Поставив на стол свежеиспеченные булочки и завернув несколько с собой, я оделась потеплее и направилась к двери.
Нужно оставить записку.
Начеркав на бумаге несколько слов и приклеив ее к тарелке с выпечкой, я с чистой совестью вышла.
В холле был слышен телевизор из квартиры трех бабушек. Думаю, это одна из самых главных особенностей нашего дома, квартир всего пять на пять этажей, а шум постоянный.
– Девочка.
Я обернулась, старик с первого этажа смотрел на меня затянутыми пеленой голубыми глазами.
– В один день тебе плохо станет, боль тебе причинят со зла, будут стоны рваться из горла, будет боль сочиться из шва.
– Шов? – удивилась я, что-то мне это встречу с бабушкой напоминает.
– А ты ничего и не помнишь, позабыла ты свою судьбу, ты одна из ошибок особых, та, чью судьбу уничтожат, проиграешь, и будет проблема, не умри, создастся судьба.
Старик замолчал на секунду.
– Я лекарь, лечу всех духов, – он задумался, – приходи вечером ко мне, дам подарок тебе.
Не говоря более ни слова, старик зашел к себе и захлопнул дверь.
Соседи умеют удивлять.
Снова прохожу те же улицы. Все стало привычно.
– Джон, – крикнула я в окно, – выходи гулять!
Детское личико высунулось в окно. Еще совсем маленький.
В комнате послышался рев. Через пол часа худенькая, даже можно сказать тощая мама вышла с ребенком за руку, прошла вдоль небольшого цветущего садика и села на лавку.
Я подошла к ней и села рядом.
– Мне не приходила запись, что мы должны скоро увидеться.
Ребенок сжимал бумажку. Мать не замечала.
Вытянула из под детских пальчиков помятую записку. Сегодня он может меня видеть в любое время, но сказать ничего не сможет. Ого, блокирование голоса, впечатляет.
– Не повезло.
Ребенок прожег меня взглядом.
– Да знаю я, но мне они сами сказали, что иначе сегодня нельзя.
Ребенок свел уничтожительно брови и после расслабил личико. Мы прошли к качели, он сел и начал раскачиваться.
– Была недавно в конторе, меня пытались убить, – я набрала в грудь как можно больше воздуха и начала продолжительный рассказ.
После, когда уже закончила, ребенок грустно улыбнулся.
Пора идти.
– Терпи, постараюсь больше историй на следующий раз приготовить.
На дороге оказалась авария, пришлось идти в обход по аллее. Какой влажный воздух. По земле расстилается легкий туман, кое-где показывается отблеск таяющего снега, теплая зима.
Хочу остановиться где-нибудь, сейчас в состоянии умиротворения.
Вот показалась старая деревянная лавка.
Сняв верхнюю кофту и опустив ее на поверхность, легла сверху. Слышен звон птичьих голосов, по коже проходят мурашки от холода. Шум деревьев кажется мелодией. Давно мне не хватало уединения, согласия с окружающим миром, как же я скучала по природе.
Каждый раз мы проходим по похожим аллеям, но ни единый звук не затрагивает нас. Мы просто ничего не замечаем, нам важны только мы сами – люди.
Вот прошел час, а может два. В астрале. Чья-то теплая ладошка прикоснулась к моей руке.
– Лиза, – послышался детский голос. Это Сережа, я знаю.
– Что, малыш? – поднявшись на локтях спросила я.
– Ты очень замерзла..
– Ничего, я в порядке, мне нравится, что мое тело остыло, люблю состояние холода, – подмигнула ему.
Ребенок улыбнулся.
– Через минуту сюда и они придут.
И вправду, ровно через шестьдесят секунд на нас налетели два яростных демона.
– Тебя долго не было, – разозленный Андрей, прожигал взглядом.
– Я твой телохранитель, не смей без меня уходить!
– Вы такие милые, когда злитесь.
Андрей зашипел. Дарк только недовольно сморщил нос.
– Пошли ужинать, сегодня готовит Сережа.
Старший брат ухватил меня и перекинул к себе на спину.
– Ты холодная, – немного сдержаннее ответил он.
Сверху на плечи опустилась куртка.
– Так будет теплее, – послышался совсем рядом голос Дарка.
Оттолкнувшись от земли, все трое парней понеслись с огромной скоростью.
В каждом шаге чувствовалась неимоверная мощь. Они живут в этом мире дольше меня, их сила возросла до огромных высот.
Впереди уже виднелся наш дом.
– Закрой глаза!
Ослепительный блеск стекла, вот мы и дома.
В квартире чувствовался запах запеченной рыбы и риса.
– Ты и такое умеешь, дитя?
– Я старше тебя, не задирай нос.
На стол сразу были поставлены тарелки, чайник и чашки. Мы все уселись, два самых старших из нас вроде более менее ладили, по всей видимости просто поставили уговор, вот и все.
– Сегодня спишь отдельно от нас, – уставив вилку в лицо Андрея торжественно объявил Дарк.
– Не оставлю я с ней наедине такого ничтожного кровососа как ты, – в отместку ответил второй.
– Пщ, и это говоришь мне ты? Да я сильнее тебя в несколько раз, – оскалился кровосос.
– Неужто, хочешь проверить?
– Уже проверяли!
– Ну конечно, вспомни случай, когда я израненный попал сюда, практически без сил, а ты меня еще сверху решил многоэтажкой накрыть, – в свою очередь оскалился и Андрей.
– Когда это ты его так накрыл? – ошарашено посмотрела я на Дарка.
– Он меня тогда взбесил, решил его из поля зрения убрать, – улыбнулся мне острозубой улыбкой Дарк.
– Меня тоже можешь?
– Нет, ты мне нравишься, – отправив воздушный поцелуй ответил тот.
Андрей снова начал метать молнии во все стороны.
– Завтра иду к Кириллу.
Молчание. Все трое уставились на меня, но через мгновение Сережа снова продолжил уплетать рис за обе щеки, а эти оба пререкаться, как два недобитых гуся.
– Завтра нам еще нужно в контору, – объявил ребенок, пытаясь запихнуть в рот к рису кусок рыбы, – будет день новых поступлений в библиотеке, хотим посмотреть информацию о тебе, кем была в прошлом, что можно в тебе развить, кем являешься вообще, постарайся закончить все до двух, если что, кто-нибудь из нас троих за тобой зайдет.
Так и решили. До конца ужина эта тема уже не продолжалась. Андрей пару раз пульнул рыбой в Дарка, Сережа, на первый взгляд добрый ребенок, со спокойным видом врезал обоим, рис попал мне в чай, после чего обоим гусям дополнительно досталось кипятком по макушке – жестокий Сережа, а я получила дополнительную порцию мороженки и успокоенная милым ласковым малышом уложилась под теплое одеялко и засопела, пока эти два мазохиста давились смехом.
12
Что-то мокрое и холодное прошло по шее. Чувствую себя куском мяса.
На грудную клетку сильно давит нечто тяжелое, чувствую, как последний воздух вырывается из легких.
Глаза постепенно привыкают к темноте. В шею вонзилось два острых, рвущих клыка. Слышен хруст сухожилий.
На мне лежит Дарк и постепенно втягивает в себя кровь.
– Зачем? – отдав последний кислород на вопрос, надеясь на ответ, спросила я.
– Она у тебя очень горькая, – причиняя еще большую боль, рыча и вжимая сильнее в кровать, ответил он, – не волнуйся, я дам тебе кое-что взамен.
Внутри начало все скулить, по органам постепенно растекалась теплая, отличающаяся от моей, жидкость, легкие наполнялись серым дымом.
Рывок. И я уже на нем.
– Мне больно, – зашипел мой голос, – мне очень больно.
– Тише, – ласковый голос донесся в ответ, он обнял очень нежно и мягко, – давай уснем вместе.
Как по приказу, я погрузилась в беспамятство.
13
– Ты же мой милый, – с улыбкой на лице гладила я двумя пальцами пухлую, покрытую детским пухом, щечку.
Маленький Кирилл сидел на ковре у кровати и складывал пирамидку из потертых кубиков.
Он меня чувствовал так же, как и раньше.
– Какой же ты чистый, никаких лишних эмоций, чужих привычек и выражений, тебя еще не успели испортить, – приятно его так чувствовать, совсем рядом, мое тело прикасается к нему, и несмотря на то, что мы оба находимся на разных уровнях существования, мы рядом, и мы ощущаем друг друга.
В комнате, так же как и раньше тепло и солнечно, снова засыпаю, так всегда, когда он совсем близко.
Скрипнула дверь. Скорее всего кто-то из родителей.
Но нет, это старший брат. Противный мальчишка, любящий только себя.
Послышался стук разбиваемой пирамидки и детский крик. Я резко села. Брат смеялся над ситуацией, он понимал, что ему ничего не сделают.
Постепенно начинала закипать ярость.
Как этот молокосос может себя так вести?!
Ребенок исходит в плаче. Ему было не только обидно, но и больно. На руке виднелось покраснение. Видимо задело при ударе. Вот это уже действительно серьезно. Я встала над старшим братом, хоть он меня и не видел. Руки прошли сквозь шею. Я его на месте прибила, если бы могла.
Кирилл просил защиты. Он знал, что я рядом, надеялся, что смогу успокоить.
Надо оправдать ожидание.
В углу засветилась ткань, прижатая сверху книгами. «Дерни» – прописью появились буквы.
Я подошла и с размаху рванула.
На пол полетело все, что лежало сверху: книги, коробки с отложенными игрушками, испорченный чайник и будильник.
Старший ребенок от страха и удивления не смог даже пошевелиться.
Вот теперь послышались шаги взрослых.
В комнате появилась мать и бабушка.
– Что ты наделал?! – заорала пожилая женщина, – кто тебя просил все здесь портить?!
Мать дала громкий подзатыльник и за руку грубо повела сына в соседнюю комнату.
Будут разбираться и так понятно.
Я обернулась. Кирилл сидел и смотрел на меня. Он видел меня, хоть никто другой этого не мог. Он улыбнулся.
Теперь все в порядке, теперь я могу тебя защитить.
14
У входной двери меня уже ждал Дарк.
– А ты молодец.
– Сарказм?
– Нет, ты действительно молодец, ты его защитила и искоренила обиду, которая могла вырасти вместе с ним.
Он взял меня за руку и мы пошли.
– Они нас ждут, решили не смотреть ничего без тебя.
Я глянула на него. Лицо спокойное – так же, как и голос. Не помню, что бы до этого видела его таким.
Мы дошли до поворота за угол и остановились. Что-то его явно тяготило.
– Что с тобой?
Он молчал.
Я дотронулась до его спины. Он вздрогнул. Резко повернулся и обхватил меня руками.
– Ты кто-то близкий мне, а кто точно, не знаю, – нервно простонал он на ухо.
– Сегодня узнаем.
Он кивнул головой. Резко опустил руки, и мы снова пошли.
Через пару углов мы оказались у огромного дуба. Дарк отстучал ритм и перед нами раскрылась огромная дыра.
– Потерпи немного, – и не дожидаясь согласия, подхватил на руки и прыгнул вниз.
Не знаю как долго мы летели, в темноте ничто не понятно.
Но зато я успела привыкнуть, никакого страха, скоро это войдет в привычку.
Дарк приземлился на ноги даже не покачнувшись, не осев в коленях.
Впереди был только черный коридор с красным ковром.
– Напоминает старый отель, а на самом деле библиотека, – спокойным голосом ответил он.
Отпустив меня обратно на ноги и опять взявшись за руки мы пошли. Никого, практически тишина, только наши шаги и чей-то унылый скрежет звучали по деревянным стенам.
По обе стороны были двери с номерами – действительно, как в отеле.
Вот и самая последняя, номер позолочен больше, чем остальные.
– Нам сюда.
Дарк надавил на дверную ручку и послышался скрип, а сразу за ним неимоверный шум тысячи людей.
Мы вошли в огромную комнату, высотой в десятки метров. Все стены были сплошь в полках и обставлены книгами. Где-то виднелись лестницы. Пол был до краев заполнен столами с зелеными и желтыми лампами. Люди ходили, что-то передавали, кричали из угла в угол, что бы не преодолевать пространства.
– Вот они.
Впереди был виден Андрей, мы подошли вплотную, когда он нас заметил.
– А вы быстрые.
Он потянул нас к информатору, где заставил меня передать свои данные: отпечатки пальцев, скорректировал радужки глаз, заставил произнести несколько слов, для определения голоса – все то, что нельзя изменить – после чего, нам разрешили доступ к информации.
– Я сейчас сбегаю, – Сережа моментально побежал, быстро скрываясь за чужими спинами.
Мы сели за один из столиков.
Дарк начал о чем-то разговаривать с Андреем, а я решила рассмотреть публику.
По огромному залу расхаживали огромные домашние питомцы, ползали змеи, сидели странные пожилые люди в не менее странных одеждах, летали полупрозрачные подобия нечто живого, бегали дети, меньше всего было молодежи, да и то, если встречались, то в основном мужского пола.
– Почему так?
Дарк изумленно посмотрел на меня.
– Ты о чем?
– Нашего возраста я вижу только парней, почему девушек так мало?
– Здесь в основном все умершие. Мужской пол имеет определенный код, отличающийся от женского, он содержит больше смертности, поэтому, если ты родился парнем, вероятность смерти или ошибки больше.
– Странно, почему нельзя было нас уровнять?
– Мужское и женское начало имеет силу в разных областях. Как мне объяснили, ошибка в одном из двух кодов должна была быть неизбежна, выбрали мужчин, как менее эмоциональных в плане неудобств.
– Но женщины все равно встречаются, – добавил Андрей, покосившись на меня.
– А вот и Сереженька, – обрадовался Дарк, – ну что у нас там, показывай-показывай.
Он влип в папку с моими данными, даже на дав мне взглянуть в нее, со спины встал Андрей, и так же начал читать.
Сначала их лица ничего не выражали, потом они начали постепенно напрягаться, затем лицо Дарка застыло в изумлении, через две минуты по лбу Андрея стало заметно напряжение, и под конец – две пары глаз уставились на меня.
– Не верю, – пораженно смотрел на меня Дарк.
– Я тоже, – хрипло ответил Андрей.
15
Мы вернулись домой в молчании.
Мне дали прочитать документы. Информация практически отсутствовала, было только несколько абзацев о прошлом и настоящем:
Как оказалось, мы с Дарком были изначально из одного рода (души создаются партиями). До этого считалось, что было только три человека – три парня – Дарк, Мистэйк и Руффус, о рождении меня умалчивалось. Теперь было понятно, почему у меня есть схожесть с Дарком, которую не брала во внимание. Оба больше похожи на мертвых, чем на живых: вытянутые тела, волосы неестественного кровавого оттенка-у него сильнее, у меня слабее, кожа у обоих бледная, глаза яркие. По сути мы не являемся кровными братом и сестрой, можем спокойно вступать в половой акт или заключать брак, не нарушая морали. Но мы являемся семьей и по сути связаны непонятными для земной жизни узами, но значимыми для нас. У нас общие характеристики. Мы вправе передать осколок души от одного к другому, и он идеально подойдет. Являемся отличным вариантом спасения. Сможем найти друг друга не смотря ни на что. Так во всех семьях, но в нашей есть загвоздка – все четверо из нас являются ошибками, что значит, запрет на обычную для всех жизнь, но большие возможности в том мире, где мы сейчас, особая сила, более очерченная и выраженная, чем у остальных. Есть только одна проблема, в отличие от многих, из-за обладания возможностей и знаний, из-за ошибок в коде, отношения в семействе четверых, а до этого момента троих, были плохими. Так мне объяснил Дарк.
Вечные конфликты с братьями, редкая нормальная жизнь и людские радости, постепенное забвение чувств и отношений – накладывает отпечаток боли и усталости, ты становишься одинок, забываешь все человеческое, что было в тебе изначально.
Дальше уже шло периодическое перерождение – реже остальных. Я рождалась пять раз, мы с Дарком появились семьсот лет назад, за это время успела стать дважды мужчиной – прожила пятьдесят один и семьдесят лет, первый раз прожила девушкой и умерла в шестнадцать, второй раз родилась девушкой и прожила до двадцати двух.
Ничего особенного, не считая того момента, когда я умерла в шестнадцать, изнасилование и убийство, во время войны, мой лучший друг погиб из-за взрыва дома, вместе со своим братом, он был старше тогда на три года и это был Андрей, тот, кто идет сейчас рядом со мной. Я была той, кто был близок ему изначально, вот почему рядом нас охватывало спокойствие и умиротворение. Внешне, само собой, я была другая, но это же была я, жаль, что ничего и не помню.