— Хорошо, пусть будет Энрике, — кивнул Габриэль. — Итак, три недели назад Энрике прибыл в эту деревушку и забрал сына у женщины по имени Аманда Боннэ. По всей видимости, мать мальчика получила за ребенка деньги. Однако впоследствии она, то ли одумавшись, то ли по какой-то другой причине…
— Например, решив, что продешевила, — вставил Джереми, не отрывавший взгляд от приборов.
— Возможно… Так вот, некоторое время спустя Аманда решила воспользоваться Правом Голоса и вернуть ребенка. Или, что гораздо вероятнее — если исходить из предположения о том, что она его действительно… продала — решила получить дополнительные деньги. Возможно, ей это удалось, поскольку домой она вернулась без ребенка, а позавчера покинула поселок, по всей видимости, окончательно. Вопрос — куда она могла направиться?
— А вот и ответ, — сказала Стефания, коснувшись виртуальной клавиатуры. — На имя Аманды Боннэ был куплен билет на лайнер «Козерог», следующий по маршруту Оранка — Разлом — Облачный Край. На Касторе корабль должен был принять транзитных пассажиров. Но планету она не покидала — в базе данных космопорта отмечено, что на борт Аманда не поднималась.
— Проклятье… — нахмурился Габриэль. — И где теперь ее искать?
Вместо ответа Стефания развернула к нему объем экрана, в котором вращалась эмблема сетевого агентства новостей.
«Сегодня в 10.40 утра завершились работы по подъему со дна моря автоматического аэротакси, потерпевшего аварию возле устричной фермы «Малый риф» — об этом событии мы уже сообщали два дня назад. Напомним, что такси, принадлежащее компании по перевозкам «Саут метро кэб», потерпело катастрофу поздно вечером в понедельник. Несмотря на то, что спасатели прибыли на место падения машины спустя всего лишь пятнадцать минут после катастрофы, спасти пассажира такси им не удалось. Столь большая продолжительность работ по подъему аэротакси объясняется тем, что машина угодила в одну из глубоких трещин, имеющихся на данном участке морского дна. К сожалению, констатировали спасатели, у пассажирки такси не было никаких шансов спастись. Интересно, что спасателям не удалось обнаружить некоторых фрагментов корпуса машины, а также «черного ящика», записи которого могли бы пролить свет на причину катастрофы — вероятнее всего, эти предметы до сих пор находятся на дне трещины и уже никогда не будут извлечены на поверхность. Личность женщины также не удалось установить — в планетарных базах данных она не значится. Как утверждают представители сил мироохраны, так как официального запроса на проведение расследования по факту катастрофы не поступало, то и проводиться оно не будет. Незначительный ущерб, причиненный владельцам фермы «Малый риф» и связанный с гибелью двух десятков устричных садков, а также компании «Саут метро кэб» за гибель машины в инициативном порядке вызвалась компенсировать «Морган иншуренс», компания-страховщик, работающая с «Саут метро кэб». Кроме того, компания-страховщик заявила о своей готовности выплатить компенсацию родственникам потерпевшей в том случае, если ее личность удастся установить.
Конец сообщения».
Габриэль вызвал на экран карту района. Место катастрофы аэротакси находилось примерно на полпути между Саут-Пойнт и Джексонвиллем. Вот и ответ на вопрос, куда делась Аманда Боннэ…
Для полной уверенности он запросил поиск по имени «Аманда Боннэ». Компьютер послушно выдал список, уже знакомый ему по работе в вирт-салоне — за одним единственным исключением: Аманда Боннэ с Южного мыса в нем не значилась.
— Выходит, кто-то уже хорошо почистил базу данных, если сведения об Аманде Боннэ оказались стертыми, — скрипнул зубами Габриэль. — Вот уж действительно — концы в воду…
— Что-то мне подсказывает, что катастрофа такси не случайна, — криво улыбнулась Стефания.
— Да уж, само собой… Эту женщину, Аманду Боннэ, или припугнули, или попытались купить с потрохами после того, как она вновь подняла вопрос о своем ребенке. Так или иначе, она решила покинуть планету — то ли потому, что боялась за свою жизнь, то ли просто не желала здесь больше оставаться после всего произошедшего. Но этого ей сделать не дали. Конечно, для посторонних лиц, не имеющих представления о событиях последних трех недель, не знающих обо всей этой возне с пропавшим ребенком, все это действительно может показаться обычным несчастным случаем, но… Кроме того, не кажется ли тебе странной та быстрота, с которой среагировали страховщики? Что должно было произойти, чтобы эти ребята, из которых обычно грошика без пистолета не выбьешь, решили выплатить компенсацию в «инициативном порядке»? А уж сил мироохраны можно не опасаться вовсе — расследование ведется только по запросу родственников или знакомых, а кто будет искать женщину, не имеющую родных и друзей, и нелюбимую знакомыми? Проклятье, наверное, я первый раз жалею о том, что мы живем не в нормальном государстве, где полиция занимается расследованием смертей независимо от поступления гражданского запроса…
Габриэль повернулся к Стефании.
— Короче говоря, дело действительно дрянь.
Внезапно все поплыло у него перед глазами, а в подвздошье как будто начал ворочаться раскаленный шипастый шар. Марун сдавленно застонал.
— Что случилось? — забеспокоилась Стефания. — Из-за этой стряпни, наверняка…
— Таблетки… там, в кармане…
Женщина сунула руку во внутренний карман пиджака. На донышке пластикового цилиндра сиротливо каталась единственная красная капсула. Марун забросил ее в рот, раскусил. Мало!
— Проклятье, — Габриэль скрежетнул зубами.
Ксавье предупреждал, что могут возникнуть такие приступы, и тогда просил не геройствовать, а срочно приезжать к нему. Похоже, это и в самом деле придется сделать…
— Джереми, давай к Ксавье. И быстрее!
* * *
— Ну, вот. Так-то, наверное, получше будет, — успокоительно бормотал Ксавье. Дважды коротко прошипел инъектор и по телу словно побежали маленькие ледяные иголочки. Они стремились к подвздошью, и чем больше их там становилось, тем быстрее остывал раскаленный шар, казалось, до сих пор ворочавшийся во внутренностях. — Так, это сюда… А сейчас капельничку — и совсем порядок будет. Угораздило же этого болвана перестараться… Вот уж действительно — заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет. Да ладно, если бы себе расшиб, а то…
Габриэль разлепил веки.
— Кто перестарался, Ксавье?
— Очнулись, господин Марун? — заулыбался Ксавье. — Вот и славно. К счастью, ничего страшного не случилось. Приступ я купировал, так что болеть у вас сейчас ничего не должно. Не болит, ведь так? А теперь отдохнуть вам надо пару часиков, и сможете отправляться дальше со своими друзьями — они, кстати, сейчас здесь, в доме, на первом этаже… Снова будете как огурчик.
— Зеленый и пупырчатый? Вот уж не хотелось бы…
— Пациент шутит — значит, пациент будет жить, — констатировал Ксавье. — В смысле, все будет в порядке.
— Спасибо, Ксавье. Но я задал вопрос… Кто «перестарался»?
— О чем это вы, господин Марун? — Ксавье продолжал улыбаться, но взгляд его выражал что угодно, кроме радости. — Я ничего такого не говорил…
— Ксавье, ты прекрасный врач, — сказал Габриэль, — но лгать ты не умеешь. О ком ты говорил? Кто «перестарался»?
Его пальцы сжали кисть Ксавье — и, похоже, несмотря на то, что Габриэль был далеко не в лучшем состоянии, хватка вышла достаточно крепкой. Во всяком случае, Ксавье, попытавшийся высвободить руку, не смог этого сделать. Габриэль сдавил сильнее.
— Хорошо, — выдохнул Ксавье. — Мне и самому не по себе от того, что я вынужден скрывать это от вас.
Он помедлил несколько секунд, собираясь с мыслями.
— Что вы помните о своем побеге?
— Да практически ничего. В тюрьме спровоцировали бунт. Как и планировалось, во время его подавления охранник ударил меня шоковой дубинкой… а очнулся я уже на корабле.
— Вы помните, что должен был сделать охранник после того, как ударит шокером?
— Сделать мне укол гиберзина для замедления процессов жизнедеятельности. Чтобы тюремные медики подумали, что я умер и отправили тело в морг, из которого его потом и выкрали люди Семьи. Но какое это имеет отношение к делу?
— Самое прямое, — сказал Ксавье. Дело в том, что… Проклятье, даже не знаю, как и сказать… Словом, охранник действительно перестарался и обманывать врачей не пришлось.
— То есть…
— То есть, вы умерли. На самом деле, без дураков.
Габриэль глубоко вдохнул и медленно выдохнул сквозь плотно стиснутые зубы. Нервно улыбнулся.
— Но сейчас-то я жив?
— По всей видимости, да, — осторожно сказал Ксавье.
— Какого… «По всей видимости»? Ничего себе формулировочка!
— Я неправильно выразился, — сказал Ксавье. — Вы, конечно же, живы. Просто мне, как врачу, очень трудно примириться с мыслью о том, что человек может… э-э, воскреснуть.
— А это не могло быть ошибкой? Вдруг… вдруг это была клиническая смерть?
— К сожалению, это не было ошибкой, — Ксавье покачал головой.
— Но как же я… — Габриэль на секунду запнулся, — как же я воскрес?
Ксавье помрачнел еще больше.
— Для меня и самого это загадка. Когда вас доставили на корабль, я ждал в реанимационной палате. После того, как стало ясно, что никакая реанимация вам уже не поможет, я сообщил об этом Джанфранко.
Через некоторое время капитан получил указание прибыть в точку рандеву, где мы встретили корабль, на котором находился Энрике — ну вы его знаете, это личный пилот Джанфранко. Вас перенесли на его корабль, а нам было приказано дожидаться возвращения.
Энрике вернулся через трое суток. А вы находились в реанимационной камере — без сознания, очень слабы, но живы. Дальнейшее было уже делом техники…
Габриэль откинулся на подушку. Ничего себе история…
— Куда летал Энрике?
— Этого я не знаю. Я слышал, что он предупредил капитана, чтобы тот даже отключил сенсоры в момент его старта — он почему-то не хотел, чтобы мы фиксировали вектор его прыжка.
— Угу… Да, вот еще что. Что стало с ребенком, который был на корабле Энрике?
Задавая вопрос, Габриэль постарался не показать своего волнения. Это был выстрел наудачу — но он попал в цель.
— Ребенок… Вам и про него известно… Не знаю, — вздохнул Ксавье. — Я предпочел не спрашивать об этом. Могу только сказать, что когда Энрике вернулся, ребенка на корабле уже не оказалось.
— Понятно, — кивнул Марун, хотя на самом деле он был далек от понимания происходящего.
* * *
…— и я хочу знать правду не только потому, что произошедшее касается меня самым непосредственным образом, а потому, что, как мне кажется, произошло нечто страшное. Черт возьми, Джанфранко, если бы дело было только во мне, я бы заткнулся и не высовывался. Да, я благодарен за то, что вы меня вытащили, но хочу знать, какой ценой это было сделано.
Все это время Джанфранко стоял спиной к Габриэлю, отвернувшись к окну, за которым шумели под дождем кроны деревьев. Порывы ветра, проникающие в щель приоткрытой рамы, доносили снаружи мелкие холодные брызги.
Глава Семьи Фини молчал. Напряжение нарастало, и когда оно достигло такой плотности, что его, казалось, можно было резать ножом, Джанфранко, наконец, сказал:
— Значит, ты хочешь знать, насколько обоснованы твои подозрения…
Он повернулся к Габриэлю.
— Мы действительно сделали это. Да, да, ДА, черт возьми! — Фини в бешенстве ударил кулаком по полированной столешнице красного дерева. — Проклятье, я так надеялся, что никто об этом не узнает, но…
Он обессилено опустился в кресло.
— Да, Габриэль, мы отдали жизнь ребенка в обмен на твою жизнь. Хотя чего там… Не «мы», а я это сделал. Энрике, Эсмеральда, Ксавье — все они имеют к случившемуся очень опосредованное отношение. Если бы я не согласился, ничего бы не произошло… Но я… у меня же никогда не было детей, ты знаешь. Я всегда завидовал твоему отцу — потому, что он был женат на замечательной женщине, твоей матери. Я, конечно же, не имел никаких шансов на ее благосклонность, а никакая другая женщина мне просто не была нужна. И после той трагедии… я подумал, что это мой шанс. Если я не смог быть вместе с ней, то, может быть, мое предназначение заключается в том, чтобы вырастить ее ребенка? Я хотел воспитать тебя, как родного — потому, что я люблю тебя как сына, Габри. И только поэтому я решился на такое…
Габриэль скрежетнул зубами. Было больно, мучительно больно, но это была не телесная боль, а нечто иное. Сидевший напротив него человек, который и в самом деле стал для Габриэля вторым отцом, сейчас буквально рвал ему душу.
— Так что же произошло на самом деле?
Джанфранко тяжело вздохнул. Глядя в стену над головой Габриэля, он глухо заговорил:
— Охранник убил тебя — тут Ксавье сказал правду, хотя он, наверное, сообщил тебе об этом в более обтекаемых выражениях. Но дальше охранник отработал правильно — он накачал твое тело гиберзином, поместил в криокамеру… Словом, ты мог лежать там до Второго Пришествия.
Но нас, как ты понимаешь, такая ситуация не устраивала. И тут Эсмеральда сообщила мне, что встречи со мной ищет один человек, который, как она сказала, «мог бы помочь».
Я не знаю, кто это был и как он вышел на Эсмеральду — сейчас-то я тебе не лгу, Габри, поверь мне. Странный человек — он странно разговаривал, странно вел себя. Он даже имени своего нам не сообщил — просил называть его «брат Матиас», но не думаю, что так его зовут на самом деле. Этот человек действительно предложил нечто фантастическое — он сказал, что есть возможность возродить тебя.
Джанфранко перевел дух.
— Конечно, сначала я ему не поверил. Да и кто бы поверил? Но потом оказалось, что это правда…
— И ты решил рискнуть…
— А что оставалось делать? — тихо и горько сказал Фини, все еще не глядя в глаза Габриэлю. — Что?
Он замолчал и несколько минут в комнате царила тишина — лишь ветер все так же бросал капли дождя в приоткрытое окно.
— Конечно, ты можешь сказать, что я мог отказаться и вышвырнуть этого ублюдка прочь… а лучше всего прострелить ему башку, в которую приходят столь жуткие мысли, но… Но я не смог сделать этого, Габри. Я согласился. Не сразу, правда, если это может меня хоть чуть-чуть оправдать. Цена была слишком велика… и слишком страшна, Габри. И не о деньгах речь — как раз они-то не имели никакого значения. Но этот человек сказал, что нужен ребенок. Это был самый жуткий день в мой жизни, Габри. Я не находил себе места — твоя жизнь была в моих руках, зависела от того, скажу я «да» или «нет». Многие из наших людей отдали бы за тебя жизнь — да что там, я сам отдал бы её — но нужен был именно ребенок. В конце концов, мы подыскали паренька подальше отсюда, заплатили его матери и… Словом, Энрике доставил мальчишку туда, куда потребовал тот человек. А вскоре ты вернулся, Габриэль…
— Как он это сделал? Как он возродил меня?
— Не знаю, — покачал головой Фини. — Да и не хочу знать. Я вообще не хотел бы никогда вспоминать об этом, надеялся навсегда похоронить эти воспоминания, но… не вышло.
— Тогда скажи мне, куда Энрике отвез ребенка.
Джанфранко впервые посмотрел Маруну в глаза.
— Хочешь отыскать его? Но зачем? Впрочем… — он устало пожал плечами, — это твое дело…
— Так где скрывается тот человек?
— Свободный Порт Орн’Гаах — знаешь, где это?
Габриэль кивнул.
— Старый порт, оставленный г’хоти. Рядом с границей Олигархии…
— Все верно.
— Мне будет нужен корабль, Джанко.
— Любой из кораблей Семьи в твоем распоряжении, Габри. Ты же знаешь это. Энрике отвезет тебя в Порт.
Габриэль покачал головой.
— Нет, Джанко. Я справлюсь сам — мне поможет Джереми, никого другого не нужно. Я возьму «Озирис».
Потом он подошел к Джанфранко и, ничего не говоря, обнял его за плечи.
* * *
Спиртного Марун не любил. То есть, не любил не что-то конкретное, а спиртное вообще. Разве что изредка позволял себе в небольших количествах хорошее вино — например, из замечательных коллекций Босси.
Но сейчас ему просто нужно было выпить. Чтобы не думать о том, что он узнал, чтобы сознание заволокла дымка безразличия, при взгляде через которую все проблемы, даже самые серьезные, кажутся мелкими и незначительными. Он прекрасно понимал: толку от этого не будет, и завтра чувство омерзения и ненависти к самому себе вернется — омерзения оттого, что он узнал, какой ценой была куплена его жизнь. И все же Габриэль надеялся, что сейчас ему будет легче. Хотя бы немного.