Положение складывалось неприятное и непонятное. Действовала какая-то мощная организация. Непонятно было только, зачем это организации понадобилось? Крупная для Олега сумма для них должна представляться мелочью, на которую не стоит тратить силы и энергию. Сплошные загадки. А меня из-за этих загадок вполне могут обидеть. И на самолет опаздаю, потеряю возможность вырваться из города.
Я отложил книгу, включил телевизор. По второй программе шли мультики, как раз то, что я еще в состоянии воспринимать.
Но насладиться мультиками мне не дали. С тем же треском открылась неуклюжая дверь и в комнате возникло еще одно действующее лицо запутанной истории - ко мне втолкнули девчушку.
Дверь закрылась, а она села на ближайший стул и прижала руки к заплаканным глазам. Выждав минуту, я подошел, слегка коснулся плеча. Девушка вздрогнула, как от укуса змеи, вскочила.
- Успокойся, - сказал я мягко, - не надо меня бояться. Я такой же пленник, как и ты. Садись лучше, попытаемся понять, зачем нас тут заперли и что нам грозит.
Девушка утерла глаза кулачками. Глаза были, что надо: огромные и пронзительно-голубые, как у Аленушки из сказки. И фигурка соответствующая. Удивительно, что даже в такие моменты, когда сама жизнь была под угрозой, таинственные клеточки мозга заставляли функционировать мощный механизм продолжения рода. Я читал, что предчувствие смерти обостряет сексуальность. Люди обожают пировать во время чумы.
- Я ничего не знаю, - сказала она жалобно.
Выяснилось, что Валера - ее дальний родственник, вроде сводного брата, она его почти не помнит. Приехал несколько дней назад. Она только проводила родителей в отпуск. Отказать брату было неудобно, oн собирался погостить с неделю. Сразу дал ей деньги, пояснив, что не хочет быть нахлебником. Не скрывал, что недавно освободился. Объяснил, что специально уехал из родного города, где многие знают о его судимости, чтоб ему об этом не напоминали. Хочет немного отдохнуть, оглядеться на свободе и устроить свою жизнь там, где его никто не знает. 0 причине судимости сказал туманно, что за хозяйственные дела, подставили его, вроде, начальники.
Уже через пять минут ее сумбурного рассказа мне было ясно, что она и в самом деле ничего не знает.
Странно, что ее сунули вместе со мной.
Я задумчиво прошелся по комнате. Интересно, был ли тут "жучок"? По всему должен был быть - организация солидная. А впрочем, наплевать. Надо быть фаталистом. Я взглянул на девушку и вторично с недоумением ощутил сильное, такое несвоевременное желание.
Я подошел к ней, сел на стул рядом, достал свою записную книжку и тихонько ей подмигнул. Она посмотрела на меня изумленно. Я приложил палец к губам и начал писать.
"Нас подслушивают, - написал я, - не подавай голоса, чтоб они ничего не поняли. Говори на другую тему. Постараюсь тебя выручить".
Я вопросительно посмотрел на нее и для пущей убедительности нарисовал большой знак вопроса? Она кивнула головой.
Я подошел к бормотавшему что-то телевизору, сделал звук громче, но не намного, чтоб не мешать предполагаемому подслушиванию. Старый аферист взыграл во мне в полную силу. Ближайшее будущее было настолько опасно и туманно, что хотелось напоследок встряхнуться.
- Тебя как зовут?
- Люся.
- Расскажи мне о себе, Люся, проясни мне свою биографию.
Я снова подмигнул ей и, пока она, запинаясь, рассказывала нехитрую биографию девчонки из семьи советского служащего, быстро застрочил в записной книжке:
"Валера предал крупную банду мафиози. За это и он, и все его близкие должны быть уничтожены. Тебя не убили только потому, что ты красивая. Сперва тебя изнасилуют все члены мафии, а потом убьют и зароют в саду. Я тебя могу спасти, но не даром. Ты должна будешь сделать все, что скажу. Решай, времени у нас мало. Вслух не отвечай, нас подслушивают. Я тоже член банды и должен был выведать, вдруг ты что-нибудь знаешь про Валеру. Я их обману и дам тебе возможность убежать, если сделаешь все, как надо. Согласна?"
Пришлось исписать половину книжки. Она в своем устном рассказе как раз дошла до поступления в кулинарное училище, которое должна была закончить в этом году. Лет ей оказалось больше, чем можно было дать по внешности.
Я подсунул ей книжку. Писал я печатными буквами, прочитала она быстро, ойкнула, испуганно зажала рот и быстро закивала. Потом взяла ручку и написала: "А что делать?"
- Рассказывай, что там у тебя дальше? - спросил я, показывая глазами на телевизор.
Она смекнула:
- Еще рассказывать?
Я закивал одобрительно.
- Я постараюсь вспомнить, - ответила она, и я показал ей большой палец.
Теперь надо было ковать железо. "Ты девушка? - написал я. - Не вздумай врать, это важно".
Она покраснела, недоуменно взглянула на меня и написала: "Нет. Зачем это?"
"Давно - нет? Конкретное время".
"Два месяца назад. Мы собираемся пожениться".
"На трупах не женятся", - усилил я нажим. И, не желая больше писать, подчеркнул ранее написанные фразы: "Ты должна делать все, что я скажу!" И добавил: "Решай, времени у нас мало! Согласна?"
Она доверчиво кивнула головой. Эта доверчивость резанула меня по сердцу. Проклиная себя за подлость, похоть, за все, я написал:
"Я помогу тебе убежать, если ты сейчас отдашься мне. Жду три минуты, потом выдаю тебя толпе".
Положил книжку перед ней, отошел, сел на диван с равнодушным видом. Она побледнела, оглянулась беспомощно, закусила пальцы прижатой к лицу руки, взглянула в мою сторону, пытаясь поймать взгляд. Я с демонстративным безразличием закурил и стал смотреть на экран телевизора. Она издала какой-то звук, я мгновенно прижал палец к губам, она осеклась и кивнула головой. Голова двигалась трудно, в этот кивок ей пришлось вложить большое усилие.
Я встал, сдерживая нетерпение, взял ее за руку, подвел к дивану. Она напоминала восковую куклу, глаза ее погасли. Когда я стянул с нее легкий свитер, она сделала робкую попытку прикрыть грудь, наивно точащую из-под тонкой комбинации. Я отвел ее руки, она беззвучно заплакала и не сопротивлялась больше. Я уже начал расстегивать брюки, когда заскрежетала дверь, заставив меня смачно выругаться. Вошедший сержант замер на пороге, до отказа открыв рот.
- Закрой пасть, челюсть вывернешь, - сказал я ему со злостью. - Не мог бы ты погулять минут десять?
Он окончательно одурел, выскочил из комнаты, даже не закрыв дверь. Не реализованное желание подстегнуло меня к активности, произошла своеобразная сублимация похоти, я схватил девчонку за руку и побежал с ней на выход.
Сержант, видимо, двинул к хозяину за указаниями (он был слишком ошеломлен), в моем распоряжении были доли минуты. Мы выскочили во дворик, за покосившимся забором стоял знакомый "УАЗ", уже смеркалось, во дворе не было ни души.
Слыша метроном своего сердца, я протащил Люсю в дряхлую калитку, толкнул ее в машину. На мое счастьe, эти мафиози не вынули ключ зажигания - еще бы, хозяева, - а мотор завелся сразу. Судьба, наконец, решила проявить свою благосклонность. Трогаясь, я глянул в окно. Сержант и еще какой-то тип бежали через двор. Наверное, они потратили время, чтобы убедиться в моем отсутствии. Видя, что машину не догнать, сержант начал что-то тянуть из нагрудного кармана. Мне некогда было убеждаться, что он вытаскивает пистолет. Резкий поворот совпал с выстрелом, но пуля ушла за молоком.
Я сделал еще два поворота и вдруг увидел знакомый кинотеатр, который был в пяти шагах от зверинца. Мы ходили в этот зверинец с Сашей. Как недавно это было. Как давно! Чем же мне может помочь скромный зверинец? Я сам - зверь в клетке. Умирающий зверь, нарушивший массу людских и воровских законов. Стоит Седому узнать, что я никто иной, как тот самы Мертвый Зверь, аферист из Решет, как он выдаст меня или ментам, или воровскому сходняку. Или расправится сам...
Я все же затормозил, не заглушая мотор, снял пиджак и протянул обнаженной девушке.
- Накинь и не нервничай. Домой тебе нельзя. Найдут. Уехать - нет с собой ни денег, ни документов. Да и не успеем: они перекроют вокзал и аэропорт. В милицию опасно, у них наверняка там есть связи.
Я думал вслух. Появившееся сзади черное БМВ подстегнуло меня к дальнейшим действиям, которые хоть и не отличались логикой, но могли принести положительный результат. По крайней мере, как показали дальнейшие события, для банды они оказались совершенно неожиданными. В той же степени, что и для меня. Я действовал по какому-то наитию и, на первый взгляд, совершенно безрассудно. Недаром страх порождает во мне чувство черного юмора.
По-прежнему держа девчонку за руку, я устремился в зоозал. Проводящие вечернюю уборку рабочие уставились на меня с изумлением. Моя спутница в пиджаке, свисающем с нее, как с вешалки, с торчащей из-под него короткой комбинацией производила своеобразное впечатление. Звук остановившейся около зверинца машины не давал мне медлить. Я проскочил к слонихе, грозно протянувшей ко мне хобот - она явно была не в духе, - оббежал слоновник сбоку, таща за собой Люсю.
Когда мы с Сашей были в зверинце, вожатый рассказывал, что эта слониха очень опасна, убила помощника дрессировщика, ее держат в слоновнике привязанной за ногу на толстой цепи, что даже он убирает и кормит ее с опаской, стараясь не подходить слишком близко.
Сзади слоновника была маленькая дверка. Я приоткрыл ее. Дверка вела в запасной отсек слоновника. Там лежали лопаты, скребки. Было видно, что из основного слоновника тянется цепь, захлестнутая в запасном помещении за мощную сварную скобу. Цепь была пристегнута к этой скобе висячим замком.
У меня не было времени проверять свое умение вскрывать замки. Я взял короткий ломик, лежавший рядом с лопатами, вставил его в дужку, резко повернул. Замок треснул, страховочная цепь ослабла.
Я выглянул из-за слоновника. Трое бандюг приближались к слоновозу. Руки они держали за пазухами. Впереди шел тот, в гражданском. На его роже были ясно видны нехорошие намерения.
- Сядь тут, в углу, - шепнул я Люсе, - никуда не выходи, вообще не высовывайся - они вооружены. Жди меня тут! Я механическим движением взял пиджак, оставив ее в одной комбинации, просунул руки в рукава, застегнулся. Потом сжал лом в правой руке, осторожно сделал пару шагов к основному выходу, врезал слониху по хоботу ломом, который так и не выпустил из рук. Слониха ошарашено отступила назад, задрала хобот и яростно затрубила. Потом дернулась вперед, надеясь меня достать. И тут почувствовал, что ничто больше не держит ее за ногу.
Она удивленно повернула носатую голову, недоверчиво подергала задней ногой, проверяя крепление цепи, и, убедившись, что цепь не закреплена, пошла в зоозал, победно трубя задранным хоботом. Сержант выволок было пистолет, но даже до его тупой башки дошло, что с пистолетом на слонов не охотятся. Слониха же, увидев на своем пути трех незнакомых типов, разгневалась еще больше. Тем более, что я, её обидчик, исчез из ее поля зрения, смылся назад, к маленькой дверке, где, сжавшись в комок, дрожала Люся.
Она еще выше подняла хобот, пригнула голову с желтыми бивнями, перешла на рысь.
Рысь слона выглядит уморительно, но скорость этих, с виду неуклюжих животных, приличная. Мои преследователи развернулись и с места набрали еще более приличную скорость. Я наблюдал за ними, приоткрыв от удовольствия и восторга рот.
Когда слониха поравнялись с воротами входа, великолепная тройка уже садилась в БМВ; Движок молчал, шофер еще не видел слониху.
Калитка для людей узкая, а решетчатые ворота были закрыты и вызвали у слонихи раздражение: она проверила их хоботом и толкнула грудью.
Пять тонн живой массы оказались для металлического сооружения слишком сильным испытанием - ворота упали в сторону улицы и аккуратно накрыли машину. Если для слонихи эти злосчастные ворота были игрушкой,то импортный БМВ стал игрушкой для ворот. Черная кpыша вмялась, дверцы, крякнув, нелепо выгнулись наружу.
Из машины раздался многоголосый крик, который перешел в бульканье, когда слониха шагнула на металл ворот, как на трап. Но она поставила пока только передние ноги. Шагнув еще, она утвердила на импровизированном трапе задние. Бульканье перешло в хрип.
Я выскользнул в общей суматохе из зверинца. Уже подкатила скорая. Слышались завывания пожарных сирен. И точно, несколько оранжевых машин вылетели из-за угла, разворачиваясь в цепь. Вдали слышались крики, надо думать - слониха на свободе не теряла зря времени. Ну, это дело пожарных. Всю жизнь будут вспоминать, как боролись не с огнем, а слоном. Меня больше интересовал разговор медиков.
- Этих двоих просто бросьте на пол, им уже не поможешь. Шофера грузите осторожно, у него черепное. А с этим я еще позанимаюсь, попробую запустить сердце.
Услышав, как врач зло выругался и бессильно отступился от третьего потерпевшего, я вздохнул облегченно. Три трупа - это меня вполне устраивало. Несомненно, они получили команду разыскать меня хоть под землей, так что немного времени, пока их хватятся, у меня было в запасе. На миг мелькнула идея поехать к этому домику, вытащить Седого из резиденции и разобраться с ними раз и навсегда. Но я остудил этот нелепый порыв. Я же не был суперменом из книжки досужего писаки, да и кличка у меня была не Псих.
Да, меня тоже погоняют грозно - Мертвый Зверь. Но это вовсе не потому, что я такой грозный. Это погоняло я заработал во время последней ходки, когда, совершенно обалдев от безделия, начитался Фенимора Купера (в детстве бы его надо читать), вообразил себя этаким Чингачгуком и натренировался не выражать лицом никакой мимики. У нас в инвалидном отряде был дет с парализованной половиной лица, я у него учился. Страшное впечатление производит на окружающих неподвижное, "мертвое" лицо.
И как-то во время обычной (бытовой) разборки я такое лицо продемонстрировал. Эффект был! Даже пахан не поленился, приковылял, старый, со своими шестерками, попросил показать, поцокал языком: