Аратан кивнул.
- Он еще не придумал себе имени, - добавил Драконус. - Что порядком раздражает.
Мужчина был на удивление молод, едва пригоршня лет отделяла его от Аратана. Тут и там беспорядочные татуировки в виде колец украшали кожу, словно шрамы от оспы. Только узкое невыразительное лицо оставалось без знаков; глаза оказались темными, спокойными. Когда он заговорил, голос - без всякой причины - напомнил Аратану о воде под тонким слоем льда. - Драконус, сколько лет мы не встречались? В самый канун отвержения Тел Акаев...
- Мы не будем говорить о времени, - сказал Драконус, словно скомандовал.
Брови мужчины чуть поднялись, затем он пожал плечами. - Но ведь отказ будет односторонним? В конце концов, будущее - единственное поле, которое можно засеять, и если мы остановим руки, к чему эта встреча? Будем кидать семена, Драконус, или тупо сжимать кулаки?
- Не думаю, что тебе суждено доставить дар, - ответил Драконус.
- О, дар. Ты верно думаешь. Не мне. - Тут он улыбнулся.
Отец Аратана ответил кривой гримасой.
Незнакомец тихо засмеялся. - Верно. Нетерпение напрасно тебе досаждает. Нужно ехать дальше. По меньшей мере в следующее селение.
- В следующем... или ты попросту насмехаешься надо мной?
- Думаю, в следующем. Было много разговоров о твоем... запросе. И ответе.
- Я и так слишком долго был вдали от двора, - нетерпеливо заворчал Драконус.
- Широкие жесты питают воображение дарящего, - сказал мужчина, - но не скажешь того же о получателе. Боюсь, Драконус, тебя ждет великое разочарование. Может быть, даже обида, глубокая рана...
- Твои пророчества мне не интересны, Старик.
Аратан нахмурился такому странному, не соответствующему наружности имени.
- Не пророчество, Драконус. Я не рискнул бы в твоем присутствии. Скорее, я боюсь значения того дара, что ты лелеешь - кажется, он опасен своими крайностями.
- Кто ждет меня в следующем селении?
- Не могу даже догадываться. Но кое-кто соберется. Из любопытства. Такое использование Ночи, Драконус, беспрецедентно, и ярость поклонников стоило бы увидеть.
- Мне плевать. Пусть поклоняются камню, если хотят. Или, - сказал он, - они бросят мне вызов?
- Не тебе и не руке, в которую ты вложил желание. Нет, Драконус, они будут рыдать и требовать исправления.
- Как я и ожидал.
Старик надолго замолк. - Драконус, будь осторожен - нет, все мы должны быть осторожными. В поисках исцеления они глубоко тянутся в Витр. Мы не знаем, что может произойти.
- Витр? Тогда они глупцы.
- Враг - не глупость, Драконус, а отчаяние.
- Кто же тянется?
- Я слышал упоминание имени Ардаты. И Сестры Снов.
Драконус отвернулся, лицо его было непроницаемым. - Всему свое время, - буркнул он.
- Многое придется исправить, - снова улыбнулся Старик. - А пока что мое дитя приближается.
- Вечно ты это твердишь.
- И буду, пока не исчезнет нужда.
- Никогда не понимал, почему ты доволен простым отражением, Старик.
Улыбка стала шире. - Знаю.
Он повернулся и пошел к дому, сфера поплыла следов, унося ледяной холод, обещание мертвого воздуха.
На полпути Старик помедлил и оглянулся. - О, Драконус, почти забыл. Есть новости.
- Какие?
- Верховный Король построил корабль.
Аратан ощутил исходящее от отца внезапное напряжение. Незримая сила оттолкнула его на шаг, еще на шаг. Он задохнулся, оседая - и рука подтянула его ближе. - Прости, - сказал Драконус. - Я был неосторожен.
Согнувшийся Аратан кивнул, принимая извинения. Старик скрылся в доме, унося за собой свет.
- Я плохо переношу, - сказал Драконус, - неприятные новости.
Носы лошадей с готовностью обнаружили источник. Ринт склонился, изучая с седла окруженный каменным бортиком пруд. Как и предсказывал Драконус, ласточки кружили и метались над неподвижной водой, да и летучие мыши тоже. Ферен хмыкнула рядом: - И что думаешь?
Статуя занимала центр водоема. Огромная фигура по бедра в воде, грубо вытесанная из серпентина - словно в насмешку над возможностями камня, ведь всем ведомо, что серпентин поддается тончайшей полировке. Ринт никогда не видел единого каменного блока, хотя бы сравнимого размером с таким монстром; скорее он был знаком с игральными костями и тому подобными изделиями из этого материала. И все же работа выглядела на редкость бездарной. Торс и конечности были искривлены. Казалось, камень плачет от боли. Ноги покрывала грязь - высохшие водоросли, следы медленного опускания воды после весеннего разлива. Лицо, поднятое вверх над толстой, почти квадратной шеей, посылало небесам гримасу. Лишь оно носило следы руки искусного мастера. Ринт смотрел, словно загипнотизированный.
Раскан прошел за спинами погран-мечей, подводя коней к грубо отделанному краю пруда.
Ферен со вздохом соскользнула с седла, уронив поводья, чтобы лошадь могла присоединиться к другим у водопоя.
- Думаю, это должен быть Тел Акай, - сказал наконец Ринт.
- Конечно, Тел Акай, - фыркнула Ферен. - Вся эта боль... - Она держала в руке три бурдюка. Присела у края, начав их заполнять.
Чувствуя себя обманутым, Ринт отвел взгляд от искаженного мукой лица великана и спешился. Взял свои пустые бурдюки.
- Я о том, - сказала Ферен, - к чему ставить статую в середине прудика? Там даже нет пьедестала.
- Она, наверное, тонет в грязи.
- Что же это за монумент, на грязи?
Вода была холодной и чистой. Казалось, пруд уходи на неизмеримую глубину, но, заподозрил Ринт, это лишь эффект тусклого света. - Не доверяю магии, - бросил он. - А селение ею так и смердит.
Раскан крякнул. - Чую то же самое, Ринт. Кожа в мурашках. Если лишь такое ждет по эту сторону Барефова Одиночества... не удивляюсь, что мы редко навещаем здешние земли. И народ, выбравший такую вот жизнь.
Ферен выпрямилась, оборачиваясь. - Кто-то идет, брат.
Ринт подумал, не плюнуть ли в воду, и не решился. Он подумал, что Раскан сожалеет о своих словах, ведь подошедший Азатенай мог их расслышать. Не вставая, он изогнулся, чтобы увидеть пришельца. Женщина средних лет, полная, но не чрезмерно; казалось, впрочем, что все складки на теле провисли, и жир на животе выпирал, раздвигая грубую куртку. Кожа была белой как снег и покрытой растяжками. Ринт решил, что раньше она была куда толще.
Женщина встала в нескольких шагах и скривилась. - Вы меня не знаете, - сказала она на языке Тисте, но глухо и с сильным акцентом.
Ферен кашлянула. - Простите, Азатеная. Не знаем.
- Меня знают Бегущие-за-Псами. Я оказываюсь между ними в зимние ночи. Они видят меня в кострах. Мне поклоняются, я вижу поклонение в глазах, в отраженном блеске пламени.
- Значит, - сказал Ринт, - вы далеко путешествовали, чтобы прийти сюда.
Ухмылка увяла. Женщина пожала плечами: - Я могла бы выбрать обличье красоты. Но они пичкают меня едой, и я едва могу шевелиться. - Тут она коснулась рукой живота, проникая внутрь - Ринт с ужасом понял, что растяжки оказались шрамами, и одна из ран вдруг открылась, позволяя протиснуть руку глубже. Когда она вытащила руку, скользкую от крови и гноя, в ней оказалась глиняная, похожая на клубень фигурка. Женщина швырнула фигурку к ногам Ферен, та непроизвольно отскочила.
Ринт выпучил глаза, видя, как рана закрывается; кровь текла, жидкая как дождь, и вскоре живот снова стал алебастрово-белым.
Ферен поглядела на глиняную фигурку, чуть помедлила и нагнулась, поднимая.
Вглядевшись, Ринт понял, что это фигура женщины с едва намеченной головой, огромными грудями и круглым животом. Ноги смыкались под чрезмерно большим влагалищем.
- Они кормят огонь, - сказала женщина. - И я толстею.
Раскан был бледным, он стоял, онемев и словно готовясь сбежать. Женщина пошла к нему. - Я тебя пугаю? Не хочешь ли ощутить мой вес под собой? Принять влажный дар?
Ринт видел, что Раскан весь дрожит.
- Я могла бы поставить тебя на колени, - продолжала женщина. - Такова моя сила. Думаешь, будто понимаешь красоту. Грезишь о женщине тонкой, как дитя, и не видишь в этом ничего извращенного. Но когда перед тобой предстает подобная мне... чувствую в тебе жажду преклонения, пусть жажда эта кажется тебе постыдной. Ложись наземь, Тисте, позволь, я научу тебя всему насчет власти...
- Хватит!
Приказ прозвенел в воздухе. Ринт, не владея собой, обернулся. Это появился Драконус с плетущимся на шаг позади Аратаном.
Азатеная попятилась, снова ухмыляясь; мелькнувшая на лице злоба быстро исчезла. - Я лишь развлекаюсь, Драконус. Без вреда.
- Изыди, Олар Этиль. Ползи назад, к своим Бегущим-за-Псами. Эти же под моей опекой.
Она фыркнула. - Опека им нужна. Тисте.
Слово сочилось презрением. Бросив фигурку, Ферен потянулась за мечом, но подступивший Ринт удержал ее руку.
Раскан поковылял в сторону, закрывая лицо руками. Он чуть не столкнулся с Драконусом - тот вовремя увернулся - и побежал. Ринт явственно видел, какой гнев обуял господина.
Женщина по имени Олар Этиль невозмутимо разглядывала Драконуса. - Я могла бы взять всех. Даже женщину. И ты не смог бы мне помешать.
- Когда наши пути пересекались в прошлый раз, Олар Этиль, могло случиться так. Но прошу, поищи глубже.
- Ох. Не надо, Драконус. Ночь плывет в твоем дыхании. Вижу, куда ты уходил и что сделал. Ты глуп. Всё ради любви, так? Или нет, я слишком романтична. Скорее ради... амбиций, которые ты не мог ублажить среди нас, ибо мы не глупы. - Она чуть шевельнула окровавленной рукой.
Глиняная фигурка взорвалась с резким треском.
Ферен выругалась, хватаясь за щеку. Рука окрасилась алым. - Ты, жирная карга!
Олар Этиль засмеялась: - Тронутая богиней! Ты несешь дитя, верно? Девочка... и ох, оттенок ее крови на редкость необычен!
Драконус подошел ближе, и Олар Этиль снова поглядела на него. - Хотел внука? - сказала она. - Какое разочарование. Не подходи, Драконус! Теперь я слежу за вами. Гляньте слишком надолго в ночное пламя - и я украду ваши души. Вы все это ощутили. Слова исчезли, огонь заполнил ваш разум. Драконус, я буду смотреть из пламени. Буду следить и слушать, и узнавать твои тайны. Хотя, впрочем, я почти все уже знаю. Выдать твои истины, о Сюзерен Ночи?
Драконус замер на месте. - Если ты появишься из пламени костра, Олар Этиль, мы будем биться. Пока не останется лишь один.
Глаза женщины раскрылись от потрясения. - Вот так так, - промурлыкала она. - Все доспехи... ничто. Смерть, Драконус? Осторожнее - в наши дни слово это стало нечистым призывом.
- О чем ты?
- О том, что Азатенай забрал жизнь. Пролил кровь весьма могущественной... невинной жертвы. Вокруг дела его ныне танцует хаос, словно мухи на трупе - как ты думал, почему я вернулась?
- Азатенай совершил убийство? - Ярость покинула Драконуса, и когда он подошел совсем близко к Олар Этиль, Ринт понял, что не ради угрозы.
Ее лицо стало суровым. - Не Тисте, Драконус, и ты свободен от мщения. Не Бегущий-за-Псами, насколько я вижу, и потому я тоже свободна. Не Тел Акай - вот это было бы интереснее. Не Жекк, не Джелек. Джагута, любимый мой. Кариш, супруга Худа, убита. Зарезана.
Внезапную тоску на лице владыки было тяжело видеть. Ринт попятился, таща за собой Ферен. Он заметил, что мальчишка наблюдает с расстояния в дюжину шагов, но следит не за отцом, не за Олар. Нет, глаза Аратана устремлены на Ферен.
"Возьми всех нас Бездна. Он сделал ей ребенка. Девочку".
Ферен отвернулась, но Аратан всё ещё ловил ее взгляд.
Ринт расслышал ее шепот. - Прости.
Драконус резко сказал: - Олар Этиль, подойди к моему огню.
Женщина кивнула до странности вежливо. - Я никогда не подошла бы, - заявила она, - без приглашения, Сюзерен. Прости меня. Слишком долго была я среди Бегущих, а они оказались так падки на мою наживку, что нельзя было пройти мимо. - Она склонила голову набок. - Похоже, я жестокая богиня.
- Будь же благоразумнее, - ответил Драконус, но в словах не было желчи, скорее некая нежность. - Они чувствительны к ранам души, Олар Этиль.
Та вздохнула с раскаянием: - Знаю. Я стала беззаботной, будучи наделена властью. Они кормили меня так отчаянно, так охотно! Гадающие по костям возглашали молитвы во имя мое, словно муравьи кусались под шкурой. Я сошла с ума.
Драконус положил ей руку на плечо, но ничего не сказал.
Она прильнула к нему, опустив голову на грудь.
Ринт был ошеломлен. "Драконус, кто же ты?"
- И, - продолжала Олар Этиль задушенным голосом, - они сделали меня жирной.
С насмешливым фырканьем Драконус отстранился. - Не навешивай на них свои аппетиты, женщина.
- Что будешь делать? - спросила она.
- Где Худ?
- Слышно, что горе свело его с ума. Чтобы он не провозгласил войну с Азатенаями, его сковали в камере Башни Ненависти.
- Джагуты собрались? Ради чего?
- Никто не может сказать, Драконус. В последний раз они собирались, чтобы уговорить друг друга отказаться от своего королевства.
Драконуса как будто что-то отвлекло. Потом он покачал головой. - Я буду говорить с Владыкой Ненависти. Скажи, известен ли нам убийца - Азатенай?
- Еще нет, Сюзерен. Кое-кто пропал или спрятался.
Драконус хмыкнул: - Ничего нового.
- Ничего.
Пока они разговаривали, Ринт тянул Ферен за руку. Наконец его усилия были замечены. Однако она не желала уходить. Вместо этого, едва он отпустил руку, она осела на землю, прижалась к его ногам. Ринт ощутил дрожь неслышных рыданий.
Его самого затошнило. Как ему хотелось бы никогда не сопровождать Консорта! Как ему хотелось, чтобы появились Виль и Галак и они смогли бы отбыть - разорвать контракт и в Бездну последствия! Ему не хотелось ничего... этого.
Драконус сказал: - Ринт, помоги сестре залатать рану, потом разбивайте лагерь на холме.
- Да, лорд.
- Аратан.
- Сир?
- Найди Раскана. Помоги ему.
- Помочь? - Глаза мальчика широко раскрылись от внезапного испуга.
Драконус нахмурился. - Я встретил твой взгляд. Ты сын Драконуса. Иди за ним.
Аратан нашел сержанта Раскана уткнувшимся в стену. Лицо его было искажено горем. Когда Аратан подошел близко, мужчина поднял голову, резко вытер глаза и начал вставать - только чтобы снова согнуться у стены.
- Ринт и Ферен идут туда, где будет лагерь, - начал Аратан. - Все лошади у них.
- Иди прочь, малец.
- Не могу.
- Проваливай!
Аратан долго молчал, сказав, наконец: - Мне бы хотелось, сержант. У вас должно быть время побыть одному. Не знаю, что она сделала, но вижу, что она была жестокой.
- Держись в стороне, - зарычал Раскан, - или я тебя побью.
- Сержант, отец встретил мой взгляд. Я его сын. Я пришел не расспрашивать тебя. Я пришел, чтобы приказывать. Отвести в лагерь. Это приказ отца.
Раскан мрачно глядел на него из сумрака, блестели полосы на щеках, борода намокла. - Твой отец, - зашипел он, превращая слова в проклятие. - Это была работа Айвиса, не моя! Наверное, он мог ее вынести, но я - нет!
- Что она забрала у тебя?
Смех его был грубым и горьким, но солдат оторвался от стены. - Я не так глуп, как ему видится. Он знаком с ней очень давно. Теперь я понимаю.
- О чем ты? Что ты видишь? Сержант Раскан, скажи - что ты видишь?
- Кровь Азатенаев - вот что вижу. Ее нужно сковать, он так и сделал. Сковал. Лишь по его воле ты стоял сзади, казался нормальным нашим глазам. Дурак... она ни разу не взглянула на тебя!
Аратан пялился на мужчину, пытаясь понять. А потом отступил на шаг. - Зачем бы ей? Раскан! Зачем ей было смотреть на меня?
Но мужчина отлепился от стены и пошагал в сторону холма за деревней. Аратан, чуть помедлив, поплелся следом. Он слышал, что сержант бранится себе под нос: - Какая такая тайна, если я сам ее не знал? Нет, я не видел дурных снов, не желал ничего безнравственного. Никаких причин для омерзения. Я мог встать на колени перед водой и всмотреться в свое лицо. И не увидеть ничего дурного. Она соврала! Я не заслужил позора!
Да, он бормочет чепуху. Аратан гадал, не повредила ли магия ведьмы его рассудок. Но и собственные его мысли сорвались с привязи. "Отец знает ее давно. Не понимаю, о чем ты... это ничего не значит. Кажется, все Азатенаи знают отца. Гриззин Фарл. Старик. И эта ведьма. Все встречные с ним знакомы. Зовут его Сюзереном Ночи. Боятся.