— Дядя Бен! — откликнулся Марш. — Лучше, чтобы Чили не слышал, как ты кого-то из нас называешь «дядя», а то он надерёт тебе задницу.
— Почему? — спросил Скотт.
— Неважно, — ухмыльнулся Марш. — Если ты хочешь его как-то называть, то говори лучше «братец Бен».
— Но он же взрослый, — запротестовал Скотт. — А все взрослые — это «дяди».
— И я это знаю, — сказала Холли.
— Я тебе всё сказал, парень, — продолжал стоять на своём Марш. — И не говори потом, что я тебя не предупреждал.
— Знаешь что, — предложил Стил. — Зови меня просто Бен. Как и Питер Уилсон.
По мере того, как жара сгущалась, Тиму начало казаться, что всё вокруг столь же иллюзорно, как пресловутый Питер Уилсон. Если Фейрхиллу и угрожала опасность, не было никаких видимых примет её. Пейзаж был полон сонного покоя, листва лишь чуть подрагивала, не в силах пошевелиться от зноя, фильтры в бассейне издавали ровное журчание, на западе клубились белые башни кумулюсов, а Холли, наотрез отказавшаяся идти наверх для послеобеденного сна, мирно задремала на травке под деревом. Если не считать цвета кожи, Стил ничем не отличался от десятков гостей, которые летом приезжали в Фейрхилл со всех концов, от Нью-Йорка до Филадельфии. Как и подобает гостю, он был столь же вежлив, ненавязчив и тактичен. Что же до остальных чёрных, они практически не попадались на глаза, прячась в своих укрытиях, и Тим вот уже несколько часов не видел зловещего Чили Амброса.
Но под этой безмятежностью крылось напряжение, и по мере того, как оно росло, Тим испытывал всё большее возбуждение. Ему даже не пришло в голову выпить, что он обычно позволял себе по воскресным дням. Он не ощущал приступов тоски, которые давали знать о себе едва ли не каждый день. Ему казалось, что в любую минуту может случиться какая-то неожиданность не лучшего толка. В таком тревожном состоянии он и находился, когда во второй половине дня увидел Стила и Амброса, которые, встретившись на лужайке за домом, о чём-то совещались. Разговор их длился пару минут, после чего Амброс направился по тропинке, которая через лес вела к ручью. Эта сцена заставила Тима вспомнить, что крайний срок близок, а он так и не успел серьёзно поговорить с Лиз. Он ждал каких-то слов от Стила, но их так и не последовало. Он снова испытал странное чувство — ему казалось, что Стил хочет заполучить от него Фейрхилл одним лишь усилием воли.
Холли уже проснулась, и дети, расположившись под дубом, болтали с Пёрли Уиггинсом. Лиз была где-то в доме. Тим поднялся из шезлонга, что стоял у бортика бассейна и отправился искать её. На нём были купальные трусики.
Он нашёл её в гостиной. Она сидела в кресле, покрытым чехлом, лицом к окну, что позволяло ей наблюдать за детьми. Вид у неё был усталый и подавленный. На лице, блестящем от испарины, не было косметики, длинные волосы нуждались в щётке и, потеряв прежнюю строгую осанку, она сидела, обмякнув в кресле. Тим присел на скамеечку для ног, обтянутую гарусом.
— Не надо, Тим, — машинально сказала она. — У тебя мокрые плавки. — Она протянула ему журнал, который лежал у неё на коленях. — По крайней мере, подложи его.
Он подсунул журнал под ягодицы.
— Нам стоит побеспокоиться не только об этом. Стил требует, чтобы к шести часам я подписал документ о передаче им нашего дома. И уже минуло пять.
— А ты ещё не сказал ему «нет»?
Тим кивнул. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
— Тим, неужели ты, в самом деле, обдумывал мысль, не отдать ли им Фейрхилл?
— Нет. — Он замялся. — Но в любом случае я бы не мог это сделать без твоего согласия.
— Почему? Я ничего не понимаю. Стил что-то говорил о моих интересах. В чём они заключаются? Это же твоя собственность, не так ли?
— Да, но по законам штата Нью-Джерси, жена должна дать согласие на продажу или передачу мужем того места, где она живёт. Это и называется защитой интересов наследников. Тебе это объясняли несколько лет назад, но ты забыла.
— Какая чуткость! Очень интересно. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Тим, как я говорила прошлым вечером, всё очень просто. Мы соглашаемся и подписываем всё, что они от нас требуют, а на следующей неделе рассказываем полиции и прокуратуре, что подписали под давлением.
— Нет, — тихо сказал он. — Этого я делать не буду.
— Ради Бога, почему?
— Потому что я поставлю свою подпись — вот почему. И отказываться от неё я не могу.
— Ты, в самом деле, считаешь, что и они будут придерживаться таких этических красивостей?
— Скорее всего, нет. Но я говорю о себе.
— Самое подходящее время для вопросов чести, — с горечью сказала она. — Впрочем, она тут совершенно не при чём. Я не пойду Стилу навстречу, будь он даже единственным человеком на земле.
— Я не осуждаю тебя, но почему ты так непримиримо относишься к Стилу? В данной ситуации он руководствуется… ну, скажем так, — принципами. Он не такой уж плохой парень, Пусс.
— Это ты так думаешь. — Она уставилась на него. — Он груб. Он нагл. И до предела эгоцентричен.
— Настоящее обвинительное заключение, — заметил Тим. — Должен сказать, что этих трёх качеств я в нём не заметил.
Лиз посмотрела на правую ладонь. Заноза, которую она всадила себе на крыше, так и торчала в мякоти. Она прихватила её ногтями и поморщилась от острой резкой боли.
— Ты поранилась?
Она мрачно кивнула.
— Когда я была на крыше. Но это пустяки. Всего лишь заноза.
— На крыше? Что ты там делала?
— Ты хочешь сказать, что даже ничего не слышал? — возмущённо уставилась она на него. Пока он там болтал и прикидывал, что к чему, она действовала.
Тим отрицательно покачал головой, и она выложила ему всю историю с разорванной простынёй. Самым неприятным была угроза Стила запереть её в чулане, если она ещё раз позволит себе такую «сумасшедшую» выходку. О том, что разговор касался и сексуальных тем, она не упомянула.
— Прости, Пусс, — сказал Тим. Он подошёл к ней, обнял и поцеловал. Она обхватила его руками и на мгновение они тесно прильнули друг к другу.
— Я слышал, что кто-то окликнул тебя, когда я был в кабинете, но как-то не обратил внимания. — На деле же Тим не мог оправиться от потрясения, когда Стил вылетел из библиотеки, грохнув дверью. Он сидел на месте ещё не менее получаса, размышляя над тем, что он видел и слышал.
— Просто я должна была что-то сделать, Тим, — сказала Лиз. — Всё, что угодно. Пусть даже глупость.
Тим подумал, что он, в свою очередь, ничего не сделал, разве что слушал Стила и размышлял над его словами. А Лиз стала отчаянно драться за свой дом, пошла в атаку с развёрнутым флагом. А он в это время обсасывал проблему со всех сторон, как пёс обгладывает кость. Что же до дела, он и пальцем не пошевелил. Ну что ж…
— Сколько времени? — спросил он.
Лиз посмотрела на часики.
— Десять минут шестого.
— Пойду искать Стила.
Но первым делом Тим поднялся наверх и переоделся. Спустившись, он увидел, что Стил ждёт его в библиотеке. На столе перед ним лежали документ и текст заявления, а между ними — авторучка со снятым колпачком.
— Я не подпишу, — заявил Тим. — В любом случае это бессмысленно. Лиз так же решила не подписывать.
Они не виделись с самого утра. Окинув его взглядом, Стил пожал плечами и направился к двери.
— Подождите здесь, — приказал он.
Вернулся он с Лиз. Придержав перед ней дверь, он закрыл её и показал Лиз на кресло. Лиз молча села.
— Итак, миссис Кроуфорд, — сказал Стил. — Я хочу, чтобы вы подписали данный документ. Вот здесь, где указана ваша фамилия. — Он показал на стол. — Время уходит. И нам нужна ваша подпись.
— Нет. — Лиз вцепилась в подлокотники. Она смотрела прямо перед собой, отказываясь замечать Стила. Тяни, думала она, тяни. Завтра придёт помощь.
Стил облокотился на стол. На груди его качнулся медальон.
— В таком случае, — тихо и спокойно сказал он, — я должен кое-что рассказать вам обоим. Мне бы не хотелось этого делать, миссис Кроуфорд. Вы избавите себя от массы неприятностей, если поставите свою подпись. — Она продолжала смотреть в сторону окна, избегая его взгляда. — Когда я кончу рассказывать то, чего вы не знаете друг о друге, вы захотите…
— Бен! — кто-то крикнул за окном. К стеклу прижалось полное круглое лицо Марша. — По дорожке приближается машина с каким-то белым типом.
— Спрячьтесь с другой стороны дома, — приказал Стил и тут же быстро бросил Тиму: — Вы выйдете и как можно быстрее отделаетесь от него. Кто бы он ни был. Правила те же. Говорить громко и отчётливо, парень.
Тим замялся. Почему бы прямо сейчас не покончить со всем этим? Почему бы не позволить Стилу самому выпутываться из своей головоломки? Тут он уловил блик на ружье Марша, когда тот скрывался за домом.
— Шагом марш! — командным тоном приказал Стил. Тим поднялся с кресла и торопливо двинулся к задним дверям.
Машина, синий «Шевроле-седан», остановилась перед гаражом, рядом с «Ягуаром». С переднего сиденья выбрался молодой человек с короткой стрижкой и в габардиновом костюме охряного цвета. Тим подошёл к нему.
— Мне очень неприятно вас беспокоить, — сказал тот, — но я приглашён на вечеринку к Тумулти. Он живёт где-то тут поблизости.
— Прошу прощения, — сказал Тим, — но я о таком не слышал.
— Мне сказали ехать по Грейт-роуд. — Водитель окинул взглядом Тима, дом, гараж, бассейн.
— Я знаю тут практически всех, — сказал Тим. — И сомневаюсь, что вы найдёте тут Тумулти.
— Могу ли я воспользоваться вашим телефонным справочником?
Тим выдавил улыбку.
— У меня его нет. Дети порвали его. И мы ждём другой от телефонной компании.
— Ах, вот как. — Человек, похоже, не удивился. — Ваша фамилия Кроуфорд? Кажется, она на почтовом ящике.
Тим кивнул.
— Ну что ж… — Человек было двинулся к своей машине и остановился. — Господи, до чего жарко. Могу ли я побеспокоить вас и попросить стакан воды?
Тим смутился.
— Простите… то есть, видите ли, моя жена больна. Я бы предпочёл… ну, словом, я думаю, вам бы лучше уехать.
Мужчина нахмурился, но сел в машину и застегнул ремень безопасности.
— Надеюсь, вы меня понимаете, — сказал Тим.
— Конечно. Конечно. — Водитель включил двигатель, развернулся на асфальтовом пятачке и уехал.
Как только машина скрылась за лесом, окаймлявшим автотрассу, из кустов рядом с гаражом вылез Чили Амброс, а из дома вышел Стил.
— Этот сукин сын вовсе не искал никакого Тумулти, — сказал Амброс Стилу. Он стоял, засунув большие пальцы рук за широкий ремень. — Он или из федов или местный детектив в штатском.
— Не исключено, — согласился Стил. — Но беспокоиться не о чем. Сегодня к вечеру мы закруглим все дела.
— Кто-то нацеливается на нас, — сказал Амброс. — Законников я чую за милю.
Стил похлопал его по плечу.
— Не обращай внимания, Чили. Своего мы добьёмся, братец.
Движением плеч Амброс стряхнул руку Стила.
— Этот парень обеспокоил меня. Я хочу, чтобы мы снова переговорили со Львом. — Стил было задумался, но потом согласился:
— О’кей. — Он повернулся к Тиму. — А вы идите в дом, Кроуфорд. Я через несколько минут вернусь.
Двое чёрных мужчин прошли по краю лужайки и исчезли в лесу, двинувшись по тропинке, что вела к ручью. Вторжение в Фейрхилл отмеряло свой двадцать второй час.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Двенадцатью часами ранее юный полицейский-стажёр в Нью-Йорке заканчивал своё дежурство. Потянувшись, он зевнул и посмотрел на настенные часы. Шесть сорок семь. Ещё сорок три минуты — и он сможет отправляться домой. Почти весь Манхэттен спал — наконец-то — но стажёр Нортон Леви об этом и помыслить не мог. Прежде, чем он заберётся в постель, ему ещё предстояла последняя проверка, после которой надо было переодеться, в грохочущем полупустом вагоне подземки добраться до верхней части города и пройти три квартала, заваленных мусором, вдыхая сладковатые гнилостные ароматы города, который приходит в себя после очередной ночи.
По ночам городом правили беды и несчастья. С половины двенадцатого Леви пришлось ответить на 197 звонков — по одному через две минуты; молчаливый компьютер фиксировал каждый из них и, внимая стонам города, сортировал призывы о помощи, донося их до слуха патрульных и стажёров, которые курсировали по городу, прислушиваясь к бормотанию в наушниках.
На диспетчерском пункте связи стояла полная тишина. Дежурная часть занимала целый этаж новенького, с иголочки, здания управления полиции на углу Парк-Роу и Перл-стрит. Нортону Леви было двадцать лет, то есть, он находился в таком возрасте, когда человек ещё позволяет себе размышлять о великом и низменном, которые чередуются в жизни, как слои крема и теста в пирожном и, начав работать в полиции, он ещё не успел привыкнуть к контрастам бытия. Здесь он сидел в полном комфорте в прохладной кондиционированной атмосфере; звукоизоляция поглощала все посторонние звуки и вокруг господствовали компьютеры, которые, найдя оптимальное решение, выдавали указания. Тут не было слышно гула голосов, ибо каждый из дежурных за длинными столами тихо разговаривал с незнакомым абонентом при помощи микрофона, смонтированного с наушниками. Лица коллег Леви были бесстрастны, на них не отражались ни стоны, ни страдания большого города, ибо человек был не в силах вынести их напор, если принимать его близко к сердцу. За пределами этих глухих стен город пускал в ход кулаки и битые бутылки, бежал, дрался, стрелял, резал, кричал, истекал кровью, рычал от ярости и плакал от отчаяния. И так было из века в век, так жили поколения, от которых не осталось и следа, так будет и впредь, пока не иссякнут реки крови, и город не начнёт умирать.
Но здесь, заключённый в четырёх стенах, стажёр Леви был всего лишь будущим полицейским, исполнявшим свои служебные обязанности. Через четыре месяца он даст присягу патрульного, сменит свою серую форму на синюю, получит право носить в новой кобуре на поясе револьвер 38‑го калибра и, полный гордости, смешанной со страхом, начнёт патрулировать улицы.
До семи утра оставалось несколько минут, и когда на улицы упали первые лучи восходящего солнца, поток жалоб и призывов о помощи несколько сократился. Успокаиваясь, измученный город погрузился в беспокойный предутренний сон. Но диспетчерская, этот склеп, залитый ярким светом флуоресцентных ламп, даже не заметил перехода от ночных сумерек к рассвету, хотя звонков стало раздаваться куда меньше. Телефон Леви молчал вот уже девять минут. На большом дисплее на стене не горел ни один из сигналов, возвещающих об особых ситуациях — от общей боевой готовности до снежных заносов, транспортных пробок и отключения электроэнергии. На нём было лишь выписанное по буквам выражение, которое надо было раздельно сказать любому пуэрториканцу, направляя его к испаноговорящему патрульному. Компьютеры ещё не обладали лингвистическими способностями.
На панели перед Леви вспыхнул зелёный огонёк и тут же в наушнике раздался глуховатый голос:
— Юг Манхэттена, юг Манхэттена. — Кто-то в нижней части города набрал общеизвестный номер полиции 911.
Леви сказал в микрофон:
— Дежурная служба полиции. Оператор семнадцать. Чем могу вам помочь?
— Ага. Понимаете… — Судя по задыхающемуся голосу, говорил молодой человек. — Понимаете, тут этот парень…
— Спокойнее, — сказал Леви. — Говорите помедленнее. Не волнуйтесь.
— О’кей, но тут человека застрелили. Он лежит на тротуаре.
— Адрес, пожалуйста.
— На Орчард. Орчард, сразу же на углу Брум. Под ним лужа крови. Я думаю, он мёртв.
— Орчард, угол Брум?
— Да. У счётчика автостоянки. Перед магазином Хайми.
— Назовите, пожалуйста, ваше имя и номер телефона.
Говоривший повесил трубку. «Так и должно быть», подумал Леви. Когда речь идёт о насильственных преступлениях, половина звонков прерываются на полуслове.
Он нажал несколько клавиш на панели, и на небольшом экране над клавиатурой сразу же высветились слова:
«Предположительно УПН (убийство; причина неизвестна). Манхэттен, район первый, участок седьмой, угол Орчард и Брум. Опер, семнадцать».
Системы невидимого компьютера, по которым пульсировали электрические импульсы, приняв и оценив сообщение, сразу же нашли ближайшие к месту происшествия патрульные машины, ввели информацию в память их портативных компьютеров, после чего передали её следующему звену, которому предстояло действовать в таких случаях.