Во-вторых, по-моему, я зря начал переживать о том, что этот итальянец знает мое настоящее имя. Конечно, это не означает ничего хорошего - имя уже у него есть в папке обо мне, но полностью фамилию и отчество, а так же историю моего бурного детства он навряд ли выяснил. Все же поддельные документы на имя «Романа» сделали не в какой-нибудь подворотне, а знакомые из верхушки власти в России. Можно считать я получил второй шанс стать нормальный подростком, и проморгал его, попав в Арабские Эмираты.
Откуда же Армандо выяснил это забытое имя «Евгений»? Так, я как-то откликнулся в институте на «Женю» и среди друзей в учебном заведении слыл под этим «ником», отчего и «Роман» ко мне не приклеился. Конечно, для сотоварищей это была смешная тема Ромыч, и отозвался на совершенно другое имя! Так что сия молва быстро распространилась по институту и стала одной из великих шуток, пока я смутно не объяснился, что под этим именем был крещен.
И, не думаю, что само знание этого «Евгений» дает какое-то существенное преимущество Армандо. Это скорее говорит мне о том, что он куда более подготовленный мафиози, чем тот же Вернер, который будто пребывает в сладких иллюзиях и облаках из овечек. Того же Гримма никто не проверил на наличие жучков, а вот я нашел у него что-то вроде телефона... наверняка для общения со своим начальством. Даже сообщение от некого «Армандо» пришло, будто и так не понятно кто именно может написать своему любимому убийце, и по совместительству — шпиона в стане врага. А вот сам текст остался для меня нераскрытой тайной - все же итальянский я никогда не учил.
Я решил вернуть телефон Гримму, так как ответить на смс не представлялось возможным, а отдавать этот предмет связи мальчишки Вернеру - означало не только сыграть за чью-то сторону, но и предать белокурого юношу. Естественно сим поступком Гримм был не то чтобы удивлен, скорее поражен. Но в долгие объяснения я решил не вдаваться и попросил хотя бы не портить мне настроение своими переписками, быть осторожным и не попадаться людям Серого Волка.
Вот только случившееся подтвердило мои самые неприятные догадки - Гримм засланный казачек. И его отправили ко мне, но все пошло не по плану Армандо, отчего горячему итальянцу пришлось действовать наобум - не вышло. Впечатление он, конечно, произвел, пускай и негативное.
Начнем с того, что если и стоит что-то сообщать Вернеру, то только в крайнем случае. А пока необходимо выжидать верный момент, надеясь на то, что на моем пути еще появятся возможности для побега.
- Хотите, я вам кое-что покажу? – с блеском в глазах подошел ко мне и Гримму по утру Джеймс. Он выглядел слишком взбудораженным, чтобы ему отказывать, и я слабо кивнул.
Когда вся наше немногочисленная рать собралась возле прячущего что-то брюнета, Джеймс таки вытащил из-под одеяла длинную катану. Конечно, для всех, кроме меня, данный вид оружия произвел эффект взорвавшейся бомбы, но парень быстро заметил мой скептический настрой и поинтересовался, что именно меня не устраивает в наточенных до предела лезвиях.
- Смотри, - начал я свою пламенную речь. – Человек, который руководствуется оружием, и не берет за основу собственные силы, слаб изначально. Он не готов драться до конца, он помогает себе подручными средствами, в то время, как его тело должно быть оружием само по себе, без дополнительных «примочек».
- Меч сильнее кулака, - ответил на это Бойд, отнесшись несерьезно к моим намерениям доказать обратно.
- Кулака? Да. Но не ладони, - с усмешкой на устах, заметил я. – Джеймс, если тебе не жалко это оружие, то я не против показать, как обстоит дело на самом деле…
Гримм уже вовсю улыбался, предчувствуя великолепное зрелище. Мальчишка сложил руки на груди и не без удовольствия отметил растерянность на лице Джеймса, он даже немного удивился, когда парень таки согласился на мои условия.
Друзья сформировали что-то вроде ринга, пусть и без помоста, встав в некий круг, а я приказал Джеймсу атаковать, пока у него есть хоть какое-то преимущество. Сначала невысокий качок сомневался, явно раздумывая, а не убьет ли он меня и не прилетит ли ему за это от Вулфа, но потом сделал первый выпад – я уклонился, второй… и вошел в раж.
И когда он начал нападать серьезно, я ушел от разящего лезвия, нагнувшись, и схватил парня за кисть, тут же ее вывернув. От боли Джеймс уронил оружие, разжав пальцы, что мне и было нужно – я воткнул катану в пол, после чего ударом ноги сломал ее пополам (что сделать с по-настоящему великолепным оружием нельзя в принципе). Верхняя часть с рукояткой подлетела в воздухе, я ее успел схватить, а потом отправить в конец комнаты так, чтобы уже ее конец вошел в плотный материал. И, несмотря на то, что этот «меч» был разбит на два, он впечатлил меня своими способностями по проникновению в твердые стены и полы…
- Великолепно, - воскликнул Люк, возле лица которого и извивалась бедная основная часть катаны.
Настроение было одновременно испорченно, но я, как и Гримм, вдохновились случившимся. Напросившись на следующий чужой день боев, я отправился опять в центр Нью-Йорка, где под видом миролюбивых разговоров о политике, происходила скрытая мера сил между мафией.
Ничего интересного на ринге не происходило, мы даже с Гриммом успели заскучать, когда «конферансье» назвал странный любовный ник одного из бойцов и на сцене под взгляды тысячи людей вышел никто иной, как… Армандо! Я даже усмехнулся, увидев его, и переглянулся с Гриммом, который тут же встрепенулся и подался вперед. Наверняка мальчишке было интересно увидеть своего босса во всей красе вот так, посреди толпы, где никто даже и предположить не может, что перед ними Италия.
А еще, я изучал стиль боя Армандо. Вдруг мне придется с ним драться, и недавние события к этому располагают. И чем больше смотрел, тем меньше видел: он использовал множество различных техник, соединяя их в непонятном для меня ворохе действий, которые при этом не переходили грань одного стиля, что полностью выносило мне остатки мышления. Гримм же явно наслаждался происходящим, млея с каждой секундой, что я вскоре тоже поддался этой эйфории мальчишки. Разве что не визжал от удовольствия, а просто полностью поглотился наконец красивой игрой силы. Армандо забавлялся со своей жертвой, удовлетворяя свою жажду крови, загоняя зверя в свои силки, пока тот сам не рухнул, обессилив.
С моих губ не пропадала улыбка на протяжении всего времени, и особенно забавным показалось то, что Вернер захотел к себе в игрушки этого «Сердцееда». Ох, и не знаешь же ты, Серый Волк, кого притягиваешь!
Более ничего интересного не происходило, разве что Вернер твердо решил прикупить себе Сердцееда, даже не ведая, что за маской убийцы скрывается сам «продавец». Тема того, каким должно быть лицо Вулфа, когда перед ним раскроется правда, заняла всю дорогу, и на удивление Гримм быстро расслабился, видимо, плывя по привычному для него течению – обожание своего босса.
Конечно, излишняя любовь к крови у Армандо меня не удивило, вот только смотреть на окончание боя было тяжело не только мне, но и повидавшим виды мафиози. Разве что Гримм воспринимал все это как прекрасный спектакль с рюшками и пони, и уж не мне было говорить в таком случае «фу», если даже ребенок стойко переносил происходящее. Пусть и монстр, как и я.
Гримм еще долго не унимался в своем расхваливании Сердцееда, будто тот уже добрался до его внутренностей, точнее – качающего кровь органа.
Разговаривали мы до полуночи, и вскоре пришлось перейти на шепот. Больше всего меня интересовал сам секрет Армандо и его мастерства, и в разговоре с Гриммом я наткнулся на парочку, как противоречий, так и ответов, что не могло не радовать. Когда же я понял, что если не усну, то впервые за все свои восемнадцать лет завтра проснусь только днем, мальчишка неожиданно еле слышно предложил на корейском сбежать.
- Я не ослышался, Гримм? – удивился я.
Блондин откнулся взором в пол и, после секундного замешательства, отрицательном мотнул головой.
- Вдвоем мы сможем…
И я не мог с ним не согласится. Я прижал указательный палец к его губам, прося замолчать.
- Позже поговорим об этом, - подмигнул ему, и Гримм еле заметно расцвел.
Конечно, это и опасно и завораживающе. Главное – если что потом уйти от самого Гримма, потому что приведет он меня к Армандо. И это даже не рассматривается.
Уже засыпая, я заметил торчащий из заднего кармана своих джинс клочок бумаги. Вытянув листок из них, я тут же зажал рот рукой, чтобы сдержать крик. Это была карта Джокера, неразорванная и как она могла вновь попасть ко мне – оставалось только догадываться.
Вариант с тем, что это был Армандо, я не мог откинуть в сторону на все сто процентов, но шанс был невелик, ведь кто-то пририсовал на обороте карты глаз. Это могло означать одно – кто-то за мной следит, и русская «Д», на которую я прежде не обращал внимания, не оставляло мне сомнений, кто именно…
17. ПОВ Армандо Де Сильво
Мы часто забываем, что каждый человек смотрит на мир со своей колокольни и конечно же каждый полагает, что именно его взгляд и представление о мире является самым правильным (с)
Флешбэк
Вечер боя, плавно перетекший в ночь, прошел у меня как в тумане. Добравшись до гостиницы, я с неописуемым восторгом провалился в черный сон. Проснувшись утром, усиленно вспоминал вчерашние мытарства, но в памяти всплывали лишь такие яркие, блестящие глаза Волка, смотрящие на меня с маньячной радостью. Он хотел прикупить себе Сердцееда… Муравьеда… Медведа… что-то мои ассоциации далеко меня увели. Могу ли я использовать это его желание? Вряд ли… как только ложь откроется, договор построенный на ней тут же рухнет… Да к тому же, наверное, со скандалом. Как я еще могу использовать его интерес? Может попробовать изменить его отношение ко мне? Он видит во мне врага. А вдруг, та радость, что была направлена на Сердцееда, коснется краем своего крыла и несчастного Сильво?
Мои мысли прервал телефонный звонок.
- Слушаю.
- Армандо? Это Карлос, - ого, это поверенный Конрада. Что ему от меня надо в такую рань? – Армандо, Коломбо застрелил двоих своих людей.
- За что?
- Ему не понравилось, как на него посмотрели. Понимаешь? Ты знаешь Конрада? – я настороженно промычал в трубку, поддерживая разговор. – Заказчики, давят. Поставки задерживаются. Летят к черту миллионные сделки, а от тебя нет никаких вестей. Понимаешь? Люди жмутся по углам, не решаясь заговорить с ним. Ты просил его подождать… что ты все уладишь. Но он теперь надумал себе, что ты его предал и спелся с Вернером. Коломбо в бешенстве. – На заднем фоне я слышу, как что-то бьется и в трубке раздается рвущий перепонку крик: - Это кто тут в бешенстве, старый маразматик?! С кем ты говорил? Армандо!!! Я выслал людей для зачистки, готовься! Твое горло будет первым!!! А твоя голова будет украшать мою стену!!! Я не оставлю в живых никого. Долго ты еще будешь издеваться надо мной со своим детройтским койотом? Если поставки алмазов не возобновятся, ты знаешь, что начнется в Бруклине? Но первым я похороню Детройт!!! – и телефонные гудки. Пиздец котенку. Люди Конрада прибудут сюда со всем своим арсеналом где-то завтра ближе к вечеру… если прикидывать совсем грубо. А вдруг времени и того меньше? Хватаю телефон и судорожно набираю номер Карлоса.
- Карлос, ты еще жив?
- Жив, жив, - мое ухо улавливает старческий кашель. – Что со мной будет? Я и не такое в своей жизни повидал.
- Когда? – выдавил я из себя тревожное слово. Но, не смотря на всю скудость моего вопроса, Карлос понял о чем я спрашиваю.
- Десятая казнь назначена на завтра, на три часа дня. Коломбо приказал перерезать всех, даже туристов. Когда я сказал, что за такую резню его обложат Спецслужбы, он стал орать, что прирежет и их. Мало времени, Сильво. И еще, эта информация секретна. Я не имел права говорить тебе время. Понял? – а что я мог ему ответить? Я, как заезженная пластинка, снова повторил те слова, что уже много раз говорил: «Подождите еще немного». Я должен успеть. Но и к худшему я должен быть готов.
Конец флешбэка
Вернер не мог найти себе место. Я видел, что он хотел приобрести меня как игрушку. Но в следующее мгновение, меня обдавало ненавистью. Вот он молит меня о поцелуе, а в глазах медленно разрастается шторм. Ничего не получается. Он не понимает, какая опасная алмазная погремушка у него в руках. И она скоро взорвется.
Когда мы отпихиваем друг друга, увеличивая дистанцию и рассаживаясь по разным углам дивана, будто это ринг, передо мной возникают видения прошлого, и я начинаю улыбаться. Трехлетний Грей играет с деревянной лошадкой. Мне тогда было уже десять. Малыш видит меня и ревниво обнимает лошадку за шею. Мне она не нужна, но видя эту милую реакцию, лошадка становится моей целью. Я достаю конфетку и начинаю искушать несмышленыша лакомством, заговаривая ему зубы. И вот лошадка уже моя. Он не может этого помнить. Я улыбаюсь шире, и в моей голове рождается безумная идея. Достаю леденец и начинаю, как в детстве дразнить брата, правда вскоре все приобретает не столь невинный смысл. Мое нереальное обаяние разрушается о скалы упрямого, невероятно упрямого Вулфа. Мысленно я уже прощаюсь с Вернером: «Пусть земля тебе будет пухом. Мне же пора уносить ноги», - как вдруг царство безнадеги посещает Ангел во плоти. Это не миф! Он существует! У Вернера есть премиленький младший братик, который все и всех спасает, только взмахом своих пушистых ресниц. Я его обожаю! Напоследок, уже покидая волков, я даже крикнул: «Люблю-люблю».