться.
- Вино закончилось, - констатировала печальный факт Кьяра, перевернув бутылку, и сосредоточено глядя на одинокую капельку, которая никак не хотела стекать.
- Да. Так, у нас два варианта: или сходить и разорить запасы еще разок, или разойтись по каютам, а то уже прохладно становится, - предложил Германия, и я с улыбкой увидел, что он осторожно поглаживает ладонь Аличе. Кажется, Людвиг сам и не замечал, что делал это.
- Думаю, по каютам. Завтра у нас будет еще много времени, верно, матрос? – лукаво спросил я у Кьяры.
- Я ведь уже сто раз тебе говорила, я тебе не матрос! – злобно отозвалась Италия и недовольно надулась, поставив пустую бутылку на стол, откинулась в креслице и скрестила руки на груди.
- Мы, пожалуй, пойдем, - прервал нас Людвиг и поднялся на ноги, так и не отпустив Аличе. Он попрощался и понес Аличе к каютам.
- Только попробуй там развратничать с моей сестрой, немец извращенный, я тебя вот этой самой бутылкой!… – угрожающе крикнула ему вслед Кьяра.
- Тише-тише, - тут же перебил я ее, пока она не перешла на ругань, - это их дело, не вмешивайся, - посоветовал я Кьяре.
- Еще чего, она же моя сестра! – она возмущенно поднялась с кресла, плотнее запахнула на себе кофточку с длинным рукавом, грозно посмотрела на лестницу, по которой совсем недавно спустились Людвиг и Аличе, и что-то злобно пробубнила. Я тихо усмехнулся и поднялся с кресла, тихонько подкрался к ней сзади и обнял.
- Ааа! Не делай так, ты же меня напугал!
- Неужели, мой миленький матросик такой пугливый? – лукаво спросил я. Мне нравилось ее вот так задирать, она такая забавная, когда злится, да еще так мило надувает щечки.
- Ты придурок, я же сказала, не называй меня так!
***
Я осторожно пронес Италию в каюту, уложил ее на заправленное одеяло и запер дверь. В каюте и так было достаточно светло: сквозь иллюминатор сочился яркий лунный свет и как раз освещал центр каюты и кровать. Я легко улыбнулся, глядя на Аличе. Она лежала на спине, раскинувшись на кровати и прикрыв глаза, но я знал, что она еще не спит.
Сегодня у меня весь день прошел на нервах, и из-за чего? Просто из-за того, что она общалась с Испанией! Раньше я себя так не чувствовал. А теперь мне хотелось приказать ей всегда быть только со мной, и только благоразумность останавливала меня от этого. Но мне необходимо, чтобы она понимала, что принадлежит только мне.
Я снял кроссовки, подошел к койке, сел рядом с Аличе и посмотрел на нее почти с хищной улыбкой. Мы ведь давно уже не были вместе…
- Вее, - тихонько сказала Италия и улыбнулась, когда моя рука медленно заскользила вверх по ее ноге от щиколотки к колену и выше, задирая край ее юбки. Я почти лег на нее сверху, провел свободной рукой по ее лицу, осторожно коснулся мягких губ.
- Поцелуй, - шепотом попросила меня Аличе и приоткрыла глаза.
Я наклонился ниже и с наслаждением выполнил ее просьбу. Сначала нежно, почти невесомо, коснулся ее губ, но почти сразу же почувствовал, как во всем теле появляется сладостное напряжение. Я начал целовать ее грубее, почти заставлял ее отвечать на мои поцелуи с такой же грубостью, мне хотелось чувствовать ее страсть.
Я забрался к ней в постель, дал ей возможность удобнее улечься подо мной, раздвинул ее ноги и устроился сверху, крепче прижавшись к ней. С трудом разорвал поцелуй, чтобы задрать ее матроску выше груди. Тихо усмехнулся, она снова забыла надеть лифчик, все же иногда ее рассеяность меня радует. Я едва сдерживался, целуя ее нежную кожу, проводя языком по небольшой, мягкой груди. Я окончательно снял с нее матроску и, не глядя, отбросил куда-то на кровать. Ее кожа такая завораживающе нежная, теплая, я могу почти чувствовать, как бьется ее сердце. Мне так хочется прикасаться к ней сильнее, хочется оставлять бледные следы от укусов на ее молочно-белом теле, но я все еще боюсь причинить ей боль. Я почувствовал, как ее пальчики скользнули по моим волосам, она чуть сильнее прижала мою голову к себе. А когда я начал посасывать ее нежную грудь, я услышал едва сдерживаемые стоны, от которых по моему телу с новой силой начал распространяться жар, а напряжение в паху стало почти невыносимым. Я сдвинул в сторону влажную ткань ее трусиков и начал неспешно ласкать ее, постепенно проникая все глубже, чувствуя, как горячая влага медленно стекает с моих пальцев к ладони. Италия до боли вцепилась мне в плечи, изогнулась подо мной и слишком громко застонала.
- Тише, тише, дорогая, - горячо прошептал я ей на ухо и тут же принялся целовать ее шею, не удержался, и оставил на ее тонкой коже несколько засосов.
- Дойцу! – вскрикнула Италия, крепче прижимаясь ко мне всем телом, на мгновение я забеспокоился, что нас могут услышать. Проклятье!
- Перевернись, - почти прорычал я ей, поцеловал ее в висок и с трудом заставил себя убрать от нее руку. Приподнялся, чтобы она могла выполнить мою просьбу, быстро снял с себя майку и откинул ее в сторону. – Приподнимись на коленях, - сказал я, сам вставая на колени позади нее, - не бойся, - сразу сказал я Аличе, и ласково погладил ее по спине, успокаивая. Иногда мне казалось, что она нервничает, если не повернута ко мне лицом, и я не хотел ее пугать. А сам едва ли не рычал от нетерпения. Я медленно задрал ее юбку, почувствовал, как Аличе напряглась, когда я спустил с нее трусики. Я краем глаза увидел, что она крепко вцепилась в подушку и даже прикусила наволочку. Вздохнул, чтобы хоть как-то справиться с чувствами, сейчас не стоит слишком резко начинать. Я прижался к ней сзади, почти лег на нее, хотел, чтобы он могла меня чувствовать и успокоилась. Я начал ласково целовать ее плечи и шею. Одной рукой я уперся в кровать для большей устойчивости, другой несильно сжимал и поглаживал грудь Италии, все сильнее прижимаясь к ней сзади. Теперь ее стоны звучали гораздо тише, Аличе постепенно расслабилась, а я уже не мог остановиться. Я прикасался к ней все грубее, покусывал ее кожу, судорожно вздыхал, но не мог больше сдерживаться. Я оторвался от нее, быстро справился с собственными джинсами и бельем.
- Людвиг, - чуть хрипло вскрикнула Италия, уткнувшись лицом в подушку и цепляясь за простыни так сильно, что я расслышал треск тонкой ткани.
- Jaa, - на выдохе невольно произнес я, снова наваливаясь на Аличе сверху, с трудом сдерживаясь, чтобы сразу не начать двигаться в ней с бешеным темпом. Я шумно дышу, прижимаясь лицом к ее плечу, даю ей освоиться, а сам схожу с ума, ощущая, как плотно и горячо она сжимается вокруг меня. Я начинаю делать первые движения и уже не могу ни о чем думать. Я придерживал Италию, чтобы она продолжала стоять на коленях, а не рухнула целиком в постель. Все сильнее сжимая ее теплую кожу, я двигаюсь все быстрее. Ее крик был приглушен из-за подушки, но я наслаждался им, и уже ни за что бы не смог остановиться. Я едва сдерживал собственный рык. Чувствовал, что долго не выдержу, и двигался все быстрее. Крик Аличе становился отчетливей, я ощущал, как она все плотнее сжимается, и не сбавлял темпа.
Все тело пронзила яркая вспышка наслаждения, я чувствовал капли пота на своем лице и приятную слабость во всем теле, чуть ли не упал на нее сверху, но вовремя успел перекатиться на бок, прижав Италию к себе. Она вся раскраснелась, дышала тяжело, и казалась сейчас такой ослабшей, что просто лежала в моих руках. Я осторожно расстегнул на ней юбку и окончательно снял ее, стянул по ее ножкам трусики, а сам застегнул на себе штаны. Простыни придется менять, как-то отстраненно подумал я, бережно накидывая на Италию одеяло, и сам просто лег рядом.
- Люблю тебя, - шепнула Аличе и крепко ко мне прижалась. Я улыбнулся ей, заботливо коснулся губами ее лба, почувствовал, как покраснели мои щеки. Я и так это знал, но услышать это сейчас мне было просто необходимо.
- Отдыхай, - негромко сказал я ей, ласково поглаживая ее по мягким волнистым волосам. Аличе кивнула и уткнулась лицом мне в грудь, радостно пискнула.
______________________________________
* Я хочу иметь свободу
радость, любовь, простоту
я хочу умереть от счастья
я хочу, я хочу, и вы идите со мной
свобода не любит клише
я хочу самую настоящую жизнь!
Zaz – (с)
========== Глава 3 Час расплаты (часть 1) ==========
Я проснулась пять минут назад, и теперь лежала, хмуро уставившись в потолок, и чувствовала, как яхта неспешно покачивается на волнах. Солнечный свет пробивался сквозь иллюминатор, освещал комнату и падал мне прямо на живот. Вдобавок ко всему, Спейн спал рядом, лежал на животе, перекинул руку через мою талию и довольно громко сопел во сне. Тоже мне доброе утро.
Я толкнула Антонио локтем в бок. Он издал странный хрюкающий звук, вздрогнул и проснулся.
- Кьяра, ты чего толкаешься? – сонно спросил он меня и снова уткнулся лицом в подушку. Я резко села в постели и недовольно на него посмотрела.
- Все, пора вставать, так что давай просыпайся! – скомандовала я, вылезла из кровати, принялась приводить себя в порядок и одеваться, а Антонио, что не удивительно, даже и не думал подниматься. Он просто с улыбкой наблюдал за мной, даже голову от подушки не оторвав.
- Мы же на отдыхе, - сонно сказал Спейн и его улыбка стала шире. Иногда, меня это раздражает, нельзя же все время улыбаться. Порой, я начинаю подозревать, что он такой не из-за жизнерадостности, а из-за какого-то психического заболевания. Вот почему он сейчас улыбается?