– Ничего подобного! – запальчиво возразила Кира. – Я просто хотела сказать, что ты ввязываешься из-за меня непонятно во что. И неизвестно, чем тебе аукнется эта история…
– Да чем бы ни аукнулась! Тебя я не брошу!
– Даня, ты не представляешь, как я рада это слышать, но ты хорошо подумал?
– Более чем. Ты, Кира, выжжена у меня на сердце каленым железом. Круче татуировки – ничем не сведешь. Так что, давай уже закроем эту тему!
Глаза Киры даже засияли.
– Как я могу с тобой спорить, когда ты говоришь такие слова?! Я согласна закрыть эту тему и больше не открывать… Ну, где твои друзья? Мне уже не терпится с ними познакомиться.
* * *
День Изменения. 15:00–16:00.
– Ей богу, Данилу можно в разведке служить. Это же надо – скрывать от нас такое чудо!
Наташа очаровательно улыбалась, но глаза смотрели холодно, оценивающе. Кира вернула ей взгляд сторицей: любезная улыбка этой жгучей брюнетки нимало ее не обманула. В глубине души возникло даже подсознательное ощущение конкуренции. Туманова сразу поняла, что с Наташей теплых отношений у нее не получится, в отличие от остальных, показавших искреннее радушие.
– Вы очень любезны, – произнесла она. – Насчет «чуда» – явное преувеличение. А Данилу – пятерка за скрытность: мне он о вас тоже ничего не рассказывал, хотя у нас, как я поняла, много общего. Я про «Зенит».
– Сине-бело-голубые, хей, хей! – жизнерадостно гаркнул Олег. – Добро пожаловать в нашу банду, Кира. Мы вам рады.
– Спасибо.
– Может, сразу на «ты» перейдем? – предложила Эжени. – Так, право же, проще будет. Какие там «вы» между нами, зенитовцами?
– Я согласна.
– Заметано, – подытожил Серж. – Честное слово, рад был бы потрепаться с тобой о футболе, и при следующей встрече непременно так и сделаю, но сегодня у нас не так много времени. Мы уже успели пообещать Данилу непременно раскрыть твое дело, а слово мы привыкли держать. Поэтому, Кира, не расскажешь ли нам свою часть истории?
Туманова окинула взглядом всю компанию. Они ей нравились. Почти все. И дело было совсем не в общей фанатской привязанности к «Зениту»: они импонировали Кире сами по себе (а она считала, что хорошо разбирается в людях). Да и тот факт, что с ними дружил Данил, говорил о многом: Воронцова просто тянуло к хорошим людям, ибо он и сам был таким же.
Олег казался бесхитростным рубахой-парнем, и, почти наверняка, был им. От Сержа прямо-таки веяло спокойствием и надежностью. Эжени… С ней все не так просто, и под спудом наверняка хранится заметно больше, чем на поверхности. Но подсознательно она к себе располагала, вызывая доверие и симпатию.
А вот «цыганка» Наташа – совсем другой коленкор. Нельзя сказать, что она – плохой человек (впрочем, для далеко идущих выводов Кира слишком мало была с ней знакома). Но эта брюнетка, похоже, сразу углядела в Кире соперницу… Интересно, в чем? Инстинктивное чувство конкуренции красивых женщин в компании, где есть мужчины, или все куда серьезнее и конкретнее? Если так, то речь может идти только о Даниле. Серж и Эжени, очевидно, – семья. Олег? Учитывая, что живут они в одном городе, Наташа, если б захотела, давно бы его уже окрутила. Да и какого-то особого отношения к себе со стороны Олега Кира не почувствовала. Присутствовали дружелюбие и объективная оценка ее привлекательности, но не более того. А вот Данил… Неужели Наташа на него запала? Не то чтобы это было очень уж удивительно, просто… Кира, сама себе не отдавая в этом отчета, привыкла воспринимать Воронцова, как некий постоянный атрибут собственной свиты, неизменного и преданного поклонника, на многое готового ради нее. И ей даже в голову не приходила мысль о том, что Данил, в общем-то, и сам по себе может оказаться привлекательным для других женщин, в том числе и весьма красивых. И что женщины эти могут попытаться прибрать его к рукам. Точнее, мысль-то приходила, но болталась где-то на периферии сознания в области событий с незначительной вероятностью.
Но тут, похоже, низкая вероятность сработала. Наташа, не влюблена, наверное, но настроена как минимум на легкий роман, и появление Киры ей оказалось очень некстати. Видимо, проницательно определив, какие чувства теснятся в сердце Данила, она автоматически перевела Туманову в разряд персон, чье присутствие поблизости весьма нежелательно. Еще недавно Кира восприняла бы подобную новость только с радостью. Во-первых, она была бы довольна, что личная жизнь ее друга налаживается, а во-вторых, его преданное курсирование поблизости существенно сократилось бы, в чем, пожалуй, тоже было больше плюсов, чем минусов. Но вот сейчас, как на грех, его роман был ну совершенно не вовремя. Именно в тот момент, когда Кира нуждается в нем больше всего, когда он является единственной связующей ниточкой между ней и тем восхитительным прошлым, где она была окружена любовью близких и множеством друзей, и в которое Туманова всей душой стремится вернуться, и появляется эта «цыганка». И отдавать ей Данила не хочется просто жутко. Не совсем еще ревность, но определенно уже соперничество.
«Нет, – решила про себя Кира, – так просто ты его не получишь. Не теперь. Подожди чуток. Вот разрулится это дело со всеобщей потерей памяти, тогда посмотрим».
Между тем молчание затягивалось, и требовалось что-то решать. Молчать из-за одной лишь Наташи, когда есть шанс с помощью друзей Данила найти решение? Ну уж нет! Кира Туманова не привыкла сдаваться и бороться будет до конца.
– Вы уверены, что хотите в это ввязаться? – спросила она для порядка. – История как минимум довольно странная.
– Обожаю странности! – улыбнулся Олег. Остальные только кивнули.
– Хорошо. Тогда слушайте.
* * *
Пока Кира рассказывала, Данил, уже слышавший эту историю, украдкой наблюдал за выражениями лиц «Великолепной четверки». И вновь, как и несколько ранее в машине, они дали ему немало пищи для размышлений. Серж слушал с едва заметным выражением удивления и недоверия. Лицо Олега демонстрировало достаточно живой интерес и участие.
Наташа… Она скорее пристально смотрела на Киру, чем слушала рассказ, и в глазах ее не было приязни. Скорее так меряют взглядом вероятного противника, прикидывая шансы на случай схватки. Данила это огорчало и вызывало искреннее недоумение. Он ума не мог приложить, чем могла Кира так с первого взгляда не понравиться Наташе. Порой какое-то сильное чувство так довлеет над человеческим сознанием, что основательно притупляет его эмоциональную восприимчивость, делая слепым к чувствам всех людей, кроме предмета своей страсти. Примерно это и произошло сейчас с Данилом Воронцовым. Слово «ревность» даже не пришло ему на ум, а потому это наблюдение вызвало горьковатый привкус неприятного удивления.
Ну а реакция Эжени и вовсе холодила позвоночник точечными касаниями ледяных пальцев страха: с каждым словом Киры она делалась мрачнее, и плечи ее опускались, будто на них все сильнее давила незримая тяжесть. А поскольку именно на нее из всей прибывшей компании Воронцов возлагал самые большие надежды, ибо не без оснований считал наиболее подкованной в вопросах неизведанного, такая реакция удручала и сильно.
Когда рассказ был закончен, на некоторое время в комнате воцарилась тишина.
– Круто! – наконец, оценил Олег. – Ну и дела!
– Кира, вы не возражаете, если мы немного пошушукаемся?
Лицо Сержа было совершенно серьезным, но глаза подозрительно поблескивали.
– Конечно. Могу понять, как вам трудно поверить в это. Сама долго сомневалась… Но, к сожалению, все именно так и было.
– Разумеется, – Серж улыбнулся, но в улыбке этой сквозило вежливое нетерпение.
Когда Туманова вышла и плотно прикрыла за собой дверь, он повернулся к Воронцову.
– А теперь колись, Данил, это ведь все розыгрыш? Вы с Кирой договорились над нами так приколоться, чтобы мы тут не скучали? Должен признать, получилось клево и оригинально, только с памятью – явный перебор. Одна твоя история – еще куда ни шло, но это…
– Могу сказать две вещи: мы с ней ни о чем не договаривались, и я не лгу. За Киру, конечно, на сто процентов ручаться не могу, но подобные шутки – не в ее стиле. Кроме того, в свете странностей, произошедших со мной, все выглядит весьма логично…
– Как хорошо придуманная история, не так ли, Олег?
– Должен признать, сюжет закручен лихо, – усмехнулся тот. – Настолько, что я даже сомневаюсь, что его можно вот так взять и сочинить. Не знаю почему, но я им верю.
– Я тоже, – вмешалась Эжени. – Я даже догадываюсь, что бы это могло быть.
– Нимало не сомневаюсь, что ты подберешь этому объяснение с точки зрения вашей, операторской картины мира, – хитро прищурился Серж. – С ее помощью, по-моему, можно объяснить все, что угодно.
– Это потому, что она верна, – парировала Эжени, с готовностью включаясь в привычную уже полемику с мужем. – А иронизируешь ты совершенно напрасно: ситуация к тому не располагает. У этой девушки реальные проблемы, причем очень серьезные, и ей нужна помощь.
– Значит, это дело может быть опасно? – задумчиво спросила Наташа.
– Если все так, как я думаю, то более чем.
– В таком случае, вечер, а точнее, день перестает быть томным. Когда Серж решил в него влезть, мы не знали всех фактов.
– Мы их и сейчас не знаем, – напомнил Серж. – Все это лишь предположения Эжени, которые я пока склонен подвергать сомнению…
– Но если тем не менее… – не унималась Наташа.
– Друзья, – не выдержал Данил. – Я не просил вас о вмешательстве. Не прошу и сейчас, раз дело поворачивается такой стороной. Я Киру не брошу, но это не ваша история, и втягивать вас в нее я не хочу. Если ты, Эжени, что-то знаешь, просвети и меня, пожалуйста. Большего и не нужно. Я все понимаю. У вас большие планы, а тут я со своими проблемами…
– Правда, твоими? – поинтересовалась Наташа. – А вот у меня сложилось ощущение, что эта Кира просто припахала тебя разруливать свои головняки. Ты влюблен и не можешь соображать нормально…
– Ничего подобного – мы просто друзья!
– Вот только не надо отрицать очевидное, – поморщилась она. – И не рассказывай мне про дружбу между мужчиной и женщиной – я знаю, что это такое, и сама тебе многое могу рассказать. А уж отличить просто друга от влюбленного мужчины могу на раз! Причем в твоем случае это не просто страсть, игра гормонов, а глубокое чувство, что гораздо хуже!
– Почему хуже? – мягко возразила Эжени. – Чего ты напустилась на парня? По-моему, любовь – это прекрасно.
– Прекрасно, когда она взаимна, а не когда один любит, а второй бессовестно использует его чувство в своих интересах! На тебя, Данил, посмотреть, так ты за нее под пули подставишься и на костер взойдешь, а ее это вполне устраивает.
– Не надо так! Ты ее совсем не знаешь! – Внутри у Воронцова все кипело, и ему с трудом удавалось держаться на низком уровне громкости. А разговор шел в таком ключе, что Кире слышать его было бы весьма неприятно. – Никто никого не использует. Она, к твоему сведению, даже отговаривала меня от вмешательства.
– Ну еще бы! Она просто решила немного поиграть в благородство, а ты, конечно, принял все за чистую монету.
– Может, прекратишь выставлять ее злодейкой?
Спор переходил в чересчур горячую фазу, и Эжени это тонко почувствовала.
– Хватит! – встала она между ними, по очереди бросая строгие взгляды на обоих. – Нашли время ссориться! Мы же друзья, забыли?
– Я-то помню… – начал Данил.
– А я, по-твоему, только о себе забочусь? – вспыхнула Наташа. – За тебя же, балбеса, переживаю!
– Стоп! – шепот Эжени прозвучал почти криком. – Разошлись по углам! Неважно, влюблен Данил или нет. Девушка эта многое для него значит, и отвернуться от нее в беде он не может. А мы, его друзья, не можем отвернуться от него.
– Я от него не отворачиваюсь, – упрямо сжала губы Наташа. – Наоборот, хочу остеречь от очень серьезной ошибки. Не знаю, как вы, а я в этом деле не участвую. И остальным не советую, включая Данила…
Но тут в разговор вмешался доселе задумчиво молчавший Серж. Причем сделал это в своей излюбленной манере – артистично. Взгляд его, буквально переполненный благородной решимостью, уперся в Данила.
– Скажите, Д’Артаньян, это нужно только королеве, – тут он мотнул головой в сторону двери, за которой осталась Кира, – или это нужно вам?
Уголки губ Данила чуть дернулись вверх – игру Сержа следовало поддержать. Он вздохнул и произнес медленно и четко:
– Никогда и ничто за всю жизнь не задевало так сильно моих интересов. Это нужно мне, Атос!
– Так в чем же дело? – улыбнулся Серж.
И Данил понял, что в эту самую минуту все решилось в его пользу: слово Сержа в этой компании было главным, а молчаливое одобрение, светившееся во взгляде Эжени, значило не меньше.
– Я с вами, – подал голос Олег.
Все повернулись к Наташе. Она дернула плечом.
– Мозги, как я вижу, отказали сразу у всех. Что же, удачи. Встретимся в аэропорту.
С этими словами она решительно вышла из комнаты. Олег дернулся было, чтобы остановить ее, но Серж придержал его за локоть.
– Не надо. Пусть идет. Это ее решение, ее право. Кроме того, тебе известно, какая она упрямая. Сейчас на эмоциях ничего, кроме ссоры, не выйдет. – Он повысил голос. – Кира!
Туманова появилась в дверях. Взгляд ее был вопросительно-тревожным.
– Тут у Эжени, кажется, есть что сказать по нашему делу. Полагаю, тебе это будет интересно.
И лицо Киры расцвело улыбкой.
* * *
– Для начала, расскажу вкратце ту картину жизни, которую исповедую я и мои единомышленники, – Эжени говорила, как заправский преподаватель. – Только не пугайся, Кира, мы не секта какая-нибудь. Скорее это философская школа со своим особым мировоззрением и жизненными принципами. Ты читала Кастанеду или Зеланда?
Туманова отрицательно покачала головой.
– Тогда в общих словах опишу базовые постулаты нашей картины мира. Основной принцип: «Не мы видим мир, таким, какой он есть, а мир таков, каким мы его воспринимаем». Понять и принять такое с ходу достаточно сложно, но очень многое говорит за верность такого подхода. Мы сами (а именно – наши мысли, чувства и эмоции) формируем окружающий мир. В нем успешно материализуются наши страхи и желания, тем успешнее, чем настойчивее мы прокручиваем их в своей голове. Поэтому второй наш принцип – позитивное мышление, ибо кому хочется жить в мире, состоящем из наших страхов и худших ожиданий? Третий принцип – осознанность, которая позволяет вовремя «просыпаться» наяву, не позволяя проблемам и заботам затягивать себя в свой конвейер отрицательных эмоций. Она же помогает вырываться из этого лабиринта на оперативный простор, в мир с максимальной вероятностью реализации хороших событий, которая создается позитивным облаком нашего эмоционального фона. Пока все понятно?
– В общем, да.
– Тогда я продолжаю. Это все базовые принципы, так сказать, основы нашей жизненной системы. Те, кто их постигает и начинает применять в жизни, становятся на первую ступень школы операторов реальности и называются Сознающими. Большинству этого хватает: они приводят в порядок собственную жизнь и ни о чем другом не помышляют. Но некоторые идут дальше. Модернизируют свою жизнь так, чтобы и самим достичь большого успеха и близким помочь. Это, однако, не предел. Не буду тебя грузить перечислением многочисленных ступеней нашей иерархии и множеством специальных терминов. Перейду сразу к высшему уровню развития операторов реальности. Это так называемые Меняющие. Их в мире вряд ли существенно больше десяти, и особенность их в том, что они способны менять реальность, причем в очень серьезных масштабах и не только для себя и окружающих, но и для всего мира.
– Ничего себе! – Кира была просто поражена. – Представить не могла, что такое может быть! И ты знакома хоть с одним?
– Да, но не здесь, а в Японии. Он живет в Саппоро.
– С ума сойти! То есть они могут творить все, что хотят?
– В принципе, могут. Но на практике существует множество ограничений. Во-первых, выходя на этот уровень, Меняющие дают клятву не использовать свои способности в корыстных целях и делать все, чтобы минимизировать вред, причиняемый людям их преобразованиями. Конечно, клятвы клятвами, но человек всегда остается человеком и в некоторых случаях склонен забывать о данных обещаниях. Меняющие – не исключение. Поэтому они стараются контролировать друг друга. Так что, если кто-то из них зарвется, слишком серьезные изменения реальности, запущенные им, будут замечены остальными, и его приструнят. Это в общих интересах Меняющих, ибо забивший на совесть, правила и принципы человек с их возможностями чрезвычайно опасен. Еще одним ограничением является цепная реакция. Меняющие – люди с чрезвычайно мощным аналитическим умом, но даже они порой не способны до конца просчитать, к чему приведет то или иное затеянное ими преобразование. А некоторые цепи событий могут откликнуться весьма неприятными последствиями и для самих Меняющих. Поэтому они вынуждены действовать очень осторожно. Кроме того, к моменту выхода на этот уровень взаимодействия с миром, операторы реальности уже успевают обеспечить себе все мыслимые и немыслимые блага, а потому корыстных соблазнов у них почти не остается…