К сожалению, ни одна из упомянутых теорий не является универсальной и общепризнанной. Тонкие нейрофизиологические и нейрохимические механизмы, лежащие в основе связи психики и физиологии человека, еще в большинстве своем не раскрыты. Именно этим обусловлено появление множества теорий, пытающихся объяснить психофизиологические процессы, лежащие в основе прикладного применения полиграфа.
Нет сомнений в том, что на основании анализа психофизиологических реакций, зарегистрированных с помощью полиграфа в строго контролируемых (стандартизированных) условиях, можно делать достаточно точные выводы в отношении того, является ли информация, сообщаемая человеком, достоверной или представляет собой акт лжи. Это, в свою очередь, позволяет признать соответствующую технологию тестирования с использованием полиграфа научно обоснованной.
Конечно, психофизиологические реакции, фиксируемые полиграфом, зависят и от индивидуальных особенностей нервной системы обследуемого субъекта. Есть люди с повышенным проявлением эмоционального напряжения, а есть их антиподы. В первом случае реакции на значимые вопросы у лиц, причастных к содеянному, ярко выражены, во втором – проявления реакций весьма сглажены. Как тут не вспомнить Ф. М. Достоевского: «Человек не из одного какого-нибудь побуждения состоит, человек – целый мир».
У подозреваемого, проходящего проверку на полиграфе, существует первичная потребность – избежать наказания, которая порождает вторую – обмануть полиграф. Чем больше социальная значимость потребностей, чем меньше вероятность положительного исхода, тем сильнее эмоциональное напряжение. Этим и объясняется тот факт, что получить достоверные результаты при использовании полиграфа в ходе расследования убийства в какой-то мере проще, чем при расследовании кражи кур или яблок из соседского сада.
Но эта закономерность не всегда подтверждается на практике. Например, человек, впервые совершивший кражу, испытывает настоятельную потребность уйти от возможного наказания. Для этой ситуации характерны два типа поведения. В первом варианте подозреваемый будет до последнего противостоять сотрудникам правоохранительных органов, делать все возможное, чтобы избежать расплаты за содеянное. Во втором варианте после первых же допросов он прекратит активное сопротивление и смирится со своей судьбой. При этом вовсе не обязательно, что лицо со вторым типом поведения станет давать правдивые показания. Очевидно, что в одинаковой ситуации люди, имеющие приблизительно одинаковую потребность, ведут себя по-разному. Почему у одних активное стремление избежать наказания практически прекращается при столкновении с первым же препятствием, а другие идут до конца, даже в том случае, если преступление, совершенное ими, полностью доказано?
Как правило, в основе различия этих типов поведения лежит воля человека, являющаяся особой формой его активности. Воля как психический процесс определяет возможность регулирования человеком своего поведения.
При использовании результатов тестирования на полиграфе в качестве доказательства в суде наиболее рациональным следует признать подход, получивший официальное закрепление как «прецедент (правило) Дауберта». В соответствии с этим правилом устанавливается порядок, согласно которому решение о допустимости использования результатов тестирования в качестве доказательств в суде каждый раз принимает сам судья, ведущий дело. Однако прежде чем принять такое решение, он обязан в ходе судебного разбирательства сначала убедиться в научной обоснованности использованного полиграфологом конкретного метода, а затем в том, что этот метод был применен правильно. Иными словами, судья должен лично оценить теоретическую и практическую обоснованность примененного полиграфологом метода. Обычно для участия в прениях в зал суда, помимо полиграфолога, проводившего исследование, приглашаются другие специалисты, выступающие с позиций «за» и «против» использования полиграфа.
КАК РАСПОЗНАТЬ ЛОЖЬ?
Правдивость показаний заподозренного лица обычно проверяется в ходе его допроса и зависит от эффективности способов, применяемых для разоблачения лжи. Когда допрашивают людей, подозреваемых в совершении тяжких преступлений, то ложь – обычное явление. Из-за нее расследование нередко тормозится, а то и вовсе заходит в тупик. Особенно трудно разоблачить ложь, тщательно обдуманную и подготовленную, когда допрашиваемый хорошо разбирается в психологии допрашивающего, знает законы логического мышления и умело пользуется ими.
Под ложью обычно понимают умышленную передачу сведений, не соответствующих действительности, когда человек говорит одно, а знает другое. Цель лгущего – с помощью вербальных и невербальных средств коммуникации дезинформировать собеседника, ввести его в заблуждение относительно истинного положения дел. Обман – это обычно полуправда, сообщаемая партнеру с расчетом на то, что он сделает из нее ошибочные выводы.
Существует три основных способа распознавания лжи. Первый из них состоит в наблюдении за поведением людей (их телодвижениями, наличием или отсутствием улыбки, высотой голоса, движениями глаз, скоростью речи и т. п.). Второй способ заключается в анализе содержания речи, т. е. того, что было сказано. Третий – инструментальный – представляет собой регистрацию и анализ психофизиологических реакций, о которых мы говорили выше, на внешние раздражители.
Чувство вины, страх, эмоциональный спад не могут не влиять на поведение лжеца. Виновность нередко выражается в отведении взгляда от собеседника, страх и возбуждение проявляются признаками стресса – множатся жесты, человек чаще запинается и ошибается (повторяет или пропускает слова, заикается), тон голоса становится выше. Чем сильнее эмоция, тем больше вероятность, что один из этих сигналов выдаст ложь. Обманывая, человек вынужден придумывать правдоподобные ответы, согласовывая их со всем тем, что знает или может узнать собеседник. Лжец должен помнить то, что говорил раньше, чтобы не запутаться, если его попросят повторить показания.
Давно замечено, что под влиянием переживаемых эмоций лицевые мышцы сокращаются, вследствие чего происходят очевидные изменения лица. Чтобы узнать, какую эмоцию переживает человек, необходимо наблюдать за кратковременными изменениями его лица, поскольку именно эти быстрые сигналы передают информацию об эмоциях. Когда вопрос касается эмоций, слова вызывают меньше доверия, чем выражение лица. Однако люди привычнее лгут словами, чем лицом. Слова проще фальсифицировать, чем выражение лица, а речь легче контролировать. Так как люди меньше контролируют выражения лица и имеют меньше возможностей наблюдать, искажать или подавлять их, чем произносимые слова, то анализ выражений лица может обеспечить правильное определение реальных чувств человека.
Преступники, впервые попавшие в места лишения свободы, и осужденные в третий или пятый раз, абсолютно по-разному переносят не только пребывание в исправительных учреждениях, но и процедуру полиграфных проверок. Следует иметь в виду, что если волевые усилия не контролируются сознанием, то превалирует упрямство, нередко наносящее человеку непоправимый вред. В то же время при слабо развитой воле, отсутствии навыков к проявлению волевых усилий возможно развитие повышенной внушаемости, некритичности, восприимчивости к влиянию других людей. При проведении полиграфных проверок эти особенности обязательно учитываются.
Ранее судимые лица, виновные в совершении тяжких и множественных преступлений, особо опасные рецидивисты, участники устойчивых преступных групп и сообществ крайне редко дают правдивые и полные показания. Они, как правило, изощренно лгут, изворачиваются, стремясь избежать ответственности или хотя бы облегчить свою участь. В этом им активно помогают адвокаты.
В начале 90-х годов прошлого века российский криминалист Г. Аминев разработал оригинальную методику, названную «Психодиагностика почерка подозреваемого в убийстве». Ее суть заключается в следующем: подозреваемому, не признающему вину, предлагается собственноручно написать, чем он занимался в день совершения убийства. Зная о том, что все излагаемые сведения будут тщательно проверены, подозреваемый старается вспомнить даже мельчайшие подробности, и тем самым как бы мысленно повторно «проживает» те события, которые описывает. Когда подозреваемый подходит к описанию того временного интервала, в который было совершено убийство, он начинает излагать то, что свидетельствует о его непричастности к преступлению, либо ссылается на забывчивость. Однако инерция мышления, психологическое «вчувствование» к этому моменту настолько возрастают, что попытки убедительно изложить собственное алиби сопровождаются «прокручиванием» в сознании подозреваемого «кадров» подлинного события, и перед его глазами возникает картина совершенного убийства.
Такое психологическое состояние, безусловно, находит отражение в почерке подозреваемого. Г. Аминев предложил исследовать букву «р» в почерке данного лица, являющуюся, по его мнению, ключевой для проводимого почерковедческого анализа. Действительно, в букве «р», благодаря ее удлиненному вертикальному штриху, четко отражаются и выявляются изменения, происходящие в почерке. Кроме того, эта буква наиболее удобна для метрического измерения высоты и сравнительно часто встречается в текстах.
После исполнения подозреваемым рукописного текста специалист-почерковед измеряет длину вертикальных штрихов во всех буквах «р», встретившихся в документе. Исходя из содержания, текст разбивается на части в зависимости от времени описываемых подозреваемым событий. Для каждого из временных интервалов рассчитывается средняя высота буквы «р», которая отмечается на специальном графике. Соединенные точки средней высоты буквы «р» образуют линию графика, вершины которых – отображения пиков нервного напряжения подозреваемого. Время суток, на которое выпадает пик графика, и будет предполагаемым временем совершения преступления. Тем самым существенно экономятся силы и время при проведении следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, а также появляется возможность применения эффективных приемов психологического воздействия на подозреваемого во время его допроса.
В 1994–1996 годах иркутский криминалист Н. Китаев разработал компьютерную программу для более точного измерения размеров букв. При проверке эффективности программы в качестве объектов использовались уголовные дела об убийствах, по которым были приняты процессуальные решения, где ход оперативно-следственных мероприятий определялся первичными собственноручно выполненными показаниями задержанных подозреваемых. Компьютеризированный метод аназиза «реперных» букв подтвердил свою работоспособность и достоверность получаемых с его помощью результатов.
«Детектор лжи» по письменной речи «Каллиграф» предназначен для выявления сознательно скрываемой человеком информации в изложенном им рукописном тексте. Он распознает ложные сведения, изложенные опрашиваемым на любом языке, поскольку производится графический анализ техники письма, а именно: сила нажима на пишущий прибор, изменение наклона букв и т. д.
«Каллиграф» прост в использовании, поскольку от специалиста требуется лишь отметить «мышкой» компьютера интересующий его фрагмент, который затем будет обработан автоматически. Текст, который автор писал в состоянии повышенного эмоционального напряжения, – где была сознательно отображена ложная информация – в окне обработки сведений будет подсвечен красными «чернилами». Для работы с «Каллиграфом» не требуется специального оборудования: специалисту необходим всего лишь обычный бытовой сканер. Применение прибора гарантирует непредвзятость результатов тестирования, поскольку специалист может даже не знать опрашиваемого человека.
«Каллиграф» является самым компактным «альтернативным полиграфом» в мире – никаких датчиков, никаких нестандартных ситуаций, которой все же является обычная полиграфная проверка, только шариковая ручка и сканер. Перед началом проверки достоверности сообщаемой опрашиваемым лицом информации нужно попросить испытуемого собственноручно изложить на бумаге суть произошедшего события или свои биографические (персональные) данные. Рукописный материал тестируемым может быть изложен в произвольной манере, в виде перечисления фактов произошедшего события (при проведении расследований или служебных разбирательств), в виде анкеты установленного образца и др.
Частенько лгут и свидетели. Их не останавливают ни клятвы на Библии, как это принято в ряде зарубежных стран, ни предупреждения об уголовной ответственности за лжесвидетельство. Далеко не всегда срабатывают и аналитические способности следователя, который, пока не появится возможность проверить правдивость услышанного на допросе, вынужден полагаться на невербальные сигналы. Ведь до сих пор обоснованность вывода о достоверности полученных показаний целиком зависит от наблюдательности и опыта допрашивающего и самообладания допрашиваемого.
В этой связи исключительно важен контент-анализ достоверности показаний. В основу используемой экспертами методики положены научно обоснованные критерии правдивости сообщенной информации. Они отражают специфические признаки текстового материала, позволяющие отличать правдивые показания от ложных. Всего таких критериев принято выделять 19. Они выражены в пяти основных категориях:
1) общая характеристика показаний;
2) специфические детали;
3) необычные характеристики содержания;
4) моменты, связанные с мотивацией;
5) детали, отражающие специфику преступления.
Критерии первой категории относятся к общей характеристике показаний и требуют их изучения в целом. Они являются первым шагом анализа и оцениваются безотносительно к деталям произошедшего. Логическая структура обнаруживается, когда различные детали в показаниях независимо друг от друга описывают один и тот же ход событий. Как было подмечено, ложные показания представляются в непрерывно структурированной, чаще всего хронологической последовательности. Третий общий критерий – количество деталей – считается «выполненным», когда показание содержит достаточно деталей о месте, людях, объектах и действиях, относящихся к преступлению. В отличие от остальных, три первых критерия являются необходимыми для подтверждения достоверности показаний. Если эти критерии (особенно первый и второй) в содержании текста отсутствуют, достоверность показаний может быть поставлена под сомнение.
Критерии второй и третьей категорий более специфичны, она-то (специфика) и становится объектом оценки, оказывается в фокусе внимания эксперта-криминалиста. Под включенностью в контекст понимается «привязка» расследуемого события ко времени и пространству. В качестве индикаторов достоверности показаний могут выступать такие специфические признаки содержания, как описание взаимодействий, воспроизведение разговоров, упоминания о неожиданных «осложнениях» в ходе инцидента и т. п. Третья категория критериев касается особенностей содержания показаний. Сообщения о необычных или «избыточных» (не имеющих отношения к делу) деталях, а также о чувствах, душевных состояниях преступника или жертвы, как правило, присутствуют в рассказе о действительно пережитом, а не придуманном событии.
Критерии четвертой категории относятся к мотивации допрашиваемого лица. В его речи могут присутствовать спонтанные исправления по ходу рассказа, сомнения в надежности собственной памяти («точно не помню», «возможно, я что-то забыл»), неуверенность в том, что его рассказу поверят, упоминание деталей, свидетельствующих о желании реабилитировать преступника, объяснить его поведение. Наличие в рассказе подобных признаков должно наводить на мысль о возможности ложного обвинения, поскольку в правдивых показаниях такие критерии маловероятны.
И наконец, последний критерий достоверности относится к специфическим деталям расследуемого преступления. Чтобы соответствовать этому критерию, требуется «специфическая компетентность». Например, при расследовании половых преступлений подтверждением достоверности будет «согласованность» между различными частями показания и «типичным ходом развития» сексуального посягательства. Если, например, показания ребенка согласуются с эмпирическими данными об особенностях сексуальных посягательств на детей и противоречат расхожим представлениям непрофессионалов, то это весьма убедительное подтверждение истинности показаний.
Оценка достоверности показаний – сложный процесс, имеющий как количественный, так и качественный аспекты. При оценке достоверности соблюдаются три непреложных правила.
1. Простые повторения в разных частях показаний не увеличивают значимость критерия.
2. Один и тот же фрагмент (часть) показаний (рассказа допрашиваемого) может работать сразу на несколько критериев, т. е. может оцениваться.