Вот только… все пошло не так, как они планировали, и теперь Бекка постоянно вынуждена была оглядываться, ожидая, что Джефф Корри снова появится на Уидби. Он разыскал ее здесь из-за мобильного телефона, травмы Деррика и полиции. Он ничего не добился и уехал, но это не означало, что он отступился. Это было не в его стиле.
Однако сейчас у него возникли проблемы в Сан-Диего, что Бекку только радовало. Пусть торчит там и пытается отвечать на вопросы о том, где сейчас Коннор. Рано или поздно у него закончатся отговорки. Его будут ждать арест, суд и тюрьма, и тогда Бекка с мамой наконец-то будут в безопасности. Однако до той поры она оставалась на острове Уидби и ждала, когда Лаурель вернется из Британской Колумбии. Она вернется, как только это перестанет быть опасным. Бекка напоминала себе об этом каждый день.
Это было только частью той информации, которую Деррик Мэтисон хотел бы получить о Бекке и ее жизни. Она не могла на него за это обижаться, но при этом ей нельзя было ничего ему рассказывать. Отчасти это было нужно для того, чтобы ему ничего не угрожало. Однако отчасти это было вызвано тем, что его папа был помощником шерифа островного округа.
* * *
После школы Бекка почувствовала себя совершенно несчастной. До конца дня у них с Дерриком был еще один общий урок, и перед его началом она сказала:
– Давай не будем ссориться, ладно?
Она вложила пальцы ему в руку, чтобы они могли идти вместе – как всегда. Однако он не стал брать ее за руку и нырнул в класс, бросив только:
– Как скажешь, Бекка.
На уроке он смотрел только на учителя и столько писал, что Бекке показалось, будто он должен был зафиксировать все объяснения дословно. Когда она вышла из класса, то увидела его в самом конце коридора. Его остановила одна из руководительниц школьной группы чирлидинга, и их разговор потребовал множества улыбок и смеха, так что Бекка ушла. Сказать, что она чувствовала себя несчастной – значило бы сильно приуменьшить.
Она решила не ехать к своему убежищу в лесу на школьном автобусе. Ее жилище располагалось у шоссе, которое вело в соседний город, но она знала, что чуть позже сможет подъехать туда на одном из автобусов местной линии и все будет нормально. Сейчас ей хотелось оказаться подальше от всего, что было связано со школой, – и она прекрасно знала, куда надо пойти для того, чтобы отвлечься.
Прогулка для такой холодной погоды была очень длинной, но Бекка решила, что ничего с ней не станется. С тех пор, как она поселилась в лесу, она успела пережить три снегопада, бесконечные грозы и ураганные ветры. Пешая прогулка от Максвелтон-роуд до Клайд-стрит ее не убьет.
Идти по холмам, лесам и полям пришлось почти час, и к концу перехода в такую холодную погоду Бекка настолько промерзла, что даже кости заболели. Она пообещала себе, что в следующий раз, когда ей вздумается навестить женщину, жившую у прибрежной полосы под названием Сэнди-пойнт, она захватит в школу велосипед. Когда она добралась до серого дома, смотревшего на воду, то нажала кнопку звонка пальцами, которые уже давно потеряли чувствительность.
Пикап Дианы Кинсейл стоял у дома, но звонок в доме не разбудил ее собак. Не отреагировали они и на саму Бекку, когда она обошла дом и заглянула к ним в отгородку.
Там оказалось пусто. Однако пока Бекка осматривалась, радостный лай донесся от далекого края воды, и достаточно скоро Бекка уже увидела Диану, бросавшую теннисные мячики, чтобы собаки их приносили обратно. Женщина ушла далеко, к самому концу мыса, но Бекка узнала ее по мужской одежде и по походке. И по собакам: их было пять, в том числе изящный и молчаливый черный пудель по кличке Оскар. Он за мячиками не бегал. Диана сказала бы, что Оскар полагает беготню за мячиками недостойным занятием.
Бекка вышла на берег. Вдоль него расположилось несколько коттеджей: большинство опустели на всю зиму, но над некоторыми в ледяной воздух поднимались похожие на серебряные шарфы завитки дыма. Она обогнула несколько дюн, трава на которых исчезла до весны, и наконец вышла собственно на берег. Диана как раз швырнула один из мячиков, и все собаки, кроме Оскара, бросились за ним.
Однако, возвращаясь обратно к Диане, собаки заметили Бекку. Она встала на колени и открыла им объятия. Они окружили ее, тыча холодными носами и обдавая запахом собачьей шерсти. Она со смехом воскликнула:
– Прекратите! Угощения нет! Уф! Заберите их! – хотя при этом наслаждалась их радостной встречей.
Она услышала шаги и, подняв голову, увидела подошедшую к ним Диану. На ее коротко подстриженных седых волосах была надета бейсболка, в ушах на солнце блеснули маленькие золотые сережки. На ней была теплая парка, перчатки и высокие резиновые сапоги. Она сказала:
– А, Бекка! Вот и ты. Мне так и казалось, что собаки кого-то ждут.
Глава 5
Бекка не удивилась. Она уже успела убедиться в том, что Диана обладает способностью знать самые разные вещи про людей и животных, всегда находясь в курсе того, что происходит на острове. А еще у нее не было шепотков, которые Бекка могла бы услышать – если сама Диана не хотела, чтобы Бекка их услышала, – так что ей с самого начала было не просто любопытно иметь с Дианой дело, но и захотелось ее понять.
Она спросила:
– Это был Оскар?
– Кто сказал, что он кого-то ждет? – Диана сняла бейсболку, взъерошила себе волосы, в потом надела кепку обратно. – Нет. Остальные. Они гонялись за мячом не с таким энтузиазмом, как обычно. А Оскар, конечно, никогда не гоняется за мячами, так что насчет ожидания кого бы то ни было остался непроницаемым.
Собаки бегали вокруг них, нюхая то песок, то карманы беккиной куртки.
– Я им сказала, что у меня нет для них угощения, – объяснила она Диане.
– Надежда умирает последней, – ответила Диана. – Ты как? Вид у тебя… Что-то тебя гложет. Надеюсь, у Дебби проблем нет?
Бекка постаралась как можно спокойнее отреагировать на напоминание о том, как солгала своей приятельнице. Диана считала, что Бекка продолжает жить в мотеле «Утес», где она первое время работала у владелицы Дебби Гриедер в качестве платы за комнату и питание. Так было, когда она только приехала на остров. Она понимала, что этот обман не получится поддерживать вечно, однако пока ничего другого она придумать не могла.
Она ответила:
– У Дебби все отлично, – что не было ложью. – И у ее внуков тоже.
И это тоже была правда.
Диана пристально посмотрела на нее и сказала:
– Тогда…
Резкий треск разорвал воздух, и собаки – в том числе и Оскар – залаяли. Диана резко развернулась на звук. Бекка тоже посмотрела в ту сторону. Они увидела мужчину с ружьем, который стоял на одной из каменных оград, отделявших коттеджи от берега. Он целился не в их сторону, а в направлении воды. Он сделал второй выстрел. Собаки залились лаем.
Диана проворчала:
– Идиот чертов! – и зашагала в его сторону, сказав: – Собаки! Молчать! Место! – добавив уже Бекке: – Подожди здесь. – После этого она закричала: – Эдди! Эдди Беддоу! Прекрати немедленно!
Однако даже если он ее и услышал, то виду не показал. Вместо этого он выстрелил в воду еще раз.
Он прервался на перезарядку – и в этот момент, видимо, услышал приближение Дианы. Он развернулся к ней, вскидывая ружье.
Тут Бекка забыла о приказе Дианы оставаться на месте и бросилась бежать по берегу на помощь подруге. Поступок Бекки стал сигналом и для собак. Они пронеслись мимо Дианы и окружили мужчину.
Он спрыгнул со стены. Он был массивный и высокий – и производил впечатление человека, с которым никому не захочется связываться. Несмотря на мороз, на нем были только футболка и джинсы. На нем даже обуви не было – и не похоже было, чтобы холод его беспокоил. Бекка решила, что беспокоит этого человека его собственная голова. «Убить ее… хочу… пусть умрет… умри… умри!»… Эти шепотки раскалывались в воздухе вокруг него, словно льдины под ударом молотка.
Она предостерегающе окликнула Диану. Та махнула ей, требуя остаться на месте, и сказала:
– Собаки, собаки. Замолчите, собаки, – и подошла к мужчине, сказав довольно дружелюбно: – Послушай-ка меня, Эдди. Убери ружье, пока никого не подстрелил.
– Мне надо кое-кого подстрелить!
Он снова навел ружье на воду.
– Не глупи. Там? Во что ты целишься? В обломок плавника? Ты бы вернулся домой.
– Она там, – ответил он, резко кивнув в сторону воды. – Она уже вернулась, и на этот раз я обязательно…
– Там никого нет, – возразила Диана. – Никто не вернулся. А вот если ты случайно попадешь в кого-то на берегу, для тебя начнется настоящий ад. И ты это знаешь.
– Я и так в аду, – ответил он.
Однако он наконец опустил ружье, и Диана быстро подошла к нему ближе. Она забрала ружье, разрядила его и отправила патроны себе в карман. Вернув разряженное ружье, она приблизилась к нему вплотную.
– Эдди, – сказала она, – Эдди!
Голос у нее был грустным, но мягким. Она подняла руку и положила ладонь ему на плечо.
Бекка настороженно наблюдала за ними. Она готова была ринуться на этого мужчину, если он позволит себе что-то не то – и судя по щетинящимся загривкам собак, они тоже были готовы это сделать. Однако Эдди больше ничего не пытался предпринять. Он как-то странно сдулся от одного только прикосновения Дианы. Он содрогнулся всем телом, и его позвоночник словно обмяк. Какое бы безумие им ни владело, оно ушло – хотя бы на время.
А потом он устремил на Бекку глаза цвета затянутого тучами неба, и она уловила: «Убью ее, когда смогу» – так ясно, словно он произнес эти слова вслух.
Дрожащим голосом она сказала:
– Диана!..
Диана сказала:
– Успокойся…
И Бекка вдруг поняла, что эти тихие слова были адресованы не ей.
* * *
Они дождались ухода Эдди Беддоу, и только после этого ушли с берега сами. Только когда его грузовик заполнил дымным выхлопом дорогу от Сэнди-пойнт до Уилкинсон-роуд, которая проходила выше, Диана сказала своим животным:
– Собаки уходят. – Улыбнувшись Бекке, она добавила: – И мы, девочки, тоже.
Пока они возвращались к ее дому над водой, она ничего не сказала о встрече с этим странным мужчиной. Вместо этого она говорила о других вещах: о луковицах, которые она высадила прошлой осенью в ожидании весны, и о том, что морозы творят с ее многолетниками. Только когда они пришли домой, накормили четырех собак на улице, а Оскара – в прихожей, Диана согласилась говорить о том, что произошло внизу, на берегу. Она поставила воду, чтобы выпить традиционную чашку чая, протянула Бекке кружку, взглянув на нее вопросительно, а потом положила в заварочный чайник три ложки своего любимого индийского чая. После этого она сказала Бекке:
– Наверное, ты гадаешь, что это было.
– Мне показалось, что он собрался тебя застрелить.
Диана кивнула в сторону углового места в своей ярко раскрашенной кухне: желтой, красной, оранжевой и зеленой. Она не боялась пестроты. Поставив на фиолетовый стол тарелку с печеньем, она присоединилась к Бекке с чайником и кружками.
– Он пытается убить тюленя, – сказала она.
– Ого! А разве это не запрещено законом?
– Запрещено, но он об этом не задумывается. Он думает только о том, чтобы застрелить то, что ему невыносимо видеть.
– И что же это такое?
– То же, что и для большинства людей. Последствия его собственных поступков. Он потерял в этих водах свой баркас. Он винит в этом тюленя. Все очень просто. Ну, настолько просто, насколько простым вообще бывает безумие. На самом деле он вышел в море в один из сильных зимних штормов. Он не справился с управлением – и к тому же забыл задраить транцы. Возможно, он вдобавок был пьян – но он в этом не признался. Как бы то ни было, баркас пошел ко дну, и ему еще повезло, что он смог выбраться на берег. Это случилось как раз там, – она указала на берег, откуда они недавно пришли, – и, по-моему, ему хочется считать себя жертвой, а не виновником своих собственных бед. Ну, это предпочли бы сделать большинство людей, верно? Такова уж человеческая натура.
– Тюлень, – пробормотала Бекка. – Ну, наверное, это лучше, чем обвинить другого человека.
Диана взяла свою кружку и посмотрела на Бекку поверх ее края. При этом она наклонила голову сначала к одному плечу, а потом к другому, словно говоря: «Может, и да, а может, и нет».
– Что? – спросила у нее Бекка.
Диана улыбнулась:
– Ничего.
– Неправда! Что-то есть. Я же вижу! Рассказывай!
Диана рассмеялась и снова взъерошила свою неровную седую стрижку.
– Просто, на мой взгляд, тюлени бывают разные. Ни в одного не следует стрелять, но некоторые… ну, некоторые – это такие создания, которых такому, как Эдди, следовало бы избегать изо всех сил.
– Почему?
– Потому что они слишком важны, чтобы умереть раньше срока. Или получить рану. Или даже, Бекка, оказаться на берегу.
* * *
Больше ничего на тему о тюлене Диана говорить не пожелала. Когда Бекка попыталась настаивать, то получила такой ответ:
– Право, моя милая, больше ничего и нет. – Она долила себе в кружку чаю и сказала: – Мы с тобой довольно давно не виделись, так что я рада твоему визиту. Но что-то мне подсказывает, что ты пришла не просто так.
Бекка спросила себя, права ли Диана. В обществе Дианы Кинсейл она ощущала спокойствие – с первой их встречи, когда она только оказалась на острове. Так почему же ей сейчас понадобилось успокоение?
– Наверное, с Дерриком стало немного сложно, – призналась она. Диана ничего не ответила: только смотрела дружелюбно, ожидая пояснений. Бекка мало что могла ей сказать, не выдавая своего убежища, так что добавила только: – Отношения – дело сложное.
– Деррик – твой первый парень? Я имею в виду – первый настоящий парень.
– Наверное. И он… Он хочет такого, что я дать ему не могу. – Бекка поняла, насколько двусмысленно это прозвучало, и поморщилась. – Я не о сексе. Ну… то есть секс всегда присутствует, да? Но я не об этом. У нас ничего не было. Я просто… По-моему, я к этому не готова, и так ему и сказала, и он на меня не давит. Он не такой. То есть – такой, но нет. – Она замолчала, соображая, как ей все объяснить, и наконец выбрала вариант. – Иногда мы пара, а иногда – нет. Кажется, сейчас… наверное, нет.
– Это, конечно, больно, – сказала Диана. – Я знаю, как он тебе важен.
Деррик был не просто важен. Он был для нее почти что всем на свете. Да, Бекка любила его и хотела его. Но бывали моменты, когда она к тому же чувствовала, что она – это он, а он – это она. Казалось, будто временами они обменивались душами. Так что в сложные моменты ее душа куда-то пропадала. Бекка была уверена, что втайне Деррик чувствует то же самое. И она пыталась понять, что надо делать, если другой человек – это твоя душа. Когда душа злится на тело, в котором живет… что происходит дальше?
– Живешь с болью, – пробормотала Диана. – Господи! Я помню, каково это.
– Хуже некуда, – согласилась Бекка.
– Особенно когда единственный способ это пережить – пережить все это.
Диана протянула руку через фиолетовый стол. Несколько секунд она ничего не говорила, но, несмотря на это молчание, Бекке ее прикосновение принесло огромное утешение.
И все-таки Бекка сказала:
– Иногда мне хочется, чтобы отношения между людьми не были такими сложными. Иногда мне хочется, чтобы жизнь была не такой сложной.
– Тут я с тобой согласна, – отозвалась Диана.
В ее тоне было нечто такое, что заставило Бекку пристально на нее посмотреть. С Дианой всегда ощущались какие-то подводные течения, намеки на то, что все не так спокойно, как может показаться. Тем не менее Диана никогда ни слова не говорила, в чем же заключается проблема, а так как Бекка не могла уловить ее шепотки, если сама Диана не хотела, чтобы их услышали, она понятия не имела о том, что именно в жизни Дианы Кинсейл может идти не так, как той хотелось бы. Бекка знала, что Диана давно вдовеет и не имеет детей, но этим все и ограничивалось. Больше ничего Диана не рассказывала.