Сказка про Курочку Рябу на новый лад
или Изумрудное яйцо и волшебный перстень
ВСТУПЛЕНИЕ
Мой маленький друг, ты уже умеешь читать?.. Если нет, то попроси папу или маму, отложить на несколько минут домашние дела, и прочитать тебе известную русскую народную сказку, но по-новому. Надеюсь, она тебе понравится. Итак…
*****
Жили-были Дед да Баба, и была у них Курочка Ряба. Снесла раз Курочка яичко, но не простое, а золотое. Дед бил-бил, не разбил. Баба била-била, не разбила. Мышка бежала-бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось. Плачет Дед, плачет Баба, а Курочка кудахчет: «Не плачь Дед, не плачь Баба. Я вам новое яичко снесу, не золотое, а простое».
И снесла Курочка снова яичко, но не золотое и даже не простое, а изумрудное. Положили Дед и Баба его на печь, а сами легли спать на полатях1.
Утром смотрят, а вместо яйца изумрудного — молодец лежит, но до того пригожий — ни в сказке сказать, ни пером описать. Спит на печи богатырским сном. «Свят, свят, да отколь же он тута?» — перекрестившись, переглянулись Дед и Баба. Пропел петух. Молодец проснулся, потянулся, сел…
— Доброе утро, добрые люди! — молвил молодец.
— Здравствуй, касатик, здравствуй, — хором ответили Дед и Баба. — Кем же ты будешь?
— Величают меня Иван-царевичем, а родом я из ваших краёв — сын покойных царя с царицей, мир их праху…
— Да, как же так? — удивились Дед и Баба. Ведь у нас есть царица Амьдев, которая правит нами! Правда, люди бают2, будто она законного наследника извела, да поди, угадай, что в тех байках — правда, а что ложь.
— Неужели Амьдев теперь на троне моих предков?! — горестно воскликнул царевич. — Видно люди правду говорили, а я-то думал, что ей это не удастся…
— В канун моего дня рождения, — начал рассказ Иван-царевич, — во дворце был бал. Мне сказали, что какая-то особа, привлекательная и милая, хочет познакомиться со мной после танцев в дворцовом парке. Я пришёл к месту встречи ещё до окончания танцев. Сел на любимую скамейку-невидимку под раскидистым деревом. Оно накрывало её так хорошо, что с двух шагов не было видно, сидит на ней кто-нибудь или нет. До этого злосчастного вечера я очень любил со своей невестой Марьюшкой сидеть там. Вот и на этот раз я сел на эту скамейку, так что мне была видна вся аллея, на которой показалась таинственная незнакомка… Ох, лучше бы не появлялась: седая, костлявая, не зубы, а клыки, нос горбатый с подбородком целуется, одежда вся в лохмотьях, походка семенящая, голос какой-то пискляво-визгливый…
— Батюшки-святы, да ведь это ж — Амьдев, — вымолвила Баба, перекрестившись. — Я давеча3 в стольграде4 на базаре была и видела её там.
— Люди сказывают, будто бы Амьдев — ведьма, — добавил Дед. — Весь люд мирской от её злодеяний стонет, тебя и твоего батюшку с матушкой добрым словом вспоминают. Для всех великая радость будет, когда ты воротишься на трон.
— Говорят, что слуги Амьдев ходють в стольграде, среди людей неузнанными и выведывают о желании свергнуть её, и поэтому она будто бы непобедима.
— Неужели нет места, где её колдовство не действовало бы? Где можно было бы поговорить, не опасаясь слуг Амьдев? — спросил Иван-царевич, оглядываясь.
— Есть такое место — одно-единственное в стольном граде, в соборе, где покоятся твои предки, Ванюша. Место это святое, — ответили Дед и Баба. — Вот там-то и можно говорить, не боясь Амьдев и её слуг, — им туда хода нет. Прознать же о заговорщиках за пределами столицы Амьдев не может. Но как ступишь на землю стольграда, тут уж не болтай лишнего, акромя собора — моргнуть, не успеешь — очутишься в темнице.
— Ну, так вот, — продолжал Иван-царевич, — сижу я, притаившись, на скамеечке и слышу, как эта ведьма бормочет себе под нос: «Ничего, царя с царицею мне не удалось извести, — сами околели, но зато их наследника я нынче погублю», — захохотала она. И вдруг вижу — окуталась она на мгновение каким-то дымом ли, туманом ли, а когда он рассеялся, я увидел красавицу. Она была столь прекрасна, что на мгновенье я забыл, кто она на самом деле и… едва не влюбился в неё. Она видимо, на это и надеялась. Но свою невесту Марьюшку я не на кого не променяю! Когда Амьдев отошла от дерева, под которым я был, я вышел из укрытия, и подойдя к ней, сделал вид, будто я только что пришёл.
— Что же дальше было? — с нетерпением спросили Дед и Баба.
— Дальше?.. — Просто побеседовали мы с ней. Обменялись комплиментами, она намекнула, что давно тайно любит меня. Я ответил, что если бы моё сердце не было отдано другой, то оно принадлежало бы ей. При этих словах в её глазах сверкнула лютая ненависть и злость. Вдруг, небо потемнело, блеснула молния, грянул гром, поднялся ужасный ветер, который в мгновение ока разметал весь бал. И тут среди этого ужасного грохота я услышал голос: «Ха-ха-ха! Наконец-то я разделаюсь с царевичем, а заодно и с его невестой — превращу в кур и продадут их на базаре. Ха-ха-ха-ха-а!..» Потом всё закружилось, завертелось, белый свет померк. У меня перед глазами поплыли круги, среди них то хохочущее лицо Амьдев, то печальный образ Марьюшки, то её перстень, то лики батюшки с матушкой, просящих не оставлять трон ведьме, которая много горя и страданий принесёт людям.
— Что правда, то правда — много бед и несчастьей Амьдев принесла нам, сокрушались Дед и Баба.
— …Очнулся же я у вас на печи, — закончил рассказ молодец, — и что дальше делать, ума не приложу.
— Иванушка, ты давеча обмолвился о каком-то перстне. Что это за перстенёк? спросил Дед.
— Перстенёк-то — непростой — волшебный. Марьюшка сказывала, что ей этот перстенёк с камушком подарил дядюшка-садовник на память о её прабабке, которая, говорят, была феей… Коли камушек повернуть, можно обернуться либо птахой поднебесной, либо зверем лесным, либо гадом ползучим, — объяснил Иван-царевич.
— С таким-то перстнем и во дворец можно незамеченным проникнуть и узнать, как одолеть Амьдев, — смекнула Баба.
— Сначала Марьюшку надо найти, — печально произнёс молодец, а я даже не знаю где она. Жива ли она?..
— Не горюй, царевич, сыщем твою красу ненаглядную, — ободрил Дед молодца. Баба, а Баба, ты, кажись, сказывала, что когда покупала Курочку Рябу, рядом ещё курочка сидела?
— И верно, Дед, ту, вторую курочку, купила бабка из соседнего села, что в нескольких верстах отсюда.
* * *
На следующее утро пошли они в то село. Отыскали ту бабку, которая купила вторую курочку — Пеструшку. Зашли к ней во двор…
— Глянь-ка, Дед, во-о-на та курочка, — произнесла Баба, увидев кур, клевавших пшено, — пёстренькая такая.
— Да, ты посмотри, Баба, у этой Пеструшки — цыплята. Что ж нам её вместе с ними брать? — ответил Дед.
— Может быть и с ними, — задумчиво произнёс Иван-царевич. — Ведь у Курочки Рябы не было цыплят, она сама, как вы говорите, снесла изумрудное яичко! Здесь же, с Пеструшкой всё иначе, — в раздумье добавил молодец, — и как в воду глядел5. — А вдруг волшебно яйцо, благодаря которому Марьюшка может быть расколдована так же, как и я, снесёт одна из тех курочек, что сейчас бегает с мамой Пеструшкой?..
Хозяйка Пеструшки оказалась бабой хитрой и в сказку об изумрудном яичке не поверила. И наша троица только поздно вечером воротилась со всем куриным семейством домой.
* * *
Иванушка, хоть и царевич, — никакой работы не чурался6 — курятник починил, крышу залатал, крыльцо подправил, дров наколол. Наравне с Дедом косить научился, вставал с первыми петухами, всеми крестьянскими навыками овладел. Дед и Баба не нарадуются, на него глядючи.
А тем временем цыплята подросли, стали курами. И вот она из них снесла своё первоё яичко. Оказалось оно изумрудным. Как же радовались Иван-царевич, Дед и Баба когда увидали его. Они, как и в прошлый раз, положили яичко на печь, а сами с царевичем зареклись7 в эту ночь спать. Но вскоре сон накрыл их своим тёплым одеялом.
Пробудились они от красивой девичьей песни, льющейся с огорода. Пока Дед и Баба вставали и подходили к окошку увидеть певунью, песня оборвалась — это Иван-царевич выбежал из избы и обнял свою невесту: он-то сразу узнал Марьюшкин голосок. Дед и Баба, увидав их милующимися посреди прополотых грядок, смущённо канули в глубь хаты. Баба пошла было готовить завтрак, глядь, а он уж на столе и в печи что-то булькало. Баба только руками всплеснула: «Да, когда ж это она успела?!». Баба глянула вокруг, да на лавку так и села — вся хата была прибрана, вся посуда блестела так, словно вчера с базара. Дед хотел, было, поводу сходить — глядь, а вёдра уж полные стоят. Дед хмыкнул и повесил коромысло на место.
Тут Иван-царевич с Марьюшкой вошли в избу.
— Я, дедушка, уже сходила поводу, — заметив качающееся коромысло, сказала красна-девица.
— Вижу, вижу, красавица, — произнёс Дед, немного ворча про себя оттого, что кто сделал его работу. — Когда ж ты столько успела?
— Утречком, дедушка, пока вы крепко спали, — молвила Марьюшка.
Все сели завтракать. И похваливая стряпню Марьюшки, решили, что им делать дальше…
* * *
По столбовой дороге к стольному граду ходко шёл чернобородый крестьянин. На руке у него блестел перстенёк… Подошёл путник к собору — поклонится праху царя с царицею. Видит: в соборе в иконостасе8 — портрет царевича в траурной раме. А перед ним стоят нищие, молятся, глядя на портрет вместо образа и о чём-то перешёптываются. И странник подошёл к ним, войдя в круг.
— …С прежней царицей люд мирской жил куда вольней и лучше, чем ныне… — говорил из нищих.
— И сынок их Иван-царевич с народом был добр и заботлив. Люди его за это помнят и сильно горюют, что… — оба нищих замолчали, увидев, что к ним подходит чернобородый незнакомец.
— Здравствуйте, люди добрые, мир вам — произнёс подошедший с поклоном.
— Мир и тебе, мил человек, коль с добром пришёл, — отвечали ему, — что-то не встречали мы тебя прежде. Видать из чужих краёв пришёл?..
— Края-то ваши, а вот в столице я давненько не был ваша правда, — отвечал странник. — Слышал я, однако, что правит вами будто бы колдунья и что совладать с ней никто не может, — продолжал странник. Будто бы вся нечистая сила её поддерживает и нет на неё управы.
— Говорят, смилуется над нами Господь, — заговорил нищий, — и возвернёт нашего законного наследника и горячо любимого Иван-царевича, который победит Амьдев. И наступят у нас, как и прежде, счастливые времена.
— А придёт он в образе странника, — добавил другой нищий. — Да, видно врут люди?! Сколь уже времени прошло, а царевича всё нет.
И поведали они о своей тяжёлой жизни. Чернобородый странник слушал-слушал их рассказ и не стерпел…
— Кончились мытарства9 ваши, люди добрые, — и с этими словами пришелец, сорвав с себя бороду; предстал перед изумлёнными нищими Иван-царевичем. — Не бойтесь, люди добрые, не оборотень я и не приведение! Злая Амьдев заколдовала меня в яйцо изумрудное. И быть бы мне и сейчас яйцом, если бы Дед и Баба не положили его на тёплую печь.
— Здравствуй, свет ты наш царевич! — с глубоким поклоном отвечали ему люди. — Заждался, исстрадался народ, ожидаючи тебя в надежде, что одолеешь ты эту бестию самозваную.
— Мм-м-н-н-да… Вся беда в том, что я не знаю, как справиться с Амьдев. Может, вы что присоветуете? Давайте подумаем.
В глубоком раздумье Иван-царевич вышел из мелового круга и… вдруг тут же был схвачен кем-то. Молодец попытался, было сопротивляться, но куда там — стражник был втрое сильнее его. Притащил он молодца в темницу. Тяжёлая дверь захлопнулась за ним и Иван-царевич услышал злорадный смех Амьдев.
— Ха-ха-ха-ха!.. Говоришь, не знаешь, как одолеть меня? Ха-ха-ха-ха!.. — царевич бросился, было назад, но было поздно — засов тяжёлой, дубовой двери щёлкнул перед его носом. Ха-ха-ха! Вот и сиди тут, пока не околеешь. Ха-ха-ха! Думать, говоришь надо? Вот и подумай в тишине, да в холодке. Ха-ха-ха-ха-а-а… — замер вдали смех злой царицы.
Присел Иван-царевич в уголок, пригорюнился:
— Что же мне теперь делать? Как из темницы убежать? Как колдунью победить?..
Вдруг, возле него кто-то зашебуршился. Иван-царевич притаился, смотрит, а это крысы. «Ну, если крысы сюда проникают, то я и подавно отсюда выберусь». Подумал так молодец, вспомнив перстенёк Марьюшкин. И в тот же миг Иван-царевич обернулся в шустрого серенького мышонка. Недолго думая, крысиным ходом выбрался он на свет божий и прямёхонько побежал во дворец. Но не успел он пробежать и трёх покоев дворца, как встретился с глазастой кошкой. Спасаясь от неё, маленький мышонок юркнул в щель и там превратился в ужа. Выбравшись из укрытия и до полусмерти напугав бедную кошку, уж спокойно продолжил «обход» дворца. Но увы «обход» кончился ничем. Уж выполз во двор, в который выходило окно спальни Амьдев, и свернулся колечком на солнышке отдохнуть. И, о ужас! — перстня, с чьей помощью он может стать молодцем вновь, на нём не было!!! «Стоило спасаться из темницы, чтобы поменять её на кожу ужа?» — опечалился Иван-царевич.
* * *
На другое утро колдунья проснулась, села на кровати, спустила ноги на пол. Вдруг… нога царицы-самозванки обо что-то больно накололась. Амьдев отдёрнула ногу и подняла… перстенёк. «Фу-ты, какой дешёвый перстенёк, — сказала про себя Амьдев, — наверно служанка обронила, когда прибирала». И с этими словами колдунья примерила перстень. Но, как только она его надела, перстенёк стал сужаться у неё на пальце. Амьдев, ругая себя почём зря, еле успела стянуть это дрянное кольцо и со словами:
— В-в-вот тебе! — с силой вышвырнула перстень в окно.
Перстенёк со звоном покатился по двору, где его и подхватил разбуженный им уж.
* * *
Спустя какое-то время Амьдев, гуляя в дворцовом парке около озера, решила искупаться. Она разделась и вошла в воду. Вдоволь наплававшись и вернувшись на берег, Амьдев с изумлением увидела, что на её одежде, в которой была вся её колдовская сила — сидит громадный белый волк и, скалясь, глухо рычит на неё. На передней лапе у него сверкал тот самый перстенёк, который она выбросила в окошко. И который, как теперь вспомнила Амьдев, она видела мельком у Ивана-царевича. «К-а-а-к, ты не в темнице?!» — испуганно воскликнула ведьма. Амьдев хотела, было позвать стражу, но голос её без колдовской силы стал очень слаб. Поэтому колдунья робко попыталась сама согнать с одежды могучего волка. Но тот так лязгнул пастью, что Амьдев, еле увернувшись, пустилась наутек, в чём мать родила. А волк огромными прыжками за ней, и люди хохотали ей вслед.
* * *
Так Иван-царевич и выгнал из своей страны царицу-самозванку. А потом обернулся молодцем, женился на Марьюшке и стали они жить-поживать, да государством править — себе на радость, людям на пользу. И про Деда с Бабой не забыли: как отгуляли свадьбу, предложили им рядом жить. Но Дед и Баба не захотели остаться во дворце — и их с почётом проводили в родную деревушку, где они в благополучии и жили с Курочкой Рябой. Чего и нам желают.