ПРОФЕССОР. Все-таки должны же быть какие-то минимальные этические нормы…
МИНИСТР. Успокойтесь, сохраняйте спокойствие, мы наверняка найдем компромисс.
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Компромисс? Съесть меня только наполовину?
БАНКИР (повару). Чего вы ждете?
ПОВАР. Уже целую вечность я не выходил с кухни, там, внизу, в полуподвале. Без окон, в которые можно было бы видеть улицу, бункер с искусственным освещением. Сейчас я впервые снова вижу дневной свет, если, конечно, это дневной свет. Я и так знаю, что происходит снаружи. Вначале шумели то тут, то там и не очень громко. Но сегодня… Переполох. Вы слышите?.. Нет. Вы ничего не слышите. Ужасно. Это ужасно, это конец. Там снаружи полно пророков. Они всем предсказывают будущее, и оно зовется «смерть». Откуда так внезапно и так быстро взялось столько людей? Сотни тысяч, возникли из ничего. Даже здесь, наверху, в снегу, полно людей, они безумствуют и неистовствуют… Каждый второй — террорист-смертник. За несколько секунд одни террористы-смертники убивают других террористов-смертников и при каждом взрыве забирают жизни невиновных… Иногда я думаю, я — центр всех этих взрывов, все они берут начало в моем мозге. В нем вся ненависть мира. Она почти разрывает меня… Но все наоборот. Все это приближается откуда-то издалека. Повсюду все взрывается. Магазины, штаб-квартиры, частные виллы, электрички. Ноги, руки, головы взлетают на воздух. Кровь. Кровь… Уже давно, никто не помнит с каких пор, везде появились взрывные устройства, сделанные много лет назад неспящими лунатиками, которые детьми ходили по улицам, а сейчас, повзрослев, наконец могут сами пережить собственное вознесение в банковском квартале посреди Сити или Уолл-стрита. Их жертвы Богу.
ЕПИСКОП. Сгинь, сатана!
ПОВАР. Никто не знает полностью систему запальных шнуров, которые образуют сплошную сеть вокруг всего земного шара. Даже самая дальняя долина в Колумбии или в Верхней Баварии опутана проводами и при необходимости или по случайности взлетит на воздух. Центрального пульта управления нет, и даже тех, кто думает, что это они управляют ходом истории, носит взрывной волной туда-сюда. От того, кто сейчас больше всех уверен, что правит миром, зависит меньше всего. Больше нет никакого управления, что же это за мир?.. Вас и меня разорвет на кусочки совершенно одинаково, хотя ни один повар, если он еще в своем уме, не решится выйти из своей кухни. Но вы же видите, мы все-таки рискнули выйти. Все повара, во всем мире… Я это знаю, я это вижу. Мне стоит только прикрыть глаза. Мужчины в кашемировых пальто и женщины в мехах пробираются тайком от укрытия к укрытию. Полицейские уже не знают, как быть, между преступниками и жертвами больше нет никакой разницы. Они уничтожают сами себя, и никто не может положить этому конец. Ни жалости, ни пощады, ни улыбки там, на улицах, и откуда им взяться, если все идет к концу и больше не начнется заново, как после прошлых катастроф, после падения Рима, после Французской революции, после Русской. Разве что потом где-то из-под руин снова радостно закричит ребенок. Больше нет, как раньше, короля, который мог бы основать новую империю. Сегодняшние короли лежат мертвые среди своих мертвых вассалов, работавших на них за деньги, под мертвыми деньгами, горами акций, вонючими кредитами. Там, снаружи, пахнет разложением, гнилью последних десятилетий. Один вдох — и тебя шатает, три — и ты задохнешься. Это конец. На этот раз погибнут и дети. (Он бросает пригоршнями арахис, очень много. Уходит. Директор отеля уходит следом за ним.)
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Арахис!
Все кидаются на орехи. Хватают как можно больше. Лихорадочно жуют.
БАНКИР. Орешки. Мелочь.
15. Затишье перед бурей
Все набрали себе по кучке арахиса. Они сидят по одиночке, очищают орехи, жадно едят. Молча. Наконец не осталось ни одного ореха.
БАНКИР. Что бы из меня вышло, если бы я не стал тем, кем я стал.
БИЗНЕСМЕН. Банкир.
БАНКИР. А что бы из тебя получилось…
БИЗНЕСМЕН. …если бы я не стал тем, кем стал.
БАНКИР. Бизнесмен.
БИЗНЕСМЕН. Ты думаешь, тебе не повезло, что ты…
БАНКИР. Вроде того, да.
БИЗНЕСМЕН. И что мне не повезло?..
БАНКИР. Да, очень.
БИЗНЕСМЕН. Тебе кажется, другие люди…
БАНКИР. Да.
БИЗНЕСМЕН. В чем-то?…
БАНКИР. Иные.
БИЗНЕСМЕН. Счастливее?
БАНКИР. Определенно.
БИЗНЕСМЕН. Трудно сказать, в чем тут дело.
БАНКИР. Пару минут назад, когда мы разбирали орехи, ты отдал бы мне несколько штук, если бы я тебя попросил?
БИЗНЕСМЕН. Нет.
БАНКИР. И никто во всем мире не отдал бы. (Замечает еще один орешек.) Вон. Вот еще один. (Отдает его бизнесмену.)
БИЗНЕСМЕН (ест орех).
БАНКИР. Что надо сказать?
БИЗНЕСМЕН. Что?
БАНКИР. Надо сказать: «Спасибо».
БИЗНЕСМЕН. Спасибо.
БАНКИР. Когда мне было восемнадцать, я путешествовал пешком и автостопом по Греции. Спал на пляжах и всякое такое. Плавал с рыбаками. Может, если бы я остался там…
БИЗНЕСМЕН. Для меня такой страной была Франция.
БАНКИР. Наксос. Сегодня я был бы рыбаком в Наксосе.
БИЗНЕСМЕН. Мне тоже было восемнадцать, я тоже бродяжничал. Помогал собирать персики.
БАНКИР. Греческого я не знал, никого не понимал.
БИЗНЕСМЕН. А я и сегодня не знаю французского.
БАНКИР. Что бы из нас вышло…
БИЗНЕСМЕН. …если бы мы не стали тем, кем стали.
БАНКИР. Да.
БИЗНЕСМЕН. Да.
16. Все выходит за границы дозволенного
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (у окна). Здесь плохо пахнет. Почему окно не открывается?
ЕПИСКОП. От них плохо пахнет, фройляйн. Просто от них плохо пахнет.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Ладан, пот, моча… Раньше оно открывалось.
ПРОФЕССОР. Что-то здесь очень сильно воняет. Это точно.
БИЗНЕСМЕН (намекает на министра). Он наложил в штаны.
МИНИСТР. Почему отсюда нельзя выйти?
ПРОФЕССОР. Кал можно есть. Если назвать его фекалиями, можно есть.
МИНИСТР (все смотрят на него с жадностью). Я не наложил в штаны.
БАНКИР. Моча. Мочу можно пить.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (у окна). Хоть кирпичом в него кидай. Закрыто.
БИЗНЕСМЕН (профессору). Откуда здесь взяться фекалиям? (Банкиру.) Уж точно не из тебя.
БАНКИР. Дам тебе тысячу за полстакана мочи.
БИЗНЕСМЕН. Да откуда тут взяться моче.
ПРОФЕССОР. Если ничего не попадает внутрь, то нечему выйти наружу. Закон природы.
МИНИСТР. Я это все время говорю.
КИТАЕЦ (по-китайски). Это сказал Мао Цзэдун. Мао Цзэдун.
ЕПИСКОП. Деньги плохо пахнут, это сказал Иисус. Здесь так отвратительно пахнут деньги.
БАНКИР (его осенило). Деньги!
БИЗНЕСМЕН. Что «деньги»?
БАНКИР. Я съем свои деньги. (Ест.)
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Дай мне тоже сотенную.
БИЗНЕСМЕН. Точно. У меня тоже где-то есть… (Жует банкноту.)
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (получила купюру). Это пятьдесят. (Ест.)
ЕПИСКОП. Кредитная карточка. Про кредитные карточки Иисус ничего не говорил. (Пытается есть свою кредитную карточку.)
ПРОФЕССОР. У меня есть евро и доллары. Что калорийнее? (Решается, ест.)
МИНИСТР. Я бы никогда не стал есть доллары. (Ест.)
КИТАЕЦ. Юани. (Ест.)
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Железнодорожный билет. Разве что его? (Ест.)
БАНКИР (выплевывает). Несъедобно.
ЕПИСКОП (вынимает кредитную карточку изо рта). Даже не пахнет, а есть невозможно.
ОСТАЛЬНЫЕ (прекращают жевать). Брр. Ужасно. Тьфу.
ЕПИСКОП. Страшный суд. Все говорят о Страшном суде. Но страшен день перед ним. Канун Страшного суда.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Что вы там бормочете?
ЕПИСКОП. Знайте, он наступит завтра. Страшный суд. Но сегодня — еще только сегодня.
Тишина.
ПРОФЕССОР. Мне нечем дышать.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Тут больше нет воздуха.
БИЗНЕСМЕН. Я дышу вашими испарениями.
МИНИСТР. Мне уже в Берлине казалось, что я задыхаюсь. Но по сравнению с тем, что происходит сейчас, то была ерунда.
БИЗНЕСМЕН (держит в руках монету). Орел — иду, решка — не иду. (Подбрасывает монетку, смотрит.)
ПРОФЕССОР. Что?
БИЗНЕСМЕН. Орел. Я пошел. (Не двигается с места.)
ЕПИСКОП (бросается на любовницу банкира). Один раз, с такой женщиной, как вы. С последним глотком воздуха.
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Хеннер!
БАНКИР. Я зарабатываю восемнадцать миллионов в год и должен терпеть такое.
ЕПИСКОП. Бог создал вас. Бог создал и меня.
БАНКИР. Иногда двадцать миллионов.
ЕПИСКОП. Бог создал искушение.
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Да что вы такое делаете?
ЕПИСКОП. Я пытаюсь…
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. А ну-ка, уберите от нее свои лапы.
БАНКИР (кричит на представительницу НПО). Да что вы понимаете? Вы и в постель небось с рюкзаком ложитесь. Только его вы и любите, это факт.
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (банкиру). Хеннер!
БАНКИР. Трахается с рюкзаком! Ха!
ЕПИСКОП (любовнице банкира). Йозеф! Меня зовут Йозеф!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Это просто невыносимо. Пять мужчин, и хоть бы один пальцем пошевелил.
БИЗНЕСМЕН (епископу). Так у вас ничего не получится.
ПРОФЕССОР (отталкивает епископа от любовницы банкира и тут же со знанием дела овладевает ею). Вот как надо, слуга Господа.
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Хеннер!
ЕПИСКОП (профессору, поправляя на себе одежду). Если уж вы не уважаете меня, то уважайте сутану.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (профессору, наблюдая за происходящим). Прекратите, чудовище! (Смотрит все более возбужденно.) Вы не человек! Вы монстр!
ПРОФЕССОР (продолжая, любовнице банкира). Как тебя зовут?
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Петра. Меня зовут Петра.
ПРОФЕССОР (любовнице банкира). Меня зовут Клаус.
ЕПИСКОП. Я ухожу. (Остается.)
БИЗНЕСМЕН (профессору). Это так уж необходимо?
БАНКИР (кричит, вне себя, бизнесмену). Это мое дело!
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (в экстазе). Хеннер!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (тоже в экстазе). Клаус!
ПРОФЕССОР (тем же тоном). Вот именно! Клаус!
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (не останавливаясь). Соня! Меня зовут Соня!
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (все еще возбужденно). Меня зовут Петра!
Китаец вдруг начинает истерически танцевать, напевая китайские песни.
ПРОФЕССОР (пока китаец танцует, достигает высочайшей точки наслаждения). Соня, Соня, Соня.
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА (в тон ему). Клаус, Клаус, Клаус.
Оба в изнеможении в объятиях друг друга.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (банкиру). Вот видите, что вы сделали с бедной девушкой.
БАНКИР. Почему я?
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Вы, мужчины. У вас мозг в пенисе. Не можете думать ни о чем другом.
Свет мигает. Все смотрят вверх. Свет гаснет. Наступает темнота.
ВСЕ. О-о-о.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (истерически). Не трогайте меня.
ЕПИСКОП. Господи Боже мой.
Свет постепенно снова загорается.
БИЗНЕСМЕН. В доме есть агрегат аварийного энергоснабжения. Работает от дизеля.
ПРОФЕССОР. В пятизвездочном отеле он должен быть. По инструкции, как в больницах.
Тишина. Снова светло. Китаец больше не танцует.
ЕПИСКОП (снимает сутану). Эта жара. Невозможно выдержать. (Теперь он в епископском подряснике.)
МИНИСТР (тоже раздевается, остается в нижнем белье). Сауна по сравнению с этим отелем — холодильник.
БИЗНЕСМЕН (раздевается). Наверняка пятьдесят градусов.
БАНКИР (делает то же самое). Жарко, как… (епископу) как в…
ЕПИСКОП. Не произносите этого!
БАНКИР. …как в преисподней.
ЕПИСКОП (взрывается). Я не могу слышать этого слова, я же сказал вам.
БАНКИР. В аду.
КИТАЕЦ (по-китайски). Ад, ад, ад.
ЕПИСКОП. Что?
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Он говорит: ад, ад, ад.
КИТАЕЦ (кивает, по-китайски). Ад.
ЕПИСКОП (китайцу). Если уж вы не уважаете меня, то уважайте сутану.
КИТАЕЦ (по-китайски). Жарко. Тут вы правы. (Тоже раздевается. Остается в китайском нижнем белье.)
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Что за день. (Тоже раздевается. Дамское нижнее белье).
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО (раздевается, в нижнем белье). Точно. Тут я с вами солидарна.
ПРОФЕССОР (раздевается, в нижнем белье). Словно Рождество и Пасха одновременно. Только без воздуха.
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Жарче.
ЕПИСКОП. В день перед Страшным судом каждый делает то, что повелевает ему закон.
ПРОФЕССОР. Какой закон?
ЕПИСКОП. Его собственный.
БАНКИР. Убить отца.
МИНИСТР. Познать собственную мать.
ЛЮБОВНИЦА БАНКИРА. Бросить детей.
КИТАЕЦ (по-китайски). Убить всю семью.
БИЗНЕСМЕН. Выпрыгнуть из окна.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА НПО. Поджечь все атомные боеголовки. Выпустить все ракеты. Высвободить все вирусы.
ЕПИСКОП. Ада нет. Неба нет. Бога нет. Страшного суда нет.
17. Конец денег
Бесконечное пространство, до самого горизонта. Ужасно яркий свет. Все действующие лица. Хор. Он приближается, подходит все ближе. Много голосов, у хора тоже есть текст. Максимальная стремительность во всем, в том числе и в музыке.
ВСЕ. «Джей-Пи Морган Чейз и компания» и «Банк оф Америка», и Сити-груп, и Королевский банк Шотландии, они все и Эйч-эс-би-си, Уэльский «Фарго и компания», Мицубиси, Колумбийская страховая корпорация, группа «Креди агриколь», а еще Центральный банк Испании, Китайский банк, Констракшн-банк, «Голдман Сакс», БНП Париба, банк Беркли, Мизухо-банк, «Морган Стенли», «Юникредит», Нидерландская группа ИНГ, Немецкий банк, солнце посылает на них свои палящие лучи, небеса — пучки огня, вулканы извергаются у них в подвалах, где штабелями сложены слитки золота, лава этих вулканов подбрасывает плавящееся золото высоко в воздух, а оттуда оно, расплавленное и обжигающее, падает обратно и погребает под собой убегающих банкиров, молящих о милости, целые города завалены позолоченными компакт-дисками, трейдерами, сотрудниками банков, консультантами по капиталовложению, которые застыли на бегу, блестя золотом, приклеившись золотыми туфлями к расплавившемуся асфальту, в покрытых золотом кейсах превращаются в пепел меморандумы, стратегические договоры, прогнозы прибылей, некоторые, избежав золотого потока, добираются до реки и прыгают в нее, чтобы спастись, и свариваются там заживо, потому что вода кипит. Ратобанк, группа «Сосьете женераль», Китайский сельскохозяйственный банк, Интеза Сан-Паулу. О, как выглядит наш город, этот прекрасный город, башни из стекла разбиты вдребезги, люди — их кожа горит, их кости пылают в огне, короткая вспышка, красноватая, нет, скорее голубоватая, а потом все эти бывшие ВИПы гибнут в огне, о, кто поможет нам всем, никто, никого, никакого плана эвакуации, никакого сценария на случай беды, никакой инструкции, что делать при максимально опасной аварии, не поможет ни всеобщий немецкий автоклуб, ни спасательная авиация, ни Господь Бог в крепости Центрального банка, в башнях Международного резервного банка, во Всемирном банке, как в Вавилоне, все кричат на своих родных языках в телефонные трубки: на суахили, пенджаби, верхнефранкском, телефонная связь умирает, прежде чем они успевают сказать «алло» или «помогите», Иерусалим, Нью-Йорк, Лондон, Мумбай не отличить от Франкфурта, а эти — ближайшие соседи Земли, они рты поразевают от удивления, когда увидят на расстоянии в четырнадцать тысяч световых лет резкую вспышку на своем небе, короткую далекую молнию в обычно черном космосе, горящую Землю. Они будут создавать теории, столкновение двух планет в далекой Галактике, но никогда не додумаются до простой истины, что люди в башнях выпрыгивали из окон, пока гора тел не выросла до уровня последнего этажа, так что на улицу можно было просто выйти из окна, и все-таки они погибли, никто и не думал, что это коснется всех, все были уверены, что умрут остальные, не они, да, а теперь мы все гибнем в один и тот же момент, виновные и невиновные, клиенты и консультанты, заемщики и кредиторы, бедные и богатые, сообразительные и медлительные, пьяницы и трезвенники, мужчины и женщины, ты и я.