Как же больно смотреть, он малыш, будет заново расти, будет снова получать от родителей и братьев, переживать вторично потери близких, хочу его защитить, но это невозможно, разрешено быть только бесправным зрителем. Всем душам приходится так жить, видеть и терпеть происходящее. Никто не может предотвратить насилие, смерть, боль, мы можем только смотреть на настоящую правду и анализировать.
Пора. Время истекает
2
В последнее время появилось новое развлечение. Поскольку мне нельзя было навредить физически, я могла прыгать с крыш без единых повреждений, меня это забавляло, придавало ярких красок, впускало адреналин. Я и не знала, насколько легко и не страшно прыгать с высоток, точнее теперь не страшно.
Сначала прыгала с пятиэтажек, потом перешла на дома в два раза больше, а затем перебралась на огромные высотки города.
Дом, в котором я жила, находился на одной из главных улиц. С одной стороны был тихий двор, с другой шумная дорога и старые перекрестки. Вечное движение машин, голоса разных людей, все мне нравилось, не смотря на то, что такой жизнью были недовольны практически все горожане.
Каждый день я залазила на какую-нибудь крышу, какое-то время просто сидела, наслаждаясь видом, затем начинала прыгать.
Практически все свое время я проводила на высоте, в небе, среди облаков, я не только развлекалась, но и училась, изучала географию, историю и химию. Я научилась быть свободной от чего-либо, и меня это делало счастливой.
Пару раз в неделю я навещала Кирилла. Он быстро рос. Я приходила, когда никого рядом не было или когда все уже легли спать, мне нравилась эта тишина, как и он сам. У него пока что еще был курносый нос, щечки, большие глаза. Я хотела его взять на руки, но могла только смотреть и находиться рядом.
Ребенок чувствовал, когда я приходила. Если он плакал, то успокаивался. Если ерзался в кровати, то переставал. Он засыпал, когда я ложилась рядом. Было приятно смотреть, как он рос. Кирилл был красивым ребенком. И очень одиноким. Братьям до него не было дела, мать в разъездах, отец на работе, рядом только бабушка, уставшая пожилая женщина, ей нужно было уже давно спокойно сидеть на пенсии, но она даже не думала о подобном, на ней была вся семья, она растила детей, убирала, готовила с утра до вечера. Ее было жалко, и не только из-за такого количества труда, но и из-за того, что ей никто не был благодарен. Она терпела постоянные упреки и продолжала делать. Зачем? Кирилл ей также не будет благодарен.
3
За пару месяцев квартира была более менее обжита. По углам не лежала пыль, окно блестело.
Из-за постоянного одиночества, я ввела себе в привычку каждый день набирать ванну. Было скучно просто лежать в горячей воде, и по данной причине вскоре появились всевозможные пены, шипящее в воде мыло и игрушки. Да. Игрушки. Куклы для девочек, а еще домики с присосками, цепляющиеся за плитку, лодки и водяные монстры. Принятие горячей воды каждый раз превращалось в водяной бум.
В один такой день, когда я в очередной раз создавала сцены в воде, в коридоре послышался шум и сразу за ним, гулкие тяжелые удары в дверь.
Я от неожиданности даже в воде подпрыгнуть смогла. Кому вдруг стала так нужна?
По быстрому одевшись, вышла в коридор и открыла дверь. Передо мной стоял один из двух братьев, живших на самом верхнем этаже.
– Пошли гулять? – сказал тихим голосом ребенком.
– Это ты так стучал? – поразилась я.
– Ага, я сильный, – горделиво ответил мальчик.
Повисла пауза.
– Пошли гулять, – снова повторился он, – у меня был только брат, а теперь есть еще и ты.
Я в ступоре. Хотя почему бы и нет? Ребенок милый, мне скучно, а впереди еще пятнадцать лет.
– Подожди минуту, я переоденусь.
Мальчик сделал шаг назад, и я закрыла дверь. Быстро натянула джинсы, свитер, носки и кроссовки. Как только вышла, ребенок ухватил меня за руку и потянул на крышу. Мы вышли через разбитое окно и перед нами вырос второй брат. Внешне было заметно, что он старше меня.
– А я думал, ты не согласишься с ним играть.
– По какой причине я могла отказать?
– Причин может быть много: не любишь детей, слишком «взрослая», ты в депрессии.
– Депрессия-вещь бесполезная. Детей люблю. Взрослой себя назвать не могу.
– Взрослые глупые, – ответил малыш.
– Да, – в один голос согласились мы.
– Пошли, покажу тебе одно место, добились его пару лет назад.
Мы двинулись прямо по скользкой крыше, страшно не было никому, смерть нам не угрожала.
– Не знала, что можно жить на открытой местности, – сказала я, пройдя четыре крыши и увидев открытый чердак с игрушками, старым чайником и подушками внутри, куда уже вскарабкивался ребенок.
– Можно, все равно никто не видит, – ответил старший из братьев, – главное место опечатать, как свое лично пространство, если так не сделаешь, то за свои вещи не ручайся и не обижайся. Когда кто-то тебя потеснит.
– Садись, – предложил ребенок, указывая на место у окна.
Я села на диван, полностью застеленный разноцветными покрывалами. В комнате было два таких дивана, еще деревянный прямоугольный стол, на стенах потертые бледно-желтые обои, полосатые шорты на открытом окне развивались от ветра, возле первого диванчика стоял старый шкаф с банками чая и вареньем, у второго стояла тумба с телефоном.
– Прекрасное место.
– Спасибо, это я все сделал, – сказал младший из братьев.
– Сюда никто не может залезть и никто не может видеть это место, – ответил старший, – какой чай будешь? У нас коллекция, покупаем каждый месяц новый.
– Выбери малиновый, – дернул меня за кофту младший.
– Буду малиновый.
Я села у окна, и мальчик подсел ко мне, старший заварил чай, поставил на стол печенье с вареньем и сел напротив нас.
– Меня Андрей зовут, а его Сережа.
– Меня Лиза.
– Как умерла?
– в аварию попала, а вы?
– Дом взорвался.
– Пошли гулять по ночному городу? – вставил Сережа.
– Давай, как вижу, ты любишь крыши?
– Очень.
Сережа влез в банку с руками.
– Запомни ее и больше не трогай, – ответил на происходящее Андрей.
– у вас так со всеми банками?
– Нет, только с малиновым вареньем.
Начинало смеркаться, меньше чем за час, на улице воцарилась ночь, звезд почти не было видно, их закрыли быстро перемещающиеся тучи.
– Пора.
Андрей взял сумку, засунул в нее термос, печенье и бутерброды. Мы вышли в поглощающую темноту.
4
Ни разу мы не ступили по земле. Весь путь прошли по крышам. Сережа карабкался лучше меня и Андрея вместе взятых.
– Дети лучше всех лазят.
– Да, и утрачивают эту способность сразу, как становятся взрослые.
– Вы каждый день так гуляете?
– Практически.
Мы подошли к одной из самых больших высоток.
– Поедем на лифте?
– Нет, полезем прямо так.
Андрей запрыгнул на ближайшее окно и начал постепенно продвигаться вверх.
– Не бойся, все равно не умрешь.
Он прав. Я полезла за ним.
На девятнадцатом этаже руки полностью онемели, пальцы перестали разгибаться, попыталась подняться, перенеся давление на ладони, мне попался надломанный подоконник. Не успев вовремя среагировать, я сорвалась и полетела вниз.
– Лови ее!
В ту же секунду меня обхватили чьи-то сильные руки и резко рванули вверх.
– Будь осторожней, – послышался над ухом голос Сережи.
Через пятнадцать минут мы были уже на крыше, тяжело, но очень круто, меня все время страховал малыш, после первого падения, я еще два раза чуть ли не соскользнула. Мы сели на самой высокой площадке крыши, рядом с огораживающей от ветра стеной.
– Это интересней, чем по скалам карабкаться.
– Да, чувство альпинист, улучшенное в десятки раз, люблю огни и шум города.
Мы просидели так до четырех утра, говорили о прошлом, о нынешних проблемах, шутили о людских страхах.
– Нам лучше, чем живым, – улыбнулся Андрей.
Только сейчас я обратила внимание на его внешность: высокий, с бледно-молочной кожей, светлые коротко обрезанные волосы, атлетически сложен. Он не был типичным парнем, не являлся смазливым, он был по-настоящему красив, внушал силу и спокойствие.
– Ты наверное многим нравился.
Он недоуменно посмотрел на меня.
– Мне было как-то все равно.
– У тебя была девушка?
– Нет, но у меня был человек, которого я хотел защищать.
– Этот человек был женского пола? – улыбнулась я.
– Да, но она уже умерла.
– Своей смертью?
– Нет, во время войны, изнасилование и убийство.
– Больно вспоминать.
– Да, но сейчас больше преобладает ненависть.
– Она тебя любила?
– Не как парня, но меня это не напрягало, у нас было все взаимно.
Снова пауза. Она не была в тягость, но хотелось говорить.
– Ты знаешь, кем была в прошлом?
– Нет.
– Можем узнать. Таким исключениям, как мы, многое дозволено, мы ничего не забудем и можем узнать то, что нас очень интересует. Я смог полностью разобрать свою историю происхождения. Правда ее не смог найти, вот и пытаюсь через все новые поступления хоть что-нибудь узнать. В библиотеке конторы собраны досье только на тех, кто находится в этом мире в активном состоянии.
– Окей, пошли, может и правда, сможем что-то полезное узнать.
– При том, считая то, что ты и он замерзли, – указывая головой на младшего брата ответил Андрей, – нужно выдвигаться прямо сейчас, не против, если прежде зайдем позавтракаем?
Не дождавшись ответа, он схватил меня левой рукой, Сережу правой и мы полетели вниз. Попыталась вырваться, но Андрей не дал.
Удар пришелся на его спину.
– Больно?
– Да нет, я уже привык.
Он посадил брата на шею, и мы пошли по темному проулку, уже по асфальту, а не по черепице.
– Меня тяжело повредить, прыжок с сотого этажа максимум головокружение на пару секунд вызовет.
– Хвастаешься?
– Неа, пытаюсь подавить твое чувство совести.
Впереди послышался грохот железа.
– Там драка, – просканировал Сережа.
За углом два взрослых мужика избивали молодого хлипкого парня.
Я дернулась.
– Лучше уйти.
– Не могу.
– Нужно.
Андрей взялся железной хваткой за руку и повел как можно быстрее к большой дороге.
Рука онемела от боли, и явно начинала обретать синий оттенок.
– Ты ей больно делаешь, – дернул за рукав Сережа.
Он не замечал.
Снова завернули в переулок, еще более мрачный, чем предыдущий.
Сбоку показалась дверь, через окно которой просачивался грязно-желтый свет.
– Нам сюда.
Андрей толкнул ее ногой, и она со скрипом распахнулась. Перед нами предстало маленькое кафе. Он отпустил руку и пошел в туалет. Мы сели за потрепанный стол у окна.
– Извини его, он нервничает, когда помочь не может.
– А ты не нервничаешь?
– Я привык.
– Больше реалист?
– Нет, скорее он больше рыцарь.
К нам подошла официантка и дала меню. С первых страниц стало понятно, что ничего из перечисленного раньше не ела.
– Обожаю здесь сидеть, – ухмыльнулся малыш. В дверях показался Андрей.
– Покажи руку, – прозвучал извиняющийся голос. Я протянула руку, и он мягко взял ее. Кожа была вся в синяках, с прожилками бледной дорожек между пятен.
– Прости…
– Ничего.
– Давайте вкусности выбирать, – предложил ребенок. Он лег на два стула сразу и держал над собой меню.
– Сегодня я оплачиваю, – Андрей посмотрел на меня, – выбери суп, тебе понравится.
К нам подошла официантка, получила заказ и ушла.
– Ты ходишь на арену? – вспомнив о подобном, я спросила, Андрею была не по нраву такая жизнь, наверняка приходилось периодически свою злость на кого-то выпускать.
– Да, был пару раз, когда совсем плохо станет.
Нам принесли два супа и салат. Никогда бы не подумала, что ребенок любит овощи.
– Если не сможешь бороться со своей яростью, ничего хорошего не жди.
5
Решили перенести поход в библиотеку на четверть суток вперед, Сережа засыпал, я просто устала.
После встречи не хотелось спать. Снова лежала в горячей воде.
Нужно что-то делать. Не хочу прожить снова пятнадцать лет и ничего не оставить.
Я вздохнула и погрузилась в воду. В дверь кто-то постучал или в соседней комнате что-то грохнулось. Кажется мяч или книга. Под водой очень тепло, мне нравится так лежать, если начинаешь двигать ногами, то образуются волны, тело охватывает вибрация.
Мне сделали много коррекций после смерти. Не только убрали болезни, но и немного улучшили тело: в правом колене больше не бывает щелчков и сдвигов, волосы теперь не ломкие, кожа гладкая, без рудиментов, прошла вечная ломка во всем теле. Кажется, прошло уже больше двух минут, пора включать инстинкт самосохранения, что бы не забыть о его существовании. Оттолкнувшись ногами, вынырнула.
Передо мной стоял Андрей и рассматривал.
– Твою ж налево, отвернись, – лицо сразу в жар, я его сейчас разорвать и пнуть готова, голос задрожал, – ты знаешь, что так делать нельзя?
– Да ладно тебе.
– «Да ладно тебе»? Я тебя сейчас убью, потом и посмотрим, кому там «да ладно».
– Я чай заварил, пошли.
Развернулся и ушел в кухню. Даже не знаю как реагировать.
По-быстрому закутавшись в полотенце, вышла на кухню.
– Отвернись.
– Не вижу смысла.
– Отвернись!
Андрей засмеялся и отвернулся.
Я оделась и укусила его за лопатку.
– Не смей так больше делать.
– Ничего не обещаю.
– Да какого фига?
– Мне больше нравится нынешнее положение дел.
Потерла лоб, но промолчала.
– Ты за многими так наблюдаешь?
– Нет, только за тобой.
– Комплимент?
– Нет.
– Ладно, хорошо, давай поговорим о другом. Никак не могу создать картину этого мира.
– О, на это тебе понадобится лет десять минимум, учитывая, что ты разумом обладаешь.
– Это того стоит?
– Для самовыживания да.
– Звучит не весело.
– Осталось пять часов до выхода.
– Как насчет телевизора?
– Нет, сейчас мы будем спать.
Андрей резко рванулся вперед и схватил меня.
– А спать мы будем вместе.
Я попыталась вырваться, но ничего не получилось. В нем чувствовалась огромная сила. Складывалось ощущение, что тебя засунули в каменную глыбу.
Он поднял меня над полом и понес к кровати.
– Не волнуйся, я с тобой ничего делать не буду.
Он уложил меня и лег сверху.
– Спи.
6
– Я дома!
У меня во сне начал дергаться нерв. Я же вроде бы у себя дома? По крайней мере сплю явно на своем диване. Чувствую на себе тяжесть тела. И голос кстати Сережин. Помню в детстве ходила во сне. Снова началось?
Послышался звук открывающегося холодильника.
– У тебя тут есть нечего.
– Почему у меня, мы ж у тебя, – протянула я монотонно и сонно.
– Нет, у тебя.
– Тогда почему ты говоришь, что ты дома? – спросив, постаралась составить цепочку.
– Хочу с тобой жить.
– Прекрасно, только ванную не трогай, у меня там игрушки.
– Игрушки?! – Сережа мигом дернул в ванную.
– Надо пойти, остановить его, – я постаралась встать, но застонала от боли в грудной клетке. Рядом послышалось недовольное рычание. На какой-то миг стало очень страшно и я дернулась вверх. Андрей ошарашено посмотрел на меня.
– Блин, я забыла, что мы вместе уснули.
– Тебе понравилось? – он хитро посмотрел и крепче прижал меня к себе.
– Больно, ты слишком каменный, у меня кажется ребра видоизменились.
Я вылезла из кровати и пошла к столу.
– Есть хочу.
– Сейчас приготовлю, – послышалось из ванны.
Голова раскалывается.
Налила себе воды и сложив руки крест накрест положила на них лоб.
– Не знала, что ты умеешь готовить, – Сережа поставил передо мной омлет с салатом.