Определив себе цель, Пит пригнулся к рулю и поднажал. В конце Мерфи-стрит он свернул налево, на Хайасинт. Прохожих там не оказалось, машин тоже. Из дома Россиньолей доносился шум пылесоса, но в остальном было тихо. Как будто все умерли или спят. Хотя, наверное, все на работе, рассудил Пит. Как его папа с мамой.
Он свернул направо, на Роузвуд-террас, проехал мимо желтого знака
«ТУПИК».«ПРОЕЗДА НЕТ»Он понимал – смутно, – что хотя всегда думал о Джордже и его приятелях-«Громилах» как о больших ребятах (а сами «Громилы» точно считали себя таковыми), они были не настоящими большими ребятами. Настоящие большие ребята – это крутые, безбашенные подростки, у которых уже есть водительские права и подружки. Настоящие большие ребята учатся в старших классах. Они пьют спиртное, курят траву, слушают хэви-метал или хип-хоп и вовсю обжимаются со своими девчонками.
Где? На заброшенной зоне отдыха.
Пит слез с велика и огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает. Улица словно вымерла. Не было видно даже противных близняшек Кросскилл, которые вечно прыгали через скакалку (сразу вдвоем) по всей округе. Настоящее чудо, подумал Пит.
Он слышал ровный гул машин, мчавшихся по шоссе I-95 на юг к Портленду или на север к Огасте.
Даже если Крейг не соврал, забор наверняка починили, подумал Пит. Так всегда и бывает.
Но, рассмотрев ограждение поближе, увидел, что, хотя сетка выглядит целой, на самом деле она не целая. Кто-то (вероятно, какой-нибудь большой мальчик, уже давно влившийся в стройные ряды по-настоящему взрослых молодых людей) разрезал ячейки сетки по прямой линии сверху донизу. Пит еще раз огляделся и попробовал сдвинуть сетку. Она поддалась с неожиданной легкостью, он и не думал, что все будет так просто. Вырезанный кусок отогнулся наподобие калитки. Да, Пит не ошибся. Настоящие большие ребята используют этот проход. Круто.
И, если подумать, логично. Может, у них и есть права, но в зону отдыха на восемьдесят первой миле на машине не заедешь. Въезд и выезд перегорожены тяжеленными оранжевыми бочками, которыми пользуются дорожно-ремонтные бригады. Трава проросла сквозь трещины в крошащемся асфальте на пустой стоянке. Пит это видел тысячу раз, когда проезжал мимо в школьном автобусе, подбиравшем его у Лорелвуд. Автобус выруливал на шоссе I-95 и уже оттуда съезжал на Сабаттус-стрит, где располагалась Обернская начальная школа номер 3, также известная как Алькатрас.
Пит помнил то время, когда зона отдыха на восемьдесят первой миле еще работала. Здесь были автозаправка, «Бургер кинг», «Ти-си-би-уай» и «Сбарро». Потом все закрылось. Папа Пита говорил, что на шоссе закрывается много придорожных зон отдыха, поскольку у властей штата нет денег на их содержание.
Пит протащил велосипед через дыру в ограждении, потом аккуратно вернул отогнутый кусок на место, чтобы со стороны сетка казалась целой, и зашагал к изгороди из кустарников, внимательно глядя под ноги, чтобы колесо велосипеда не попало на битое стекло (с этой стороны забора все было им усыпано). Пит искал то, на что намекала прорезь в сетке.
И не ошибся. Вот она, обозначенная втоптанными в землю окурками и разбросанными бутылками из-под пива и лимонада: тропинка, уходящая в глубь кустов. По-прежнему ведя велик рядом, Пит пошел по тропинке. Высокий кустарник поглотил мальчика. Роузвуд-террас за его спиной мирно дремала под хмурым весенним небом.
Как будто Пит Симмонс там и не проезжал.
По прикидкам Питера, длина тропинки между сетчатым ограждением и зоной отдыха составляла около полумили, и вдоль нее – от начала и до конца – виднелись указательные знаки, оставленные большими ребятами: полдюжины маленьких пузырьков из коричневого стекла (два – с прикрепленными к ним маленькими кокаиновыми ложечками, покрытыми коркой соплей); пустые пакеты из-под чипсов; кружевные девчачьи трусики, висевшие на колючем кусте (похоже, они тут висели уже давно, лет пятьдесят), и – вот везение! – наполовину полная бутылка водки «Попов» с плотно закрученной крышкой. После некоторой внутренней борьбы Пит все-таки поднял бутылку и спрятал в подседельную сумку, где лежали лупа, последний номер «Замка и ключа» и несколько печений «Орео».
Он перекатил велосипед через вялый мутный ручеек и – есть контакт! – вышел к зоне отдыха с задней стороны. Там было еще одно сетчатое ограждение, тоже разрезанное сверху донизу, и Пит без труда проскользнул за него. Тропинка тянулась дальше сквозь высокую траву, к задней стоянке. Пит подумал, что там, наверное, разгружались машины доставки. Ближе к зданию на асфальте виднелись прямоугольные участки более темного цвета – там, где раньше стояли мусорные баки. Пит поставил свой «хаффи» на один из этих прямоугольников и опустил подножку.
Когда он подумал о том, что сейчас будет, сердце бешено заколотилось у него в груди. Проникновение со взломом, мой помпончик. За такое сажают в тюрьму. Но проникновение ли это со взломом, когда ты вламываешься куда-то через открытую дверь или через забитое расшатанными досками окно? Пит рассудил, что это все равно будет проникновением, но без взлома. А ведь проникновение само по себе – это не преступление?
В душе Пит был уверен, что преступление, однако рассудил, что без взлома за него в тюрьму не сажают. И потом, он же для этого сюда и пришел! Чтобы предпринять что-то рискованное. Что-то такое, чем потом можно будет похвастаться перед Норми, и Джорджем, и остальными «Чумовыми громилами».
Да, ему было страшно, но зато не скучно.
Он попробовал открыть дверь с выцветшей табличкой
«СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД»,Хотя… настоящие большие ребята туда заходили. В этом Пит был уверен. И как они заходили? Через главный вход? Который отлично просматривается с шоссе? Может быть. Если дело было ночью. Но Питу совершенно не хотелось ломиться в здание через главный вход при свете дня. Когда любой проезжающий мимо водитель может схватить мобильный, набрать 911 и сказать: «Вам, наверное, будет небезынтересно узнать, что тут какой-то малец ошивается на заброшенной зоне отдыха на восемьдесят первой миле. Ну, знаете, где раньше был «Бургер кинг».
Лучше уж сломать руку, играя в «Десант из ада», чем встретиться с родителями, когда им позвонят из полицейского участка. На самом деле лучше сломать обе руки и чтобы мне член защемило молнией.
Ну, последнего, может быть, и не надо.
Он подошел к люку для погрузки-разгрузки, и тут ему вновь повезло. На бетонной площадке под люком валялись раздавленные окурки и еще несколько пузырьков коричневого стекла, окружавших своего короля: темно-зеленый флакон от «Найкуила». Сам разгрузочный люк, к которому задом подъезжали фуры, располагался достаточно высоко, но бетонная стена раскрошилась, и там было за что зацепиться ловкому мальчишке в удобных мягких кроссовках. Пит поднял руки над головой, нащупал опору… а остальное, как говорится, уже история.
Наверху виднелась надпись большими красными буквами, уже успевшими поблекнуть:
«ЭДВАРД ЛИТЛ РУЛИТ, КРАСНЫЕ ВИХРИ КРУЧЕ ВСЕХ»– На самом деле я круче всех.
Стоя там, наверху, над пустой автостоянкой заброшенной зоны отдыха, он и вправду чувствовал себя крутым. Сейчас – да.
Он спустился вниз – просто чтобы убедиться, что никаких проблем не возникнет, – и только тогда вспомнил про свою подседельную сумку. Запасы на случай, если ему вдруг захочется провести здесь целый день, исследуя обстановку и все такое. Он задумался, что взять с собой, а потом решил отстегнуть сумку и взять все. Мало ли что пригодится. Даже лупа может понадобиться. В голове Пита начала формироваться смутная фантазия: мальчик-детектив находит труп жертвы убийства на территории заброшенной зоны отдыха и раскрывает преступление еще прежде, чем полиция узнает, что оно вообще совершено. Пит представлял, как рассказывает обо всем «Чумовым громилам», говорит им, что это было несложно на самом деле, а они слушают, раскрыв рты. Элементарно, мои дорогие задроты.
Бред собачий, конечно, но притвориться-то можно.
Он забросил сумку на край люка (очень осторожно, чтобы не грохнуть бутылку с водкой) и сам забрался наверх. Ведущая внутрь металлическая дверь высотой не менее двенадцати футов была заперта на два здоровенных висячих замка, но в большой двери имелась дверь в человеческий рост. Пит попытался повернуть ручку. Ручка не двигалась. Пит навалился на дверь плечом, и она чуть приоткрылась. На самом деле неплохо так приоткрылась. Он посмотрел вниз и увидел, что дверь держит деревянный клин. Совершенно дебильная предосторожность. С другой стороны, а чего ожидать от ребят, окосевших от кокса и сиропа от кашля?
Пит убрал клин, и дверь распахнулась.
В бывшем помещении «Бургер кинга» окна были не заколочены досками, а просто затянуты мелкой сеткой. Достаточно света, чтобы оглядеться. Из обеденного зала убрали все столы и перегородки, в кухонном отсеке было пусто и сумрачно, из стен торчали провода, с потолка свисали отвалившиеся плитки, но какая-то мебель все же имелась.
В самом центре, в окружении складных стульев, стояли два старых карточных стола, сдвинутых вместе. На столах в художественном беспорядке располагалось с полдюжины грязных пепельниц, несколько колод засаленных карт и коробка покерных фишек. На стенах висели постеры из взрослых журналов, штук двадцать-тридцать. Пит изучил их с большим интересом. Он знал о женских письках, видел их – и не раз – на эротических каналах (пока родителям не хватило ума заблокировать кабельное ТВ), но здесь они были бритыми. Пит не совсем понимал, в чем прикол – с его точки зрения, смотрелись они по-дурацки, – но он, наверное, еще проникнется. Когда станет старше. Зато голые сиськи с лихвой восполняли все недостатки. Голые сиськи – это чума.
В углу лежали три грязных матраса, тоже сдвинутые, как карточные столы, но Пит был уже достаточно взрослым и понимал, что там играют вовсе не в покер.
– Покажи мне свою письку! – приказал он одной из журнальных девушек на стене и захихикал. Потом сказал: – Покажи мне свою бритую письку! – и расхохотался. Даже жалко, что рядом нет Крейга Ганьона. Хотя он и полный дебил. Они бы вместе посмеялись над бритыми письками.
По-прежнему давясь смехом, он обошел по кругу весь зал. В помещении было промозгло, но не слишком холодно. Правда, воняло ужасно: смесь застарелого сигаретного дыма, травки и гнилой плесени, расползавшейся по стенам. Питу показалось, что он чувствует запах протухшего мяса. Может быть, это были остатки сандвичей, купленных в «Росселли» или «Сабвее».
На стене рядом с прилавком, где раньше люди заказывали «вопперы» и «вейлеры», Пит обнаружил еще один постер. С Джастином Бибером лет в шестнадцать. Кто-то закрасил ему зубы черным, налепил на щеку переводную татуировку и пририсовал по обе стороны от чубчика красные дьявольские рога. Лицо Джастина было утыкано дротиками для дартса. На стене над постером виднелась надпись черным маркером:
«РОТ 15 ОЧЬКОВ, НОС 25 ОЧЬКОВ, ГЛАЗА 30 ОЧЬКОВ ЗА КАЖДЫЙ».Пит вытащил дротики и отошел в другой конец большого пустого зала, к черной линии на полу, рядом с которой было написано:
«БИБЕР-ЛИНИЯ».Пит подошел к затянутому сеткой окну, посмотрел на пустой бетонный островок, где раньше стояли бензоколонки, и на шоссе сразу за ним. Машин было мало. Наверное, летом, когда наезжают туристы и отдыхающие, тут опять будут пробки. Если кто-то вообще соберется куда-то ехать. Папа говорил, что бензин стоит уже семь баксов и все будут сидеть по домам.
Что теперь? Он поиграл в дартс, насмотрелся на бритые письки… ну, может, и не на всю оставшуюся жизнь, но на несколько месяцев точно, никаких трупов не обнаружено, убийство расследовать не получится, и что теперь?
Водка, решил Пит. Теперь он будет пить водку. Ну, как пить… сделает пару глотков, чтобы потом похвастаться. Да, он сделает пару глотков и вернется на Мерфи-стрит. Он постарается, чтобы рассказ о его приключениях был интересным, даже захватывающим, но, если честно, ничего интересного тут не было. Просто место, куда приходят большие ребята, чтобы поиграть в карты, пообжиматься с девчонками и не промокнуть во время дождя.
Но выпивка… это уже кое-что.
Он отнес подседельную сумку в угол, присел на матрас (стараясь выбрать место почище, что было непросто), достал из сумки бутылку водки и принялся мрачно ее изучать. Ему было десять, почти одиннадцать, и он не особенно стремился пробовать взрослые удовольствия. В прошлом году он стащил сигарету из дедушкиной пачки и выкурил на заднем дворе круглосуточного супермаркета. Выкурил до половины на самом деле. А потом согнулся пополам, и его вырвало. В тот день он узнал кое-что интересное, но бесполезное: сосиски с фасолью выглядят не особенно аппетитно, когда лежат на тарелке, но они хотя бы вкусные. Когда тебя ими рвет, они выглядят кошмарно, а вкус у них, должно быть, еще хуже.
Сигареты его организм отверг сразу и определенно, поэтому можно было предположить, что и с выпивкой будет так же, если не хуже. Но если не выпить хотя бы глоточек, вся похвальба будет ложью. А у его брата Джорджа в голову встроен радар на ложь, по крайней мере, касательно самого Пита.
Может, меня снова стошнит, подумал он, а потом сказал:
– Утешает одно: я буду не первым, кто здесь наблевал.
Он опять рассмеялся. Все еще улыбаясь, открыл бутылку и поднес горлышко к носу. Пахнет, да. Но не сильно. Может, это не водка, а самая обыкновенная вода. Просто запах остался. Он поднес бутылку ко рту, надеясь, что это вода, и одновременно надеясь, что нет. Он не ожидал ничего особенного и уж точно не собирался напиваться – а то еще грохнется с верхотуры и свернет себе шею, когда будет слезать, – но ему было любопытно. Его родители любили выпить.
– Ты первый, а я за тобой, – сказал он без всякой причины и отпил глоточек.
Это была не вода, можно не сомневаться. На вкус – как горячий бензин. Он проглотил то, что набрал в рот, скорее от удивления. Водка обожгла горло, потом взорвалась в желудке.
– Ну ваще! – воскликнул Пит.
Из глаз брызнули слезы. Он держал бутылку в вытянутой руке, словно боялся, что она его укусит. Но обжигающий жар в желудке уже затихал, и Пит чувствовал себя нормально. Он не был пьян, и его не тошнило. Он отпил еще глоточек, уже зная, чего ожидать. Жар во рту… жар в горле… а потом БУХ! в желудке. Даже круто, в самом деле.
Он ощущал покалывание в руках. И, кажется, в шее. Не такое, как бывает, когда отсидишь ногу, а как будто внутри что-то пробуждалось.
Пит снова поднес бутылку ко рту, но потом передумал. И дело было даже не в том, что он мог упасть, когда будет слезать, или грохнуться с велосипеда по дороге домой (интересно, могут ли арестовать человека за вождение велика в пьяном виде, подумал он и решил, что, наверное, могут). Одно дело – выпить пару глотков, чтобы потом хвастаться перед старшим братом, другое дело – напиться в хлам. Родители точно заметят, когда вернутся с работы. Поймут с первого взгляда. Не стоит даже пытаться изображать трезвого. Дохлый номер. Они сами пьют, их друзья пьют, и иногда пьют слишком много. Они сразу же просекут, что к чему.