Царила полнейшая тишина. Ни единое перо не пело в небе, ни единый плавник не разрезал водную гладь; и никакие звери, никакие стада не бродили по суше: одним словом, ничто не нарушало поразительную монотонность этой доисторической картины.
Но вот на горячую илистую корку болота выбралось маленькое, смахивающее на лобстера существо с многочисленными члениками и большими глазами. У челюстей, как бакенбарды, топорщились разнообразные щупики. В существе было двадцать дюймов длины, и держалось оно с безукоризненным достоинством, хотя в болотной грязи сохранить достоинство способен разве что трилобит. Наш трилобит — ибо им-то он и был — задумчиво оглядел кембрийский полдень, глубокомысленно свернул усики и расправил на солнце свои сверкающие членики. Вскоре появилась трилобитиха и безмятежно растянулась рядом.
— Когда я гляжу на этот вид, — сказал трилобит, — когда я вспоминаю, что в мире нет никого, кроме нас, я часто склонен думать…
И он поднял выпуклые глаза в зенит.
— Думать? Но о чем? — спросила его жена. — Мир принадлежит тебе по праву, как господину творения. Не забывай, ты самый чудесный обитатель ила; ты умеешь ходить и разговаривать; а главное — ты живой, ты живое существо, ты шедевр Природы.
— Думать так легко и приятно, — размышлял вслух трилобит, — но иногда, в редкие минуты скромности, мне начинает казаться, что я отнюдь не самое совершенное творение Природы. Порой я даже представляю себе нечто крупнее, сильнее, прекраснее трилобита. Мысль жутковата, но я ничего не могу с собой поделать.
— Это ерунда и чепуха, дорогой. Ты напрашиваешься на комплимент? Крупнее? Святые небеса! в тебе двадцать дюймов: разве этого недостаточно? Лучше? Ты хороший муж и отец: можно ли требовать большего от трилобита? Что же до красоты, то я в жизни не вышла бы за тебя замуж, не будь ты самым привлекательным джентльменом, какой когда-либо украшал собою болота. Природа никогда не создаст ничего прекраснее трилобита. И знаешь почему? Потому что она не может. Возможно ли представить себе что-то иное? Существо с более удобными конечностями, более изящными члениками, более развитыми клешнями, лучшим зрением, чувствами, манерами и самоуважением? Тебе отлично известен ответ.
— Я не могу вообразить такое существо, но не исключаю саму возможность его появления.
— Чушь! — отрезала миссис Трилобит. — Мы лучшие и самые совершенные, и точка. Мир создан для нас.
За ней, как всегда, осталось последнее слово. Трилобит пожал плечами и вразвалку заковылял к своему семейству. В глубине души он испытывал некоторые сомнения.
II
Прошли миллионы миллионов лет, и мы оказываемся в мезозойской эпохе в компании добродушного и гигантского динозавра — Brontosaurus Excelsus.
Ясный день перевалил за полдень. Чудовище, несмотря на приятные климатические условия, пребывало не в духе. Бронтозавр сидел на задних лапах, качал вправо и влево огромной шеей и безразлично пережевывал кроны шести высоченных пальм.
Раздался громкий шум, вода в реке закипела, словно у его ног взорвалась торпеда, и появилась жена динозавра, громадное существо, очень похожее на мужа, только поменьше.
— Ах, моя малышка, ты вернулась? — воскликнул он и, давя пальмы, как кочаны капусты, плюхнулся в воду рядом с ней.
— Ты чем-то огорчен, мой милый Бронто, — заметила она с милой заботливостью новобрачной.
— Не огорчен, а всего лишь задумчив, любовь моя. Этот прекрасный мир — реки и озера, деревья и рощи плаунов — все это, я иногда думаю, вряд ли было создано для нас.
— Не для нас?!
— Мир был создан не только для нас и наших друзей. Возможно, настанет время, когда здесь будет пастись, плавать в реках и греться на солнце нечто мудрее, величественней и совершенней Brontosaurus Excelsus.
— Какие глупости, дорогой! Величественней тебя? Кто может быть длиннее ста футов? Весить больше пятидесяти тонн? А насчет остального — кто лучше меня знает твою доброту и мудрость? Нет-нет, ты слишком скромен, милый мой. Ты первый и лучший — шедевр Природы, ее радость, ее несказанное торжество.
— Но есть еще Атлантозавр, — с сомнением произнес Бронто.
Его жена нахмурилась, и ее громадные глаза ящера затуманились.
— О да, есть еще Атлантозавр, — признала она, — это громоздкое, кровожадное, низменное животное! Негодяй, пожирающий других живых существ — испорченная и деградировавшая ветвь нашего семейства, каннибал! Природа краснеет, думая о нем и его собратьях; но мы, мы далеки от него, мы едим зеленую траву, сочный тростник, молодые побеги и сочные плоды пальм, и мы…
Тень заслонила солнце. Высоко над деревьями поднялась страшная голова с глазами, как велосипедные колеса, и окровавленными блестящими зубами.
— Это Атланто! Бежим!
Два одновременных всплеска воздвигли над мезозойской рекой громадный столб воды. Бронтозавр и его лучшая половина исчезли.
III
Снова в вечной процессии Времени прошли миллионы миллионов лет. Профессор Джебвей, член Королевского научного общества и т. д. и т. п., уныло сидел за столом, перечитывая рецензию на свой последний монументальный труд.
Рецензент не имел и понятия о маловразумительном предмете, которому была посвящена книга профессора Джебвей, а потому мудро изливал потоки восхищения на протяжении четырех журнальных колонок, объявляя, что подобных вершин человеческий разум не знал со времен колоссальных достижений Дарвина.
Миссис Джебвей принесла чай и критически взглянула на профессора.
— Напрасно ты сидишь с таким мрачным видом, — сказала она. — Автор растекается, как елей. Если журнал имеет вес, это пойдет тебе на пользу. Я прочитала вчера.
— Не в том дело. Ни хула, ни похвала этого господина не имеют никакого значения. Я просто задумался сегодня над собственной ограниченностью. Хотел бы я жить в будущем, когда раздвинутся границы человеческих познаний…
— Никто и никогда не познает больше нас. Человечество и так знает чересчур много благодаря таким людям, как ты. Об этом сказано в Писании.
— Нет, мы только в начале пути. Человек — такой несовершенный, неполноценный, бесплодный, кратковременный механизм! Проблеск новых чувств в негодной, жалкой оболочке…
— Ничего подобного! Лучше выбрось эти глупости из головы, больше гуляй и время от времени читай Библию вместо Гексли и прочих…
— Тщедушная оболочка, в которой нет ничего ценного! Если бы прошли миллионы миллионов лет, и я воскрес…
— Не знай я тебя, — сказала она, — я возмутилась бы. Мнение жены учитывается? Человек, во всяком случае, венец творения — первое создание Природы, осознающее себя живым, ее шедевр. Ничто величественней человека не возникнет на этой планете. Запомни мои слова и чаще читай Библию. А теперь пей чай и перестань говорить глупости о жалких оболочках. Ты — хорошо упитанный и хорошо выглядящий ученый, зарабатывающий тысячу в год. И если Природа сотворила когда-либо человека лучше, мудрее и добрее — я хотела бы на него взглянуть.
Профессор Джебвей вздохнул и взял чашку.
— Грядет нечто лучшее, — сказал он. — Нет, тебя никто не превзойдет, дорогая, это невозможно… но вот меня…
IV
Миновал еще миллион лет. Перед нами ППП (Последний Писк Природы).
ППП сидел в своем стеклянном жилище и путем чистейшего ментального усилия беседовал с другими существами, обмениваясь с ними мыслями, как мы общаемся сегодня с помощью беспроводного телеграфа. ППП был мягким и розовым, а его голова напоминала непомерно разросшийся кабачок. Мозг занимал внутричерепную полость, возвышавшуюся на три фута над лицом. Глаза сверкали, как алмазы. Дышал он жабрами; рудиментарный рот был ему ни к чему, так как питался он запахами. На спине дрожали слюдяные крылья. При движении крылья становились невидимы, и он кротко порхал в воздухе.
Откуда-то вплыла жена ППП, и их глаза и мысли вступили в разговор.
— Почему природа не торопится? — сказал ППП. — Я теряю терпение, а она так медлительна. Ни в ком из наших детей я не вижу признаков улучшения и прогресса.
— Надеюсь, она не станет торопиться! — телеграфировала в ответ его жена. — Девочки в точности похожи на меня, а мальчики на тебя — и слава Богу! «Улучшение», скажешь тоже! Они самые прекрасные детки на свете, лучше не найти!
— Но я надеялся, что они…
— Эх ты, старый фантазер. Мы вершина, гребень волны, триумф Творения, мы самые-самые — мы само Совершенство!
Но ППП покачал своей громадной головой.
— Я сомневаюсь, — передал он жене.
Комментарии
Д. Джозефсон. Грегозавр из Черного озера
Впервые: Western Field, 1905, Vol. 6, № 3, апрель, под назв. «The Gregosaur of Black Lake». Пер. В. Барсукова.
Д. Джозефсон (1881–1959) — писатель, в 1914-43 гг. голливудский сценарист, автор сценариев многочисленных немых и звуковых кинофильмов. Был известен адаптациями театральных произведений для немых кинолент, номинирован на премию «Оскар» за сценарий кинофильма «Дизраэли» (1929). Описанный в рассказе Орегон был хорошо знаком Джозефсону как уроженцу этого штата.
Ж. Дюпуи. Чудовище Партридж-Крик
Впервые: Je sais tou, 1908, № 39,15 апреля, под назв. «Le monstre de „Partridge Creek“»; The Strand Magazine, 1908, Vol. XXXVI, № 211, июль. Пер. М. Фоменко.
Ж. Дюпуи (Dupuy, ?-1911) — французский литератор, журналист, путешественник, энтузиаст автомобилизма, в нач. XX в. продвигал планы «вторжения» американских автомобилей на европейский рынок.
Рассказ вызвал в свое время некоторый ажиотаж в прессе. Газеты писали, к примеру, что 2-й герцог Вестминстерский заключил с Дюпуи «щедрый контракт <…> на организацию экспедиции и в том числе фрахт 4,000-тонного трампового судна, которое должно привезти прямо в Лондон живое чудовище весом в 80 тонн и даже более!» Сообщения о новой экспедиции на поиски «арктического цератозавра» вновь стали всплывать в крупных американских газетах в конце 1927 — нач. 1928 г., причем связывались с недавним (1926) открытием хребта Черского, «настоящего дома» динозавра; высказывались предположения, что цератозавр регулярно путешествует между Аляской и Сибирью «по Берингову проливу, когда лед достаточно крепок», выжил же потому, что регулярно, после недолгих периодов бодрствования впадает на 10 лет в спячку. В наши дни рассказ часто цитируется криптозоологами, которые справедливо считают цератозавра Севера полнейшей выдумкой (что не относится, безусловно, к обнаруженным палеонтологами останкам арктических и антарктических или т. наз. «полярных» динозавров).
У. К. Джонс. Ужас юнгас
Впервые: Weird Tales, 1927, сентябрь под назв. «The Beast of the Yungas». Пер. В. Барсукова.
Уиллис Кнапп Джонс (1895–1982) — американский профессор, специалист по латиноамериканской литературе, переводчик. С 1920 г. преподавал в различных университетах США, Англии, Чили, Эквадора и Уругвая. В 1920-30-х гг. опубликовал ряд приключенческих и фантастических произведений.
Ф. Г. Шмидт. Доисторические чудовища амазонских джунглей
Впервые: New York Gerald, 1911. 29 января, под назв. «Prehistoric Monsters in Jungles of the Amazon», с подзаг.: «Поразительный рассказ исследователя, описывающего динозавра, которому не смог причинить вред ливень пуль из ружей для охоты на слона». Пер. В. Барсукова.
Рассказ «Франца Германа Шмидта», являющийся не столько газетной уткой, сколько художественным вымыслом, тем не менее привлек пристальное внимание криптозоологов, которым предсказуемо не удалось обнаружить никаких следов путешественника с таким именем. Между тем, чересчур легковерного читателя должны были насторожить первые же строки, где упоминается Эмиас Лейк (Amyas Leigh) — герой популярнейшего романа Ч. Кингсли Westward Но! (1855) о британском корсаре. Словно и этого мало, далее переврано имя П. Г. Фосетта (см. выше), а 100-футовые (т. е. 40-метровые) удавы именуются научным фактом.
Р. Дехан. Великий зверь Кафуэ
Рассказ (под назв. «The Great Beast of Kafue») вошел в сб. автора Under the Hermes, and Other Stories (New York, 1917). Пер. A. Шермана.
P. Дехан — псевдоним ирландской писательницы, драматурга, журналистки Клотильды Грейвс (1863–1932). Дочь ирландского офицера и воспитанница католического монастыря, Грейвс шокировала лондонское общество короткой стрижкой, «мужскими» манерами и публичным курением. Изучала изобразительное искусство, работала в Британском музее, играла в театре, позднее публиковалась в журналах. В 1887–1913 гг. шестнадцать ее пьес были с успехом поставлены в Лондоне и Нью-Йорке. Первый роман под псевдонимом «Ричард Дехан», посвященный англобурской войне («The Dop Doctor») вышел в свет в 1910 г. С тех пор Грейвз публиковалась как под псевдонимом, так и под собственным именем, выпустила более 20 книг, вкл. романы и сборники рассказов.
Сообщения о живущем в болотах и озерах Центральной Африки динозавре начали распространяться в конце XIX в. и продолжали появляться на протяжении большей части XX в. Существо нередко описывали как бронтозавра (апатозавра); рассказ Р. Дехана и следующий ниже рассказ Г. Френсиса «Последнее логово динозавра» следуют этой традиции. Прочие описания существа, которое иногда называли «чипекве» («чудовище» на языке бемба), резко варьировались — от создания меньше бегемота до полудракона, «пожирателя гиппопотамов», превышающего размерами слона. В начале XX в. особый вес этим сообщениям придали упоминания о чипекве в вышедших в 1909–1910 гг. книгах К. Гагенбека «Звери и люди» и Г. Шомбургка «Дикие животные и дикари в сердце Африки». В 1911 к данной теме обратился русский фантаст М. Первухин (1870–1928) — см. его рассказ «Зверь из бездны» в нашем сб. «Бог пещер» (2014).
На поиски динозавров Африки
«Searching for Saurians in Africa», The Fresno Bee, 1928, 18 февраля (вероятно, синдицированный материал филадельфийской Public Ledger), с подзаг.: «Можно ли в малоизвестных областях Черного континента обнаружить потомков доисторических чудовищ, некогда топтавших землю? Жители джунглей рассказывают охотникам странные истории о таинственных животных, ведущих первобытный образ жизни в неизведанных дебрях». Сокращенный пер. В. Барсукова.
Данный текст, продолжающий тему «африканского бронтозавра» — образчик газетной прозы 1920-х гг., когда, по удачной формулировке криптозоолога Л. Колмана, «казалось, что в любую минуту в Африке или Южной Америке может быть обнаружен живой динозавр». В переводе опущена небольшая заключительная часть, где говорится о нанди-бэре и других африканских криптидах.
С. X. Адамс. Летучая смерть
Впервые: The Strand Magazine, 1903, Vol. XXV, №№ 147–148, март-апрель, под назв. «The Flying Death», с подзаг. «История в трех письмах и одной телеграмме». Русский перевод: Мир приключений, 1911, № 3. Публикуется по указанному изд. с исправлением некоторых устаревших особенностей орфографии и пунктуации. Имена и топонимы оставлены без изменений.
Сэмюэль Хопкинс Адамс (1871–1958) — американский журналист и литератор, прославившийся разоблачительными журналистскими расследованиями. Работал в New York Post, McClure's Magazine, Collier’s. Автор более 400 рассказов и статей, ряда романов (многие из них так или иначе связаны с миром журналистики). Под псевдонимом «Уорнер Фабиан» опубликовал в 1920-х гг. два откровенных по тем временам романа о сексуальных похождениях молодых женщин «эпохи джаза», ставших сенсационными (Flaming Youth и Unforbidden Fruit, оба экранизированы). Публикуемая новелла была переработана автором в роман, вышедший в 1908 г.
К. Грунерт. Яйцо археоптерикса
Рассказ (под назв. «Das Ei der Urvogels») вошел в авторский сборник Der Marsspion und andere Novellen (1908). Пер. М. Фоменко.