[битая ссылка] [email protected]
ВВЕДЕНИЕ
Человек – это микрокосм – Вселенная в миниатюре, неисчерпаемая в своем многообразии. Почерк как одно из ярких проявлений личности содержит массу информации об исполнителе рукописного документа. Криминалисты и психологи постепенно проникают в тайны почерка, шаг за шагом овладевают новыми знаниями. Сначала почерк использовался лишь для установления личности писавшего, затем были разработаны методики по определению возраста и пола исполнителя рукописного документа. Сегодня широко используются методики, позволяющие выявить по почерку различные психологические характеристики писавшего человека.
Попытки толковать по почерку характер предпринимались со времен возникновения письменности. Истоки графологии можно найти в Южной Индии и Китае. Так, Конфуций отмечал, что почерк может достоверно указать, происходит он от великодушного человека или от того, кто вульгарен. Ему же приписывается следующая фраза: «Бойтесь человека, почерк которого напоминает движение тростника, колеблемого ветром». Другой китайский философ, Чжо Хо, тоже утверждал, что по почерку можно определить, благородного или низкого происхождения исполнитель иероглифов.
Пишем мы не задумываясь, а вот о том, как это происходит, задуматься следует. С древнейших времен, когда появилась письменность, люди писали и обучали письму, но в чем состоит внутренняя, психофизиологическая сущность письма как процесса, стало известно сравнительно недавно. До тех пор многие исследователи видели в письме лишь сложный двигательный навык и даже пытались найти в так называемой премоторной зоне головного мозга «центр письма». Такие предположения, однако, оказались очень упрощенными, а потому ошибочными. Даже беглое ознакомление с компонентами письма показывает, насколько сложен этот процесс, такой привычный для каждого грамотного человека.
Все это и побудило автора познакомить читающую публику с азами графологии и криминалистического почерковедения, рассказать о том, что и как можно узнать о человеке по его почерку и письменной речи.
ГЛАВА I. КАКОВ ЧЕЛОВЕК – ТАКОВ И ПОЧЕРК
Исторический экскурс в графологию
Вопрос о связи между почерком и человеческой личностью интересует людей издавна. В Толковом словаре живого великорусского языка Владимира Даля читаем: «Почерк – род, образ письма, образованья букв и связи речей на бумаге», далее: «Уставное письмо наше было весьма однообразно, но и в нем различалось несколько почерков, по времени, да сверх того рознится и почерк каждого писца» и признается: «Я не люблю ни угловатых, ни кудрявых почерков».
Графология в Советском Союзе долго считалась такой же лженаукой, как хиромантия. Доказывать, что в буквах скрыты характер и даже судьба человека, пришлось очень долго. Графология реабилитировала себя только в последние годы XX в. и неожиданно оказалась нужной психологам, медикам, криминалистам.
Европейская история графологии восходит к античным временам. Первые высказывания о связи почерка со свойствами личности можно найти в трудах Аристотеля, Дионисия Галикарнасского, Теофраста и др. Аристотель считал: «Как нет людей, одинаково говорящих, так и нет людей, одинаково пишущих», высказывал предположение о том, что внешний вид письма соответствует душевным качествам писавшего. Известно и изречение печально знаменитого римского императора Нерона: «Я боюсь этого человека, его почерк показывает, что у него предательская натура».
Одним из первых, кто обратил внимание на графологические особенности почерка, был римский историк Светоний. Характеризуя скупость императора Августа в работе «Жизнеописание цезарей», он отмечал, что последний «писал слова, ставя буквы тесно одна к другой, и приписывал еще под строками». Эту характеристику можно считать первым дошедшим до нас фрагментом графологического заключения. И хотя еще Платон говорил, что «почерк – это зеркало души человека», ни античными авторами, ни в Средние века серьезные научные исследования в этом направлении не проводились.
К эпохе Возрождения, когда письменность получила достаточно широкое распространение, относятся первые исследования о возможности использования почерка для установления каких-либо характерных особенностей внешнего облика человека. Графологический метод анализа почерка рассматривался в 1622 г. в трактате итальянского философа и медика профессора Болонского университета Камилло Бальди «Рассуждения о способе узнавать обычаи и качества писавшего по его письму». В основу своего сочинения он положил пословицу: «По когтям узнают льва». В книге приведено немало интересных и правильных суждений, однако в основном она представляла собой лишь собрание случайных наблюдений. Работа К. Бальди не получила широкой известности, но именно она положила начало «преднаучному», эмпирическому этапу развития графологической теории и практики. К этому периоду относится и работа современника Бальди – Марка Аврелия Северина, профессора анатомии и хирургии из Неаполя, под названием «Пророк, или Предсказание по письму».
В те времена за свои увлечения графологи могли поплатиться и головой. Известна история двух французов, осмелившихся составить графологический портрет царствовавшего тогда Людовика XIV. Графологам «забыли» сообщить, чей почерк они подвергают анализу, а выданную ими суровую характеристику незамедлительно представили коронованной особе. Страшен был гнев Людовика, прочитавшего про себя неприятные, но правдивые, скрываемые глубоко внутри, а поэтому недопустимые для постороннего глаза характеристики. Лишь быстрые кони да темная ночь спасли незадачливых графологов от жестокой расплаты.
Начиная с XVIII в. во Франции, Италии, Германии и России усиливается интерес к установлению взаимосвязи между почерком и психологическими особенностями личности. Во второй половине XVIII в. большую популярность приобрел швейцарский писатель Иоганн Лафатер, тоже считавший, что о характере человека можно судить по его почерку. Форма, высота, ширина, наклон, разгон букв, аккуратность или, наоборот, небрежность в их исполнении свидетельствовали об определенных сторонах характера писавшего, позволяли нарисовать его «графический портрет». Великий Иоганн-Вольфганг Гёте финансировал графологические исследования Лафатера, которому писал: «Нет никакого сомнения, что почерк имеет отношение к характеру и уму человека и что он может дать понятие по меньшей мере об его чувствах и действиях…»
Это письмо послужило Лафатеру толчком для целого ряда исследований почерка. Он первым обнаружил четкую связь между речью, почерком и походкой. Наблюдая различные движения, сгибы руки и пальцев в процессе письма, Лафатер изучал составные части букв, их форму, округлость, высоту, ширину, прямое или наклонное положение, связь одной буквы с другой, соотношение расстояний между буквами и строчками, опрятность письма, легкость или грубость почерка. В работе «Физиогномические фрагменты» он подчеркивал взаимосвязь между манерой письма и прочими признаками самовыражения личности. По Лафатеру, в выразительных движениях четко проявляется сущность любого человека.
В 1722 г. немецкий ученый Иоганн Христиан Громан опубликовал сочинение, где попытался дать физиологическое объяснение соответствия почерка и характера пишущего. Он совершенно справедливо подчеркивал значение нервной системы для формирования особенностей почерка. Однако, утверждая, что по почерку можно определить рост, фигуру, голос, цвет глаз, волос и даже наличие румянца на щеках, Громан даже не пытался научно объяснить верно подмеченные факты.
Эдуард Хокар в работе «Искусство определения характера людей по их почерку», появившейся во Франции в 1812 г., проводил параллель между характерами исторических личностей и их почерками, различал экспрессивные и изобразительные признаки почерка.
Основателем графологии как науки считается французский аббат Жан-Ипполит Мишон (1807–1881). В 1871 г. им были предприняты первые попытки систематизировать отдельные сведения в этой области. Умозаключения Мишона, касающиеся почерка, отличались строгой логикой. Прежде всего он задался вопросом: всегда ли, при всех ли жизненных обстоятельствах известные свойства и качества человека отражаются в его почерке и выражаются ли они у разных людей одинаковыми, неизменными признаками письма? Получив утвердительный ответ, Мишон принялся систематизировать особенности почерка и его характерные черты. Он же и ввел термин «графология».
Мишон считал, что почерк содержит признаки, каждый из которых имеет основное значение, указывающее на свойство личности. Поэтому задача графолога – выявить, объединить данные признаки и сформулировать на их основе суждения о свойствах писавшего. Недаром Мишон в своей книге «Тайны письма», как и другие графологи XIX в., считал графологию не наукой, а искусством угадывания по почерку черт характера, наклонностей и привычек человека, или «ремеслом, рожденным из опыта».
По инициативе Мишона в конце XIX столетия в Европе стали образовываться графологические общества, начали издаваться специальные журналы по графологии. Мишон не только написал несколько научных работ по этому предмету, но создал школу и имел много последователей, к которым можно отнести Адриана Веринара, автора первого учебника по графологии, впоследствии переведенного на русский язык. «Сделать вывод, – писал А. Веринар, – это значит дать полный нравственный портрет человека, полное выражение его нравственной и умственной физиономии». Большой вклад в теорию графологии внес немецкий физиолог Е. Швиндланд, а суммировал и адаптировал теоретические знания для практического использования А. Генце.
В XIX и начале XX в. существовала целая школа, которая уподобила почерк человека некой универсальной отмычке, позволяющей раскрыть черты характера, внутренний мир, способности и наклонности писавшего.
По форме букв, например, графологи распознавали такие качества, как воображение, чувствительность, дипломатичность, фальшивость, мягкость, кротость, честность, влюбчивость, небрежность, кокетство, грубость, невоспитанность, мелочность, эгоизм, глупость и т. д. Наряду с формой букв графологи толковали также их расположение на строке и относительно друг друга. Например, если буквы д, у, з, ф, р и другие своими концами уходят под строку, это указывает на ясный ум, способность к мышлению и целеустремленность. Если же эти буквы неровны и слишком далеко переходят вверх или вниз, задевая другие строки, это указывает на запутанность и неясность мысли, потерю памяти и даже помрачение рассудка.
Дальнейшее развитие взгляды Мишона получили в трудах Жюля Крепье-Жамена, основателя Французского графологического общества. Значительное место в истории графологии конца XIX в. отводится именно ему. Его работы «Трактат о графологии», «Почерк и характер» и другие оцениваются западноевропейскими историками графологии как крупный вклад в ее поступательное развитие. В работе «Почерк и характер» он попытался обобщить и систематизировать графологические наблюдения, дать научное изложение выявленных графологами закономерностей. Крепье-Жамен отмечал, что человек не может произвольно изменить свой почерк ввиду «индивидуальности характера», потому варьировать могут только некоторые детали. «Если пишуший избегает показать какую-нибудь выразительную черту своего почерка, он, скрывая ее, обнаружит другую», – писал Крепье-Жамен. По его мнению, каждое поколение имеет свой почерк, есть и национальный почерк. Этот вывод современники считали очень важным для графологии, с чем едва ли можно полностью согласиться.
Крепье-Жамен утверждал, что, поскольку каждая нация, каждая раса имеет характерные отличия, то они должны находить свое выражение и в почерке. Индивидуальность же почерка зависит не только от психологических особенностей пишущего, но и от физиологических и многих других характеристик. Графолог сравнивал почерк с мимикой и жестикуляцией человека. Так как отождествление почерка с мимикой достаточно полное, то можно извлечь из него все признаки превосходства и ничтожности натуры, живости ума, нравственности или распущенности, воли, возраста, пола, а также некоторые патологические указания.
В отличие от аббата Мишона Крепье-Жамен отказался от учения о «фиксированных знаках» с однозначными неизменными корреляциями в пользу более гибкой системы «преобладающих особенностей». Он определил различные элементы почерка, разделил их на семь категорий: размер, форма, нажим, скорость, направление, расположение и непрерывность, которые, согласно современным классификациям, почерковеды относят к общим признакам почерка. Каждому элементу в почерке Крепье-Жамен приписывал диапазон возможных значений, утверждал, что ценность любого признака в отдельности не установлена, а его значение и толкование могут изменяться в зависимости от других особенностей письма. Иными словами, никакая отдельная особенность почерка не может однозначно характеризовать автора письма, если только она не подтверждена другими признаками.
В конце XIX – начале XX в. в истории развития графологии наступает период, названный позднее «классическим». Особое внимание и ученых, и практиков в те годы привлекала проблематика экспертного анализа рукописных документов, поскольку машинописные документы были еще большой редкостью. В первую очередь он связан с деятельностью немецких графологов В. Лангенбруха, Г. Буссе, В. Прейера, Г. Майера и особенно Л. Клягеса.
В основу толкования признаков В. Лангенбрух положил так называемый компас почерка, в котором определенное направление движений пишущего связывалось с конкретными чертами его характера. Так, поднимающаяся строка, по мнению графолога, означала душевный подъем, падающая – упадок духа, большой разгон – показатель расточительности, малый – жадности. В использовании цифроподобных букв Лангенбрух усматривал признак логического мышления, а в буквах, подобных музыкальным знакам, – чувство музыкальности.
Основы так называемой судебной графологии с 1897 г. разрабатывал Ганс Буссе, основатель Ассоциации графологических исследований. Он считал, что судебная графология занимается установлением исполнителя рукописи и вносит свой вклад в получение данных о характере подсудимых, истцов и свидетелей. Однако ожидания графологов не вполне оправдались. В конце XIX в. графология не заняла достойного места в судебно-экспертной практике.
Тогда же графологией заинтересовались и представители естественных наук. Биолог Вильгельм Прейер изучал вопросы физиологии, психологии и патологии письма, экспериментировал над письмом под гипнозом. Он обнаружил, что пациенты, из-за травмы лишившиеся рук, при письме с помощью рта или пальцев ног выводят буквы так же, как ранее писали рукой, т. е. основные признаки почерка сохраняются. «Почерк руки» на самом деле оказался «почерком мозга» или, как указывал В. Прейер, «написанное рукой» является фактически «написанным умом».
Он вывел три закона графологии, первый – о четырех переменных. Согласно этому закону все свойства почерка можно объяснить четырьмя основными параметрами: направлением движения, протяженностью движений по вертикали и горизонтали и их связностью. Второй закон – о тождественности значений особенностей почерка, соответствующих друг другу. Психодиагностическое значение имеет не единичное, а устойчивое проявление той или иной особенности почерка на протяжении всей рукописи. Третий закон – о единой природе двигательной сферы человека, который позволяет толковать моторику письма по аналогии с другими произвольными движениями, смысл и цель которых известны из опыта. Эксперименты В. Прейера подтверждают научную обоснованность графологического анализа.
В работе другого естествоиспытателя, врача берлинской психиатрической лечебницы Г. Майера, преобладают экспериментальный подход и обобщение наблюдений. Он отмечал, что одной из причин, тормозящих правильное развитие графологии, является недостаточность и неполнота существующих характерологических классификаций. Майер приписывал характеру и почерку свойство врожденности, считал, что особенности характера проявляются не столько в конфигурации букв, сколько во второстепенных деталях письма, к которым относится «линия в себе». Он установил, что для графологической интерпретации очень важны все второстепенные для пишущего детали почерка, утверждал, что «сила» почерка определяется психомоторной энергией.