А Локи только смеялся. Хохотал, словно безумный, размазывая по лицу капли чужой крови.
Вырваться Тору удалось уже непосредственно у входа на нижний уровень, когда открылись двери лифта. Локи, явно не ожидавший удара, отлетел в сторону, впечатываясь в стенку лифта. Бог Грома, не теряя времени, отшвырнул конвоиров и бросился по коридору в сторону предполагаемой лестницы.
А вслед ему несся издевательский хохот, которому громовержец если и придал значение, то несерьезное. Выходки обезумевшего брата больше не волновали его. В голове пульсировала безумная мысль, что вот, может быть, сейчас, ему удастся, наконец, вырваться из всего этого кошмара.
И только спустя десять минут Тор понял, почему младший не попытался остановить его, почему не отправил никого за ним. Громовержец снова стоял перед лифтом. А на полу кабины, скрестив ноги, сидел его брат. И облизывал окровавленные пальцы. Рядом лежали изуродованные тела незадачливых охранников.
– Ты что... – начинает было Тор, но язык немеет, ноги подгибаются, и громовержец падает на колени.
А Локи наоборот поднимается, вытирает ладони о штаны и спрашивает:
– Погулял?
– Ты действительно выродок, – едва слушающимися губами выговаривает Тор.
– Ты убил тоже, – маг хватает Тора под мышки и тащит по коридору. – Так что я не один такой.
И почти аккуратно опустив Бога Грома наземь – прикладывает ладонь к индикатору.
***
Комнату заливает холодный свет люминесцентных ламп. Тени растворились в этом болезненном освещении. В белом цвете.
Руки скованны над головой. Тор находится в том же положении, что был и Локи тогда. Спину неприятно холодит неизвестно откуда взявшийся сквозняк.
– Припоминаешь, да, брат? – Локи появляется откуда-то сбоку.
Сказать Богу Грома нечего. Снова. Есть ненависть к безумцу, по прихоти которого тело испытает боль. Но есть и вина, непонятно откуда взявшаяся. Ведь это он, Тор, не предотвратил тогда несправедливое наказание. Даже не попытался. Просто стоял и смотрел, как плеть опускается на худую спину младшего, рассекая светлую кожу.
Может, он и правда должен получить такое же наказание?
Да, нет. Чушь. Локи сам вынудил отца так поступить. Что ему стоило просто извиниться тогда?
Тор гордо вскидывает голову и смотрит в красные йотунские глаза младшего.
– Ну, думаю, раз нашему Тору нечего сказать, мы начнем, – маг смеется. – Вы можете начинать, – и Локи кивает кому-то за спиной громовержца.
Первый удар обжигает. Палач явно не пожалел сил. Бог Грома дергается, сжимая зубы, чтобы не застонать. Отдышаться он не успевает. Плеть опускается на спину снова. С оттягом, рассекая кожу.
И еще раз. Без перерыва. Удары не прекращаются. Но они неритмичные. Палач действует изощренно. Он прерывается на пару секунд, заставляя сжиматься и ожидать, когда же...
Боги!
Хриплый, задушенный в последний момент стон вырывается против воли.
И хохот. Безумный, бесконтрольный. Локи хохочет, запрокинув голову. Смех отдается эхом, отскакивает от голых кипенно-белых стен.
– Я не знал... – удар, Локи вздрагивает, давится хохотом, – не знал... – слова прерываются в такт ударам, – что такое может произойти!
И снова хохот.
А плеть свистит. И если Тор сначала считал удары, то теперь он только сжимает зубы, пытаясь не вскрикивать.
Боль адская. Ощущение, словно каждый удар проходится по оголенным нервам. Проскальзывает, разрывает. И если Локи чувствовал то же самое...
В глазах темнеет. Хочется податься вперед, уйти от этих ударов!
– Достаточно! – маг вскидывает руку. – С тебя хватит. Это те самые «мои» пятьдесят ударов.
Молчаливый палач отстегивает цепь, и Бог Грома едва не падает. Ноги почти не держат, спина горит, дергает болью...
Тор было тянется за рубашкой, но Локи перехватывает его руку:
– Не надевай. Прилипнет.
Бог Грома кивает и, едва переставляя ноги, идет к выходу.
***
До своей комнаты громовержец так и не доходит. Накатывает слабость, спина словно немеет, плечо, которое было обожжено, тупо ноет. Тор опирается о стену, пытаясь совладать с головокружением.
Это ранение определенно отняло много сил.
А все вокруг вдруг странно мутнеет, словно закручивается...
...и рука, подхватывающая под локоть.
– Тише, – Локи вцепился так, что упасть, наверное, и не получилось бы. Тор улыбается.
– Идем, я помогу, – маг тянет громовержца за собой. – Ты еще не отошел от того ранения. Магия затянула его, но силы не восстановились.
И снова Тор чувствует, что рядом Локи. Его брат.
А пол вдруг едва не уходит из-под ног. Локи хватается за стену, приостанавливаясь. И Бог Грома понимает, что младшего тоже ощутимо пошатывает.
– Ерунда, – криво улыбается маг. – Остаточный эффект. Я слишком много магии израсходовал, когда тебя вытаскивал.
И толкает дверь.
– Это не моя... – начинает было громовержец.
Но Локи перебивает:
– Моя. Ты вышел из лифта не на том этаже.
– Спасибо, – Тор безуспешно пытается прекратить так сильно опираться на плечи младшего.
– Ложись, – Бог Безумия подталкивает его к широкой, застеленной черным покрывалом постели. И проследив, как Тор неуклюже улегся на живот, поворачивается к двери.
– Куда ты? – громовержец пытается приподняться.
– У меня много дел, – маг кладет ладонь на затылок Бога Грома, тонкие пальцы зарываются в так и не вымытые волосы. – Спи.
И Тор словно летит куда-то вниз. Сон забирает его резко, но безболезненно. Последнее ощущение, что фиксирует сознание – это почти ласковое прикосновение холодной ладони ко лбу.
***
Просыпается Тор от ощущения чужого присутствия. Кто-то лежит рядом.
Громовержец осторожно поворачивает голову и вздрагивает: Локи сонно улыбается, потягивается, словно змея и смотрит на Тора своими невозможно зелеными глазами.
Бог Грома отвечает равнодушным, полным презрения взглядом. Вспоминается сразу все: и хохот младшего, и мертвые охранники, и боль от рассекающей кожу плети.
Маг тут же подбирается, из его зрачков исчезает это доброе, какое-то мягкое выражение, что было секунду назад.
– Ну, что, братик? – он ухмыляется, скаля белоснежные зубы, – как спалось? Спину не отлежал?
Тор зло глядит на младшего и отворачивается, опуская голову. Смотреть на брата почему-то больно и стыдно. То, что Локи творит...
– Смотри на меня! – буквально шипит Локи, вскакивая на ноги, – иначе все будет, как вчера. Только на этот раз я сам тебя высеку, а не попрошу кого-нибудь. Помнишь, как в детстве? Ты часто меня порол. Я ведь могу и отомстить, ты так не думаешь?
– У тебя какие-то проблемы с перепадами настроения, тебе не кажется? – язвит Бог Грома, тоже поднимаясь на ноги. Спина, на удивление, не сильно болит.
– Я вижу, что ты не настроен на нормальное общение, – Локи сдергивает со стула рубашку. – А раз так, то зачем мне тогда напрягаться и превозмогать себя?
– А ты не подумал, что после вчерашнего наши отношения могут быть слегка натянутыми? – Бог Грома огибает кровать и подходит к окну.
И опять тот же впечатляющий вид: сверкающее стекло высоток, солнце, небо... Все так, словно не было читаури, не было всех этих смертей. А был только город, наполненный повседневной суетой и жизнью.
– Ты был виноват, – Локи становится рядом, ведет пальцами по стеклу. – Я должен был причинить тебе боль.
– Зачем тогда смазал мне спину? – Тор говорит это наобум. Просто потому что точно такие же ощущения легкой стянутости были, когда заживала рана, смазанная в лазарете целебным составом.
Бог Безумия недовольно дергает плечом и отворачивается. Теперь Тор видит только его узкую напряженную спину.
Ударить по затылку, вырубить... И ходу отсюда. В Асгард. Отец разберется с предателем, как нужно было сделать это давно.
Подлость.
Во благо. Ради всех этих несчастных американцев.
Тор замахивается, планируя вырубить брата одним ударом. Но его кулак встречает блок. Локи зло шипит от напряжения, сдерживая старшего. В зеленых глазах что-то похожее на обиду. Но Тору плевать. Он подло пытается ударить мага мыском в колено, но тот ловко уходит от удара, изворачивается и с оттяжкой бьет Бога Грома по лицу. Локи перехватывает удар, который Тор нанес почти вслепую, с серьезным просчетом и, воспользовавшись его ошибкой, заламывает на болевой и сбивает с ног подножкой, переворачивает, оказывается сверху и сдавливает горло.
– И я, по-твоему, выродок?! – захлебываясь шипит он. – Я предатель? Зачем ты это сделал? Почему норовишь вечно все испортить?! Чего тебе не живется здесь?!
– Ты отнял у меня все! – хрипит громовержец. – Мой молот, мою свободу! И рассчитываешь на мое подчинение?!
– Я ведь люблю тебя! – орет Локи, стискивая пальцы так, что у Тора темнеет в глазах. – Я делал это ради тебя! Когда читаури захватят Асгард – они убьют всех! И если там окажешься ты – то я потеряю брата!
– Я тоже… люблю тебя, брат! – хрипит Тор, накрывая ладонями душащие его пальцы младшего, – и ты это... знаешь...
– Ах, так? – пальцы вдруг разжимаются, и Локи вскакивает на ноги. В зеленых глазах – безумие, – любишь?
– Всегда любил, – Бог Грома тоже встает, – и постоянно пытался сказать это тебе. Ты не слушал...
Маг наклоняет голову набок, недоверчиво глядя на громовержца. Меряет взглядом...
– Тогда... Отсоси мне, – рядом с Локи с хлопком материализуется кресло, и брат медленно опускается в него. Раздвигает ноги, одновременно расслабляя шнуровку на штанах. Гладит себя... И вопросительно смотрит на Бога Грома, – ну же? Брат?
– Ты... – Тор гневно сжимает кулаки. – Ты безумен! Мы же братья! Не зря отец настаивал на твоей женитьбе!
Локи тихо сидит пару секунд... А потом вдруг развратно и одновременно отчаянно улыбаясь, вскакивает на ноги.
Тор вздрагивает от этой безумной улыбки... А кресло, которое внезапно оказалось прямо за его спиной, ударяет под колени, вынуждая буквально упасть на мягкое сидение.
Маг подходит совсем близко, медленно опускается на колени и выговаривает:
– Тогда... я сам.
И тонкая ладонь ложится на промежность Бога Грома.
Локи больше не смотрит на брата – Тор видит только его черноволосую макушку и ощущает нежное поглаживание, становящееся все более возбуждающим.
– Ты что творишь?! – Тор пытается оттолкнуть лишившегося разума брата, но понимает вдруг, что привязан к этому злополучному креслу.
А Бог Безумия поднимает голову и улыбается:
– Придется потерпеть, братец. Представляю, какая какофония сейчас в твоих правильных мозгах. Брат, который отсасывает брату...
И снова склоняется над Богом Грома.
Ловкие пальцы распутывают завязки пояса, обнажают внезапно ставшую болезненно-чувствительной плоть...
Холодная ладонь касается низа живота, заставляя застонать от внезапно прошившего, словно электрического, разряда. Пальцы скользят ниже, зарываются в курчавые волоски, массируют кожу, не касаясь члена...
Локи поднимает глаза на буквально онемевшего Тора, развратно облизывается и... обхватывает губами головку уже напряженного члена. Облизывает, гладит... И вдруг заглатывает до конца, пропуская глубоко в горло.
Тор вскрикивает, выгибается, невольно подаваясь вперед. Маг опускает ладонь на его бедро, чуть придерживает и ускоряет движение. Плотнее сжимает губы, скользит по всей длине...
И Бог Грома словно впадает в транс. Остаются только губы брата, его ладони на бедрах, его темные длинные волосы, иногда щекочущие открытую кожу, его...
Внизу живота скручивается тугой, почти болезненный ком. Давит, заставляет ерзать, стонать, выгибаться... И, кажется, что вот-вот наступит разрядка. Но Локи мучает изощренно. Держит на грани, заставляя бессвязно умолять.
А маг внезапно отстраняется, придерживает член громовержца пальцами и спрашивает:
– Мне продолжить?
– Боги, да! – Бог Грома уже не соображает, что происходит. Локи сводит с ума. Его голос, руки, губы...
Младший усмехается и заглатывает полностью. Уже не дразня.
Одно движение – и Тор бьется в оргазме, изливаясь в рот брата...
Локи принимает все до капли. Сглатывает, облизывает губы и утыкается лбом в бедро громовержца. Так... доверчиво. Совсем не похоже на жестокого безумного Локи, которого Тор видел теперь каждый день.