- Что, начинаешь потихоньку прибарахляться?
- В следующие выходные я займусь этим капитально, ведь шкаф дяди после Лилиной чистки совсем опустел.
- Витёк, она вчера задолбала меня вопросами о тебе, я крутился, как уж
на горячей сковородке...
- Дима, следующие выходные, если ты не против, я проведу самостоятельно. Хочу как следует внедриться в нынешнюю жизнь без посторонней помощи. Ты за меня не волнуйся, я много где побывал, многого насмотрелся, а здесь вокруг те же русские люди, только живущие в других обстоятельствах.
- Мама и, думаю, Лиля, будут огорчены, обещай, что на обед в воскресенье обязательно придёшь.
- Обещаю, сам хотел напроситься...
И я тепло обнял за плечи своего нового и такого преданного друга.
Сосед по палате достал меня россказнями о своей непонимающей его семье, о том, как он скучает по школе и коллегам, и при первой же паузе я удалился в комнату отдыха посидеть у телевизора. Попав как раз на десятичасовые новости, я с интересом вникал в суть происходящего в мире. Тут для меня не было сюрпризов, хорошо, что мировой порядок остался тем же.
Трамп подбирал себе администрацию, Обама путешествовал по Европе, видно, деньги остались в бюджете, Европа выла под наплывом мигрантов, Сирию бомбили все, кому не лень, в том числе и Россия, и казалось, что я опять нахожусь в своём мире, только в больнице для душевнобольных.
Я даже не услышал, как ко мне подошёл Дима и похлопал по плечу:
- Больной, Вас профессор вызывает в смотровую, пройдёмте, пожалуйста.
По взгляду Владлена Евграфовича, я понял, Дима ему изложил весь перечень событий, произошедших за наши бурные выходные:
- Итак, батенька, я уже информирован о Ваших грандиозных подвижках. Сразу отмечу, нас это нисколько не продвинуло в разгадке сверхнеобычайного появления Вас в нашем мире. Трудно будет кому-то объяснить это уникальное явление и доказать существование параллельного мира. Мы с молодым моим коллегой в это верим, потому что Вы рассказываете такие вещи, которые придумать очень сложно. Это или бредни душевнобольного, что отметаем, или плод воображения литератора, пишущего фантастические произведения, но на писателя Вы явно не тянете.
История с Вашим дядей выглядит достаточно достоверно, как и Ваши следы в городе и квартире, но они имеют очень далёкие от дня сегодняшнего отпечатки. Что Вы, голубчик, на счёт этого всего думаете, чего опасаетесь и какие планы на будущее?
- Уважаемый Владлен Евграфович, думать я начал с того момента, как уяснил для себя, что попал каким-то непостижимым образом в страну, идущую параллельным курсом с той страной, из которой я прибыл и где прожил свои тридцать четыре года.
Хотя, понятно уже, что не все годы я жил вне этой страны, а с какого-то момента, но создаётся такое впечатление, что после армии я, если и возвращался в наш город, то на очень короткий срок. Но возвращался точно, ведь мой военный билет оказался в документах у дяди.
Теперь о том, чего я боюсь... А боюсь я, прежде всего, что где-то проживает моё второе Я. Поэтому хочу быстрей обзавестись компьютером и поискать через него следы своего присутствия в этой жизни. И начать поиски СЕБЯ хочу с момента моей службы в армии.
Я ведь Вам ещё не рассказывал, что с девяносто второго года в Чечне происходила настоящая война, где гибли наши солдаты, чеченские боевики и часто мирное население. Отголоски тех событий доходят и до наших дней, и не столько в Чечне, как в рядом находящемся Дагестане. Там порой свирепствуют бандформирования, которые совершают налёты на милицейские посты и часто держат в заложниках мирное население. Я служил в особых частях, занимающихся обезвреживанием этих боевиков и их ликвидацией. Хочу и эти следы отыскать.
Затем я реально учился в высшей школе массажа в Кисловодске, где после окончания курсов продолжительное время работал и откуда почти восемь лет назад выехал, вопрос только, куда?.. Ведь следов моего пребывания в нашем городе нет.
Что касается планов, то это самый лёгкий вопрос. Буду адаптироваться к среде, в которую меня угораздило попасть. Голова, руки, ноги есть, как и навыки хорошего массажиста, поэтому уверен, что в скором времени опять твёрдо встану на свои ноги. Я ведь прожил достаточно много времени в стране развивающегося капитализма и знаю, что такое рынок труда и как в нём завоевать своё место.
Вам ведь Дима сообщил, что волей провидения я стал владельцем собственной квартиры и какой-то суммы денег, хотя предстоит ещё большая бюрократическая волокита. Я знаю, что преодолеть её очень сложно, но очень надеюсь, что включив посулы, обаяние и деньги, в скором времени добьюсь успеха.
Профессор некоторое время молчал, обдумывая мной сказанное, он попеременно смотрел то на меня, то на Диму и постукивал карандашом по столу, наконец нарушил молчание:
- Да-с, да-с, батенька, с Вами не соскучишься, изложили всё достаточно аргументированно, но невольно возникает острый вопрос, а за ним другие. Если Вы умудрились попасть к нам, то где гарантия, что не вернётесь на прежнюю параллель? Если такое возможно на Вашем примере, то и из нашего измерения можно перекинуться туда, получив бутылкой по голове, надо только изучить силу удара... - и пожилой человек захихикал.
Мы, глядя с Димой друг на друга, улыбались ему в ответ.
Глава 16
Профессор вдруг посерьёзнел:
- Молодой человек, на самом деле Ваше положение весьма щекотливое. И не скрою, в связи с тем, что я поручился за Вас и взял под свою опеку, у меня тоже могут возникнуть определённые неприятности. Об этом и другом поговорим чуть попозже, а пока мы с моим молодым коллегой изнываем от нетерпения задать Вам массу вопросов, связанных с тем параллельном миром, где Вам пришлось или посчастливилось жить.
И я оказался под прицелом двух разных по возрасту, но одинаково любознательных людей. Сняв с себя всю осторожность и нерешительность, я с воодушевлением посвящал моих добрых слушателей во все аспекты той жизни страны, идущей параллельным курсом, о которой у меня были достаточно хорошие познания, чтобы удовлетворить моих благодарных слушателей.
Вопросы касались мирового порядка и роли в нём России, межнациональных и межконфессиональных отношений, достижений в науке и технике, пристрастий в литературе и музыке, в театре и кинопрокате.
Владлен Евграфович с Димой между собой отмечали, что происходящее в мире ничем не отличается от того, что происходит сейчас, даже политика СССР во многом схожа с политикой России из моей параллели.
Были вопросы, касающиеся быта, развития городов и сельского хозяйства, торговли и предпринимательства, и многих других аспектов политики и жизни, как элиты, так и простого гражданина. Выслушивая мои ответы, они не давали особых комментариев, но я для себя отмечал по выражению их лиц, что некоторые моменты им больше нравились из нынешнего течения жизни. Особенно, когда речь заходила о бесплатном образовании, лечении, социальных льготах и засилье во властных структурах людей с криминальным прошлым.
- Да-с, батенька, если у меня и были сомнения на Ваш счёт, то сейчас они вовсе развеялись. Такое придумать не смог бы даже человек с невероятной склонностью к фантазии. Не скрою, верится с трудом, но это не значит, что изложенное Вами - плод больного воображения, ведь всё аргументировано, без налёта фантасмагории, с фактами и определениями.
Мы с моим молодым коллегой Вам вполне доверяем. Видимо, это тот случай, когда просто надо всё изложенное Вами взять на веру, ведь не всё в жизни доказуемо, не зря до сих пор никто не определил, что раньше появилось яйцо или курица.
- А теперь, батенька, от всего этого, что Вы нам рассказали, надо отрешиться, и вообще о нашем нынешнем разговоре ни в коем случае нельзя распространяться. Ступайте, голубчик, в отделение, спокойно принимайте процедуры, которые помогут Вам восстановиться физически и морально. Набирайтесь сил, Вам они скоро очень понадобятся.
На послезавтра я назначил консилиум, в котором кроме наших ведущих специалистов примут участие и функционеры из властных структур города... - он сделал паузу, снял и надел обратно очки. - Известная Вам молодой специалист Лидия Николаевна приняла в штыки мои действия и решения по отношению к Вам. В частности, она недовольна моим распоряжением отлучить её от ведения Вашей истории болезни и назначением на это место ординатора Дмитрия Сергеевича, присутствующего здесь.
Она бы не представляла для нас никакой опасности, но её отец занимает в городе руководящую должность... - он посмотрел на часы. - Да, да, ступайте, поспешите, дело идёт к обеду, а нам с Дмитрием Сергеевичем ещё надо кое-что обсудить.
Два дня до назначенного на среду консилиума я провёл в спокойной обстановке, посещая приятные процедуры, листая газеты и следя за новостями по телевизору. Моего друга Диму в тот же день, когда состоялась наша беседа в кабинете у профессора, перевели обратно в отделение на прежнюю должность, где он числился ординатором, откуда мне, благодаря мудрому Владлену Евграфовичу, посчастливилось вырваться. Было ясно, профессор подчищает тылы перед предстоящим важным консилиумом, где будет решаться моя судьба, и, в какой-то степени, затронут его авторитет.
Наконец наступила среда, и вскоре после завтрака я был приглашён в конференцзал, где меня встретили любопытными взглядами примерно три десятка специалистов в белых халатах, среди которых выделялись несколько человек в штатских добротных костюмах. Возле одного такого солидного человека сидела моя хорошая знакомая Лидия Николаевна. Мило улыбаясь, она о чём-то с ним перешёптывалась.
Я присел на предложенный мне стул напротив благородного общества и спокойно стал изучать лица психиатров и гостей собрания. Они сидели раскрепощённо, тихо переговариваясь между собой, иногда посмеивались, с видом людей, услыхавших давно забытый анекдот.
Председательствующий постучал по графину шариковой ручкой, этим самым навёл тишину и обратился к Владлену Евграфовичу, предложив ему начать доклад.
Профессор снял очки, аккуратно протёр их носовым платком и водрузил на место:
- Уважаемые коллеги и наши высокопоставленные гости! Я вынес данный эксцесс, а точнее будет сказать, этот нынешний прецедент на ваше обсуждение в связи с тем, что мною была допущена ошибка в установке первоначального диагноза присутствующему здесь Виктору Соколову.
Отметим, произошедшее не ординарное событие в нашей профессиональной практике, но, к счастью, подобное происходит довольно редко. Мы бы не стали заострять на этом случае ваше внимание и выносить его на большое собрание, но у некоторых моих коллег, и в частности, у молодого перспективного врача Лидии Николаевны возникли сомнения, и мне пришлось пойти на этот ответственный шаг.
Разговор сейчас идёт о судьбе молодого здорового человека, которому мы интенсивным лечением можем нанести непоправимый вред здоровью, нарушив своими действиями всю его будущую жизнь.
Пользуясь своим положением руководителя вверенного мне нашего медицинского учреждения, я осмелился пересмотреть свой первоначальный диагноз и вмешаться в ход лечения, отстранив ранее назначенного лечащего врача от ведения этого пациента, взятого мною под личный контроль.
Считаю, что с Виктором Соколовым произошёл нервный срыв, связанный с тем, что он получил сильный удар в область затылка, когда находился в значительном алкогольном опьянении. Под воздействием успокоительной серы, в момент возвращения в сознание, он наговорил неадекватные вещи, что и послужило причиной ошибочного первоначального диагноза. В дальнейшем пациент больше не проявлял подобных симптомов, не выказывал агрессивности и не препятствовал ходу лечения.
Уважаемые коллеги, если у вас на этот счёт возникли сомнения, прошу задавать вопросы моему пациенту, чтобы удостовериться в его адекватности на сегодняшний день. Готов ответить на вопросы, если таковые возникнут ко мне.
В зале повисла необычайная тишина, врачи переводили взгляды с меня на профессора и молчали.
Вдруг со своего места поднялась симпатичная Лидия Николаевна:
- Уважаемые коллеги, мне странно было слушать вступительную речь нашего многоуважаемого Владлена Евграфовича, ведь он сам первоначально определил у Виктора Соколова паранойю с маниакально-депрессивными наклонностями. Он сам говорил мне, что пациент затаился и в любой момент может проявить агрессию и неадекватность.
Профессор дал вести мне больного и обещал на примере этого случая помочь мне написать кандидатскую работу. Я не знаю, что повлияло на нашего опытного учёного и известного во всём мире специалиста, но он совершил, на мой взгляд, некорректный поступок, отстранив без особых на то оснований от дела ведущего лечащего врача, то есть меня, и назначил на моё место безусого ординатора. Моему возмущению нет предела, и думаю, что большое собрание поддержит меня и восстановит справедливость.
Один из пожилых врачей с места заметил:
- Лидия Николаевна, Вы возмущены поведением профессора или пациента? Или просто амбиции Ваши зашкаливают?
- При чём тут амбиции, когда налицо вопиющий факт нарушения врачебной этики, произвол руководителя по отношению к подчинённому...
Сидящий рядом с ней мужчина в добротном костюме, вдруг дёрнул за руку разошедшуюся молодую женщину, тем самым усадив её на свой стул, а сам в свою очередь поднялся на ноги:
- Уважаемые товарищи, наше собрание потекло не в том русле и направлении. Думаю, что негоже вести обсуждение подобных вещей перед предполагаемым больным, и это поставим Лидии Николаевне на вид, - мужчина снисходительно оглянулся на зардевшуюся соседку. - С вашего позволения, мы постараемся сделать скидку на недостаток опыта и простить молодого специалиста за проявление чрезмерных эмоций, квалифицируя их как неуместные.
Прошу вас, давайте оперативно подойдём к сути задачи и своими вопросами к пациенту и уважаемому профессору расставим все точки над "i". А если в дальнейшем возникнут недопонимания, противоположные мнения и прочие нюансы, мы их постараемся решить, безусловно, не в присутствии больного.
Речь функционера возымела эффект. Врачи, заинтересовавшись случаем, перешли к перекрёстному допросу. По крайней мере, я так охарактеризовал происходящее.
Я отвечал спокойно, но в основном односложно. При этом полностью отрёкся от того, что нёс в момент прихода в сознание, сам удивляясь, как подобное могло прийти мне в голову, спихивая всё на полученную травму и необычность обстановки, в которой себя обнаружил в момент пробуждения.
Врачи переглядывались между собой, улыбались профессору, и постепенно их напор ослаб, а вскоре и вовсе угас. Кто-то задал вопрос профессору, и тот пространно, с большим процентом в своей речи непонятной мне латыни, стал отвечать оппоненту, и я понял, что моя миссия здесь закончена.
Я расслабился и стал изучать присутствующих с позиции не пациента, а обычного нормального человека. Мой взгляд дошёл до прехорошенькой и злой Лидии Николаевны. Мы не отвели глаз, а с повышенным интересом смотрели друг на друга. Она вдруг извиняюще улыбнулась мне и повернулась к рядом сидящему чиновнику. По всей видимости, это и был её отец.
Пока я созерцал зал и присутствующих в нём, консилиум с моим участием подошёл к концу. Владлен Евграфович вновь обратился к аудитории:
- Уважаемые коллеги, думаю, что вопросы к моему пациенту иссякли, как и ко мне по его истории болезни, поэтому с вашего разрешения я его сейчас отпущу, а мы с вами в рабочем порядке постараемся решить все насущные проблемы, накопившиеся в нашем коллективе.
Я не стал себя долго упрашивать, произнёс слова прощания, поклонился собранию и вышел в длинный коридор, ведущий в моё отделение. В этот момент я услышал за собой цокот каблучков, нагоняющих меня. Я не стал оглядываться, хотя почти со стопроцентной гарантией был уверен, что это Лидия Николаевна.