Несколько встреч с отцом и братьями, обычно до ночи прозябающими в барах, а потом испытывающими дикое желание поизмываться над уставшим и измотанным трудовыми буднями членом семьи, носившим свой браслет на правой руке, закончились громкими скандалами и очередным обещанием Милковича самому себе подать прошение на лишение отца прав на него.
Конечно, Микки понимал, что вряд ли органы опеки над сабмиссивами рассмотрят его жалобу. Государство редко выносило положительный вердикт в пользу слабейшего, скорее, делая подобные процессы и принятые решения неким исключением из правил, но мириться с подобного рода отношением к себе брюнет уже не мог. Необходимые бумаги уже давно были собраны и хранились на дне выдвижного ящика его письменного стола, но, чтобы дать им ход, Микки не хватало последней капли. Хотя, после того случая с Русской, Милкович уже готов был сдаться.
Ссора с Терри, до сих пор не смирившимся с мыслью, что его младший сын получил свою метку на правом запястье, позоря тем самым семью, продолжалась несколько часов, обильно сдабриваясь громогласными криками, оскорблениями и угрозами со стороны старшего Милковича; а так же несколькими ударами, нанесенными Микки в порыве гнева, когда вернувшиеся с очередной пьянки братья не смогли удержать языки за зубами, в красках расписывая отцу недавно полученную информацию – его сын-сабмиссив еще и гомик.
Почти в бессознательном состоянии, растирая по лицу багровые подтеки, брюнет лежал на диване, слушая Терри, извергающего новые проклятия в сторону «спидозного выродка», прежде чем тот набрал номер русской шлюхи, обслуживающей сабмиссивов, не желающих пользоваться услугами Центра.
Отец, Игги, Колин и Тони даже не подумали выйти из комнаты: обступив диван со всех сторон, они громко хихикали и комментировали каждое движение вызванной отцом проститутки, продолжающей скакать на члене Микки, не давая тому отключиться или забыться приказами, один за одним раздававшимися в комнате дома семьи Милкович.
«Мой сын не станет спидованной обезьяной» последняя реплика Терри, прежде чем Микки разрешили уйти, навсегда отпечаталась в сознании брюнета; а в редкие моменты, когда Милковичу удавалось забыть о той ночи, о ней напоминал небольшой шрам над его левой бровью.
Микки вернулся домой около девяти, выжатый до последней капли трудовой неделей, мечтая лишь о том, чтобы запихнуть в ослабший организм чего-то съестного и провалиться в сон.
– Опять в своем блядо-притоне тусовался? – хихикнул Игги, встретившийся ему на пути от входной двери к своей спальне. – У отца гости, советую свалить, – проявив неожиданное участие, проговорил брат.
– Игги, блять, мой стакан сам не наполнится! – раздалось из гостиной, и покачивающаяся громоздкая фигура Терри Милковича нарисовалась в дверях. – Кто это у нас тут? – тонкие губы мужчины растянулись в неприятную улыбку, как только мутный взгляд серых глаз уловил в расплывчатых очертаниях стоявшего перед ним человека собственного сына. – Ребята, моя дочурка пришла, сейчас мы повеселимся! – обернувшись, прокричал Терри в комнату, откуда доносилось еще несколько голосов, о чем-то увлеченно споривших на недалеком матерном диалекте.
– Пап, у нас закончилась выпивка, пусть сходит в магазин, – на помощь Игги в обычные дни рассчитывать не приходилось, но сегодня поведение парня было каким-то подозрительно странным.
– Нихуя, блять, – тут же пресек его попытки спасти брата, отец. – Ты сегодня пометил отменную сучку, сынок, и мы празднуем! – так вот в чем дело… Игги нашел свою Истинную? – Но нашим гостям становится скучно и их нужно развлечь, – продолжал свой монолог Терри, покачиваясь на нетвердых ногах. – Ты ведь будешь гостеприимным, Микки? – подходя к младшему сыну, добавил он, опуская тяжелую руку тому на плечо, разворачивая парня в направлении гостиной.
– Нет, – приложив не дюжую силу к тому, чтобы остановиться, ответил брюнет, скидывая с себя руку отца, успевшего уже довести Микки до входа в большую комнату, наполненную кучей малознакомых людей и запахом алкоголя, табака и пота, раздражающим слизистую носа и вызывающим вполне ожидаемое желание вырвать.
– Что ты сказал, щенок? – конечно, Терри прекрасно знал о том, что его отпрыск научился обходить простые приказы, но позориться перед подвыпившей компанией мужчина не собирался.
– Я не пойду туда, – придавая голосу максимальную твердость, произнес Милкович-младший, делая несколько шагов к отступлению под пристальным взглядом гостей отца.
– Немедленно в комнату! – прогремел голос мужчины, разрезая сопротивляющееся сознание сабмиссива острой болью, заставившей подогнуться колени и зажмурить глаза, огромное количество сил потратив на то, чтобы остаться стоять на месте.
– Пап, выпивка, – снова попробовал Игги, вставая между братом и отцом, уже сжимающим кулаки с намерением в очередной раз выбить из строптивого сына волю к свободе. – Микки, иди, – прошептал парень едва слышно, оглянувшись на брюнета. – Пап, у меня вообще-то праздник сегодня, не мне же идти? – последний аргумент в защиту и легкая надежда на спасение в голубых глазах, тут же разрушенная решимостью и дикой злобой, которой горели серые напротив.
– Терри, бля, у нас чё, бухло закончилось? – неожиданно спасение пришло от незнакомца, развалившегося на диване с какой-то шалавой на коленях, тихо переговаривающейся с коллегой по древнейшей профессии, восседающей на другом мужчине. – Не дело это, мужик, – проговорил он заплетающимся языком, прежде чем отвернуться к своему собеседнику, так и не сумевшему придумать новый аргумент в их продолжительном споре, окончившемся, как и все предыдущие – посылом нахуй.
– Слышал? – пыл отца чуть поутих, а затуманенный алкоголем и легкими наркотиками мозг подсказал, что заставить Микки подчиниться сегодня будет не просто, а позориться перед братанами он себе позволить не мог. – Пиздуй в магазин, выродок! – приказал он, возвращаясь в комнату.
– Оставь пакеты на крыльце и постучи в окно, – прошептал Игги брату, пятившемуся к выходу, – домой лучше пару дней не приходи, – и последовал за отцом в гостиную.
Уставший и измученный, с дикой головной болью от недавнего противостояния с отцом, Микки Милкович бродил по темным улицам района, размышляя о том, где бы переночевать. Большую часть заработанных на этой неделе денег саб потратил на выпивку для Терри и гостей, заполонивших его родной дом, оставляя несколько долларов на еду для себя, которых уж точно не хватит на номер даже в самом дешевым мотеле.
Идти в «HoCaS» брюнет не хотел. Конечно, центр предоставлял комнаты на ночь, но цена за кровать и подушку в стенах центра для Микки была неприемлемой – отдаваться первому желающему Дому просто за то, чтобы выспаться, Милкович был не готов.
Яркая неоновая вывеска небольшого бара, в котором брюнет никогда не бывал раньше, привлекла внимание голубых глаз, бесцельно блуждающих по серому экстерьеру ночного города, а урчащий желудок и сухость в глотке заставили сделать несколько шагов в направлении входа «Алиби».
Небольшое помещение, заставленное маленькими круглыми столиками по периметру, было довольно уютным, а количество народа, наполняющего заведение, позволяло надеяться на тихое и спокойное окончание этого ужасного вечера.
Стоя в дверях, Микки окинул взглядом зал, выбирая самое отдаленное местечко для себя, но так и не сдвинулся с места, когда его глаза зацепились за огненно-рыжую макушку сидевшего спиной к нему молодого человека в компании какого-то кудрявого парня. Он так и стоял без движения, вглядываясь в рыжий затылок, пытаясь понять, почему именно в этот бар принесли его ноги, попутно проклиная вселенную за то, что Йен по какой-то неожиданной случайности оказался именно здесь.
Кудрявый собеседник Дома заинтересовался столь пристальным вниманием к их столику и, что-то шепнув рыжему, указал на дверь, заставляя того обернуться.
Быстрее, чем Милкович успел бы скрыться за входной дверью.
Легкая улыбка тронула губы Йена, когда в нерешительном посетителе «Алиби», топчущемся у входа, он узнал Микки; поднимаясь со своего места, Галлагер пересек зал, подходя к брюнету, чтобы поприветствовать его:
– Микки, – протягивая руку, проговорил Дом, слегка кивнув головой.
– Привет, – пожимая горячую ладонь, ответил Милкович, задержав свою руку в руке рыжего, пожалуй, чуть дольше, чем того требовало простое приветствие. – Не хотел отвлекать вас, – указав взглядом на кудрявого, заинтересованно наблюдающего за их разговором, сказал Милкович, отступая на шаг назад.
Рубашка парня скрывала его руки, и брюнет не мог определить, на какой из них тот носит браслет, но осознание того, что он мог помешать свиданию Йена с его сабом, неприятно кольнуло где-то в груди.
– О, ты про Липа? – улыбнулся рыжий, обернувшись.
«Имя-то какое дурацкое» пронеслось в голове брюнета до того, как Дом продолжил:
– Это мой брат, – пояснил Йен, разрушая догадки, сгенерированные уставшим мозгом саба, – пойдем, познакомлю, – улыбнулся он, разворачиваясь на пятках, и направился к своему столику, а Микки двинулся следом, даже не задумавшись о том, почему это сделал.
– Филлип, можно Лип, – кудрявый поднялся со своего места, представляясь, протягивая руку Милковичу для приветствия.
Правую. Без браслета. Доминант.
– Микки, – пожимая широкую ладонь, ответил брюнет.
– Можешь сесть с нами, – предложил рыжий, вновь занимая свое место. – Или у тебя тут встреча? Ты не один? – тут же поправился он, под насмешливый взгляд серо-голубых глаз Липа.
– Один, – проговорил Милкович, пододвигая к столику братьев еще один стул. – Я гулял тут недалеко и решил зайти выпить, – пояснил он, обернувшись к барной стойке, за которой орудовала тряпкой невысокая чернокожая девушка.
– Что будешь пить? – проследив за взглядом голубых глаз, блуждающих по стенду с алкоголем, спросил Йен.
– Пиво, наверное, – оценив содержимое их столика, ответил Микки, прикидывая в уме, сколько в таком заведении может стоить пинта светлого, и хватит ли его запаса налички на то, чтобы утолить хотя бы жажду.
– А поесть? – зеленые глаза указали на пару уже пустых тарелок, стоявших чуть в стороне от двух высоких бокалов, уже также почти пустых.
– Наверное, нет, – проговорил Милкович, понимая, что такого себе позволить точно не может, если не хочет в ближайшие пару дней просидеть на диете, но вовремя заурчавший желудок выдал желания брюнета против его воли.
– Ви! – Йен позвал барменшу, нежно улыбнувшись девушке. – Можно еще три бокала светлого и ваш фирменный сэндвич? – спросил он, как только та подняла на него взгляд. – Естественно, за счет заведения, – подмигнул рыжий.
– Галлагер, ты совсем обнаглел, что ли? – возмутилась Вероника. – У меня такое ощущение, что «Алиби» работает только, чтобы кормить ваше огромное прожорливое семейство!
– Не бухти, – заметив, что девушка, все же, начала наполнять новые бокалы, еще шире улыбнулся Йен, поднимаясь со своего места, чтобы отнести посуду к окну кухни. – В следующий раз, когда ваша с Кэвом порнушка заразит ноутбук, не приходи к моему брату за помощью…
Микки перестал следить за ходом диалога, пораженно уставившись на браслет, закрывающий три буквы, выведенные на его правом запястье.
– Галлагер? – прошептал он едва слышно, не отводя взгляда от полоски кожи на руке, но оставшийся за столиком Филлип услышал.
– Йен не говорил фамилию свою, да? – улыбнулся тот, наблюдая за братом, вернувшимся к стойке, чтобы забрать пиво.
– Нет, – честно ответил Милкович, наконец, оторвав взгляд от своего браслета.
– А ты откуда его знаешь? – последовал очередной вопрос, но рассказывать подробности своего с рыжим знакомства Микки не очень хотел. – Он не особо общительный просто, – пустился в объяснения Филлип, – все его приятели из универа, но там-то его фамилию, думаю, знают.
– Мы…
– В клубе, – неожиданно вернувшийся с тремя бокалами за столик Галлагер, пришел на помощь брюнету, отвечая за него. – Нас познакомил общий знакомый, – добавил он чуть погрубевшим голосом, украшенным нотками раздражения и злости на этого самого «знакомого», решившего в тот вечер поставить ослабшего сабмиссива на колени перед всеми посетителями Центра. – Сэндвич через пару минут готов будет, – пододвигая к Микки один из стаканов, проговорил Йен, делая глоток из своего.
– Спасибо, – кивнул Милкович, задержав взгляд на бледном лице рыжего, усеянном крохотными коричневыми пятнышками.
Пожалуй, в последнее время это слово Микки говорил ему слишком много раз.
Время в компании братьев Галлагеров летело незаметно.
В считанные минуты опустошив тарелку под пристальный взгляд зеленых глаз и не спеша потягивая терпкий светло-желтый напиток идеальной температуры, Милкович старался поддержать разговор, но раз за разом проваливался в свои мысли, крутившиеся вокруг инициалов, отметивших его руку.
– Микки? – снова отвлекшись, сабмиссив пропустил мимо ушей вопрос, который ему задал Лип.
– Что? – переспросил он.
– Я говорю, Вероника бар закрывает, нам пора, – повторил кудрявый, поднимаясь на ноги.
– Черт, – потирая переносицу, обреченно выдохнул Милкович.
А он так надеялся, что заведение работает круглосуточно.
Попрощавшись с приветливой барменшей, оказавшейся хозяйкой «Алиби» и, по совместительству, близкой подругой семьи Галлагер, брюнет следом за братьями вышел на улицу, подставляя лицо прохладному ветерку, разгуливающему по ночному городу, судорожно соображая, в каком направлении двигаться дальше.
– Пока, – протянутая к нему рука Липа, успевшего уже попрощаться с рыжим, вновь вырвала Микки из размышлений.
– Да, пока, – пожимая ладонь, ответил саб молодому человеку, и тот направился к дому.
– Ты где живешь? – оставшийся стоять рядом Йен задал вопрос.
– Я не ночую дома сегодня, – не зная, как лучше на него ответить, проговорил Микки, переминаясь с ноги на ногу.
– Почему? – заметив недобрый огонек в глазах собеседника, поинтересовался Дом.
– Семейные разногласия, – не давая четкого определения возникшему сегодняшним вечером конфликту, не желая вдаваться в подробности или вообще посвящать в свои проблемы рыжего, пояснил сабмиссив.
– Поэтому ты «гулял» тут поблизости ночью? – всего одной фразы, оброненной Милковичем в тот день в квартире Йена, когда тот поинтересовался о его отце и братьях, хватило, чтобы сделать вывод: эта тема была нежелательна к обсуждению.
– Да.
– Но тебе ведь есть, где ночевать? – Галлагер не сдавался.
– Пожалуй, да, – задумавшись на более долгое время, чем требовал этот простой ответ, проговорил Микки.
– Скажи честно, – Йен не хотел приказывать, но что-то в голубых глазах собеседника не давало поверить его словам, а неприятный холодок в груди – отступить.
– Нет, – опуская взгляд, ответил саб.
По собственному желанию или следуя приказу? Этого не знал даже он сам.
– Пошли ко мне, – разворачиваясь в противоположную сторону от той, куда направился Филлип не так давно, позвал Доминант. – Переночуешь сегодня у меня, а завтра делай что хочешь, – проговорил он, услышав неуверенные шаги за своей спиной.
***
Зарываясь носом в подушку, вслушиваясь в шум воды, раздававшийся из ванной комнаты, Микки Милкович никак не мог понять, почему этот странный Доминант, не похожий ни на одного из встреченных им ранее, был так добр к нему.
– Я же сказал, что ты можешь лечь на кровать, – улыбнулся вышедший из ванной Галлагер, заметив своего гостя, разместившегося на полу возле кресла на пледе.
– Мне и тут нормально, – нахмурился брюнет, усилием воли заставляя смотреть себя на лицо собеседника, по каким-то причинам решившего не надевать после душа футболку.
– Там много места, – продолжал уговоры рыжий, пересекая комнату, босыми ногами шлепая по холодному полу. – Да и теплее намного,– определенно, пора написать жалобу домовладельцу на отсутствие отопления, – одеяла запасного все равно у меня нет.
– Мне не холодно, – соврал сабмиссив, стараясь расслабиться, чтобы предательская дрожь озноба после горячего душа не выдала его лжи.
– Не заставляй меня этого делать, – понимая, что если они хотят поскорее уснуть, им пора заканчивать спор, пригрозил Галлагер.