«Это будет великая мать огненных бурь. Возможно последняя… — подумал Фидий и вздрогнул. — Нет, для нас ещё не закончилась эта война. И никогда не закончится, пока у нас будут силы»
— Через тридцать секунд враг окажется в радиусе поражения орудийный батарей, — доложил потрепанный офицер — связист. Фидий даже не кивнул. Он уже знал и видел, как сокращается расстояние до трёх Сынов Гора.
— Начни ритуалы, — заговорил Фидий сквозь гул мостика. — Пробуди их.
При виде двери Крий замер. Его кожу покалывало, а дыхание замерло в груди. Позади остановился Борей, пытаясь понять, как же высока эта дверь. Влага покрывала потрёпанный адамантий. В воздухе было очень жарко, словно они стояли рядом с пожаром. Пар шёл от скопившейся на пороге лужи, чью чёрную поверхность колебали лишь удары пустотной битвы. У Крия было необъяснимое чувство, что это место хотело, чтобы он его нашёл.
И обнаружили они его случайно. Бежавшие по пустым коридорам «Фетиды» легионеры чувствовали, как содрогается корабль, как мерцает и гаснет свет, но не видели ни следа Атанатоса. Затем перед ними нависли двери.
— Склад оружия, — сказал Борей.
Крий покачал головой, но не сказал ничего, шагнув вперёд. Под ногами булькала вода. Он помнил, что зал впереди должен был быть складом оружия.
— Но на складе оружия не может быть такой влажности… И он не может наполнять жаром целый корабль…
Он медленно поднял металлическую руку и потянулся, а затем отдёрнул её прежде, чем прикоснулся к поверхности.
— Мы должны продолжать поиски.
Крий покачал головой. Уравнения проносились в разуме быстрее и яснее, чем когда — либо после того, как он покинул Терру. Выводы скакали прямо за гранью понимания, ожидая, пока он отсекает вероятности.
И в сердце всех его мыслей была уверенность, что ответы ожидаю его по ту сторону…
Он подался вперёд. Борей потянулся, чтобы удержать его.
Крий прижал руку к влажному металлу. Он ощутил связь, словно по нервам прошёл разряд тепла. На двери проступили мерцающие линии схем, и что — то невидимое с лязгом отхлынуло.
Крий подался назад.
На поверхности дверей появилась трещина и начала медленно расширяться. Изнутри на них смотрела тьма.
— Враг открыл огонь! — закричал офицер связи. Выли тревожные сирены. Фидий ждал, считая отрезки времени, наблюдая на проекции за вражескими кораблями. Конечно, они не бросились прямо на «Фетиду», Сыны Гора слишком хорошо разбирались в войне. Два из четырёх кораблей — «Бросок Копья» и «Волк Хтонии» — ускорялись и шли прямым курсом, а «Рассветная Звезда» и «Дитя Смерти» завершали широкий охват, чтобы зажать «Фетиду» в клещи.
Они намеревались вывести «Фетиду» из строя торпедами, а затем сблизиться и взять корабль на абордаж. Фидий был в этом уверен. В сердце своём Сыны Гора всегда были волками, как бы их не изменило время и предательство. И теперь они будут действовать как волки, калеча и загоняя добычу прежде, чем нанести смертельный удар.
На пустотные щиты «Фетиды» обрушились макроснаряды — сначала один, потом два, а затем настоящий град. Фидий видел, как прогибаются щиты, радужные пятна энергии мерцали на грани восприятия. Стометровой ширины шар плазмы ударил в корму «Фетиды», и корабль содрогнулся, когда откололся раскалённый кусок брони. Фидий устремил всё своё внимание в центр голопроекции, на указатели вражеских кораблей. Корабль содрогался от шквального огня.
Он чувствовал, как протоколы пробуждения начинают высасывать энергию из вспомогательных систем. В реакторах выли тревожные сигналы о недостатке питания. Даже если бы у них ещё остался экипаж для орудий, то для выстрелов не хватило бы мощности.
— Приготовится к запуску, — сказал Фидий.
Двери с шипением захлопнулись за спиной. Крий стоял в темноте, его глаза щёлкали и стрекотали, ища проблески света. Холод начал кусать открытое лицо.
«Температура ниже порога жизнеобеспечения, — щёлкнуло в уме. — Никакой немедленной угрозы»
Скрежет стали рассёк тишину, когда Борей обнажил меч.
Глаза Крия переключились на тепловое видение. Холод — синий и чёрный. Совершенный, абсолютный холод.
По линзам прокручивались данные, но Железнорукий не обращал на них внимания, пытаясь разглядеть хоть что — то в чёрно — синих пятнах.
— Проекция света, — прошептал Крий, и глаза его вспыхнули словно лампы. Перед ними тянулись и исчезали во тьме машины, занимая пространство, где раньше располагались «Громовые Птицы» и танковые батальоны. Среди переплетения проводов стояли цилиндры и плоские ящики, а прямо перед дверью на открытом пространстве находился постамент из отполированного железа. В нескольких сантиметрах над ним парил скипетр из блестящего рифлёного металла. Похоже, что только постамент и скипетр были нетронуты изморозью, покрывавшей весь зал.
— Искусственный контроль температуры… — прошептал Крий, разгоняя мрак лучами из глаз. — Этот зал адаптировали, установив механизмы. Вот причина высокой температуры на корабле — забранное отсюда тепло должно куда — то уходить.
— Тайны… — проворчал Борей. Между его сжатыми зубами с шипением вырывался белый туман.
Крий вдохнул, в первый раз обратив внимание на запах застоявшегося воздуха, и обоняние его заполнили следы машинного масла и антисептиков. Фокусирующие кольца глаз невольно щёлкнули, когда логический процесс привёл к неясным выводам. Железнорукий шагнул вперёд, механические сочленения и броня хрустели от холода. Он осторожно прошёл мимо постамента.
Над ним нависла ближайшая покрытая коркой льда машина. Она стояла чуть в стороне от остальных, словно генерал во главе армии. Сгустки застывшей жидкости покрывали места, где в крышу и бока машины входили трубки и провода. Крий протянул руку, разведя механические пальцы, и прикоснулся к поверхности. Металл лязгнул о металл. Тактильные сенсоры зачесались, обратившись к холодному рассудку: адамантовая структура со следами серебра и неизвестных элементов. Пальцами он ощутил слабый пульс. Крий провёл ими по металлической поверхности, пока не дотронулся до покрытого коркой льда кристалла.
Он замер, затем отшатнулся.
Он видел что — то сквозь крошечное окошко, расчищенное рукой.
— Что это? — голос Борея словно донёсся издалека и исчез во тьме.
В разуме Крия мелькали вычисления, следуя по путям предположений и вероятностей к выводам.
— Это гробница… — хриплым шёпотом ответил Крий. Он медленно вновь поднял руку и соскрёб лёд со стекла. Его глаза направили внутрь свет.
И встретились с взглядом железного черепа.
Разум Крия застыл. Информация ещё прокручивалась перед глазами, но он больше не обращал на неё ни малейшего внимания. В ушах легионера звенело.
Из ледяного кокона на него смотрел застывший Атанатос.
— Чего вы надеетесь здесь добиться, кроме как просто умереть? — Крий услышал собственный вопрос, а затем ответ Атанатоса донёсся из бездны памяти.
— Брат, это больше не война надежды — это война возмездия и истребления.
И с воспоминанием пришло неизбежное следствие собранной информации.
«Кибернетическое воскрешение, — прошептала логика в его разуме. — Атанатос мёртв. Они все мертвы. Они пробудились, чтобы встретить нас, а затем вновь погрузились в сон. Они повернули Ключи Хель»
— Нет… — он едва расслышал собственные слова. — Нет, это запрещено. Наш отец запретил открывать эти врата.
«Феррус Манус мёртв»
Крий не мог пошевелиться. Его мысли кружились, падая в никуда, а взгляд не отрывался от покрытых льдом и исчезающих вдали гробов. Их были сотни.
Палуба под ногами содрогнулась. С далёкого потолка падал расколовшийся лёд. «Фетида» вошла в зону поражения.
«Крий, смерть — всё, что здесь осталось…»
Палуба вновь содрогнулась. По всему залу зажглись синие лампы, и гроб с глухим треском открылся. Из решёток и проводов сочился пар. Меч Борея вспыхнул.
Вновь раздался треск, и Атанатос выступил наружу. Палуба дрожала от его шагов, поршни двигались вместо мускулов. Его оружие сбросило покров льда, переходя в боевой режим. Атанатос застыл. Из его сочленений шёл пар, лязгали сервомоторы.
Затем Атанатос посмотрел на Крия, и в его глазных линзах вспыхнуло синее пламя.
— Теперь ты видишь, Крий, — прохрипел Железнорукий голосом, похожим на треск застывшего льда. Он протянул отключённый силовой кулак и поднял скипетр с постамента. Крий видел, как на кольцах пробегают медузанские руны, каждая из которых сияет тусклым светом. Он чувствовал заключённые внутри странные энергии. — Теперь ты начинаешь понимать.
Фидий, чувствовал, как в унисон с кораблём дрожит его плоть, когда интерфейсные связи передавали ему боль «Фетиды». Во рту появилась кровь, а ещё больше её застывало внутри доспехов.
— Слабость… — прорычал Фидий, заставляя разум сфокусироваться.
«Бросок Копья» и «Волк Хтонии» прошли мимо «Фетиды» и резко разворачивались, стреляя на ходу. Корму опаляли турболазеры, всё глубже вгрызающиеся в её недра. «Рассветная Звезда» и «Дитя Смерти» шли на сближение, обрушивая носовые и бортовые залпы на борта «Фетиды». Фидию казалось, что его собственная плоть поджаривается вокруг разъёмов.
Всё шло, как и должно, но в то же время ужасно не так.
Штурмовые корабли были наготове, абордажные торпеды приготовлены к запуску, но в них ещё не погрузились пробуждённые мертвецы, а они уже должны были кишеть на нижних палубах кораблей XVI — го легиона. Атанатос уже должен был пробудить остальных ото сна, но либо они слишком задержались, либо процессы пробуждения сорвались.
Фидий пытался связаться с ним, но единственным ответом был треск помех. Они должны были запустить торпеды. Они должны были немедленно напасть на атакующие их корабли. У них не было орудий — вся энергия была перенаправлена, чтобы усыпить мёртвых и вести «Фетиду» в битву.
Перед глазами пошли помехи. Он боролся с нахлынувшими волнами ментального тумана. Им нужно было время. Если они продержатся ещё немного…
— Заходим над ними, — приказал Фидий.
Двигатели работали на пределе, а в сознание капитана начали поступать доклады. Если они обойдут запланированную врагом атаку, то смогут вновь погрузиться в огненный шторм, когда завершится пробуждение. Они смогут отомстить. В разуме Фидия мелькали перевычисления. Они ещё смогут это сделать. Они…
Синхронный залп огня «Рассветной Звезды» и «Дитя Смерти» обрушился на спину «Фетиды». По всей суперструктуре прошла ударная волна. Купола на внешнем корпусе раскололись. Кружащиеся стометровой высоты шпили улетали в вакуум, словно щепки разбитого копья. Фидий вонзил пальцы в подлокотники трона, отказываясь падать. Он чувствовал жжение. Нечто глубоко в его теле лопнуло, и поджаривалось от напора машинных соединений. Его глаза сфокусировались на голопроекции боевой сферы, на пульсирующем зелёном обозначении притаившегося в тени планетоида и словно всеми забытого «Клятвенника».
Чего бы это ни стоило, им нужно было протянуть время, или всё кончится ничем.
Застонав от натуги, Фидий открыл дальний вокс — канал и кровавыми губами прохрипел.
— Помогите нам.
Мгновение ничего не менялось, а затем «Клятвенник» пришёл в движение. Реакторные показания вспыхнули, выводя корабль в боевую сферу. Он ускорился, двигатели пылали, словно пленённые звёзды.
Фидий видел это, но знал, что этого недостаточно. Орудия «Клятвенника» ещё были вне зоны поражения. Едва он это подумал, как «Бросок Копья» развернулся, по инерции скользя в пустоте, пока орудия наводились на «Фетиду».
Излучатели впились в корму. Из ран закапал расплавленный металл, пластины брони замерцали, а огонь впивался всё глубже и глубже.
— Что ты наделал!? — голос Крия ясно разнёсся в холодном воздухе даже сквозь грохот битвы.
Атанатос не ответил, обернувшись к рядам обледенелых гробов. Затем Крий увидел это — дрожь в воздухе, смешанный с помехами вдох.
Он открыл рот, но Атанатос, в чьём теле лязгали поршни и шестерёнки, заговорил первым.
— Со временем логика подводит. Ты заметил это? Чистый поток информации и смысла, даже он со временем иссякает. Ты пытаешься понять, осмыслить реальность произошедшего, но здесь нечего понимать, всё тщетно.
— Ты…
— Путь железа, логика машины — он должен был сделать нас сильнее, вознести над плотью, — Атанатос помедлил, а когда он заговорил вновь, то в мёртвом, электронном гуле голоса звучал гнев. — Но это была ложь. Железо может расколоться, логика может быть ошибочной, а идеалы могут пасть.
— Что ты такое? — потребовал ответа Борей, и Крий оглянулся на Храмовника. Тот не двигался, но его неподвижность выдавала сдержанную ярость. Атанатос медленно посмотрел на него.
— Я пал на Исстваане. Легионер Несущих Слово когтями разорвал половину моего черепа. Я пал, как и столь многие из нас. Фидий забрал меня с поля боя — меня и всех, кого смог. Плоть подвела нас, геносемя сгнило в трупах, но от меня осталось достаточно, — Атанатос поднял скипетр, наблюдая за мелькающими рунами. — Он знал тайны Эгисинского Протокола и Саркосанской Формулы, устройств и процессов Древней Ночи, к которым отец нас не допустил. Я долго не мог вспомнить, кто я, но со временем часть прошлого вернулась. Это редкость. Большинство пробуждённых помнят так мало… — Атанатос посмотрел на ряды гробов. — Но никто не забыл о ненависти.
— Примарх запретил таких, как ты, — зарычал Крий. — Феррус Манус…
— Пал, — медленно сказал Атанатос. — Я видел это, брат. Я видел, как умер наш отец.
Крий чувствовал лишь холод. Его разум больше не функционировал нормально. Он не мог думать, лишь чувствовал, как лёд раскалывает аугментику и плоть.
«Феррус Манус пал.
Он подвёл нас»
Тьма наполняла его мысли, разносясь как грозовое облако, бурля от гнева.
«Он оставил нас. Что теперь осталось от его власти?»
Атанатос кивнул, глядя на него. Его глаза сверкали в железном черепе, словно синие звёзды.
— Да. Теперь ты видишь. Вот что оставил нам отец. Ни логики, ни разума, лишь ненависть. Таков урок его смерти. Эта война станет последней, войной ради возмездия, а не цели. Не осталось больше ничего. Ни клятвы, ни приказы больше ничего не значат. Ты знаешь, что это правда, Крий. Не отрицай этого.
— Я называю это предательством! — взревел Борей. Крий увидел вихрь молний и отполированного металла, когда меч Храмовника взметнулся, а затем клинок глубоко впился в руку Атанатоса, разбрызгивая кровь и масло. Скипетр рухнул на палубу. Борей ударил вновь, низко замахнувшись, чтобы отрубить ногу.
Атанатос упал, и Борей поднял клинок над головой для смертельного удара. Крий бросился вперёд прежде, чем успел подумать, и вцепился в руки Борея. Но быстрый как кнут Храмовник даже не замедлился. От силы удара Крий полетел через воздух, покатился и замер, а затем на его грудь опустился сапог.
— Еретик, — сплюнул Борей. Крий услышал слово и ощутил боль прежде, чем нога Борея обрушилась на нагрудник. Он содрогнулся от боли, но краем глаза увидел, как Атанатос поднимается и тянется к скипетру.
Борей оборачивался, меч оставлял за собой разряды молний.
— Нет! — закричал Крий, бросившись на него. Он ударил Борея плечом, и легионеры упали вместе. Крий чувствовал, как поле клинка сжигает краску с его брони. С глухим треском они рухнули на палубу, а Борей уже пытался вырваться, продолжая сжимать меч.
Палуба дрожала. Весь зал дрожал.
Борей ударил Крия свободной рукой в лицо, проломив металлическую глазницу. Перед глазами всё поплыло. Борей вырвался, а затем перекатился и вскочил, сжимая меч.
«Я паду здесь, — подумал Крий. — Как и отец, я паду от клинка потерянного друга»
Он посмотрел в холодные, безжалостные глаза Борея и ощутил облегчение. В разуме остановились разбитые шестерни логики. Меч Борея трещал от голода палача. Сверкая, словно серебряная буря, меч высоко поднялся над Крием и опустился.
Взвыли поршни, и появившийся из тумана Атанатос ударил Борея в левое плечо. Храмовника развернуло от удара.
Крий чувствовал, как по телу расходится холод, словно в него проник таявший лёд. Время замедлилось, застыло, словно умирающее сердце. Крий увидел, как Атанатос готовится к новому удару, и понял, что его брат по легиону, мёртвый он или нет, этого не переживёт.