Генерал перестал похрапывать и вытянулся в струну. Видимо, не выспался после своих ночных мечтаний. Он вытер платком слюну с губ, расправил усы и звякнул медалями.
– Я здесь, Ваше Величество!
– Вижу. Все готово к чествованию нашего героя? – Генрих посмотрел на Прохора и обратился к знати. – Учитесь, как государству служить надо! Казалось бы, шут, а толковый малый. Получил приказ, пошел и выполнил. Пленил смутьяна. Молодец. Сегодня в полдень чтобы все собрались на площади. Наши музыканты поведают вам о его славном подвиге. Еще новости есть? Нет? Тогда все свободны.
Придворные поклонились и, пятясь, как раки, покинули Тронную залу. Вышли все, за исключением Генерала. Он остался стоять и, дождавшись, когда закроются двери, подошел к трону. Генрих отложил в сторону скипетр с державой.
– Чего тебе?
Министр переминался с ноги на ногу, скрипя начищенными сапогами.
– Не знаю, как и сказать…
– Да не томи уже! – подал голос шут.
Офицер осмотрелся и шепотом сказал.
– В замке появился призрак! – от этих слов встрепенулись даже дремавшие в углу собаки. – Вы не подумайте, я не сошел с ума. Его видели и некоторые фрейлины, и кое-кто из караульных и другие обитатели дворца. Ночью бродит по коридорам и что-то бормочет. Я уж не стал при всех об этом говорить, а то засмеют.
– Это точно, – хмыкнул рыжий балагур, звякнув бубенцами.
Король пристально посмотрел в глаза генералу.
– Ты часом не во хмелю, Тихуан Евсеич? Ну-ка дыхни!
– Честью клянусь не пил! – козырнул тот. – Я бы сам проверил, но, стыдно признаться, боязно.
Шут ухмыльнулся.
– У тебя же сабля и вся грудь в медалях! Ладно, я сам разберусь, что к чему. Скажу Советнику, чтобы официальную бумагу приготовил с подписями и печатью. Призрак… Хм.
Даже Сюзерен скрыл смешок в кулаке, а едва генерал ушел, рассмеялся в голос.
Прохор подошел к окну и посмотрел на окрестности города: в поле работали косари, на реке, что огибала столицу королевства крутила свои колесам водяная мельница, а ее старшая сестра вращала свои руки-крылья посреди пшеничного поля. Мельница была давно заброшена, и теперь служила местом для развлечения детворы днем, и тех, кто постарше, ночью. Прохор и сам наведывался туда пару раз с женой молочника. Шут усмехнулся и прервал свои неожиданно нахлынувшие воспоминания.
В этот самый момент часы на Главной башне пробили десть часов.
***
Площадь наводнилась людьми в считанные минуты, едва только глашатай вышел на помост и прокричал:
– Внимание, жители Броумена! Королевский указ. Слушайте и не говорите, что не слышали! Сегодня ровно в полдень всем жителям столицы Королевства Серединных Земель собраться на дворцовой площади. Повторяю: сегодня ровно в полдень всем жителям столицы Королевства Серединных Земель собраться на дворцовой площади. Время пошло! – не успел еще глашатай свернуть пергамент, а со всех сторон уже стали стекаться мужики, бабы и дети. Площадь пришла в движение.
С первым ударов часов, возвестившим о том, что две четверти дня прошли, на помост снова вышел бирич, развернул очередной свиток и загорланил, стараясь перекричать шумящую толпу.
– Жители Броумена, король и королева! – Он махнул рукой в сторону балкона Главной башни, на который вышли величественные особы, посылающие налево и направо воздушные поцелуи.
Народ возликовал: в воздух полетели шапки. Намечался праздник или казнь, в любом случае что-то одно разбавит серые будни. В небе каркнула одинокая ворона, которая уселась на жердь виселицы, прямо над глашатаем и, естественно, нагадила тому на плечо мундира. Площадь закатилась со смеху, а бирич погрозил кулаком вредной птице. Последняя не осталась в долгу и громко каркнула, взмахнув крыльями, чем изрядно напугала Главного крикуна города.
– Продолжай, – повелел король, садясь в кресло.
– Итак: несколько дней назад стало известно о том, что пропали некоторые королевские служащие, а именно: сборщики ягод и грибов, а так же пасечник. Хотя некоторые считают, что исчезнувших гораздо больше…
Король облокотился на позолоченный подлокотник своего кресла и обратился к шуту, что мялся на стуле между ним и королевой.
– Что значит – больше? Кто ему такую чушь сказал?!
– Я, – ответил Прохор.
– Зачем? – удивился Генрих.
– Ну приукрасил чуток, и потом, кто может уверенным, что это не правда? Скольких бедолаг лесник мог волкам схарчить? Только богу и ему известно, но он молчит, как рыба. Не пытать же его… А так я вроде массового убийцу словил.
Тем временем глашатай продолжал. Толпа внимательно слушала, перешептываясь и покачивая головами.
– Специальным указом на поиски пропавших был отправлен королевский шут, благодаря которому удалось выяснить личность негодяя, а так же истинный мотив преступлений. Подробности вам поведают наши артисты. Встречайте: Броуменские музыканты!
На сцену поднялись любимцы всех посетителей таверны, в своих разбойничьих лохмотьях. Простой люд встретил балаган дружным улюлюканьем. Те в ответ поклонились и, выкрикнув излюбленное «Хой! Хой! Хой!», ударили по струнам, а Михась с Дроном закружили по помосту, голося во все горло.
– Э-хэй! – закончил песню Михась и, поклонившись, дал музыкантам знак убираться и сам спрыгнул со сцены и смешался с толпой, которая взорвалась аплодисментами, а бирич продолжил свою речь, косясь в пергамент.
– И вот когда над королевским шутом нависла угроза смерти, он не испугался и бросился на своего врага. Лесник бросился наутек и скрылся в лесу, тогда королевский летописец, что отправился на поиски пропавших вместе с шутом, бросился вслед за стариком, но был ранен. Дворцовый дуралей продолжил погоню, неся писаря на руках, пока не обнаружили преступника, который по уши завяз в болоте. Только под страхом смерти лесник сознался в своих деяниях, – поведал глашатай. – Наш доблестный шут спас преступника, связал и доставил в тюрьму. Теперь жители окрестных сел могут без боязни ходить в лес по грибы и ягоды. За героизм король награждает своего верноподданного весельчака двухдневным отпуском, грамотой и десятью золотыми!
Площадь взорвалась криками «Ура!», где-то на стене замка отсалютовала пушка. На этот раз канониру повезло, и он остался жив. Сам Прохор перегнулся через парапет балкона и стал размахивать руками, приветствуя жителей города. Королева наблюдала за этим, то и дело закатывая глаза.
– Шут и есть, – презрительно произнесла она. – Тоже мне, подвиг! Поглядите-ка, выходной ему дали… И так целыми днями дурака валяешь!
– В основном дурочек, – Прохор поднял брови, и зыркнул на госпожу. Та покраснела и сильнее замахала веером.
– Фи! Это дурной тон говорить о таких вещах!
Шут продолжал махать ревущей от восторга толпе.
– Не все же от кошмаров по ночам стонать…
Изольда не выдержала и обратилась к мужу.
– Генрих, долго мне еще терпеть этого выскочку? Он меня ни в грош не ставит, хамит, а ты и бровью не ведешь! Его следует наказать!
– За что?! – удивился король, кряхтя поднимаясь с кресла. – Дурак, не ведает, что творит. Что с него взять?
Шут запрыгнул на балюстраду, повернулся и стал раскачиваться из стороны в сторону.
– С безумца спроса нет, Ваше Высочество!
Королева побледнела, глядя на глупую выходку Прохора.
– Слезай немедленно! Видишь, мне плохо?! У меня мигрень разыгралась, мне надо полежать. Ах…
Она всплеснула руками и медленно начала падать. Тучный сюзерен не успел среагировать, и если бы не расторопность шута, то венценосная супруга разбила бы голову о подлокотник кресла, но рыжий балагур вовремя подхватил высочайшую особу, и все обошлось, а не как в прошлый раз. Первая жена короля во время обеда поскользнулась на арбузной корке и насмерть расшиблась о край стола. Тогда Генрих целые сутки горевал, обнимая безжизненное тело супруги, но боль утраты прошла на следующий день. После несчастные случаи происходили постоянно с королевскими избранницами: то орехом подавятся, то грибами отравятся. С тех пор уже минуло много лет. Нынешняя жена, Изольда, дочь внучатого племянника правителя Ниспании, восьмая по счету.15
– Точно я тебе говорю, был-таки голубь! – шут шмыгнул носом и посмотрел на хозяина.
Народ постоял на площади еще полчаса и начал потихоньку расходиться. Никто так и не понял – будет сегодня выходной, как это обычно случалось в подобные дни, или нет. На всякий случай все решили вернуться к работе, но закончить пораньше, опять же на всякий случай, вдруг чего…
Тем временем на балконе появились слуги с позолоченным паланкином и аккуратно уложили на него лишившуюся чувств королеву. Позже, в покоях самой Изольды, ее осмотрел королевский лекарь, который вынес свой вердикт примерно через час.
– Ее Величество ожидает приплод.
Король совсем сник, но виду не подал. Он натянуто улыбнулся и проводил взглядом служителя микстур и настоев с его подмастерьями, отошел от огромного трюмо и опустился на стул, что стоял у ширмы, скрывавшей кровать, где почивала его супруга. Шут отошел от окна и вздохнул.
– Хорошо, что ты успел похвалиться сегодняшней ночью. Сейчас этот эскулап растрезвонит на всю округу, что государыня на сносях, слухи пойдут. И я, пожалуй, тоже.
Прохор звякнул бубенцами, снимая с головы колпак и пересекая комнату госпожи.
– Оставляешь меня в такой час?! – удивился сюзерен, почесывая брюхо.
– Ты как будто сам рожать собрался! – усмехнулся рыжий весельчак. – В конце концов, сам дал мне два выходных – это раз, и два – мне еще надо с призраком разобраться, которого твои подданные видели. Дел невпроворот, ты уж попереживай чуток один, или… Знаешь чего? Переоденься в простолюдина, сходи в таверну и напейся до поросячьего визга. Могу составить тебе компанию, если пожелаешь.
Правитель снял корону и почесал проплешину.
– Чтобы я – потомок семи королей!
– Ну и сиди тут, пускай слюни. Ей-ей, хуже барышни кисейной себя ведешь. Давай, казним кого-нибудь, может тогда тебе полегчает, – Прохор уже дошел до дверей и взялся за золотую ручку.
– Постой! – король вздохнул. – Ты прав, нельзя падать духом и показывать слабость. Решено: идем в таверну. Жду тебя во сколь там нужно?
Шут посмотрел на часы.
Я зайду в твои покои в семь, будь готов. Одежду я подберу у Гарри, вы с ним одного размера, – и шутник выскочил за дверь, оставив Генриха размышлять о насущной проблеме.
***
Повар не стал спрашивать зачем Прохору одежда, он без разговоров выдал портки, рубаху, сапоги и шляпу с пером. Шут пообещал вернуть все в целости и сохранности, но Гарри почему-то не поверил.
Как и было договорено, балагур, сменивший шутовской наряд на костюм обычного горожанина, появился у короля ровно в семь вечера, едва часы на главной площади ударили в первый раз. Слуга помог облачиться хозяину в простую одежду. Естественно, последний кривился и причитал: де, не престало королям носить тряпье всякое, к тому же чужое, но Прохор его не слушал. В конце концов, король и шут подошли к огромному, в полный рост, зеркалу в золотой раме и поглядели на себя. Генрих нашел себя очень даже привлекательным и заломил на затылок шляпу. А чтобы величество не узнали, Прохор раздобыл ему повязку на глаз, такую же, что носил Рене. Собственно, артист свою и одолжил, сказав, что у него есть еще одна.
Стараясь не попасться на глаза придворной знати, король и шут покинули замок и серыми улочками пошли по направлению таверны.
Они вышагивали вдоль домов, ведя не принужденную беседу. Точнее сказать, сюзерен спрашивал, а слуга отвечал.
– Это что?
– Лавка бакалейщика.
– А тут?
– Здесь крысолов живет.
Лавируя мимо бегающей и орущей детворы, гоняющей собак, Правитель Земель глазел по сторонам. Заглядывал в витрины и, как любой нормальный мужик, провожал взглядом молодых женщин, которые развешивали на улице белье или несли с базара корзины с провиантом. Сюзерен сейчас больше походил на корсара, сошедшего со своего корабля на берег и проведшего в плавании долгие годы, поэтому и сам привлекал сторонние взгляды: толстый, одноглазый, только попугая не хватает, да костыля.
Полчаса спустя два горожанина вошли в трактир.
Тут же в нос человеку, скрывавшему личину короля, ударила резкая смесь всевозможных запахов: табака, вина, жареного мяса, пота и бог знает чего еще.
Проследовав к дальнему столику, Прохор схватил за шкирку какого-то пьянчугу, что уже успел заснуть, и просто скинул со стула. Конечно, получилось слишком грубо, но репутация у шута была та еще. Он мог бы позвать трактирщика, попросить его избавиться от этого подвыпившего бедолаги, но тогда все, кому не лень, станут занимать этот столик, а за него, между прочим, уплачено!
– А что если этот почтенный горожанин начнет выказывать свое недовольство? – шепотом спросил Генрих.
– Тогда придется пересчитать ему зубы, и готов держать пари, их не так уж и много, – ответил шут. – Хозяин, принеси нам!
Мгновение спустя на столике появился стандартный набор: две кружки пива и тарелка сухарей. Прохор взглядом дал понять королю, что пора бы уже и выпить. Они взяли кружки и чокнулись, как старинные друзья. Сюзерен огляделся: худшей компании он и представить не мог. Истинное логово разбойников, не иначе. Тут убьют и не заметят. Он уже десять раз успел пожалеть о том, что пришел сюда. От мрачных мыслей его отвлекла пышногрудая разносчица, что забрала опустевшие кружки, поставила на стол чистые, поменьше, и кувшин вина. Величество засмотрелся два огромных полушария, что едва не выпрыгивали из ее платья, а женщина, привыкшая к таким взглядам, только улыбнулась и, вильнув задом, направилась к соседнему столику.
– Ну что, Генрих, накатим по маленькой? – шут уже разлил вино и ждал, пока хозяин придет в себя.
– Вот это хозяйство! – хмыкнул тот, показывая руками размер груди разносчицы. – Королеве такие и не снились! Да и мне тоже, но теперь, думаю, будут!
Августейший схватил кружку и залпом осушил ее. Прохор даже моргнуть не успел, как его хозяин снова налил и выпил. Похоже, вечер переставал быть томным. Дворцовый балагур опрокинул вино в глотку и потер ладони. Посетители таверны разразились одобрительными криками: появились музыканты. С помоста, который являлся так же и сценой для выступления, тут же сдвинули столы. Артисты заняли свои места и принялись настраивать инструменты. Михась бросил на пол шапку и прокричал.