– Угу, понятно, декоративно-прикладное искусство… – пробормотала Надежда.
– Ну да! Заработок хоть и не очень большой, но стабильный, так что с голоду не умрем. И вот поглядела я на него и поняла, что он прав. Поговорила с сыном – он, конечно, на дыбы – как смеешь, да года еще не прошло… Там еще свекровь его настроила, хотя до этого у нас с ней отношения хорошие были. Но я на своем стою крепко, сказала, что все ему оставляю – и фирму, и квартиру, и дом в Финляндии, и все деньги, что есть. Работай, говорю, если что нужно – советом помогу, а так сам справляйся. Ничего, мы не с такого начинали.
– Смелый шаг… Как же ты ничего себе не оставила на черный день?.. – удивилась Надежда.
– А меня Никита с деньгами бы и не взял, – отмахнулась Дина, – он принципиальный. Ну, в общем, сын усовестился, договорились мы по-хорошему. Тут как раз год прошел со дня смерти мужа, я и решилась. Переехала к Никите, вещи только с собой взяла и мелочи кое-какие на память. Квартира у него в центре, большая довольно, только он одну комнату под мастерскую приспособил. Но все бы ничего, если бы не его бывшая. Он сказал, что давно они плохо жили, а в последнее время он все больше в той, родительской квартире находился, работал там. Ну, она вроде не против была. А как узнала, что ему развод нужен, чтобы на мне жениться, – так прямо озверела. Не дает развода, скандалит. Никита прямо отчаялся – зачем, кричит, я тебе нужен? Сама говорила, что ни любви с меня, ни денег больших.
– А она что? – оживилась Надежда.
– А она чушь какую-то несет, что ей нужен статус замужней женщины, а потом проговорилась, что просто из вредности. Ну, он плюнул да и ушел. Сказал, что знает ее как облупленную, что скоро ей это надоест и все наладится. Раз он ей квартиру оставляет, то можно будет как-нибудь договориться. Так и оказалось, вроде бы договорились они, да только эта стерва решила напоследок ему нагадить. Да и украла из мастерской ценную табакерку, которую ему один очень влиятельный человек на реставрацию оставил.
– Да как же она туда проникла?
– Значит, еще раньше как-то ключи раздобыла. Я и не знала, а Никита, конечно, прозевал этот момент, что замки-то поменять нужно было.
– Вещь дорогая? – деловито осведомилась Надежда.
– Очень. Никита сказал, что пятьдесят тысяч стоит.
– Долларов? – Про рубли Надежда и спрашивать не стала.
– Евро, – вздохнула Дина. – Никита как увидел, что эта табакерка пропала, сразу к ней бросился, да нервничал очень и по дороге попал в аварию.
– Да что ты? – ахнула Надежда. – Разбился?
– Ну, могло быть хуже, а так два ребра сломаны и сильный ушиб головы. Сейчас уже получше, в больнице он, на капельницах. Скоро выписать обещали…
– Ну, все одно к одному… – вздохнула Надежда.
– Я поначалу растерялась – думаю, наплевать на все, лишь бы он живой был! А потом думаю, а как же мы жить будем? Ведь это придется квартиру продавать, чтобы за табакерку расплатиться! А самое главное – человек тот, чья вещь, очень опасный, он раньше с криминалом был связан. Стало быть, если его рассердить, очень может жизнь испортить. И решила я табакерку вернуть. Хотя бы попытаться, чего сразу лапки кверху-то поднимать?
– Правильно, – горячо согласилась Надежда, – всегда можно выход найти, если постараться.
– Ну да, ну да… – Дина поглядела на нее с легким удивлением. – В общем, решила я за этой заразой Викторией проследить. Она ведь как своим умишком куриным рассудила? Сопрет она табакерку и сразу продаст. А потом смотается куда-нибудь хоть на время. Ну, в теплые края, да не в Турцию, а куда подальше. А пока тут это дело как-нибудь рассосется. Или Никита квартиру родительскую продаст, или тот тип, чья табакерка, с ним по-крупному разберется. В обоих случаях она не внакладе. Дура, в общем, не понимает, какого уровня тот человек, хозяин табакерки. Если ему намекнуть, что Виктория причастна к краже его вещи – он ее со дна моря достанет. Но Никите-то это ничего не даст, потому что он вещь брал, с него и первый спрос будет.
– Да понимаю я! – отмахнулась Надежда. – Ты говори, что по делу придумала!
– Значит, я, как узнала про это, да еще в больнице задержалась, думала, что не успею. А потом подумала, что Виктория от таких дел далека, она раньше администратором в салоне красоты работала, так что связей в антикварном мире у нее нет. Поэтому какое-то время пройдет, пока она на нужного человека выйдет. Потому как даже она понимает, что с краденой вещью в обычный антикварный магазин идти нельзя, слишком опасно. Она же не знает, что Никита в больнице, думает, может, он уже в полицию сообщил.
– Разумно, – одобрила Надежда.
– В общем, взяла я машину, еще кое-какие вещи и прилипла к этой стерве с самого утра в субботу. Она никуда не ездила, потом смотрю – вышла и идет в ателье, где фотографии печатают. Ну, думаю, дело ясное, сфотографировала она табакерку, чтобы покупателю показать. Можно бы и на телефоне, но так солиднее, со всех ракурсов. Не таскать же с собой ценную вещь.
– А ты говоришь – она полная дура, – усомнилась Надежда.
– Дура, но не полная. Вперед далеко не заглядывает, а так, конечно, соображает в свою пользу, – нехотя согласилась Дина. – Ну, получила она фотографии, я еще успела через плечо ее глянуть – точно, та самая табакерка. Вот не поверишь, еле удержалась, чтобы тут же в морду ей не вцепиться!
– Понимаю… – протянула Надежда, – а дальше-то что было?
– У меня в сумке парик был, и платьице это у подружки сына взяла. Девчонка молоденькая совсем и то удивилась – зачем вам, Дина Романовна? Она, мол, его давно уже выбросить хотела…
– Как тебя в ресторан-то в таком виде пустили? – усмехнулась Надежда.
– Известно как, – огрызнулась Дина, – за деньги.
Надежде стало стыдно – у человека и правда неприятности большие, а она, вместо того чтобы помочь, подсмеивается.
– Дальше ты все знаешь, сама видела, как Виктория с этим лысым встречается.
– Так кто он такой? Ты выяснила?
– Ага. Есть у меня один человек, в фирме мужа безопасностью заведует. Когда-то муж очень ему помог, так что он Алексею предан был. Я потому и оставляю фирму, что знаю – он сыну поможет, если что, будет Ромка за ним, как за каменной стеной. В общем, обратилась я к нему, он номер машины по своей базе пробил, выяснил, что владелец – Вдовин Степан Платонович, адвокат, телефон его и адрес конторы. Это в бизнес-центре возле Сенной площади. А еще от себя добавил он, что Вдовин этот – довольно скользкий тип, по антиквариату какие-то у него не слишком честные дела. Но осторожный, так что ни разу не попадался.
– Ну, я так понимаю, что в ресторане они не до конца договорились, – задумчиво протянула Надежда. – Этот тип, Вдовин, обещал, что подумает, правильно?
– Разумеется, даже если он захотел табакерку купить, он все равно паузу держать должен, чтобы Виктория не подумала, что он заинтересовался.
– Точно, он с ней торговался! – вспомнила Надежда. – Она просила за вещь двадцать тысяч, уж не знаю только чего, а он зачеркнул и написал другую цифру.
– Что делать? – Дина внезапно закрыла лицо руками. – Как вернуть табакерку? Не могу же я к ней домой вломиться…
– Если она не полная дура, то она ее не дома прячет. А если дома, то все равно не скажет, не пытать же стерву… Надо табакерку обманом из нее вытянуть, – решительно сказала Надежда. – Вот что, ты сейчас иди к Никите, а я домой. Подумаю над этим вопросом, вечером тебе позвоню.
– Как бы поздно не было… – тоскливо сказала Дина, расставаясь.
Простившись с Диной, Надежда полетела домой, забежала по дороге в пару магазинов и полностью окунулась в домашнее хозяйство.
Домашние дела, как известно, никогда не кончаются, так что до прихода мужа с работы оставалось часа полтора, когда Надежда спохватилась, что сегодня не поливала Валентинины азалии. До возвращения соседки оставалось всего три дня, и обидно будет засушить цветы под самый занавес!
Надежда схватила ключи от соседкиной квартиры и кинулась к двери, но уже в прихожей мельком увидела себя в зеркале и вспомнила свою замечательную московскую тетку. Тетке было уже за восемьдесят, но она отлично выглядела и поучала свою племянницу:
«Надя, если проходишь мимо зеркала – причешись, если выносишь мусор на помойку – накрась губы, а уж если выходишь в магазин или погулять с собакой – обязательно сделай полный макияж! И никаких тренировочных штанов! Нельзя опускаться, этак и до фланелевого халата дойти можно!»
«Фланелевый халат» был в теткином лексиконе словом, безусловно, ругательным.
Сейчас из зеркала на Надежду смотрело растрепанное создание в старой толстовке и удобных тренировочных штанах.
Устыдившись, Надежда натянула джинсы и приличный фиолетовый свитерок, причесалась и подкрасила губы, приравняв свой выход к соседке к походу на помойку.
Теперь смотреть в зеркало было не стыдно, московская тетка была бы довольна.
Надежда вышла на лестницу, заперла квартиру и поднялась на восьмой этаж, радуясь в душе, что это последний раз, когда она сюда приходит. Больше никаких экскурсий и просмотров азалий, они ей ужасно надоели. И никаких чаепитий с соседкой, в лифте поздоровались и разошлись.
Открыв дверь Валентининой квартиры, она увидела в прихожей чемодан, дорожную сумку и сапоги.
Все ясно, Валентина соскучилась по своим азалиям и решила вернуться пораньше! Это очень кстати.
Надежда шагнула вперед и громко проговорила:
– Валентина, вы вернулись?
Соседка не отозвалась.
Конечно, можно было уйти, считая свой долг благополучно завершенным, но Надежде это показалось неудобно: раз уж зашла в квартиру, нужно хотя бы поздороваться с соседкой, отдать ей ключи, отчитаться об азалиях…
– Валя, вы дома? – повторила она еще громче. – Это я, Надежда! Я вам ключи принесла!
Соседка по-прежнему не отзывалась, но Надежда расслышала доносящиеся из дальней комнаты приглушенные голоса.
«Наверное, она разговаривает по телефону, поэтому и не слышит меня», – подумала Надежда Николаевна и решительно направилась вперед по коридору.
Дверь той комнаты, откуда слышались голоса, была полуоткрыта.
Надежда на всякий случай постучалась, не дождалась ответа и толкнула дверь, с порога заговорив:
– Здравствуйте, Валентина! Вы вернулись пораньше? Ну, тогда я вам отдам ключи… вроде я ваши азалии не засушила…
Не закончив фразу, она вошла в комнату и огляделась.
В углу напротив двери она увидела включенный телевизор. На экране молодой человек с наголо выбритой головой доходчиво объяснял, как защитить себя и своих близких от дурного глаза. Именно его голос Надежда услышала из прихожей. Кроме него, в комнате никого не было.
Хотя… приглядевшись, Надежда увидела выглядывающую из-за дивана женскую ногу.
Рядом с ногой валялась розовая домашняя тапочка с помпоном.
Надежда удивленно уставилась на ногу и обошла диван, чтобы прояснить ситуацию.
За диваном на полу лежала женщина в расстегнутой куртке. Глаза ее были широко открыты, в них застыло странное выражение растерянности, удивления и детской обиды.
Не сразу Надежда узнала в ней Валентину. Прежде ей никогда не приходилось видеть соседку в таком странном ракурсе и с таким странным выражением лица. Вообще, сейчас до Надежды все доходило удивительно медленно, как это бывает во сне.
Осознав, что перед ней на полу лежит Валентина, Надежда разглядела еще одну странную вещь: вокруг головы соседки расплывалась темно-красная лужа.
В своем замедленном состоянии Надежда вообразила, что это – вишневое варенье, что соседке внезапно стало плохо, она упала и разбила банку с вареньем…
Надежда Николаевна машинально сделала еще два шага вперед, опустилась на колени рядом с Валентиной и взяла ее за руку, чтобы нащупать пульс. Одновременно она проговорила тихим, испуганным голосом:
– Валя! Валентина! Что с вами?
Валентина не отозвалась и даже не шелохнулась, и пульса Надежда не нашла. Тогда она сделала еще одну попытку – попробовала найти пульс на шее. Говорят, это легче, чем на руке.
Но там пульса тоже не было.
И тут наконец до Надежды дошла страшная и очевидная правда.
Красная лужа на полу была вовсе не вареньем, а кровью. Пульса у Валентины не было и быть не могло по самой простой и страшной причине: Валентина была мертва.
Только мертвая женщина могла лежать в такой неудобной, неестественной позе, только мертвая женщина могла не дышать столько времени, только у мертвой женщины могли быть такие неподвижные, широко открытые глаза с таким странным выражением.
В этот ужасный миг за спиной Надежды раздался тихий вкрадчивый голос:
– С точки зрения астрологической безопасности и кармического благополучия, очень важен правильный подбор украшений, в особенности драгоценных камней…
– Ой! – вскрикнула Надежда и обернулась.
У нее за спиной никого не было, кроме телевизора. И именно по телевизору бритоголовый консультант объяснял, в каких случаях предпочтительны бразильские изумруды, а в каких – южноафриканские бриллианты.
– Ой! – вскрикнула Надежда снова, вскочила и одним огромным прыжком отлетела в сторону от трупа.
Отскочить-то она отскочила, но не могла отвести от него глаз.
– Ой! – вскрикнула Надежда в третий раз, выскочила в коридор, как пробка из бутылки, и бросилась к двери.
В голове у нее стремительно пронеслась паническая мысль: немедленно бежать домой, закрыться в своей квартире, забыть, как страшный сон, мертвую Валентину и лужу крови на полу… никому, ни одной живой душе не проговориться, что она бывала у нее в квартире и поливала чертовы азалии! Никому, а особенно мужу…
С такой мыслью она почти добежала до входной двери, но усилием воли заставила себя остановиться.
Что это с ней? Она – взрослая, серьезная, решительная женщина, многое повидала за свою жизнь, а особенно за последнее время, когда завела обыкновение расследовать всякие криминальные истории. Трупов она не видела, что ли? Так с чего в такую панику впадать? Соседке уже не поможешь, так нужно вызвать полицию наконец, не бросать же Валентину тут одну!
Что это на нее нашло, разве можно так распускаться? Очевидно, просто от неожиданности. Ну никак не ожидала она, что в этой аккуратной, уютной, чистенькой квартирке среди цветущих азалий она найдет труп хозяйки! Да кому могла помешать эта немолодая одинокая женщина?
Надежда глубоко вздохнула и сунула руку в карман джинсов за телефоном. Карман был пуст, мобильник остался дома. Что ж, придется искать телефон в квартире.
Надежда призвала на помощь все свое хладнокровие и направилась в гостиную. Но тут же поняла, что в гостиной телефона быть не может – там живут одни азалии, им трубка без надобности. Телефон может быть только в спальне, точнее, в единственной комнате, где Валентина спала, смотрела телевизор и вообще проводила время.
Ноги Надежды двигались с таким трудом, как будто к каждой привязали по чугунному ядру. Однако она заставила их двигаться в нужном направлении. Она вошла в комнату, уговаривая себя не смотреть на мертвое тело. Ну что такого? Ну, женщина мертвая… жалко, конечно, но что ж теперь поделать…
Однако глаза сами устремлялись в ту сторону. Надежда с тоской оглядела покойницу, ее глаза, из которых уходило удивленное выражение, теперь они были просто мертвые, ее неудобную позу.
– Господи… – невольно пробормотала Надежда Николаевна и тут увидела наконец переносной телефон. Схватив трубку, она едва не выругалась с досады – телефон был отключен. Педантичная Валентина выключила его, уезжая.
Надежда решила идти к себе и позвонить оттуда. Приедет полиция – она явится, расскажет все как есть. Бросив последний взгляд на Валентину, она увидела, что возле левой руки покойницы что-то блестит. Да это же ключи! Ну, хороша была бы Надежда, оставив тут ключи со своими отпечатками!
Бум! – трубка телефона с грохотом упала на пол.
Надежда так вздрогнула, что клацнули зубы. Нет, больше она не выдержит в этой квартире ни секунды! Домой, немедленно домой и позвонить оттуда. Пускай полиция возьмет ее на заметку, пускай муж будет недоволен – Надежде теперь уже все равно. В конце концов, она не сделала ничего плохого, чего ей бояться? А с мужем как-нибудь они разберутся.