- Господин доктор, Вы просто издеваетесь надо мной, но если Вам так хочется, президентом России является Владимир Владимирович Путин, а премьер-министром...
Тут мне не дали договорить, все разом отвернулись от меня и стали между собой шептаться, махая руками и дёргая головами так, что я ненароком подумал, что ремни, которыми меня сковали, могли бы и им пригодиться.
Наконец, пожилой доктор вновь повернулся в мою сторону:
- Батенька, Вы, быть может, устали от нашей беседы, но с позволения сказать, некоторые Ваши ответы вызывают у нас недоумение. Можно было бы на этом остановиться, но Вы нам сообщаете довольно странные вещи и с такой серьёзностью, что я решил задать Вам ещё один вопрос:
- Скажите, пожалуйста, Вам имя Михаил Сергеевич Горбачёв о чём-то говорит?
- Доктор, ну что Вы, в самом деле, меня за психа держите, кто его не знает, тут мне один клиент сказал, что ему сделали на днях операцию на сердце...
Психиатры вновь мне заулыбались, блондиночка так вовсе смотрела на меня влюблёнными глазами.
- Ну-с, батенька, сейчас Вы своим ответом порадовали мне душу, не всё у нас так безнадёжно, лишь лёгкие отклонения. Немного интенсивной терапии и Вы вернётесь к обществу. Лидия Николаевна будет Вашим лечащим врачом, - и он указал на симпатичную блондинку. - Мы с ней посоветуемся и пропишем Вам успокаивающие порошочки и проколем витаминчики...
- Доктор, зачем мне эти порошочки и укольчики, я совершенно здоров, меня ждут люди на очереди, я же могу потерять всю клиентуру, а это, простите, бабки и не малые, ведь кое-кто и зелёными платит...
Ну что я такого сказал, но на лицах врачей опять прочитал - псих, и при том безнадёжный.
- Умоляю вас, снимите с меня, пожалуйста, эти ремни, у меня затекло всё тело, я ведь массажист и знаю, что такое, когда плохо циркулирует кровь по мышцам, ведь каждое волокно мышц является клеткой со своим невроном, которые составляют единую цепь, подавая сигналы мозгу. Мои мышцы скованы, и мозг плохо работает...
Я гнал всю эту туфту, надеясь разжалобить врачей и хотя бы для начала обрести свободу для тела и конечностей.
- Батенька, я понял, что Вы в некотором роде наш коллега, но про какие зелёные Вы мне толкуете?
- Доктор, разве Вы не знаете, что так говорят про доллары, но я и евриками не брезгую...
- Вы имеете в виду - евреями? - очки старого врача уже держались на кончике носа. - В нашей стране не приветствуется подобный оголтелый антисемитизм, если бы не Ваше заболевание, Вы могли бы попасть за решётку...
- Доктор, что Вы мне тут заправляете, какие евреи, антисемитизм, мой лучший друг Игорёшка Наумчик - еврей по маме и папе, между прочим, крупный дилер в нашем городе. А Вы мне статью пытаетесь навешать. Я не хуже Вас осведомлён, ЧТО в нашем демократическом государстве, где все нации и вероисповедания, не считая сект, нарушающих нормы российской морали, имеют одинаковые права.
А если Вы не понимаете сленга, я не виноват, но могу объяснить, что имел в виду единую европейскую валюту, то есть евро.
Молчание встретило мой вполне разумный ответ, врачи не переговаривались и не махали руками, они с жалостью смотрели на меня, как на безнадёжного больного, но весьма им симпатичного.
- Батенька, Лидия Николаевна под моим чутким руководством пишет кандидатскую, Ваш случай не простой и займёт достойное место в её работе. Постарайтесь не создавать нам, а особенно молодому специалисту, дополнительные трудности, принимайте регулярно порошочки и не сопротивляйтесь укольчикам, и я уверен, Ваше состояние скоро улучшится, а через месяц-другой, можно будет подумать и о выписке.
До меня доходил смысл сказанного главным врачом, и от этого мне становилось тоскливо на душе. Я куда-то влип, в какую-то дрянную историю, но это уже не розыгрыш, это мрачная действительность, по крайней мере, для меня.
- Доктор, а ремни?
- Голубок, будете себя сегодня хорошо вести, завтра с утра отдам распоряжение их с Вас снять, но учтите, начнёте буйствовать, как вчера, наденем усмирительную рубаху, а затем и ремни...
- Доктор, а Вы можете ответить мне на один щекотливый вопрос?
- Конечно, батенька, конечно, я сам люблю на политические темы вести беседы, но в рамках допустимого нашей советской моралью...
- Доктор, Вы слыхали про Бориса Николаевича Ельцина?
Я затаил дыхание, от этого вопроса, а точнее ответа, зависел весь ход моего дальнейшего поведения.
- Ах, батенька, Вы мне задали странный вопрос. Конечно, знаю, он был первым секретарём обкома партии Свердловска, затем занимал эту же должность в Москве, был неоднократно депутатом Верховного Совета СССР. На каком-то этапе они не сошлись взглядами с Михаилом Сергеевичем, и он перевёл его в министры строительства. Я боюсь ошибиться, но уже лет девять, как он умер...
Я удовлетворённо кивнул головой и закрыл глаза.
Глава 3
Так, ясно, а если не всё, то кое-что начинает проясняться. Главное, совершенно определённо - во главе страны по-прежнему находится Михаил Сергеевич Горбачёв. Надо покопаться в своём подвале или чердаке и выудить оттуда некую информацию об этом политическом деятеле. Полный абзац, ведь он практически удалился с политического горизонта, когда мне было... Короче, мне ещё не было десяти лет и что я могу вспомнить?..
Помню, мой дядька, к которому я приехал из деревни в город, рассказывал, что в девяносто первом, кажись, летом, чуть было не произошёл в Советском Союзе переворот... - точно, да, недавно отмечали двадцать пять лет ГКЧП.
Ура! Это уже кое-что, пойдём дальше. А что дальше? - Ельцин, Путин, Медведев и снова Путин, а про такого, похоже, здесь даже не слышали. Нет, я определённо сдвинулся мозгами. Ну, к чёрту эту политику, постараюсь её в дальнейшем не касаться, лучше косить под дурака, чем тебя признают психом. Надо как-то сконцентрироваться на чём-то приятном, не вызывающем у собеседников дополнительные вопросы и снимающем напряжение в диалогах.
Как закончился вчерашний вечер, самостоятельно мне не восстановить, как и невозможно самому разобраться, в какой действительности я очутился. Ничего не поделаешь, придётся разыгрывать для моих щепетильных врачей лёгкую амнезию, чтобы своей неадекватностью не уверить их в моём полном идиотизме.
Эта штучка - Лидия Николаевна - чувиха нештяк. Фейс у неё обалденный - какие лучезарные голубые глазки, изящный носик, высоконькие скулы и явно натуральная блондинка с длинными волосами. Даже моего мимолётного взгляда хватило на то, чтобы разглядеть её точёную фигурку.
Кокетливый врачебный белый халатик не мог скрыть великолепные формы: развёрнутые плечики, осиную талию и два яблочка средних размеров груди. Вот ножки не разглядел, старый мухомор отвлёк со своими дурацкими вопросами, но моя бурная фантазия легко нарисовала стройные, с округлыми коленками, в туфельках на высоких каблучках.
Ну, это уже никуда не годится, я от жесточайшей муки даже заскрипел зубами, - тяжёлое больничное одеяло в районе паха нависло парусом над моим прикованным ремнями телом, а я даже на бок не могу повернуться. Какой казус, а вдруг сейчас в палату кто-то зайдёт, а, может, ещё и по монитору за мной наблюдают из другого помещения, а если это к тому же Лидия Николаевна... - как не хочешь, она всё-таки мой лечащий врач.
Несмотря на свои уже преклонные для молодого человека годы и свой род профессиональных занятий, ведь я практически ежедневно имею дело с голым телом, мысли о хорошенькой врачихе отозвались во мне учащённым сердцебиением и такой не вовремя случившейся эрекцией. Надо срочно разрулить ситуацию и выйти из пикантного положения, куда меня загнала разыгравшаяся фантазия. Хотя какая там к чёрту фантазия, я ведь даже ещё и не успел подумать, как привлеку к себе это тело богини и прильну губами к чуть припухлым губкам, из-за которых я разглядел белые ровненькие жемчужины зубов, когда она мне мило улыбнулась на какой-то удачный мой ответ на вопрос, заданный Айболитом.
Тьфу, я так могу себя довести до состояния пятнадцатилетнего подростка, точно превращаюсь в психа. Подавив в себе сладкие видения, я переключился на свои ощущения в области головы, и она тут же отозвалась ноющей пульсирующей болью в затылке. Хорошо тот гад приложился по моей черепушке бутылкой, мог ведь, сукин сын, и вовсе ухандохать, и было бы за что... А интересно всё же, Крым сейчас наш?
Удачно я переключил себя на вчерашний вечер, закончившийся для меня трагедией, которая теперь, наверное, никогда не завершится, потому что ко мне приближался своей неслышной походкой мой недавний спаситель в позолоченных очках. В его руках я увидел маленький поднос, заставленный одноразовыми шприцами, ампулами и коробочками с таблетками.
Я быстро скосил глаза вниз. Всё в порядке, одеяло без всяких намёков лежало на моём страдающем в дискомфорте зудящем теле.
Парень отвернул сбоку одеяло, и я понял, что лежу совершенно нагой. Он отломил край ампулы, предварительно вытащив из целлофанового пакетика шприц, набрал его целёхоньким и, приподняв мой таз, с размаху всадил иглу в мягкое место.
Не скажу, что боль была адская, но это был не укус комара, лекарство туго заходило в мою плоть, доставляя мне дополнительные страдания.
После экзекуции с уколом, он поставил мне на грудь уже знакомый поильник и вылущил из коробочек сразу три таблетки:
- Братан, скажи хоть, чем ты меня пичкаешь, я же человек спортивного склада и занятий, связанных с физическими нагрузками, мой организм к лекарству непривычный.
- Откройте пошире рот, вот так, хорошо, и запивайте, запивайте, а то подавитесь...
- Тьфу ты, какие горькие, а что - капельницу вам слабо было поставить?
- А Вы что тяжело больной? В больнице нет лишних средств, чтоб на таких амбалов капельницами раскидываться.
Быстро даю себе установку не реагировать на неожиданное заявление, я ведь должен косить под дурачка, а не выглядеть психом:
- Брателло, скажи хотя бы, как к тебе обращаться? Я ведь хоть по Вашему определению больной, но всё же человек...
- Дима, ой, Дмитрий Сергеевич, недавно поступил в эту больницу ординатором после окончания института.
- Сергеич, что-то у меня в голове поплыло, и язык плохо стал слушаться, а побрызгать хочется отчаянно...
Нет, надо срочно выбираться из этих ремней, иначе скоро деградирую как личность... С этой мыслю я и вырубился.
Пришёл в себя в состоянии, близком к похмелью. В голове стоял туман, во рту и горле пересохло, и по-прежнему давала о себе знать ноющая боль в затылке. Разлепив свои вновь, как и с утра, ссохшиеся губы, позвал в пустоту:
- Димыч, выручай, дружбан, что-то худо мне...
Почти тут же появился Дима с поильником в руке:
- Попейте, больной, скоро Вам станет лучше, это побочные явления лекарств - сухость во рту, лёгкое головокружение, бывает даже тошнота.
Я пил опять с наслаждением воду и горестно думал: залечат тут меня совсем эти эскулапы, надо как можно быстрей выбираться из разряда буйнопомешанных.
Мой опекун поинтересовался:
- Больной, желаете опорожниться или ещё какие-то будут просьбы?
Парнишка явно старался проявить рвение, ведь он уже мнил себя доктором и рисовал себе радужные перспективы на будущее.
- Ну, что ты, Дима, заладил, больной, да больной. Ну, не здоровый, так это же временное явление, а имя у меня постоянное, зови меня Витьком, а лучше Соколом, все дружбаны мои так меня величают.
Дима прошептал:
- Вить, я ведь на работе, а от данной мне здесь рекламации и рекомендации зависит моя будущая карьера врача.
- Дим, братан, будь добр, помни и почеши мне, пожалуйста, хоть немного тело, кровь напрочь застыла, разгони хоть чуть-чуть, это же не противоречит твоим врачебным обязанностям...
К великой своей радости, я тут же оценил сильные руки Димы, он мял и встряхивал моё тело, подсунув пальцы под спину, чесал и пощипывал её, по моей дополнительной просьбе, тщательно промял стопы ног. Это, конечно, не было рефлексологией, о которой, как выяснилось, он не имел понятия, но весь мой организм начал наливаться энергией.
Вскоре Дима принёс мне на подносе ужин. От манной каши я сразу же отказался, потому что с детства у меня от одного только её вида и запаха начинался рвотный рефлекс, и мой спаситель её тут же унёс подальше от моих глаз и носа.
Вареное яйцо я проглотил в три укуса, зажевав толстым куском ржаного чёрного хлеба с маслом. Такого вкусного хлеба я ещё не вкушал, отметив для себя, что это первое, что мне понравилось в моём новом положении, не считая Димы и, конечно, Лидии Николаевны.
По моей просьбе молодой врач принёс мне дополнительное яйцо, с улыбкой сообщив, что оно из его рациона на ужин.
Я попытался возразить против его щедрой жертвы, но он приложил палец к губам:
- Витя, я сейчас заканчиваю смену и ухожу домой, а там меня мама ждёт на ужин и, поверь мне, он будет получше, чем это яйцо и каша.
Ну, против этого мне нечего было возразить, но я категорически возражал против приёма на ночь новой порции лекарства, но тут мой приятель был неумолим.
Волна слабости накатила на меня, в голове поплыл туман, и я погрузился в тяжёлый сон под воздействием успокоительных лекарств.
Глава 4
Из глубокого сна меня вывело неожиданное прикосновение к моему телу. Я распахнул стремительно глаза. Надо мной склонилась женщина, пытавшаяся засунуть мне под мышку термометр. Холод его стекла и разбудил меня.
Нет, мой страшный сон не окончился - ремни по-прежнему стягивали моё тело, во рту чувствовалась сухость... Правда, глаза открывались легко, и боль в затылке почти не ощущалась.
Мужеподобная женщина смотрела на меня презрительно, а может, мне так мерещилось, но добротой её взгляд точно не светился. У неё было всё большим и нескладным: лицо с отвисшими щеками и двойным подбородком, густо заросшие брови, из-под которых зыркали выпученные непонятного цвета глаза. Казалось, что шеи у неё не было вообще, за щеками начинались покатые широкие плечи и грудь невероятных размеров, переходящая в объёмный живот, на котором буквально трещал белый больничный халат.
Она небрежно вытащила из-под моей мышки градусник, взглянула, записала что-то в общую тетрадь и, встряхнув термометр, сунула его в поллитровую банку, где находилось ещё несколько подобных ему.
Так, меня не должны раздражать вид медработника и взгляд, которым он меня одаривает:
- Доброе утро, меня зовут Виктор Соколов.
- Доброе, доброе, знаю, прочитала в истории болезни.
- Простите, как Вас звать, величать?
- Регина Матвеевна. Я работаю здесь медсестрой уже тридцать лет...
Может, внешний вид обманчив, бывает же такое, попробую на неё произвести приятное впечатление.
- Простите, Регина Матвеевна, я бы не хотел доставлять Вам неудобства, но мне ужасно хочется по-маленькому, да и по-большому подступает. Не могли бы Вы сказать, когда меня освободят от этих пут, и я смогу самостоятельно посетить туалет?
- Это не в моей компетенции освобождать или связывать тебя ремнями, сейчас принесу утку, вставлю в неё твой аппарат, и дуй себе. Припрёт очень освободить желудок, приспособлю и судно. Санитарок сейчас днём с огнём не найдёшь, кто за эти гроши согласится на эту грязную работу, лучше поедут к капиталистам телом торговать, проститутки, прости господи...
Угу, бабка не простая, с норовом, надо это иметь в виду, так в запале и информашки подкинет.
- Регина Матвеевна, я пока обойдусь без справления большой, но если сейчас не схожу по малой нужде, то лопну, хотя мне так неловко просить Вас об этом.
- Проси, проси, это моя работа. Сейчас помочишься, затем трохи тебя оботру водичкой, и будешь завтракать.